Духовный друг и аналитик

Поскольку освобождения нельзя достичь посред­ством книг или абстрактного знания, а только посред­ством прямого опыта, необходимость человеческого гуру, или духовного учителя, приобретает важное значе­ние. Только при помощи и поддержке другого чело­веческого существа наше сознание может пробудиться, и мы можем сделать реальный прогресс. Но этот дру­гой человек должен проявить себя квалифициро­ванным мастером, и сам — или сама — продвинуться на этом пути. Его поведение, его знания, ясность его разу­ма, его мудрость, его сострадание будут такими, что сможет не только служить учителем, но также вопло­щать в себе живой пример просветленного отношения. Гуру не могут передавать свою мудрость своим учени­кам, но их слова, резонирующие за пределами смысла обычных слов, вполне способны затронуть учеников и помочь им двигаться вперед, когда они готовы принять учение. Тогда здесь как будто ключ открывает дверь восприятия в глубине души учеников, во внутреннем их мире, в самой глубине их существа, и оттого посте­пенно расширяются их горизонты. Внутреннее существо буквально чувствует, что его сознание расширяется, что свет увеличивается при каждом контакте с гуру. Реальный гуру, модель совершенного человека, являет­ся архетипальным символом высшего гуру как прин­ципа состояния Будды, и таким образом процесс в разу­ме учеников становится постоянным, становится веч­ным — до тех пор, пока образ гуру не интегрируется полностью в их внутренний мир. Ученик мыслит это таким образом, что учитель находится не снаружи, а внутри его собственной психики, и он сам будет никем иным, как своей собственной Самостью.

Функция гуру, которых иногда называют духовными друзьями, включает в себя несколько аспектов. Остано­вимся на очень образном тексте тибетского учителя и философа XI века Ганпопы, сделавшего описание роли духовных друзей.

Духовного друга можно сравнить либо с провод­ником, сопровождающим нас в путешествии по незна­комой местности, либо с эскортом, охраняющим нас при пересечении опасных территорий, либо с пере­правщиком, помогающим нам перебраться через широкую реку.

В первом случае, когда мы идем без проводника по незнакомой местности, мы подвергаемся опасности заблудиться и чувствовать себя потерянными. Напро­тив, в компании проводника мы достигаем желаемого места в безопасности, не исключая ни одного этапа.

Во втором сравнении опасные местности кишат ворами и разбойниками, дикими зверями и другими вредоносными существами. Пересекая эти области без охраны, мы подвергаемся опасности потерять свою жизнь или, по меньшей мере, свое имущество. Напротив, с мощной охраной мы достигаем нашей цели, не подвергая себя никаким потерям...

Наконец, в третьей ситуации, где мы переправляем­ся через широкую реку, если мы поднимаемся на лод­ку без переправщика, то мы рискуем либо утонуть, либо быть унесенными течением и никогда не достичь другого берега. Напротив, с проводником на борту, благодаря его помощи и его усилиям, мы в полной бе­зопасности достигаем другого берега.

Юнг хорошо знал опасности, исходящие от «диких зверей и других вредоносных существ», и ужас, охваты­вающий человека, когда он погружается в темные сфе­ры своего бессознательного: он сам пережил такой опыт. А алхимики — до него. Они тоже полностью осознавали возможность психического взрыва, внут­ренне присущего их опусу. Алхимики и Юнг со всей очевидностью были полностью согласны с предупреж­дениями тибетского учителя.

Следуя советам Шакьямуни Будды никогда не навя­зывать свое учение другому, в тибетской традиции при­нято предоставлять свое учение только в ответ на ис­креннюю просьбу и серьезное намерение. Для тибет­ских учителей акт поиска и просьбы о помощи сам по себе вызывает энергию, позволяющую принять эту по­мощь и слушать не только ушами, но и сердцем.

Аналитик принципиально играет ту же самую роль, что и духовный друг, даже если между ними существу­ет значительная разница. Как мы говорили выше, со­гласно Юнгу, во время психологического лечения вра­чеватель тоже должен быть затронут лечебной встре­чей. Она может составлять для него опыт регенерации, но может выражаться в психологическом заражении, угрожающем эмоциональному равновесию врачевателя. Напротив, подразумевается, что гуру достиг высоко­го уровня духовной реализации и никоим образом не подвержен такому заражению; он не страдает от сопротивления своих учеников. На самом деле в тантриче­ском буддизме некоторые медитационные практики включают умственное подношение для гуру, состоящее из всех объектов и мотивов жадности, ненависти и т. д., в общем, всего негативного в ученике. Некоторые ламы говорили мне, что реакции их учеников и, в частности, признание их помощи для прояснения смятения и уменьшения страдания учеников, трогали их и имели следствием увеличение их духовных ресурсов и сил.