В. Достижение эмоциональной автономии

На этот раз речь пойдет о весьма трудноизмеримом аспекте эмансипации от родителей, ибо он отражает ее эмоциональную сто­рону, которая не сразу поддается ясному и связному описанию. Чувства, испытываемые подростком в результате эмоционального разрыва с родителями, противоречивы. Это достижение эмоцио­нальной автономии, по выражению Доуван и Адельсона (Douvan, Adelson, 1966), больше всего привлекало к себе внимание психо­аналитиков, которые настаивали на травматических аспектах раз­рыва связей детской зависимости. Анна Фрейд (A. Freud, 1968) и позднее Грин (Green, 1977) связывают расставание с интериоризированными в отрочестве объектами любви с чувством печали, вызывающим депрессию, тоску и ощущение вины.

Доуван и Адельсон исследовали эту проблему с помощью сле­дующего методического приема. Испытуемому задавались конф­ликтные ситуации, в которых сталкивались желание близости с родителями и стремление к личной эмансипации. При этом изуча­лись чувства, вызванные теми формами поведения, которые осуж­даются родителями. Исследователи не обнаружили драматической картины конфликтующих подростков, которая подтвердила бы их гипотезы. Наиболее часто подростки преодолевают возникшие трудности, приспосабливаясь таким образом, чтобы иметь и эмо­циональную близость с родителями, и определенные «выгоды» эмоциональной эмансипации.

Подобное расхождение между психоаналитически ориентиро­ванными гипотезами и эмпирическими данными уже было отмечено нами ранее и вновь возвращает нас к неоднократно сделанному выводу: клинические описания касаются психологически неблаго­получных подростков, требующих лечения. Трудности в отноше­ниях с родителями часто являются центральными в характеристи­ке данного неблагополучия: так в исследовании, охватывающем всю подростковую популяцию острова Уайт[47], Раттер (Rutter, 1980) выяснил, что у 50 % подростков, подвергшихся клини­ческому вмешательству, наблюдались серьезные проблемы в общении с родителями, в то время как у «нормальных» подростков подобные трудности наблюдались лишь в 15 % случаев.

Что касается изучения депрессии, то можно вспомнить работы Шиланда (Chiland, 1978), уже цитированные в III главе, который, говоря о подростках, ставших объектом психологического кон­сультирования, отмечал у них «экстраординарные аффективные притязания и интенсификацию депрессивного кризиса» Клерк (Clerck, 1980), приводя данные клинических наблюдений за детьми и подростками, чьи родители развелись, говорит о «той особенной непреходящей грусти, которая окрашивает все их установки и ожидания в ситуации межличностного общения». Но в данном случае депрессивное состояние не является продуктом символи­ческой скорби, оно есть результат реального опыта.

Результаты опроса, проведенного Доуван и Адельсоном (Douvan, Adelson, 1966), рисуют весьма контрастную картину достижения самостоятельности мальчиками и девочками Желание освободиться от эмоциональной зависимости от родителей на столько меньше выражено у девочек, чем у мальчиков, что в отрочестве достижение эмоциональной самостоятельности пред­ставляется им вообще неважным. В целом для девочек в этом возрасте характерны согласие с родительскими требованиями, озабоченность поддержанием эмоциональных отношений с семьей, склонность к воспроизводству образа жизни семьи, определение своих жизненных идеалов на основе родительских представлений.

Мальчики представляются более решительно противостоящими своей семье, в большинстве своем они склонны следовать внешним по отношению к своей семье моделям успеха и социальной жизни Они определяют свое будущее в терминах саморегуляции — через те действия, которые предстоит осуществить. Хотя планы девочек на будущее также ориентированы на работу и образова­ние, мало кто из них проявляет себя активно включенными в эти проблемы Их планы реализации задуманного часто нереальны, и, когда девочки говорят о своих жизненных идеалах, темы карьеры и профессиональных достижений в них абсолютно отсутствуют В большинстве случаев их заменяют темы будущих межличност­ных отношений — с мужем, с детьми, в своем окружении Группа сверстников используется мальчиком как средство поддержки его попыток достичь независимости — порвать с семейными прави­лами и достичь свободы, для девочки же группа сверстников в основном служит для проявления эмоциональных межличностных отношений.

Данное, довольно стереотипное, мнение было одновременно подтверждено Заззо (Zazzo, 1966) в исследованиях французских подростков Заззо также констатировала у обследованных ею де­вочек общую установку на зависимость Они критикуют и негатив но оценивают женский пол, переоценивая в то же время мужской, девочки не солидарны друг с другом в своей группе и стремятся сблизиться с мальчиками Но эта установка отмечена амбивалент­ностью Хотя девочки и отвергают «женскую модель», они тем не менее проявляют глубокую солидарность с ней в тот момент, когда речь заходит об их собственном будущем, об их само­реализации как будущих женщин «Их планы на будущее свиде­тельствуют о меньшей склонности к утверждению своего Я, большей зависимости от другого чувственный успех — это приоритетная цель, достижению которой они отдают себя, и, если судить по другим осознаваемым целям, принимаемый ими способ вхождения в общество содержит ту же установку на зависимость» (Zazzo, 1966, р. 375).

Правомерно задать вопрос изменились ли эти довольно стерео­типные модели поведения со времени данного исследования? В настоящее время никакие новые данные не позволяют усомнить­ся, что большинство девочек-подростков и сегодня продолжают социализироваться в этом же плане, предпочитая те же роли.

Бардевик (Bardewick, 1971) обнаружил появление новых моде­лей женского образа жизни, в которых личная самореализация оценивается наравне с успехом в межличностных отношениях, женщины в основном происходят из среднего или высшего классов общества и включены в активную социальную деятельность. Данную точку зрения подкрепляют наблюдения Доуван и Адельсона. Эти авторы в конечном счете выделили в своей выборке некоторую группу «личностно подвижных» девочек-подростков, стремящихся участвовать в жизни общества посредством лич­ностной самореализации, а не благодаря социальному положению будущего мужа.

Похоже, что число девочек-подростков, выбирающих такую мо­дель социализации, возрастает в том случае, если их ближайшее социальное окружение ее поддерживает, но сегодня представляет­ся все-таки очевидным, что число девочек, социализирующихся согласно классической модели, составляет большинство.