Специальный субъект преступления

Помимо общих признаков, характеризующих субъекта преступления и являющихся

обязательными признаками данного элемента состава (физическое вменяемое лицо,

достигшее возраста уголовной ответственности), субъект преступления может

характеризоваться дополнительными признаками, наличие или отсутствие которых влияет

на квалификацию преступления. Дополнительные признаки касаются лишь отдельных

субъектов и далеко не всегда предусмотрены в нормах Особенной части. Именно поэтому

дополнительные признаки, Которые характеризуют субъекта как специального, относятся

к числу факультативных признаков субъекта.

Под специальным субъектом преступления понимается лицо, обладающее, кроме

вменяемости и возраста уголовной ответственности, также иными дополнительными

юридическими признаками, предусмотренными в уголовном законе или прямо

вытекающими из него, ограничивающими круг лиц, которые могут нести ответствен-

Йость по данному закону в качестве исполнителей.

РОССИЙСКОЕ УГОЛОВНОЕ ПРАВО

Признаки специального субъекта преступления должны быть непременно отмечены в

норме Особенной части УК. При этом вовсе не обязательно, чтобы факультативные

признаки субъекта были детально конкретизированы в норме уголовного закона. Такой

прием четкой конкретизации признаков законодатель довольно часто, хотя и не всегда,

использует при конструировании норм Особенной части УК. Например, нормы,

посвященные ответственности за должностные преступления, где статус субъекта

обозначен четко - должностное лицо (глава 30 УК). В некоторых случаях законодатель

отказывается от метода четкого определения статуса субъекта, и соответствующие

дополнительные признаки его выводятся из закона посредством толкования нормы права.

Так, в ст. 299 УК предусмотрена ответственность за привлечение заведомо невиновного к

уголовной ответственности. Признаки субъекта не названы. Однако, поскольку данная

норма находится в главе о преступлениях против правосудия, а к уголовной

ответственности могут привлекаться только лица, наделенные специальными

полномочиями, следовательно, субъектом данного преступления является лицо,

выполняющее трудовые функции в сфере правосудия и наделенное полномочиями

привлекать к уголовной ответственности. Это могут быть следователь, дознаватель,

прокурор и т.п.

Норма Особенной части УК может иметь указание лишь на один дополнительный

признак, характеризующий конкретно определенного специального субъекта

преступления. Например, в ст. 285 УК речь идет о должностном лице. В некоторых

случаях в норме Особенной части может содержаться указание на ряд дополнительных

признаков, характеризующих сразу несколько специальных субъектов преступления.

Например, в ч. 3 ст. 290 УК названы несколько таких признаков - лицо, занимающее

государственную должность РФ, государственную должность субъекта РФ, глава органа

местного самоуправления.

Признаки специального субъекта могут быть отражены в законе различными способами в

зависимости от легитимного статуса лица. Таких способов в Особенной части

представлено два. Это наименование конкретных признаков в позитивной форме -

должностное лицо

Ш

ГЛАВА 8

i отсутс

(ст. 285 УК) и в негативной форме, подчеркивающей отсутствие необходимого правового

статуса, - лицо, не имеющее высшего медицинского образования (ч. 1 ст. 123 УК).

Анализ норм Особенной части УК, предусматривающих ответственность специального

субъекта, дает возможность сгруппировать соответствующие признаки-характеристики

лица по трем блокам. Первый блок характеризует правовое положение (статус) субъекта.

Этот блок составляют характеристики субъекта преступления с позиций его:

- государственно-правового положения - гражданин РФ (ст. 275 УК);

- деятельности в сфере обороны - глава 33 УК;

- деятельности в сфере транспорта - водитель транспортного средства - ст. 263, 264

УК и т.п.;

- должностных полномочий - почти все нормы главы 30 УК;

- деятельности как предпринимателя - нормы главы 22 УК;

- деятельности в сфере оказания услуг населению - ст. 200 УК;

- отношений в брачно-семейной сфере - ст. 156 УК и т.п.;

- деятельности в сфере правосудия - глава 31 УК;

- деятельности в сфере медицины - ст. 235 УК и т.п.

Второй блок характеризует определенные социально-правовые и психофизические

свойства личности виновного:

- рецидив преступлений, регламентированный в общей форме в ст. 18 Общей части УК.

Рецидив выделяется как признак специального субъекта по той причине, что данное

обстоятельство предусмотрено в п. "а" ст. 63 УК в качестве отягчающего наказание, и

таким образом характеризуется не только и не столько преступление, сколько личность

виновного;

- неоднократность совершения деяний, представленная в качестве квалифицирующего

признака ряда норм Особенной части (например, ч. 2 ст. 158 УК);

- прежняя судимость, которая не всегда свидетельствует о наличии рецидива

преступлений, но порой выступает в виде квалифицирующего признака ряда преступных

деяний. Например, п. "в" ч. 2 ст. 213 УК;

РОССИЙСКОЕ УГОЛОВНОЕ ПРАВО

- психофизиологические свойства субъекта, отмеченные в ст. 22 Общей части УК как

психические расстройства, не исключающие вменяемости;

- половые признаки лица. Так, исполнителем изнасилования (ст. 131 УК) может быть

только мужчина;

- иные биологические свойства лица - больной венерическим заболеванием (ст. 121

УК), больной вирусом ВИЧ (ст. 122 УК) и т.п.

Третий блок составляю характеристики выполняемых ролей в процессе совершения

преступления:

- организатор (ч. 1 ст. 208 УК; ч. 1 ст. 209 УК);

- руководитель (ч. 1 ст. 209 УК);

- участник (ч. 2 ст. 210, ч. 2 ст. 212 УК и т.п.).

Выделение фигуры специального субъекта преступления имеет важное практическое

значение, которое заключается главным образом в том, что круг непосредственных

исполнителей преступления строго ограничен лишь специальным субъектом. Так,

ответственность за получение взятки может нести лишь должностное лицо в качестве

исполнителя преступления. Недолжностные лица не могут быть привлечены за получение

взятки в качестве исполнителей. Вместе с тем ч. 4 ст. 34 УК устанавливает императив,

согласно которому лица, не являющиеся субъектом преступления, специально указанном

в соответствующей статье Особенной части УК, но участвующие в совершении

преступления, могут нести ответственность в ином качестве: организатора, подстрекателя

или пособника. Следовательно, если исполнителем получения взятки может быть только и

исключительно должностное лицо, то все другие лица, участвующие совместно с ним в

преступлении, могут нести ответственность лишь в качестве либо подстрекателей, либо

организаторов, либо пособников, в зависимости от исполняемой в преступлении роли.

Вместе с тем не во всех случаях соучастия со специальным субъектом деяние

квалифицируется по одной статье Особенной части УК. Такое положение обусловлено,

во-первых, спецификой конструкции уголовно-правовой нормы и, во-вторых, различными

статусами субъ-

228л

ГЛАВА 8

\

ектов, хотя и совершающих одно и то же деяние. Так, помощь иностранному резиденту со

стороны российского гражданина в собирании шпионских сведений будет

квалифицирована таким образом: иностранный резидент несет ответственность за

шпионаж, предусмотренный ст. 276 УК, а российский гражданин отвечает за шпионаж как

разновидность государственной измены - ст. 275 УК. Специфика конструкции нормы ст.

275 УК заключается в том, что там в качестве специального субъекта преступления прямо

назван гражданин РФ.

ЮРИДИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ОСВОЕНИЯ ПРАВОВОЙ НОРМЫ Ч. 3 СТ. 27 УК РЕСПУБЛИКИ

БЕЛАРУСЬ В ПРАКТИКЕ КОМПЛЕКСНОЙ СУДЕБНОЙ ПСИХОЛОГО-ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ НЕСОВЕРШЕН­НОЛЕТНИХ ПОДОЗРЕВАЕМЫХ (ОБВИНЯЕМЫХ)

Аннотация

В. СЕМЕНОВ, А. ШУСТОВСКИЙ, государственные медицинские судебные эксперты-психологи Государственной службы медицинских судебных экспертиз

Т. СЕМЕНОВА,

государственный медицинский судебный эксперт-психиатр Государственной службы медицинских судебных экспертиз

Предлагаемая статья посвящена наиболее острой и актуальной проблеме судебно-психологической экс­пертной практики, связанной с применением про­грессивной, с точки зрения ювенальной юстиции, ч. 3 ст. 27 УК Республики Беларусь. Отражено современ­ное состояние развития системы ювенальной юстиции в Республике Беларусь. Рассматриваются принципи­альные недостатки существующей на сегодняшний день формулировки ч. 3 ст. 27 УК, создающие серьезные затруднения в ее использовании при проведении од­нородных судебно-психологических и комплексных су­дебных психолого-психиатрических экспертиз несовер­шеннолетних обвиняемых в судебно-психиатрических подразделениях Государственной службы медицинских судебных экспертиз Республики Беларусь. Предлага­ется новая формулировка ч. 3 ст. 27 УК, которая при сохранении общего замысла данной статьи устранит присущие ей недостатки и создаст оптимальные усло­вия для ее адекватного применения в судебно-психо­логической экспертной практике.

В Республике Беларусь завершилась работа по созданию Концепции ювенальной юстиции, начатая белорусскими учеными в 2003 году. В связи с этим Министерством юстиции разработан проект указа Главы государства о Концепции ювеналь­ной юстиции в Республике Беларусь [10]. Концепция ювенальной юстиции, по замыслу ее разработчиков, представляет собой «совокупность правовых, медико-социальных, психолого-педагогических и реабилита­ционных механизмов, а также иных процедур, про­грамм и мер, предназначенных для обеспечения наи­более полной защиты прав, свобод и законных интересов детей, направленных на создание условий надлежащей профилактики противоправного поведения несовершеннолетних, их ресоциализации и реабили­тации, а также взаимосогласования деятельности государственных органов и общественных институтов, ответственных за реализацию указанных мероприя­тий» [22, с. 8].

Важной задачей ювенальной юстиции является учет специфических особенностей (возрастных, социальных и психологических) несовершеннолетних правонару­шителей и направленность на профилактику и более эффективные, чем лишение и ограничение свободы, способы коррекции противоправного поведения не­совершеннолетних. В уголовном законодательстве Беларуси с принятием нового УК и УПК произошли кардинальные изменения правового положения несовершеннолетних правонарушителей. В указанных кодексах появился ряд статей, оговаривающих спе­цифику ведения производства и выбора наказания по уголовным делам о преступлениях, совершенных лицами в возрасте до восемнадцати лет [21]. Особое положение среди уголовно-правовых норм, применяе­мых к несовершеннолетним правонарушителям, зани­мает ч. 3 ст. 27 УК, которую можно рассматривать в качестве важного достижения уголовного законода­тельства Республики Беларусь на пути создания си­стемы ювенальной юстиции.

В соответствии с ч. 1 ст. 27 УК уголовная ответ­ственность несовершеннолетних наступает по дости­жении шестнадцати лет и лишь в отдельных случаях, оговариваемых ч. 2 данной статьи, при совершении правонарушений, отличающихся высокой обществен­ной опасностью, - с четырнадцати лет [21]. Из содер­жания первых двух частей ст. 27 УК и ч. 2 ст. 228 УПК следует, что законодатель оперирует категорией пас­портного (календарного) возраста [21]. Такой несколь­ко упрощенный подход к вопросу возраста уголовной ответственности может создавать определенные юри­дические коллизии в тех случаях, когда при совер­шении правонарушения, предусмотренного ч. 1 и ч. 2 ст. 27 УК, по своему паспортному возрасту несовер­шеннолетний еще не достиг четырнадцати - шестнад­цати лет, а по уровню своего психического развития он уже реально способен осознавать фактический ха­рактер или общественную опасность своего деяния. В этом случае несовершеннолетний правонарушитель освобождается от уголовной ответственности и тем са­мым создаются условия для так называемого «объек­тивного вменения» [14; 27].

Совершенно иная трактовка возраста уголовной от­ветственности вытекает из диспозиции ч. 3 ст. 27 УК, которая представляет собой новый уголовно-правовой институт, описываемый в психологической и юриди­ческой литературе в терминах «возрастная невменяе­мость», «возрастное невменение», «возрастная безот­ветственность» и «возрастная незрелость», которые отражают его существенные стороны [6; 7; 13; 14; 18; 20; 21; 23; 25; 26; 29; 31; 32; 33]. Согласно ч. 3 ст. 27 УК «не подлежит уголовной ответственности несовершен­нолетнее лицо, которое достигло предусмотренного частями первой и второй настоящей статьи возраста, если будет установлено, что вследствие отставания в умственном развитии, не связанного с болезненным психическим расстройством, оно во время совершения общественно опасного деяния было не способно созна­вать фактический характер или общественную опас­ность своего деяния». В тексте ч. 3 ст. 27 УК понятие «возраст уголовной ответственности» используется как в демографическом (количество прожитых лет), так и в психологическом смысле (определенный уровень умственного развития). При таком понимании возрас­та уголовной ответственности законодатель указыва­ет, что в определенных условиях между паспортным и психологическим возрастом может возникать рас­согласование, которое в некоторых случаях лишает не­совершеннолетнее лицо способности в юридически зна­чимой ситуации сознавать фактический характер и об­щественную опасность своих действий. Учет этого обстоятельства в ч. 3 ст. 27 УК позволяет частично устранить возможные юридические коллизии, обуслов­ленные чисто формальным (количество прожитых лет) пониманием возраста уголовной ответственности. Не­смотря на прогрессивное значение этой юридической новеллы, она обладает рядом принципиальных недо­статков.

Так, в ч. 3 ст. 27 УК для обозначения особого со­стояния, не обусловленного болезненным психическим расстройством, был использован термин «отставание в умственном развитии». Он, с одной стороны, выде­ляет из целостного психического развития лишь один из его аспектов, с другой стороны, приводит к проти­воречию с используемым в V главе МКБ-10 (класси­фикация психических и поведенческих расстройств) термином «умственная отсталость», который служит для обозначения психического расстройства, связан­ного с нарушением интеллектуального развития [16; 19; 21; 29]. В аналогичной норме (ч. 3 ст. 20 УК РФ в редакции 1996 года) российский законодатель для обозначения такого особого состояния исполь­зует более точное, с методологической точки зре­ния, понятие «отставание в психическом развитии», позволяющее, на наш взгляд, наиболее полно учесть всю сложность и специфику психического развития несовершеннолетних, а не только его отдельные сто­роны. Кроме того, в комментариях к УК Республики Беларусь «умственное развитие» рассматривается в ши­роком смысле и включает в себя не только определен­ный уровень знаний, умений и навыков, но и извест­ную зрелость эмоциональной, нравственной и волевой сфер, необходимых для понимания фактического ха­рактера или общественной опасности совершаемых действий [21].

Второй принципиальный недостаток формулиров­ки анализируемой ч. 3 ст. 27 УК обнаруживается при сопоставлении сформулированного в ней юриди­ческого критерия с юридическим критерием, содер­жащимся в ст. 28 и ст. 29 УК Республики Беларусь. Формулировка юридического (психологического) кри­терия «возрастного невменения» является неполной, поскольку не учитывает важную роль волевой регуля­ции при организации и проявлении различных форм поведения человека. Таким образом, в ч. 3 ст. 27 УК при наличии интеллектуального компонента (способ­ность сознавать фактический характер или обществен­ную опасность своего деяния) ничего не говорится о волевом (способности руководить своими действи­ями (бездействием)) компоненте юридического крите­рия [21].

Еще одним существенным недостатком формули­ровки ч. 3 ст. 27 УК следует считать отсутствие пунк­та, который отдельно оговаривал бы применение к несовершеннолетним с юридически значимым отста­ванием в умственном развитии специальных мер вос­питательного характера, направленных на коррекцию указанного недостатка в умственном развитии и свя­занных с ним противоправных форм поведения. По­добные меры воспитательного воздействия в дальней­шем могли бы уменьшить риск повторного соверше­ния общественно опасного деяния [13; 14; 21]. Предусмотренные ч. 1 ст. 117 УК принудительные меры воспитательного характера в отношении не­совершеннолетних правонарушителей выступают в ка­честве альтернативы наказания, по сути, несовер­шеннолетний, оставаясь субъектом виновной от­ветственности, приговаривается не к наказанию, а к принудительным мерам воспитательного характе­ра [21]. Функции осуществления принудительных мер воспитательного характера в отношении несовершен­нолетних с отставанием в умственном развитии, не обусловленным психическим расстройством, могут быть возложены на диагностико-реабилитационные центры, имеющие опыт эффективной работы с различ­ными аномалиями психического развития неболезнен­ного характера.

Несовершенство некоторых юридических инсти­тутов (в том числе и ч. 3 ст. 27 УК), по мнению О.Д. Ситковской, может объясняться недостаточной реализацией принципа научной обоснованности пра­вового регулирования, который предусматривает обя­зательность использования при конструировании ба­зовых правовых норм знаний из области психологии и других научных дисциплин [27]. В этой связи фор­мулировка ч. 3 ст. 27 УК, отвечающая принципу научной обоснованности правового регулирования и являющаяся наиболее адекватной, с точки зрения уголовного правоприменения и практики комплекс­ной судебной психолого-психиатрической экспертизы несовершеннолетних, может быть представлена сле­дующим вариантом: «Не подлежит уголовной ответ­ственности несовершеннолетнее лицо, которое достиг­ло предусмотренного частями первой и второй настоя­щей статьи возраста, если будет установлено, что вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, оно во время совершения общественно опасного деяния было не способно сознавать фактический характер или общественную опасность своего деяния (бездействия) или руководить им.

К такому несовершеннолетнему лицу судом могут быть применены принудительные меры воспитатель­ного характера».

Необходимость законодательного закрепления из­менений и дополнений в формулировке ч. 3 ст. 27 УК, о которых речь шла выше, уже давно назрела в прак­тике комплексных судебных психолого-психиатри­ческих экспертиз несовершеннолетних подозреваемых (обвиняемых), проводимых в различных подразделе­ниях судебно-психиатрической экспертизы Государ­ственной службы медицинских судебных экспертиз. Так, в период с 2006 по 2008 года в трех ее подразде­лениях (отдел амбулаторных судебно-психиатрических экспертиз Управления по г. Минску и Минской обла­сти, отдел стационарных судебно-психиатрических экспертиз (лиц со строгим наблюдением) и отдел ста­ционарных судебно-психиатрических экспертиз Управ­ления судебно-психиатрических экспертиз) было про­ведено 1 086 судебно-психиатрических и комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз в от­ношении несовершеннолетних подозреваемых (обви­няемых), при этом ни в одном из этих заключений ч. 3 ст. 27 УК не использовалась, то есть не было кон­статировано юридически значимого отставания в ум­ственном развитии, не связанного с болезненным пси­хическим расстройством, которое лишало несовершен­нолетнее лицо способности сознавать фактический характер или общественную опасность своего деяния. Подобное положение дел свидетельствует не столько о том, что подростки, проходившие комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу, не имели проблем в психическом развитии, «не свя­занных с болезненным психическим расстройством», сколько о том, что существующая в настоящем виде норма ч. 3 ст. 27 УК вследствие имеющихся недостат­ков не может без их устранения адекватно использо­ваться при проведении комплексной судебной психо­лого-психиатрической экспертизы несовершеннолет­них. Таким образом, прогрессивная, с точки зрения ювенальной юстиции, норма ч. 3 ст. 27 УК вследствие присущих ей недостатков создает условия для «объективного вменения» в тех случаях, когда в результа­те психической незрелости несовершеннолетнего пра­вонарушителя отсутствует виновная ответственность. Это, в свою очередь, ведет к нарушению принципов «справедливости» и «гуманизма» в уголовном законо­дательстве [21; 28].

В последнее время в периодических изданиях и литературе, относящихся к проблематике судебной экспертологии, судебно-психологической и судебно-психиатрической экспертиз, часто употребляется но­вый термин «экспертное понятие», используемый для обозначения процесса и результата «трансформации основных общепсихологических понятий (в нашем слу­чае) в понятия судебно-психологические, «эксперт­ные», которые, не теряя своей психологической осно­вы, адаптированы к правоприменению, соотносятся с теорией уголовного права, в частности, с уголовно-правовым значением этих психологических катего­рий...» [18; 26; 27; 29]. Образование «экспертных» су-дебно-психологических понятий происходит путем уг­лубления смысла общепсихологических категорий, выделения в них таких аспектов, которые имеют важ­ное правовое значение и оказываются неактуальными для общей психологии [18; 26; 27; 29]. Примерами таких, наиболее разработанных в судебной психоло­гии «экспертных» понятий, служат «аффект» и «ин­дивидуально-психологические особенности» [18; 26; 27; 29]. В этой связи можно говорить о том, что как на уровне уголовного законодательства, так и судебной психологии сложились необходимые предпосылки для образования на основе ч. 3 ст. 27 УК нового «эксперт­ного» судебно-психологического понятия «отставание в умственном развитии, не связанное с болезненным психическим расстройством», которое должно полу­чить соответствующее наполнение из области возраст­ной психологии и патопсихологии. В российской су­дебной психолого-психиатрической практике уже произошло выделение специфического содержания предлагаемого нами нового «экспертного» судебно-пси­хологического понятия, которое представлено различ­ными формами дизонтогенеза (аномального психичес­кого развития), имеющими при определенных усло­виях важное юридическое значение [6; 7; 14; 18; 20; 26; 31; 32; 33]. Основные споры ведутся лишь вокруг объема данного понятия.

На сегодняшний день не вызывает сомнений тот факт, что психическое развитие представляет собой сложный, подчиненный особым закономерностям, и в целом неравномерный процесс формирования раз­личных психологических структур (качеств психи­ки). В психическом развитии выделяют «сензитив-ные» и «кризисные» периоды, во время которых на­блюдаются нередко драматические изменения всего хода психического развития, появляются «психоло­гические новообразования», возрастает риск обостре­ния, проявления и появления психических рас­стройств [1; 3; 11; 17; 23]. Самым длительным и слож­но протекающим является «пубертатный криз» (двенадцати - восемнадцати лет). Исследователи под­росткового возраста признают, что этот период разви­тия человека характеризуется резкими биосоциальны­ми перестройками, завершение которых означает окон­чательный переход от детства к зрелости [23; 30]. Весь драматизм происходящих в жизни подростка перемен получил точное выражение в термине «пубертатный криз» [23; 30]. Среди основных психологических осо­бенностей подросткового возраста, которые к концу этого периода становятся главным «психологическим новообразованием», выделяют: изменение соотноше­ния между абстрактным, теоретическим и наглядно-образным мышлением; интенсивное формирование сознания и самосознания (самооценки), которое выра­жается в постепенном возникновении и укреплении «чувства взрослости, через которое подросток сравни­вает и отождествляет себя с другими (взрослыми или товарищами), находит образцы для усвоения, строит свои отношения с другими людьми, перестраивает свою деятельность...» [15; 34]. По мнению ряда исследова­телей, традиционные институты социализации подра­стающего поколения (семья, школа и др.) в настоящее время переживают кризис, в результате чего трансли­руемая ими ценностно-нормативная система оказалась размытой. В связи с этим подростки оказались в наи­более уязвимом положении, поскольку главное ново­образование этого периода в форме «чувства взрослос­ти» лишается материального базиса (непротиворечи­вой и четкой системы ценностных ориентации). Следует заметить, что еще более драматично протека­ет процесс социализации у подростков с различными аномалиями психического развития неболезненного характера. Главным проявлением кризисных явлений в сфере социализации является значительный рост случаев девиантного, делинквентного (правонаруше­ния, за совершение которых не наступает уголовная ответственность в силу незначительности содеянного либо недостижения возраста уголовной ответственно­сти) и криминального поведения среди несовершенно­летних [2; 8].

По данным В.А. Гурьевой, полученным в резуль­тате исследования несовершеннолетних, проходивших судебно-психиатрическую экспертизу и комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу в Государственном научном центре социальной и су­дебной психиатрии им. В.П. Сербского, к формаль­ному окончанию подросткового возраста (семнадца­ти лет) «выработанные моральные принципы и само­стоятельность в выборе решения обнаружены лишь у 10% подростков...» [23].

В результате исследований, проведенных на терри­тории России психологами, психиатрами и педиат­рами, были получены интересные данные, свидетель­ствующие о том, что в общей популяции подростков установленным для данного возраста нормативам пси­хического и физического развития соответствует 50% несовершеннолетних, развитие 35% несовершеннолет­них отстает от возрастной нормы, а развитие 15% -опережает ее [33].

Среди широкого спектра отклонений от условных нормативов психического развития некоторая их часть имеет временный и обратимый характер, в то время как другая обладает необратимым, стойким и в ряде случаев прогрессирующим характером. В структуру «экспертного» судебно-психологического понятия «от­ставание в умственном развитии, не связанное с бо­лезненным психическим расстройством» могут быть включены практически все виды задержанного пси­хического развития (за исключением форм замедлен­ного психического развития церебрально-органи­ческого генеза, которые имеют выраженный харак­тер и граничат с умственной отсталостью). Детальная клинико-психологическая характеристика названных форм аномального психического развития представ­лена в работах В.В. Лебединского и К.С. Лебединской [1; 4; 5; 9; 11; 17; 24]. Важной особенностью этих пси­хических аномалий является их принципиально об­ратимый и обладающий положительной динамикой развития характер. Уточнение структуры и границ предлагаемого «экспертного» понятия применительно к экспертной судебно-психологической практике яв­ляется актуальной задачей, требующей дополнитель­ных исследований.

По мнению ряда известных российских специалис­тов в области судебной психиатрии и психологии, наи­более адекватной и эффективной формой экспертизы несовершеннолетних подозреваемых (обвиняемых), позволяющей учесть сложное сочетание нормальных и психопатологических особенностей их психическо­го развития, специфически отражающихся в механиз­мах преступного поведения, является комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза не­совершеннолетних [18]. Методология комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы не­совершеннолетних подозреваемых (обвиняемых), по­лучившая, на наш взгляд, наиболее полную научно-практическую разработку в трудах Е.Г. Дозорцевой, И.А. Кудрявцева, М.В. Морозовой, О.Д. Ситковской, Е.И. Цымбала и др., может продуктивно использовать­ся в судебно-психологической и психиатрической экс­пертной практике Республики Беларусь [7; 12; 14; 31]. Одним из важных условий эффективного и рациональ­ного применения специальных познаний эксперта (пси­хиатра или психолога) является правильная форму­лировка органом, назначающим экспертизу, вопросов о юридически значимых сторонах психической дея­тельности исследуемого лица. В связи с этим при на­значении комплексной судебной психолого-психиат­рической экспертизы несовершеннолетних подозре­ваемых (обвиняемых) в соответствии с диспозицией ч. 3 ст. 27 перед экспертами-психологами целесооб­разно ставить следующие вопросы: 1. Имеется ли у N отставание в умственном развитии, не связанное с бо­лезненным психическим расстройством? 2. В чем проявляется обнаруживаемое у N отставание в ум­ственном развитии, не связанное с болезненным пси­хическим расстройством? 3. Способен ли был N с уче­том имеющегося у него отставания в умственном

развитии, не связанного с болезненным психическим расстройством, сознавать фактический характер или общественную опасность своих действий во время со­вершения общественно опасного деяния?

В заключении хотелось бы еще раз подчеркнуть, что, несмотря на прогрессивный, с точки зрения юве­нальной юстиции, характер нормы ч. 3 ст. 27 УК, она имеет ряд принципиальных недостатков, которые пре-

пятствуют ее адекватному и эффективному примене­нию при производстве комплексной судебной психо­лого-психиатрической экспертизы несовершеннолетних подозреваемых (обвиняемых), что, в свою очередь, приводит к резкому увеличению риска объективного (невиновного) вменения по целому ряду уголовных дел несовершеннолетних, где фактически отсутствует субъект преступления.

Список литературы

1. Актуальные проблемы диагностики задержки психического развития детей / под ред. К.С. Лебединской. - М., 1982.

2. Баранова, Т.С. Девиантное поведение подростков - трудности социализации / Т.С. Баранова // Психология и школа. -2005. - № 3. - С. 3-21.

3. Выготский, Л.С. Вопросы детской психологии / Л.С. Выготский. - СПб., 1999.

4. Гарбузов, В.И. Нервные дети / В.И. Гарбузов. - Л., 1990.

5. Детская патопсихология. Хрестоматия / сост. Н.Л. Белопольская. - М., 2004.

6. Дмитриева, Т.Б., Шостакович, Б.В., Ткаченко, А.А. Руководство по судебной психиатрии / Т.Б. Дмитриева, Б.В. Шостакович, А.А. Ткаченко. - М., 2004.

7. Дозорцева, Е.Г. Аномальное развитие личности у подростков с противоправным поведением / Е.Г. Дозорцева. -М., 2004.

8. Захарова, Е.И., Трунова, Е.В. Содержание моральных норм подростков как основа переживаемого ими чувства вины / Е.И. Захарова, Е.В. Трунова // Психология и школа. - 2005. - № 1. - С. 22-38.

9. Исаев, Д.Н. Психическое недоразвитие у детей / Д.Н. Исаев. - Л., 1982.

10. К несовершеннолетним необходим совсем другой подход - Минюст Беларуси разработал проект указа о Концепции ювенальной юстиции в Беларуси // http://www.zoneby.net/doc/newsl93.htm.

11. Ковалев, В.В. Психиатрия детского возраста / В.В. Ковалев. - М., 1979.

12. Кудрявцев, И.А., Дозорцева, Е.Г. Психологический возраст: методологические проблемы и судебная экспертная практика / И.А. Кудрявцев, Е.Г. Дозорцева // Психологический журнал. - 1988. - Т. 9. - № 6. - С. 103-115.

13. Кудрявцев, И.А., Морозова, М.В. Ответственность несовершеннолетних: некоторые парадоксы нового УК / И.А. Кудряв­цев, М.В. Морозова // Московский юрист. - 1997. - № 8. - С. 29-30.

14. Кудрявцев, И.А., Миньковский, Г.М., Ситковская, О.Д. Концептуальные и экспертные проблемы уголовной ответ­ственности несовершеннолетних (применение ч. 3 ст. 20 УК РФ) / И.А. Кудрявцев, Г.М. Миньковский, О.Д. Ситковская // Российский психиатрический журнал. - 1998. - № 4. - С. 34-42.

15. Коченов, М.М. Введение в судебно-психологическую экспертизу / М.М. Коченов. - М., 1980.

16. Лексиконы психиатрии Всемирной Организации Здоровья / под общ. ред. В.Б. Позняка. - Киев, 2001.

17. Лебединский, В.В. Нарушения психического развития у детей / В.В. Лебединский. - М., 1985.

18. Медицинская и судебная психология. Курс лекций / под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.С. Сафуанова. - М., 2004.

19. МКБ-10. Классификация психических и поведенческих расстройств. - Киев, 2000.

20. Назаренко, Г.В. Невменяемость / Г.В. Назаренко. - СПб., 2002.

21. Несовершеннолетние в Республике Беларусь: основы правового положения, правовой защиты и ответственности / под ред. И.О. Грунтова. - Минск, 1999.

22. Перспективы создания ювенальной юстиции в Республике Беларусь: сб. ст. и материалов / под общ. ред. Г.М. Леоно­вой. - М., 2004.

23. Подростковая психиатрия / под ред. В.А. Гурьевой. - М., 2001.

24. Психология детей с задержкой психического развития. Хрестоматия / сост. О.В. Защиринская. - СПб., 2003.

25. Сафуанов, Ф.С. Психология криминальной агрессии / Ф.С. Сафуанов. - М., 2003.

26. Сафуанов, Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе / Ф.С, Сафуанов. - М., 1998.

27. Ситковская, О.Д. Психология уголовной ответственности / О.Д. Ситковская. - М., 1998.

28. Статистические сведения о состоянии преступности и прокурорском надзоре за 2006 и 2007 гг.// http:// www.prokuratura.gov.by/main.aspx?guid=10643#doc.

29. Ткаченко, А.А. Судебная психиатрия. Консультирование адвокатов / А.А. Ткаченко. - М., 2006.

30. Ушаков, Г.К. Детская психиатрия / Г.К. Ушаков. - М., 1973.

31. Цымбал, Е., Дьяченко, А. Возрастная невменяемость / Е. Цымбал, А. Дьяченко // Уголовное право. - 2000. - № 3. -С. 43-50.

32. Цымбал, Е.И. Экспертная оценка отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстрой­ством (методические рекомендации) часть I / Е.И. Цымбал // Независимый психиатрический журнал. - 2003. - № IV. -С. 61-66.

33. Цымбал Е.И. Экспертная оценка отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстрой­ством (методические рекомендации) часть II / Е.И. Цымбал // Независимый психиатрический журнал. - 2004. - Ml.-С. 44-52.

34. Эльконин, Д.Б. Детская психология / Д.Б. Эльконин. - М., 2004.

Светлана АНОЩЕНКОВА,

доцент юридического факультета Мордовского государственного университета им. Н.П. Огарева, кандидат юридических наук Ольга КРАПИВИНА,

старший преподаватель того же факультета, кандидат юридических наук

Есть распеч.

СУБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПРИЗНАКИ КОТОРОГО УСТАНАВЛИВАЮТСЯ ПУТЕМ ТОЛКОВАНИЯ ЗАКОНА

Доктрина уголовного права традиционно исходит из триады признаков субъекта преступления: физической природы, вменя­емости и возраста. Если привлечение лица к уголовной ответственности за совершение им преступления связано с дополнительны­ми нормативно установленными признака­ми, то такое лицо в рамках учения о составе преступления именуется специальным субъектом преступления.

Согласно данным теоретических иссле­дований количество статей Особенной час­ти Уголовного кодекса РФ 1996 г. (УК) со специальным субъектом составляет 40 — 43%'. Разумеется, в большинстве случаев законодатель тем или иным способом назы­вает признаки, обозначающие специально­го субъекта преступления. Разнообразие дополнительных признаков, характеризую­щих его, позволяет их классифицировать по группам. Начиная с 1968 г. в научной литера­туре выделяется от 4 до 13 групп признаков, обозначающих специального субъекта пре­ступления (Н.П. Грабовская, Н.С. Лейкина, П.С. Дагель, Ш.С. Рашковская, P.P. Орымбаев, В.В. Устименко и др.).

Уголовно-правовая характеристика при­знаков специального субъекта преступле­ния имеет теоретическое и практическое значение. Поэтому важно верно конструи­ровать диспозиции, определяющие его до­полнительные признаки.