Роли в церковной семье

Члены церковной общины склонны выбирать для себя те же роли, что и в родительской семье. Правда, в церкви к уже известным нам ролям добавляется ряд новых, связанных со служением: например, учитель, детский (молодежный) служитель, ответственный за организацию трапез и чаепитий, водитель и так далее. Кроме того, часто всех взрослых поощряют присоединяться к какой–либо группе общения, катехизации или изучения Библии. В итоге создается множество ловушек, попав в которые человек испытывает чувство принадлежности к Семье: востребованным ею; значимым, ценным и важным для нее; необходимым ей.

На первый взгляд, переживание чувства принадлежности — явление весьма положительное. Но в данном случае это не совсем так: ведь внутри у человека практически ничего не изменилось. Конечно, новые роли, которые получил новообращенный, подтверждают его личностную ценность и его принадлежность общине (и/или конкретной группе внутри общины). Но, как мы уже обсуждали выше, выбирая церковь, он неосознанно искал такую, где практикуется стиль взаимоотношений, впитанный им с молоком матери. Именно здесь он чувствует себя в безопасности — все достаточно знакомо и предсказуемо. (Напомню, что более всего пугают людей неизвестность и неопределенность.) И по прошествии некоторого времени он вполне закономерно выберет роль, мало чем отличающуюся от той, которую он исполнял в родной семье (или исполняет сегодня в семье, созданной им самим).

Внимательно прочитайте приведенные ниже характеристики четырех типов семейных ролей [13]. Обдумывая прочитанное, не забывайте, что роли подтверждают принадлежность человека к той или иной группе, а чувство принадлежности является одной из важнейших витальных потребностей, сопоставимой с потребностью живого организма в воде и пище.

«Семейный герой», «гордость семьи»

В каждой церковной общине имеются гиперответственные члены, которые всячески способствуют ее благу и процветанию. Они трудятся, поддерживают, ведут, вносят свой вклад, спасают, укрепляют, решают за других их проблемы (таким образом бессознательно избегая решения собственных) и так далее, и тому подобное. Они пользуются любовью и одобрением священнослужителей и других лидеров церкви, которые нередко говорят: «Как было бы прекрасно, если бы все вели себя, подобно X (подставьте имя)!» Эти «герои» обладают железной самодисциплиной и поразительной способностью сдерживать свои чувства. В своем служении они изо всех сил стараются, чтобы все были довольны. Они предугадывают заранее, что вскоре надо будет сделать, и делают это. В небольших общинах такую роль часто играет жена священника.

Церковь гордится своими безупречными членами — ведь они дают ей возможность предстать в наиболее выгодном свете. Но, к сожалению, в повседневной жизни непосильная деятельность «героев» очень скоро начинает восприниматься, как нечто само собой разумеющееся. Человека не ценят, пока он не уезжает или не умирает. От гиперответственных членов общины автоматически ожидается, что они так и будет выполнять все, что им полагается в соответствии с ролью. И до тех пор, пока они не сорвутся (депрессия, употребление алкоголя, переедание), не доведут себя до инфаркта и/или не умрут, их так и будет кружить карусель бесконечных дел. Давайте посмотрим правде в глаза: какой бы нездоровой ни была эта семейная система, она работает, причем достаточно длительное время. Но в конце концов люди расплачиваются за героизм здоровьем, глубокими дисфункциями в личной и семейной жизни и полным выгоранием.

«Бунтарь», «трудный человек», «нарушитель спокойствия»

Это — крест общины. Такие люди не уходят из церкви, но и не желают (не могут) соответствовать принятым в ней правилам поведения и прочим «внешним» стандартам. О них часто говорят: «Если бы не Y (подставьте имя), наша церковь всегда была бы на высоте. A Y просто позорит нас!» Тот или иной «грех», от которого проблемный член общины никак не избавится, становится центром молитвенной жизни церкви, предметом разговоров прихожан, которые, кстати, получают возможность ощутить себя чуть ли не святыми.

В церковной общине, как и в дисфункциональной семье, имеются члены (иногда это целые семьи), на которых проявляются проблемы и боль церкви. Роль «трудных людей» очень важна. Она настолько глубоко вплетается в ткань общинной жизни, что чем больше церковь старается исправить своих «грешных» членов, тем хуже они себя ведут. С психологической точки зрения им «невыгодно» исправляться. Ведь если это случится, и они станут «как все», то сразу утратят возможность быть в центре всеобщего внимания, молитвенной жизни, интересов, забот, тревог и прочих волнений. Они потеряют ощущение принадлежности и собственной индивидуальности. Да и саму церковь перемена проблемных членов к лучшему вряд ли устраивает: тогда она лишится почетной миссии заботы о заблудших душах.

Если же исцеление «бунтаря» действительно происходит, оно приводит к очень странному повороту событий. Поскольку роль «нарушителя спокойствия» настолько срастается с жизнью играющего ее человека, то, как только он начинает меняться, вдруг безо всякой видимой причины разражается кризис в его окружении. Человеку, действительно вставшему на путь исцеления, всеми средствами дают понять, что ничего в общем–то и не изменилось (помните о том, что ВДДС проявляют нерешительность, когда речь идет о переменах). Его всячески уверяют, что и он, и его отношения с церковью остались прежними. Так же, как и в дисфункциональной семье, члены которой смертельно боятся нарушить хрупкое равновесие, для церковной общины в большинстве случаев сохранение «худого мира» предпочтительнее перемен, даже если они ведут к исцелению.

«Весельчак», «талисман», «клоун»

Это любимцы церковной семьи. Все рады их присутствию, неиссякаемой бодрости, юмору и веселью, которые они щедро раздают окружающим. Все восхищаются легким характером таких людей и жестко держат их в рамках роли «души компании». «Весельчаки» берут на себя ответственность вести себя так, словно в семье все идет «как положено». Они практически никогда не занимаются какой–либо серьезной деятельностью. На них лежит иная задача — сделать так, чтобы проблемы, присущие общине, не привлекали внимания, чтобы не надо было их решать. «Ах, будь большинство христиан такие, как Z (подставьте имя), все были бы рады принадлежать Божьей семье». Подобно членам неблагополучной семьи, играющим аналогичную роль, «весельчаки» находятся в центре внимания и любви церковной общины, но близких отношений практически ни с кем не имеют из страха быть отвергнутыми.

«Потерянные овцы»

Это люди, которые бродят из церкви в церковь. Они приходят и уходят в зависимости от того, как обстоят дела в той или иной общине. Если в какой–то церкви началась интересующая их программа, они переходят туда. Если другой проповедник говорит то, что им хочется слышать, они идут к нему. Потом они вдруг возвращаются в прежнюю церковь. Но уходят они не всегда. Если, по их мнению, в общине что–то не так, они могут просто оставаться дома. Их поступки очень напоминают поведение «потерянного ребенка», который ни во что не вмешивается и прячется от семейных проблем. Прячется и в буквальном смысле слова (например, когда дома все рушится, он остается в своей комнате или переезжает к другу), и в переносном — то есть, уходит в свой внутренний мир. «Потерянные овцы» практически никогда не создают проблем для окружающих. Они не проявляют особой верности, но никогда не отдаляются настолько, чтобы потерять членство в общине.

Не следует путать блуждания «потерянных овец» с подлинным уходом выздоравливающего члена общины. Как и в дисфункциональной семье, когда кто–то из ее членов начинает действительно вести себя по–новому, в общине сразу возникают сложности. Переполох, поднявшийся вокруг выздоравливающего человека, вынуждает его искать другую церковь, которая позволит ему становиться новым человеком и строить отношения по новым, более здоровым моделям. В таких случаях «исходная» община часто чувствует себя преданной, брошенной, и у прихожан возникает потребность придумать собственную версию, объясняющую уход «предателя». Цель этой версии — сохранить «имидж» семьи и всеми возможными путями создать в душе ощущение, что «верные остались, а неверные выбрали дорогу в ад».

«Семейные правила» и стили церковных общин

Как и в дисфункциональных семьях, в дисфункциональных церквях в полной мере соблюдаются правила, описанные в третьей главе — «не говори, не доверяй, не чувствуй». Таблица 6.1 поможет вам нагляднее представить, как эти правила находят свое выражение в жизни церкви. Необходимо подчеркнуть, что речь идет именно о внешнем стиле жизни различных церковных общин. Каждый стиль привлекает людей, имеющих соответствующие психологические проблемы. (Прошу читателей обратить внимание, что мы не рассматриваем здесь «правоту» или «неправоту» тех или иных христианских конфессий и деноминаций ни в историческом, ни в богословском, ни тем более в духовном планах.)

Таблица 6.1. Правила дисфункциональной семьи, которые предпочитают разные церкви

Правило Тип церкви Стиль Не доверяйЛитургическаяСпокойный, ровный, предсказуемыйНе говориЕвангельскаяШумный, располагающий большим числом шаблонов общения, несколько экзальтированныйНе чувствуйХаризматическаяНасыщенный внутренним ритмом, взвинченный, на грани непредсказуемости

Литургическая

У людей, выросшие в семьях, где был высок уровень недоверия, остаются неудовлетворенными потребности в здоровой зависимости от окружающих и в безопасности. Такие люди часто выбирают церковь, атмосфера которой помогает восполнить этот дефицит. Литургическая церковь фундаментальна, жизнь в ней во многом предсказуема. Богослужения проходят в строго установленном порядке. Все повторяется — день за днем, год за годом, век за веком. Для человека, который вырос в обстановке недоверия, беспорядка и непредсказуемости, литургическая церковь является почти что раем на земле: это место, где можно чувствовать себя комфортно, спокойно и свободно.

Евангельская

Стиль евангельской церкви привлекает людей, которые выросли под эгидой установки, что детей должно быть видно, но не слышно. Те, в чьих семьях часто применяли правило «не говори», как правило, склоняются к выбору стиля, свойственного евангельским церквям. Здесь их поощряют к разговору и даже предлагают набор конкретных штампов — слов и оборотов, которые надо использовать в разговоре. Очень часто для «послания», которое ВДДС хотят донести до окружающих, уже существует определенная «формула»: она облегчает выражение чувств, касающихся духовных вопросов. Обычно в таких церквях бывает шумно из–за спонтанно возникающих бурных разговоров. И это понятно — ведь вновь присоединившиеся к общине члены получили в своей новой семье разрешение разговаривать. Для них церковь становится местом радостных встреч, главной структурой общества, в которой они обретают связь и близость с другими людьми. Для многих людей новая церковная семья приобретает большую значимость, чем их родная «малая церковь».

Харизматическая

Люди из семей, в которых совсем не придавали значения чувствам, скорее всего, выберут харизматическую церковь. Им так долго запрещалось проявлять любые движения души, что в атмосфере свободы выражения эмоций, царящей в харизматических церквях, у них просто дух захватывает. Здесь можно жить совсем по–другому! Здесь можно, наконец, выразить свои чувства так, как всегда хотелось. Глубоко внутри себя эти люди всегда ощущали ритм и слышали музыку, которой никогда не позволялось звучать в их родных семьях. И если даже ритм и музыка не были официально запрещены, они с самого раннего возраста подавлялись заботами о других. А харизматическая церковь — новая семья — признает желанное поведение не только нормальным и естественным, но и обязательным атрибутом принадлежности общине.

Тому, кто понимает глубинные мотивы, которые руководят людьми при выборе церкви, уже не кажется странным, что церковная община приобретает для многих христиан гораздо большую значимость, чем их собственные семьи. Они, наконец, получили то, что всю жизнь безуспешно стремились найти в родной семье.

Люди, выросшие в дисфункциональной среде, часто совершают ошибку, считая предпочтения других верующих «плохими» или «хорошими». Некоторые харизматы, не понимающие сути внутренних движений человеческой души, называют стиль литургической церкви «поклонением от дьявола». Это как раз и есть подмена понятий — явление, относящееся исключительно к области предпочтений, оценивается по принципу «хорошее — плохое». Простите за некоторую приземленность сравнений, но именно взгляд с позиции предпочтений объясняет, почему мы носим разную одежду и любим разную пищу. Признав, что у всех людей — разные вкусы, мы перестанем называть «неправильным» выбор, который делают наши братья и сестры, предпочитая тот или иной стиль жизни церковной общины.

Наши рекомендации