Экспертное исследование: ситуация и процесс (методика, техника, процедура, результат)
Исследовательский инструментарий, источники информации и ее виды. "...Эксперт (лат. expertus — опытный), — читаем мы в "Словаре иностранных слов", — сведущее лицо, приглашаемое в спорных или трудных случаях..." [5, с. 799]. Определение подчеркивает не технико-методическую оснащенность, а опыт и компетентность. Первое, естественно, в этом определении как бы незримо присутствует: уж если лицо сведущее, то и техникой исследования в своей области оно владеет отменно. Однако для заказчика (приглашающего) важны именно его опыт и компетентность, на основе которых, если немного продолжить словарную глоссу, формируется особая специализированная интуиция; она-то и есть главное подспорье в разрешении дискутабельного вопроса. Короче говоря, от эксперта ждут не столько применения верифицированных, валидных методик, сколько мудрых суждений, неординарных выводов и, если хотите, творческих озарений. В этом смещении акцента с исследовательского инструментария на самого исследователя и состоит, собственно, отличие экспертных исследований от фундаментальных и прикладных.
Так что работа эксперта характеризуется в общем случае низким уровнем алгоритмизации. Какие методики выберет эксперт и станет ли вообще пользоваться традиционной техникой — это его личное дело. Поле выбора здесь безгранично. Более того, оно не ограничено даже пределами одной гуманитарной дисциплины. В зависимости от характера задачи гуманитарная экспертиза может объединять специалистов любого профиля, не говоря уже об ученых-гуманитариях — правоведах, экономистах, медиках, историках, политологах, педагогах,
культурологах, этнографах... С точки зрения генеральной функции гуманитарной экспертизы, каковой является создание условий, отвечающих содержанию базовой общественной потребности, как говорится, все средства хороши (разумеется, кроме тех, которые идут вразрез с самой этой потребностью). Междисциплинарный подход вменяется самой буквой и духом гуманитарной экспертизы, перед лицом которой все науки, изучающие человека, равны между собой. (Автор в силу специфики своего ученого мундира невольно отводит социальной психологии привилегированное место. Слабость, надеюсь, вполне понятная и простительная.)
Как бы то ни было, будь он по основной своей профессии психолог, социолог, эколог или экономист, эксперту при предварительном ознакомлении с проблемой приходится обращаться к документам самого различного содержания. Это и публикации в периодической печати, и историко-краеведческий архив, и официальная статистика, а также технические чертежи, географические карты, постановления, указы, уставные документы, видеозаписи, киноленты, обращения, листовки, книги отзывов и еще море самых разных буклетов, брошюр, гроссбухов и бумаг на всевозможные темы. Это — так называемая фоновая информация, к которой затем (или параллельно) присоединяется основная — материалы бесед с включенными (т.е. заинтересованными) экспертами, в число которых входят руководители всех звеньев, включая представителей местных властей и администрации предприятий, работники научных учреждений, лидеры общественных движений, и с представителями различных социально-демографических групп населения региона.
Если уж говорить о методике, образующей универсальный базис технического оснащения эксперта, то это коммуникативные умения, которых требует от него сбор основной информации. Его главный методический козырь — это, стало быть, не столько средства манипуляции с целью индуцирования информативных реакций, т.е. не столько опросные листы, анкеты и тесты, сколько навык и способность приема информации — умение слушать, внимание к собеседнику, синтонность и эмпатия. Независимо от того, с кем вы беседуете — с включенным ли экспертом (местным руководителем, специалистом, работником прессы) или со "среднестатистическим" жителем проблемной зоны, мобилизация всей батареи коммуникативных навыков одинаково необходима. На самом деле граница между этими двумя группами респондентов зыбка и условна. Разница, по существу, в том, что первые претендуют, как правило, на объективное (т.е. экспертное) освещение положения дел, тогда как последние, тоже как правило, предрасположены к спонтанному личному самоотчету. Но те и другие подвержены одним и тем же воздействиям со стороны окружающей среды, эмоционально вовлечены в одну и ту же ситуацию, и, несмотря на различие ролевых позиций, испытывают схожие опасения и тревоги. Поэтому респонденты, условно отнесенные к разряду экспертов, сбиваются время от времени на спонтанный самоотчет, а так называемые представители населения высказывают экспертные суждения, поражающие порой своей зрелостью и глубиной. Искусство интервьюера в том, чтобы не навязывать собеседнику стиль высказываний, а самое главное — не мешать его стихийному личному самоотчету, ибо это и есть для нас источник базовой информации — основа для базовых гипотез, а в перспективе — для наиболее фундаментальных экспертных оценок и предложений. (Полезную информацию о том, как сформировать у себя диалогическую установку, расковывающую собеседника, читатель, надо полагать, прочтет в других главах этого пособия, ибо в наши дни это — азбука любой квалифицированной психотерапевтической и психокоррекционной работы гуманистического профиля.)
Не следует преуменьшать значение высказываемых респондентами экспертных суждений, этих добровольных попыток соавторства, к тому же несущих в себе подчас замаскированный личный самоотчет. Без преувеличения, не менее половины всех продуктивных идей, реализованных впоследствии в виде экспертных оценок и предложений, были подсказаны нам включенными экспертами. Экстремальные обстоятельства будят мысль, и плоды этой мыслительной работы не могут не содержать в себе конструктивного начала. К моменту, когда на место прибывает эксперт, у людей, попавших в критическую ситуацию, уже имеется общая концепция выхода из нее. Она как бы распределена по многим думающим головам, и эксперту остается зачастую только связать обрывки в одно целое. Во всяком случае, ведя протоколы бесед и записывая их на магнитофонную кассету, мы не делаем различий между экспертными мнениями и личными самоотчетами, чтобы при обработке и интерпретации данных иметь возможность опереться на те и другие.
Особо ценный материал дают беседы в круговом интерьере, организованные по схеме "групп встреч", детально отработанной К. Роджерсом, где видимая роль ведущего (эксперта) сводится к произнесению вступительного слова (разъяснению задач экспертизы и самой беседы) и к немногочисленным лаконичным репликам, подаваемым исключительно в целях стимулирования процесса. Группа, в которой представлен репрезентативный набор позиций, служит прекрасной действующей моделью эмоционально-психологической ситуации, сложившейся в регионе. За полтора-два часа эксперт имеет возможность отследить в такой группе практически все существенные интеракции и получить незаменимый материал для анализа интерактивных и информационных стратегий. Проблема, однако, в том, как собрать такую группу. Большую роль играет в этом плане уровень готовности региона к экспертизе. (Подробнее об этом мы скажем дальше.)
Получив на этапе анализа документов и бесед богатую пищу для размышлений и выводов, эксперт может на том и успокоиться. Если, однако, он хочет перепроверить те или иные оценки или придать им большую убедительность, либо детализировать и квантифицировать свои суждения, и если при этом экспертное
исследование достаточно щедро финансируется, он может перейти ко второму этапу с применением структурированных методик, благо первый неизменно дает прекрасный материал для конструирования соответствующего инструмента. Так, в Запорожье решающим аргументом при выборе проекта мостовых переходов оказались данные контент-анализа, проведенного под руководством О.Е. Трушенко на материале писем в газету "Индустриальное Запорожье"; работа с мнениями жителей Нижнего Новгорода по поводу строительства станции метро на площади им. М. Горького, проделанная О.М. Дерябиной, дала материал, определивший в конечном итоге содержание основных экспертных оценок и рекомендаций. Тем не менее этот этап остается факультативным и проводится только при наличии времени и денег. В таких ситуациях, как карабахская, южноосетинская или чернобыльская образца 1986 г., его проведение по меньшей мере проблематично: более того, попытки использования в этих условиях структурированных методик отрицательно влияют на самочувствие пострадавших.
Нужно ли в экспертном отчете обосновывать выбор методики? Когда как. В отчете нижегородской экспертизы мы, например, сочли необходимым дать такое обоснование, поскольку заказчик упорно настаивал на привычном анкетном опросе. Но это не обязательно. У заказчика, если заказ не "липа" (экспертизу, бывает, заказывают для "галочки" и в отчет попросту не заглядывают), здравомыслие и интуиция развиты не меньше, чем у эксперта, и надежность экспертных выводов он способен оценить без дополнительных обоснований. Уважение к заказчику — залог добросовестности эксперта. Если заказчик не вызывает у вас уважения, то и за предлагаемую им работу не беритесь. Это тоже, если хотите, вполне методическая рекомендация.
Коль скоро читатель пожелает подыскать сформулированным здесь взглядам на методику социально-психологического исследования ближайший методологический аналог, мы рекомендуем ему полистать книгу Д.Т. Кэмпбелла [см. (4)]. Что же касается существенных технических деталей и иных процедурных моментов гуманитарной экспертизы, то эта сторона дела подробно и добросовестно излагается в работе О.М. Дерябиной [см. (3)].
Экспертное заключение в своей, если можно так выразиться, канонической форме (хотя строгих канонов тут нет, и, Бог даст, никогда не будет) включает в себя:
краткое описание проблемы и формулировку целей экспертизы;
состав коллектива экспертов;
полный перечень источников информации, включая материалы других экспертиз;
общую характеристику проблемной ситуации, куда входят: описание проблемного поля, сложившегося в регионе; стратегии взаимодействия и информирования населения: факторы тревоги (см. приложение);
экспертные оценки;
экспертные предложения (рекомендации).
Отчет гуманитарной экспертизы может содержать что-то вроде краткой теоретической преамбулы — как, например, чернобыльский отчет 1990 г. [см. (1, с. 99-102)]. Отчету об иссык-кульской экспертизе было предпослано изложение концепции рыночных отношений, на основе которой выводились экспертные оценки9. Обширный методологический фрагмент включен в чернобыльский отчет 1991 г., так как в формулировку заказа входило условие воспроизводимости экспертных работ.
Если же попытаться собрать все требования к отчету в один узел и обобщить их одним словом, то это слово будет, несомненно, убедительность. Экспертное заключение — это не искусная манипуляция, имеющая целью склонить ответственных товарищей или господ к определенному решению. Отнюдь нет. Мы имеем в виду другое: слово эксперта, если воспользоваться понятиями Михаила Бахтина, должно быть внутренне убедительным. Такая убедительность обеспечивается золотым запасом реальных фактов, их целостным системным видением и добросовестным анализом.
О той части этого золотого запаса, т.е. той конкретной детали, которая произведет на читателя (в том числе на заказчика) особенно яркое впечатление, заранее сказать трудно. У нас, например, есть основания подозревать, что в нижегородском заключении критерию внутренней убедительности соответствовали не столько многочисленные статистические выкладки, сколько очевидное сходство манипуляций, применявшихся "Горметростроем" в конце 80-х, с ключевыми моментами кампании по сносу Благовещенского собора и церкви митрополита Алексия, по свидетельству нижегородского историографа Ю. Галая [см. (2)] проводившейся городскими властями в конце 20 - начале 30-х годов.
По поводу количества источников, привлекаемых для экспертизы, вполне определенно можно утверждать только одно: чем больше, тем лучше. В конце концов, чем шире раскинуты наши сети, тем скорее попадет в них золотая рыбка.
Готовность региона к гуманитарной экспертизе — важнейшее условие успешной работы эксперта. Это условие действует двояко. С одной стороны, готовность к экспертизе — это готовность выслушать выводы
9 В популярной форме эта концепция изложена в ряде моих работ [см. (7, 8)]. Одно из важных сопутствующих достоинств гуманитарной экспертизы состоит в том, что она стимулирует как производство нестандартных идей, так и формулирование давно напрашивавшихся обобщений
эксперта и принять на вооружение его рекомендации. Иными словами, готовность к экспертизе — это необходимый моральный стимул экспертной работы. С другой стороны, это готовность содействовать работе эксперта, предоставляя ему необходимую информацию. В каком-то смысле готовность к экспертизе можно оценить по количеству информации, которую намерены предоставить экспертам стороны, участвующие в конфликте. Это полнота и систематизация соответствующих архивных документов, скрупулезный подбор газетных вырезок, подробные записи, отражающие историю проблемы, накопленная в редакциях читательская почта и бережно хранимые книги мнений, как это было в Запорожье и Сосновом Бору. Этим, как правило, занимаются не государственные учреждения, а энтузиасты. Их деятельность и играет решающую роль в подготовке региона к гуманитарной экспертизе. В Сосновом Бору, например, нам не только предоставили все нужные материалы, но и заранее подготовили к нашему приезду всех респондентов — как для индивидуальных бесед, так и для групповых встреч.
Уровень готовности к экспертизе находит свое опосредованное выражение в культуре суждений по затрагиваемой проблеме — как в экспертных высказываниях, так и в личных самоотчетах.
Гуманитарная экспертиза как вид социальной активности: поведение и установка эксперта. Читатель, возможно, обратил внимание на то, что в одних случаях мы говорим об экспертизе экстремальной ситуации, в других — об экспертизе в экстремальной ситуации. Это не небрежность и не стилистическая вольность. Просто экстремальная ситуация выступает — в грамматической конструкции и в реальности — одновременно и объектом и обстоятельством, условием. Едва оказавшись в этой ситуации, эксперт становится ее составной частью — условием и объектом своей собственной деятельности. Отсюда и строгие требования к его поведению, прежде всего к его коммуникативной квалификации, которая традиционно не включается в разряд экспертных умений.
Экспертиза, между тем, — это постоянное напряжение и внимание. И не только во время запланированных бесед. У эксперта, раз уж он находится физически в ситуации риска, время не делится на рабочее и нерабочее. Все до единого люди, его окружающие, так или иначе в ней задействованы, и он, эксперт, ни на минуту не перестает быть для них экспертом. Забывая об этом, он рискует повлиять на ситуацию самым неблагоприятным образом и, по существу, стать дополнительным фактором, вызывающим тревогу. Примером могут служить эксперты Минздрава, неуклонно проводившие в зоне чернобыльской катастрофы "успокоительную" пропаганду, но питавшиеся при этом исключительно привезенными с собой продуктами и оставлявшие в зоне одежду, которую они там носили. В этой связи можно говорить об особом "экспертном дистрессе", вызываемом безответственными словами и поступками эксперта, а также, надо сказать, необдуманно применяемыми методическими средствами. Так, в июле 1986 г. у пациентов медсанчасти чернобыльской АЭС депрессивные состояния ощутимо усугублялись воспоминанием о недавней психологической экспертизе, проводившейся с помощью теста MMPI.
Сверхзадача гуманитарной экспертизы — гуманизация конфликтной ситуации. В ситуации столкновения конфликтующих интересов и противоборствующих социальных сил эксперт неминуемо испытывает на себе давление со стороны каждой из них. Все заинтересованные лица, с которыми он вступает в контакт, так или иначе пытаются перетянуть его на свою сторону. Стойкость и непредвзятость эксперта сами по себе в немалой степени могут способствовать если не примирению сторон, то по крайней мере действительному усмирению страстей. На начальной стадии экспертного исследования эксперт обязан проинформировать все заинтересованные социальные группы и по возможности население региона в целом о целях и задачах экспертизы, четко определить ее функцию. Процедура экспертизы должна отвечать требованию гласности; лучше всего, если ее завершит пресс-конференция с приглашением всех желающих. Как показывает практика, не мешает бдительно следить за сообщениями о целях, задачах и ходе экспертизы, поступающими по каналам массовой информации, дабы вовремя среагировать на некорректные толкования.
Словом, гуманитарная экспертиза — это большая ответственность эксперта не только — и, рискну утверждать, даже не столько — перед заказчиком, сколько перед людьми, в судьбе которых он, хочет того или нет, согласился принять участие. Сознание собственной ответственности должно стать стержневым моментом установки, регулирующей действие и поступки эксперта в ходе обследования.
И, наконец, очень коротко о том, за что эксперт ответственности не несет. Экспертиза ни в коем случае не является принятием решения за субъекта, на которого возможна эта миссия. В ее задачи не может также входить проведение массовых референдумов с последующим информированием заказчика о "решении большинства". Функция экспертизы состоит в том, чтобы предъявить лицам, принимающим решения, наиболее полную картину той реальности, которая составляет плоть и кровь экспертируемой ситуации. Принимая решение, субъект может учесть выводы эксперта или их отвергнуть. В том и другом случае он полностью берет ответственность на себя.
Вместо заключения
На сегодняшний день гуманитарная экспертиза — это, к сожалению, недостающее звено в работе психолога-практика и социального работника. Конечно, психолог или социолог, готовясь оказать психологическую поддержку пострадавшему населению или предложить муниципальным властям программу социальных мероприятий, рассчитанных на смягчение кризиса, обязательно проводит предварительные наблюдения и выдвигает правдоподобные гипотезы. Практика показывает, однако, что эту рекогносцировку не мешает поставить на систематическую основу. Интуиция тоже нуждается в методической поддержке и в отсутствие таковой подчас теряется, ищет опору в стереотипных представлениях и ведет к неадекватным действиям. Характерный пример — психолог, заставляющий человека, переживающего посттравматический стресс, два часа отвечать на несколько сот умных вопросов. В начале 70-х годов американские психотерапевты, впервые попытавшиеся оказать оперативную помощь пострадавшим от землетрясений, наводнений и бурь, к немалому своему удивлению обнаружили, что на месте бедствия в их помощи почти никто не нуждается [см. (16, 17)]. В отсутствие гуманитарной экспертизы психолога-практика ждет в ситуации кризиса еще немало сюрпризов. Зона бедствия, между тем, не самое подходящее место для экспериментов. Уж эту-то истину в процессе гуманитарной экспертизы усваиваешь раз и навсегда.
Приложение
ФАКТОРЫ ТРЕВОГИ (Чернобыльский класификатор)
1. ЗДОРОВЬЕ
а) "грязные" продукты;
б) астенизация и ее симптомы;
в) личное здоровье;
г) здоровье детей;
д) переживание необратимости изменений, происходящих в организме в результате облучения (в первую очередь, внутреннего);
е) неопределенность временной жизненной перспективы;
ж) "грязное" топливо
2. ОТСЕЛЕНИЕ
а) ощущение невозможности проживания в загрязненном регионе
б) компенсации и льготы как препятствие отселению;
в) привязанность к малой родине;
г) трудности переселения (в том числе ожидание агрессии со стороны местного населения, отсутствие рабочих мест, проблема жилья и др .);
д) фиктивный статус "свободного" отселения;
е) потребность в компактном отселении;
ж) дифференцированное решение проблемы отселения;
з) критерий "рабочих рук".
3. МЕДИЦИНСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ
а) отсутствие определенности в диагнозах и лечебных мероприятиях;
б) неудовлетворенность работой медиков;
в) осознание себя объектом манипуляций со стороны медиков;
г) систематический отказ медработников от установления связи заболевания с радиационной обстановкой;
д) диссонанс между воспринимаемым риском и успокоительными заявлениями Минздрава;
е) Социально-психологические дефекты принятых оздоровительных стратегий (летний отдых детей и др .);
ж) неудовлетворительность работой санэпидемстанции
4. КОМПЕНСАЦИИ
а) недостаточность получаемых компенсаций (денежных и имущественных);
б) осознание получаемых компенсаций как средства манипулирования;
в) переживание неадекватности материальных компенсаций реальным потерям (физическим и моральным);
5. СОЦИАЛЬНАЯ ДЕПРИВАЦИЯ
а) ощущение собственной непринятости и покинутости, невнимание к себе со стороны окружающего мира;
б) переживание бессмысленности трудовой деятельности на "грязных" землях;
в) самоощущение "подопытного кролика", "экспериментального полигона";
г) переживание неопределенности
6. ВЛАСТИ
а) недоверие к властям как таковым;
б) недоверие к конкретным лицам, входящим в состав комиссий по отселению;
в) недовольство применяемыми критериями и стратегиями отселения;
г) недоверие к местным властям
7. ИНФОРМАЦИЯ
а) диссонанс официальной информации и реальности;
б) недостаточность информации об уровне загрязнения;
в) паническая информация (по каналам массовой информации, слухи).
8. ДЕФИЦИТ ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМЫХ РЕСУРСОВ
Контрольные вопросы
К параграфу "Предшествующий опыт "
Не заглядывая по возможности в последующие страницы, попробуйте дать предварительные ответы на предлагаемые ниже вопросы. Не сомневайтесь — материала у вас достаточно.
1. Перечислите основных действующих лиц гуманитарной экспертизы как социального действия.
2. Кто, по вашему мнению, может выступать в качестве: инициатора гуманитарной экспертизы? ее заказчика?
3. Дайте обобщенную классификацию ситуаций, в которых может возникать объективная потребность в гуманитарной экспертизе.
4. Какие группы можно выделить во всей совокупности респондентов, к которым обращается интервьюер в ходе экспертного исследования?
5. В чем состоит продукт гуманитарной экспертизы? Каковы его основные формы и виды?
6. Как вы думаете, в каком случае гуманитарную экспертизу можно считать успешной? В каком случае можно говорить о ее неудаче?
7. Как, по вашему мнению, сочетается экспертное исследование с психореабилитационными работами?
8. Попробуйте набросать блок-схему междисциплинарных контактов, в контексте которых приходится проводить экспертизу гуманитарного профиля.
Дочитав главу до конца, вернитесь вновь к ответам на эти вопросы и внесите в них соответствующую корректировку (если, конечно, таковая понадобится).
К параграфу "Ключевые дефиниции и понятия "
1. Охарактеризуйте вкратце цель и предмет гуманитарной экспертизы.
2. Какие обстоятельства побуждают заказывать гуманитарную экспертизу?
3. В каких системных отношениях находятся между собой общественная потребность, массовый запрос и социальный заказ?
4. Чем обусловлена необходимость аналитического отношения эксперта к социальному заказу?
5. Приведите перечень основных модификаций общественной потребности. Как в связи с этим может варьировать уровень угрозы?
6. Опасность (риск) и ее восприятие: дайте систематическое обоснование разграничению этих понятий.
7. Что такое экстремальная ситуация, или ситуация повышенного риска?
8. В каком отношении находится восприятие опасности населением региона, с одной стороны, и властями, — с другой? Каковы в этой связи задачи гуманитарной экспертизы?
9. Охарактеризуйте в целом систему взаимодействия различных общественных групп и социальных сил в ситуации повышенного риска. Какое место занимает в этой системе феномен согласия на риск?
10. Какими социальными институтами обеспечиваются права человека в ситуации повышенного риска?
11. "Принцип допустимых жертв" и "благоговение перед жизнью": какую роль играет это противопоставление в концепции экстремальной ситуации, которой пользуется эксперт?
12. Перечислите факторы, определяющие уровень приемлемости риска.
К параграфу "Ситуация и процесс "
1. В чем специфика экспертного исследования (по сравнению с традиционными — фундаментальным и прикладным)?
2. Сформулируйте основные требования к методическому обеспечению гуманитарной экспертизы.
3. Какого рода информация используется гуманитарной экспертизой в качестве базовой? Какую бы вы определили как фоновую?
4. Дайте характеристику источников информации, используемых гуманитарной экспертизой. Какова роль каждого из них?
5. Охарактеризуйте основные этапы экспертного исследования.
6. Перечислите основные блоки экспертного заключения. Какие еще разделы могут быть включены в его структуру? Сформулируйте главные требования к отчету гуманитарной экспертизы.
7. Чем определяется уровень готовности региона к гуманитарной экспертизе?
8. Какие требования предъявляет гуманитарная экспертиза к поведению эксперта и его психологической преднастройке?
ЛИТЕРАТУРА
1. Всемирный день окружающей среды: Информационные материалы 1990. Экспертные оценки программ и решения по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. М., 1991.
2. Галай Ю. Хранить истории следы // Охрана памятников истории и культуры на Нижегородской земле, 1917-1941 гг Горький, 1989.
3. Дерябина О.М. Психологическое состояние детей-сирот Чернобыля: методологические и методические принципы экспертных оценок//Актуальные проблемы современного детства: Сборник научных трудов .М., 1992.
4. Кэмпбелл Д.Т. Модели экспериментов в социальной психологии. М. , 1980.
5. Словарь иностранных слов. М.,1954.
6. Хараш А. Загадочный синдром, или чего боятся чернобыльцы //Наука и религия. 1988. №9. 10.
7. Хараш А. Человек рынка и рыночное сознание // Новости ВДНХ СССР. М.,1991. Вып. 7.
8. Хараш А. Человек рынка // Общественные науки и современность. 1992. № 5.
9. Хараш А.У., Лупандин В.М., Черновол С.Ю. Социально-психологические факторы восприятия опасностей, связанных с воздействием Семипалатинского полигона, населением Алтайского края // Проблемы безопасности при чрезвычайных ситуациях: Обзорная информация .М., 1993. Вып. 6.
10. Чернобыльская катастрофа // Проблемы социально-экологической безопасности: Обзорная информация. М.,1990. Вып. 5.
11. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М. , 1992.
12. CochL., French J.R.P. Overcoming resistance to change //HumanRelations. 1948. №I.
13. Douglass М. Risk acceptibility according to the social sciences. N Y.. 1985.
14. Douglass M., Wildavsky A. Risk and culture: an essay on the selection of technological and environmental dangers. Berkeley, 1982.
15. Environmental management in the USSR: Issue 9. M.,1991
16. Quarantelli E.L. An assessment of conflicting views on mental health: the consequences of traumatic events // Trauma and Its Wake/Ed. C.R. Figley. N.Y., 1985.
17. Taylor V. Good news about disasters // Psychology Today. 1977. Oct.
Г л а в а 4
ПСИХОЛОГИЯ В ПОЛИТИКЕ — ОТ ОБЪЯСНЕНИЙ К ВОЗДЕЙСТВИЮ10
Л.Я. Гозман
Политическая психология, политика, политический лидер
Возможность практического использования социальной психологии в политике определяется двумя факторами. Первый — насколько вообще релевантна психология политике? Социально-психологические методы и модели отнюдь не универсальны. Они могут быть адекватны только по отношению к тем явлениям и процессам, в которых психологические закономерности являются ведущими или, по крайней мере, достаточно значимыми. Таким образом, психология может быть использована в политике в том и только в том случае, если действия основных участников политического процесса могут быть объяснены психологическими феноменами — установками, типом социализации, восприятием себя и друг друга. Или, точнее, если политика в принципе не может быть объяснена без привлечения этих феноменов. Только если есть основания считать, что это действительно так, возникает вторая проблема: существуют ли в арсенале социально-психологических методов такие, которые могут быть применены для решения проблем, возникающих в ходе политического процесса? А это, в свою очередь, определяется характером тех задач, которые могут быть поставлены перед психологом, и специфическими условиями, в которых эти задачи должны решаться.