Исследование умозаключений с точки зрения культуры

В рамках трех перечисленных традиций подход к изучению умозаключений с точ­ки зрения культуры различен. Что нового может открыть для нас каждая из них в воздействии культуры на умозаключения? Можно ли объединить их в единую все­объемлющую схему? Вступают ли они в противоречия друг с другом и имеют ли какие-то преимущества по сравнению друг с другом? Прежде чем ответить на эти вопросы, мы рассмотрим данные, касающиеся культурных различий. Наш обзор содержит два раздела, посвященные соответственно двум основным типам умоза­ключений: индуктивным и дедуктивным. В этом разделе мы обращаем первооче­редное внимание не на подходы, а на имеющиеся данные, при этом мы постарались включить в него максимальное количество сведений эмпирического характера. После обзора мы вернемся к вопросу о трех подходах и на основе имеющихся дан­ных рассмотрим вопрос о единой схеме.

Индуктивное мышление

В качестве рабочего определения мы будем называть индукцией способность че­ловека к имеющему практическое значение обобщению на основании ограничен­ного опыта и информации. Такое обобщение может иметь различные формы - от осознания взаимосвязи между явлениями окружающей среды до каузальной атри­буции явлений физического и социального характера и от умозаключений о чер­тах характера определенной личности и ее душевном состоянии до категоризации. В этом разделе мы приводим доводы в пользу того, что фактор культуры имеет значение для каждого из перечисленных типов индуктивных умозаключений.

Суждения о взаимосвязи

С возникновением бихевиоризма психологи стали рассматривать способность к постижению взаимосвязи внешних стимулов как основной тип умозаключений (Alloy & Tabachnik, 1984). Возможно потому, что процессы, которые опираются па суждения о взаимосвязи (например, классическое формирование условных реф­лексов), считаются базовыми для познания, психологи лишь недавно стали зани­маться исследованием влияния культуры на способность человека к выявлению и оценке взаимосвязей. В одном из немногих исследований этой проблемы Джи, Пенг и Нисбетт (Ji, Peng & Nisbett, 1999) обращаются к изучению суждений о вза­имосвязи у китайцев и американцев. Полагая, что диалектическая эпистемология представителей восточной культуры сделает их особенно восприимчивыми к свя­зям между стимулами, исследователи выдвинули предположение о том, что китай­цы превосходят американцев в способности устанавливать связь между стимула­ми. Китайским и американским испытуемым предъявили произвольные пары ри­сунков на экране компьютера; определенные стимулы были в различной степени взаимосвязанными, после чего испытуемых попросили высказать свои суждения о степени взаимосвязи.

Результаты подтвердили предварительные предположения о воздействии куль­туры на выявление взаимосвязи. Китайцы выносили более уверенные суждения, касающиеся взаимосвязи, по сравнению с американцами, при этом их суждения более точно соответствовали действительному уровню взаимосвязи между рисун­ками. Кроме того, американские испытуемые продемонстрировали устойчивый эффект первичности, вынося суждения о последующих взаимосвязях в значитель­ной мере под влиянием первой предъявленной пары, а не с учетом общего уровня взаимосвязи. В отношении китайских испытуемых эффект первичности не прояв­лялся вообще, и их прогнозы в отношении последующих взаимосвязей базирова­лись на действительном уровне предъявленной взаимосвязи.

Каузальная атрибуция

Несомненно, суждения о взаимосвязи весьма важны для выживания человека; однако очень часто люди не удовлетворяются простым установлением степени взаимосвязи между внешними явлениями. Обычно человек идет дальше, стремясь выявить предполагаемые причины явлений. Осуществляемый неспециалистом анализ причинно-следственных связей, или каузальная атрибуция, представляет собой одну из наиболее глубоко изученных областей психологии. Ниже мы даем обзор данных, которые свидетельствуют о том, что как в социальной, так i*b физи­ческой сфере на атрибуцию оказывает влияние культура.

Социальная сфера. Последние два десятка лет были ознаменованы все более широким признанием того, что на атрибуцию социальных явлений (то есть соци­ального поведения окружающих) оказывает влияние культура. Однако до призна­ния этого обстоятельства психологи часто считали, что выводы, сделанные на ос­нове исследований западных культур, применимы и к другим культурам. Одним из самых частых выводов исследований атрибуции (на Западе) был тот, что люди рассматривают поведение как результат склонностей субъекта, упуская при этом из виду обстоятельства, которые могут оказывать влияние на поведение.

Одними из первых продемонстрировали наличие предубеждений при ориента­ции на склонности субъекта Джонс и Харрис (Jones & Harris, 1967), которые по­просили испытуемых сделать выводы о взглядах определенного человека на спор­ную политическую проблему на основании написанного этим человеком очерка. Участникам эксперимента сообщили также информацию, касающуюся ситуацион­ных детерминант поведения этого человека, которая говорила о том, что при оцен­ке его подлинной позиции по данному вопросу нельзя опираться на его слова, по­скольку он написал этот очерк под давлением влиятельного лица. Несмотря на информацию,говорящую о важности обстоятельств, большинство участников сде­лали вывод о взглядах данного человека на основании только его поведения.

После этого и других классических примеров крепла уверенность в.универсаль-ности предубеждений при ориентации па склонности и окрепла настолько, что психологи окрестили данные предубеждения «фундаментальной ошибкой атрибу­ции» (Ross, 1977). Предположение об универсальности нашло отражение в теоре­тических положениях, касающихся атрибуции, которые описывают умозаключе­ния на основании склонностей как результат процессов восприятия гештальта (Heider, 1958; Jones, 1990) или экологических (Baron & Misovich, 1993) процессов восприятия, которые, как предполагается, сходны в разных культурах.

Впервые предположение о том, что «фундаментальная ошибка атрибуции», возможно, не является фундаментальной, было высказано в работе Миллер (Miller, 1984). Она обнаружила, что в то время как американцы объясняют поведение дру­гих людей исходя главным образом из личностных характеристик (например, не­осторожность или доброта), индийцы, которые исповедуют индуизм, объясняют выбор определенного типа поведения исходя из социально-ролевых функций, обстоятельств, внешних физических условий и прочих факторов, связанных с кон­текстом. Эти данные заставляют усомниться в универсальности не только преду­беждений при ориентации на личные склонности, но и теорий атрибуции, которые связывают умозаключения на основании личных склонностей с универсальными механизмами восприятия. Данные Миллер (Miller, 1984) были дополнены многи­ми исследователями, которые занимались широким кругом культур и социальных феноменов, при этом было обнаружено, что жители Азии, объясняя определенный тип поведения, чаще, чем представители западных культур, обращают внимание на ситуационные факторы. Поскольку у нас нет возможности дать исчерпывающий обзор кросс-культурных исследований атрибуции, ниже мы рассмотрим несколь­ко основных исследований этой проблемы (более подробное рассмотрение вопро­са см. в работе; Choi, Nisbett & Norenzayan, 1999).

Как показывают Моррис и Пенг (Morris & Peng, 1995), объясняя такие собы­тия, как массовые убийства, американцы прежде всего предполагают наличие у убийцы психической неустойчивости или каких-либо негативных склонностей, тогда как китайцы, объясняя те же самые события, в большей степени обращают внимание на ситуационные или социальные факторы. Те же самые культурные различия исследователи обнаружили, когда использовали визуальные стимулы, показывая испытуемым движения животных. Испытуемые смотрели мультфильм, в котором рыбка перемещалась в разных направлениях относительно стайки. Каж­дое из ее движений допускало двоякое истолкование, поскольку его можно было

отнести как за счет желаний самой рыбки (рыбка является лидером), так и за счет обстоятельств (стайка охотится за рыбкой). Как и предполагалось, испытуемые ки­тайского происхождения чаще, чем американцы, усматривали в поведении рыбки влияние ситуационных факторов.

Другие исследователи подтвердили наличие культурных различий в атрибуции в более земных будничных обстоятельствах. Например, Ф. Ли, Холлман и Гер­цог (F. Lee, Hallman & Herzog, 1996) обнаружили, что спортивные комментато­ры в Гонконге,-интерпретируя спортивные события, в первую очередь обращают внимание на внешние обстоятельства, тогда как комментаторы-американцы пред­почитают объяснять события индивидуальными особенностями спортсменов. Мой с соавторами (Choi et al, 1996) пришли к выводу, что корейские испытуемые, в от­личие от американцев, при атрибуции учитывают информацию, касающуюся со­гласованности действий (то есть информацию о поведении других людей), кото­рую вполне разумно использовать, чтобы оценить силу ситуационных факторов. Подобным образом Норензаян, Чой и Нисбетт (Norenzayan, Choi & Nisbett, 1999) обнаружили, что корейские испытуемые более чутко реагируют на контекстуаль­ные факторы, прогнозируя поведение людей в заданной ситуации, и гораздо чаще американцев верят в силу обстоятельств, влияющую на поведение индивида.

Чой и Ннсбетт (Choi & Nisbett, 1998) воспроизвели основные условия описан­ного выше эксперимента Джонса и Харриса (Jones & Harris, 1967), добавив одно условие; перед тем, как охарактеризовать позицию объекта, испытуемые сами дол­жны были написать очерк, причем точка зрения была им навязана. Это позволило испытуемым понять, через что прошел человек, который был объектом их сужде­ний. После этого испытуемых попросили вынести суждение о подлинной позиции объекта умозаключений. Американцы, вынося в этих условиях суждения о пози­ции объекта, были столь же решительны, как и испытуемые, которые выносили суждения в стандартных условиях отсутствия выбора. Корейские испытуемые, напротив, были куда менее категоричны в своих суждениях. То есть корейцы, по-видимому, благодаря пониманию роли, которую играют обстоятельства в их соб­ственном поведении, признают силу контекста и в соответствии с таким подходом выносят суждения о других людях. Подобные результаты получили Китаяма и Масуда (Kitayama & Masuda, 1997) в Японии. Эти исследователи повторили экс­перимент Гилберта и Джонса (Gilbert & Jones, 1986), в процессе которого испыту­емые были объединены в нары с помощниками экспериментатора, после чего им сообщили, что член пары, определенный в процессе случайного распределения, должен будет прочесть очерк, написанный третьим лицом. После того как их на­парник был избран для прочтения очерка, американские испытуемые высказали предположение, что избранник действительно придерживается взглядов, выска­занных в очерке. Хотя Масуда и Китаяма обнаружили у японцев устойчивое убеждение о соответствии позиции читающего речь ее содержанию в стандарт­ных условиях отсутствия выбора, они не выявили ничего подобного, когда дела­лось понятно, что объект суждений просто читает очерк, написанный другим че­ловеком.

Физическая сфера. В отличие от атрибуций социальных феноменов, изучением влияния культуры на непрофессиональное истолкование физических явлении

исследователи занимались относительно немного. Тем не менее есть основании полагать, что народные теории причинной обусловленности физических явлений различны в культурах Запада и Востока и что эти различия могут привести к раз­личным культурным интерпретациям физических феноменов. Многие ученые приводили доказательства того, что народная физика на Востоке носит относитель­ный и диалектический характер, делая акцент на концепциях «поля» и «силы че­рез расстояние» (Сарга, 1975; Needham, 1954, 1962; Zukav, 1980). Обыденная фи­зика Запада, как представляется, предпочитает внутренние причины и причины, которые объясняются свойственными объекту характеристиками; она объясня­ет физические феномены в первую очередь с точки зрения «характера интересую­щего ее объекта», а не с точки зрения связи объектов с внешнпми-условиямн (Lewin, 1935, р. 28). Пенг и Ноулс (Peng & Knowles, 2000) приводят свидетельства того, что такие различия в интеллектуальной традиции могут повлиять на интер­претацию физических явлений в повседневной жизни. Эти авторы представили на рассмотрение китайских и американских испытуемых физические явления, при­чинная обусловленность которых предполагает, как в гидродинамике, аэродинами­ке или магнетизме, действие «силы через расстояние». Объясняя эти явления, ки­тайские испытуемые чаще упоминали поле, в то время как американцы предпочи­тали ссылаться на свойства, внутренне присущие объекту. Исследователи пришли к выводу о том, что в процессе развития в рамках азиатской культуры индивид по­степенно усваивает народную физику, которая носит относительный характер и со­риентирована на поле, тогда как в западных культурах усваивается народная фи­зика аналитического характера, сориентированная на внутренние свойства объекта '(см. также Peng & Nisbett, 1996).

Восприятие человека

Умозаключения, касающиеся окружающих, весьма важны в повседневной жизни. Мы постоянно и непрерывно выносим суждения о людях вокруг нас: что они со­бой представляют, как они себя чувствуют, чего они хотят. Данные суждения име­ют несомненную связь с атрибуцией, но отличаются от нее в одном важном аспек­те; атрибуция связывает событие с его причиной, восприятие человека связывает с людьми определенные качества. Например, если новый помощник Бет Эндрю про­являет по отношению к ней агрессию. Бет может объяснить поведение Эндрю свой­ственной ему склонностью к агрессивности или каким-либо обстоятельством, ко­торое его разозлило. Таким образом, здесь мы видим одновременно случай атри­буции и восприятия человека. Однако если Бет раздумывает, не пригласить ли ей Чарльза на должность своего помощника, и для этого знакомится с рекомендатель­ными письмами от преподавателей и прежних нанимателей Чарльза, а также бесе­дует с Чарльзом лично, чтобы составить мнение о нем, мы имеем дело скорее с вос­приятием человека («решение, связанное с человеком»), нежели с атрибуцией («решение, связанное с событием»).

Неудивительно, что восприятие человека принимает различные формы в раз­ных культурах. Здесь мы лишь кратко рассмотрим отдельные данные, связанные с Двумя аспектами восприятия человека — формированием впечатления о человеке и суждением о его психическом и умственном состояниях.

Формирование впечатления. Какого рода впечатление могут производить па пас другие люди? Важным моментом является склонность воспринимать личные ка­чества как устойчивые или неизменные или считать их податливыми и изменяю­щимися (Dweck, 1996). Данное различие, судя по всему, неплохо ложится на куль­турные параметры эго — независимого или взаимозависимого Я. Независимое Я свя­зано с представлениями о более устойчивой личности, а взаимозависимое Я представляется более изменчивым, зависящим от обстоятельств. Именно такая связь была установлена Чиу, Хонгом и Двеком (С. Y. Chiu, Hong & D\veck, 1997) в ходе сравнения суждений о внутренних характеристиках, которые вы носил и пме-риканцы и жители Гонконга. Как и предполагалось в литературе по эго, исследо­ватели обнаружили выраженное воздействие культуры: американские испытуемые в большей степени, но сравнению с жителями Гонконга, были склонны припи­сывать объекту суждения устойчивые, неизменные качества. Двек, Чиу и Хонг (Dweck, Chiu & Hong, 1995) оценивали также индивидуальные теории испытуе­мых в отношении характера человека: самый высокий показатель их шкалы оцен­ки соответствовал убеждению в том, что черты характера обладают устойчивостью и неизменностью. Американцы получили более высокие показатели по этой шкапе. Следуя подходу с точки зрения теорий, Двск и его коллеги показали, что такая скрытая теория характера представляет собой опосредованное влияние культуры на вынесение суждений о чертах характера.

Судя по всему, представители восточных культур в меньшей степени склонны приписывать объектам суждений определенный характер. Существуют ли разли­чия в данных, которые выявляются и используются при формировании впечатле­ния? Исследование, проведенное Эймсом и Пенгом (Ames & Peng, 1999a), дает положительный ответ на этот вопрос. Исходя из проведенных с учетом фактора культуры исследований эго, представлений об устойчивости характера пли его гибкости, Эймс и Пенг предположили, что американцы будут обращать первооче­редное внимание на сведения, полученные непосредственно от объекта (например, описание самого себя), тогда как китайцы будут в первую очередь опираться на свидетельства извне (например, описание объекта его другом или описание друга объекта). Такая же схема была выявлена в ходе множества разнообразных иссле­дований. Американцы предпочитают данные, непосредственно относящиеся к объекту и при оценке объекта пользуются в первую очередь его самоописанием.

Умозаключения о психическом состоянии. Каким образом мы узнаем, что дума­ют, чувствуют и чего хотят другие люди? Современная научно-исследовательская работа в этой области говорит о том, что эпистемология психических состоянии связана с культурой. Ноулс и Эймс (Knowles & Ames, 1999) полагают, что западным культурам свойственна ориентация на «норму аутентичности», то есть предполо­жение о том, что действия личности и внешние проявления поведения соответству­ют ее внутреннему состоянию. «Высказать то, что у тебя на уме» и «поговорить начистоту» — вот к чему стремятся на Западе. Между тем восточные культуры могут рассматривать такие проявления, как неучтивые и способные вызвать недоумение. Функция хозяина во многих странах Азии - угадывать невысказан­ные желания гостя, при этом предполагается, что гость сдерживается и не выражает желания эгоистического характера.

Ноулс и Эймс (Knowles & Ames, 1999) собрали первичные данные, которые подтверждают существование таких эпистемологических различий между США и Китаем. Когда американцам и китайцам задали вопрос, насколько важны различ­ные фрагменты информации для определения того, что человек думает, американ­цы в основном ответили, что то, «что он говорит», важнее, чем то, «что он не гово­рит», в то время как китайцы ранжировали данные позиции в обратном порядке. Та же модель обнаружилась при определении того, что чувствует или хочет дру­гой человек. Таким образом, возможно, эпистемология душевных состояний на Западе сводится просто к выслушиванию: не принято, чтобы объект не до конца обнаруживал свои подлинные убеждения, желания, намерения и т. д, Однако для того, чтобы заглянуть в душу человека на Востоке, возможно, прпдется-прибегнуть и к другим способам, таким как оценка невербального поведения.

Категоризация

Категоризация является одним из наиболее распространенных и важных видов умственной деятельности человека, которая повышает эффективность запомина­ния и обеспечивает возможность коммуникации. Кроме того, категоризация повы­шает жизнеспособность человека, позволяя делать предположения о скрытых свой­ствах объектов, отнесенных к определенной категории («То, что шуршит в кустах, скорее всего, новая собака Джонни. Готов поспорить, что характер у нее отврати­тельный»). Категоризация является одной из наиболее основательно изученных областей психологии, так же как и тесно связанная с ней когнитивная антрополо­гия. Исследователи выделяют три вопроса, связанные с ней. Первый — где образу-'ется структура категории (вопрос о связи категорий)? Второй — где и когда люди прибегают к использованию категорий для того, чтобы сделать индуктивные умо­заключения о скрытых свойствах объектов (вопрос об использовании категорий)? И наконец — каким образом индивид усваивает новые категории (вопрос об усво­ении категорий)? Появляется все больше доказательств того, что культура явля­ется составляющей ответа па каждый из этих вопросов.

Связь категорий. Почему при наличии бесконечного множества способов клас­сификации мира люди обнаруживают устойчивые предпочтения одних категорий (например, «собака») по сравнению с другими (например, «яблоко или простое число»)? Иными словами, что связывает или объединяет отдельные категории? Молт, делая обзор исследований взаимосвязи категорий (Malt, I995), отмечает сдвиг в осмыслении психологами причины объединения объектов в категории. Раньше психологи обычно исходили из предположения о том, что люди выделяют категории, которые отражают структуру, присущую объектам. Примечательно, что Рош и его коллеги (Rosch & Mervis, 1975; Rosch, Mervis, Gray, Johnson & Boyes-Braem, 1976) доказывают, что воспринимаемые особенности не распределены во внешнем мире случайно между сущностями, а, скорее, встречаются группами, например, «мех», «четыре ноги» и «лай», как правило, встречаются вместе. Люди используют структуру внешней среды, объединяя объекты, которые отличаются общим набором характеристик, в категории; например объекты, у которых одно­временно есть «мех», «четыре ноги» и «лай», сгруппированы в категорию «соба­ка». Несмотря на то что структура восприятия должна налагать определенные

ограничения на перечень характеристик, которые замечает человек (Murphy & Medin, 1985), работа Роша и его коллег делает акцент на роли внешней структуры в определении категорий. Из такого представления неизбежно вытекает, что, по­скольку структура восприятия человека до определенной степени идентична по­всюду, то когнитивные структуры высшего уровня, в частности обусловленные культурой, практически не должны оказывать влияния на системы классифика­ции.

Более современные работы, хотя и не отрицают роли внешних структур в про­цессе выделения таксономических категорий, таких как «собака» или «папорот­ник», но указывают на роль когнитивных структур высшего уровня в определении нетаксономических категорий. Барсалоу (Barsalou, 1983) обращает внимание на класс категорий, которые не могут существовать лишь благодаря фиксации внеш­них структур, например взаимосвязи воспринимаемых характеристик. Речь идет о «целевых» категориях, которые объединяют объекты, применяемые с одной и той же целью; например карандаши и калькуляторы, несмотря на то что имеют мало общего, могут быть отнесены к общей категории «предметы, которые обычно бе­рут с собой на экзамен по математике». «Целевые» категории весьма чувствитель­ны к влиянию культуры, поскольку, несомненно, именно культура определяет цели, которые ставят перед собой ее представители. Поясняя это, нужно сказать, что предметы, которые берут с собой на экзамен по математике, представляют со­бой категорию для западной молодежи, а не для представителей дописьменной

культуры.

Научно-исследовательская работа в области когнитивной антропологии и кросс-культурной психологии говорит о том, что культура играет роль и при выде­лении таксономических категорий. Молт (Malt, 1995) рассмотрела ряд исследова­ний по этнобпологии, которые показывали, что степень детализации в классифи­кации растений или животных частично определяется важностью растения или животного для данной культуры. Народные классификаторы уделяют первооче­редное внимание сферам, которые представляют собой наибольшее практическое значение для данной культуры (например, съедобные растения, одомашненные или опасные животные), и в результате классификация данных объектов содержит большее количество подкатегорий и является более детальной. Эти данные можно сравнить с имеющимися в психологии свидетельствами о том, что люди, которые долгое время уделяют пристальное внимание какой-либо сфере, например орни­тологи или страстные любители собак, становятся настоящими специалистами в данной области. При этом специалист выделяет больше подкатегорий в сфер^е своей компетенции, чем неспециалист, и классифицирует объекты быстрее (Tanaka & Taylor, 1991). То есть то, сколько внимания уделяется различным таксономическим категориям, может определяться культурой, что может способствовать большей детализации важных категорий.

Другое исследование в области антропологии и психологии говорит о том, что культура может не просто определять направление внимания, но и влиять на то, какие характеристики становятся основой категоризации. Лопес, Атран, Коули, Медип и Смит (Lopez, Atran, Coley, Medin & Smith, 1997) обнаружили, что если аме­риканцы обычно классифицируют животных по размеру и свирепости, итзай-майя

классифицируют животных на основании характеристик относительного харак­тера, а именно экологических, таких как среда обитания и корм. Атран и Медин (Atran & Medin, 1997) обнаружили также, что итзай-маия группируют древесных млекопитающих, основываясь их взаимодействии с растениями.

Экспериментальные исследования говорят о том, что категоризация такого рода играет важную роль и в китайской культуре. В 1972 году Л.-Х. Чиу (L.-H. Chiu, 1972) показывал китайским и американским детям наборы из трех картинок, па которых были изображения, относящиеся к разным областям, и просил выбрать две, которые сочетаются друг с другом. При этом китайские дети преимущественно прибегали к «относительно-контекстуальной» классификации. Например, когда им показывали изображения мужчины, женщины и ребенка, они обычно выбира­ли женщину и ребенка, потому что «мать заботится о ребенке». Американские же дети чаще группировали объекты на основе свойств, поддающихся выделению, например возраста. Так, они объединяли мужчину и женщину, потому что они «взрослые».

Индуктивные умозаключения па основании категоризации. Категории не толь­ко способствуют структурированию мира в целях запоминания и коммуникации, но, что очень важно, позволяют людям «выйти за пределы имеющейся в их распо­ряжении информации». Если объект относится к определенной категории, это может служить основой для умозаключений о скрытых или невидимых свойствах данного объекта; этот процесс и представляет собой индуктивные умозаключения на основании категоризации. Например, если известно, что животное относится к млекопитающим, можно предположить, что оно является живородящим и имеет постоянную температуру тела.

В работе Чой, Нисбетта и Смита (Choi, Nisbett & Smith, 1997) высказывается предположение о том, что корейцам в меньшей степени, чем американцем, свой­ственно постоянное применение представлений, связанных с категориями, и их использование в умозаключениях индуктивного характера. Подобно предшеству­ющим исследованиям индуктивных умозаключений на основании категоризации (например, Osherson, Smilh, Wilkie, Lopez & Shafir, 1990), Чой с коллегами рас­сматривали применение индуктивных умозаключений, используя доказательства типа посылка—вывод. Испытуемым предъявляли, например, доказательство такого рода:

Гиппопотамы имеют локтевые артерии. Хомяки имеют локтевые артерии.

Собаки имеют локтевые артерии.

Затем испытуемых спрашивали, в какой мере они верят данному выводу, при­нимая во внимание имеющиеся посылки. В приведенном примере испытуемые могли бы сделать на основании приведенных посылок вывод о том, что млекопи­тающие имеют локтевые артерии, и тем самым подтвердить высокий уровень до­стоверности вывода. Исследователи попробовали привлечь внимание испытуемых к данной категории, упомянув ее в выводе (то есть испытуемые пришли к выводу

о том, что «млекопитающие», а не собаки, имеют локтевые артерии). На американ­цев данная манипуляция не оказала никакого влияния, однако способность корей­цев к умозаключениям индуктивного характера после этого возросла. Это говорит о том, что постоянное использование категоризации в умозаключениях в меньше]! степени присуще корейцам, более восприимчивым к выданным заранее инструк­циям.

Усвоение категорий. Имеются доказательства того, что культура может влиять

на процесс усвоения категорий. Норензаяп, Нисбетт, Смит и Ким (Norenzayan, Nisbett, Smith & Kim, 2000), используя методику Аллена и Брукса (Allen & Brooks. 1991), показывали жителям Восточной Азии и американцам мультфильм о суще­ствах с других планет, отметив при этом, что одни существа — с Венеры, а другие — с Сатурна. Некоторых испытуемых попросили внимательно изучить этих существ и высказать предположения, к какой категории отнести каждое из них. Другие испытуемые прошли более формальную, стандартную процедуру усвоения кате­горий. Им было предложено обратить внимание на пять различных характеристик данных животных, при этом было оговорено, что если животное имеет любые три из названных характеристик, оно с Венеры, все прочие животные — с Сатурна. Хотя в первой группе и жители Восточной Азии, и американцы выполнили задание оди­наково успешно, во второй группе жителям Восточной Азии потребовалось боль­ше времени, чтобы выполнить задание. Когда им показывали животное, обладаю­щее набором формальных признаков в соответствии с определенной категорией, но похожее на животных другой категории, — таким образом, стандартные крите­рии и индивидуальные критерии оценки отдельных экземпляров вступали в про­тиворечие между собой — жители Восточной Азии сделали больше ошибок, чем

американцы.

Категория эго. Идея выделения «это» в отдельную категорию, подобную катего­рии «млекопитающее» или «молоток», на первый взгляд может показаться странной, но при рассмотрении культурных различий в восприятии эго становится понят-' ным, что такое выделение просто необходимо. Вопросу о том, как субъект воспри­ятия на Западе и на Востоке описывает себя, исследователи уделили достаточно внимания. Полученные данные позволили выявить несколько моментов, при этом наиболее примечательным является то, что па Западе индивид воспринимает эго как нечто более ограниченное и конкретное, тогда как на Востоке индивид пред­ставляет эго как более распыленное в обществе, изменчивое и связанное с контек­стом. В работе Фиске, Китаямы, Маркуса и Нисбетта (Fiske, Kitayama, Markus & Nisbett, 1998) рассмотрена значительная часть исследований, касающихся этого вопроса, и показано, что американцы чаще упоминают социально-ролевые харак­теристики и других людей (например, «Я друг Джейн»). В другой работе Шведер (Shweder, 1995) исследовал Я-копцепции индийцев-индунстов. В то время как американцы, судя по всему, воспринимают эго как нечто независимое, жители Юго-Восточной Азии, очевидно, считают эго до определенной меры распределен­ным в обществе. Шведер приводит доводы в пользу того, что индийский взгляд на эго связан с представлением о божественном начале. Вера в реинкарнацию, карму и связь всего живого ведет к тому, что категория эго включает представление о различных периодах существования в разном обличье.

Наши рекомендации