Первые учителя и благодетели

Поиски работы я продолжал в 1978—1979 годах. Но пос­ле встречи с вами, Михаил Ефимович, мои поиски стали носить более осмысленный характер. Вы спрашивали, ка­кая информация, которую я получил от вас, произвела осо­бенное на меня впечатление. Сейчас постараюсь ответить. Вообще-то произвело впечатление все. Вначале это былкакой-то шурум-бурум в голове, Я забыл о том, что вокруг меня существует мир. Я сел на лавочку и стал думать. Стал обдумывать свою жизнь. Понял, что прожил жизнь впустую или почти впустую. Все я оценивал наоборот. То, что счи­тал несчастьем, то оказалось счастьем, которым я просто не смог воспользоваться, изменилась оценка всего мира и всех людей. Те, которых я раньше считал друзьями, вдруг стали выглядеть иливрагами или абсолютно ненужными людьми. Стал замечать многое другое. Самое сильно впечатление на меня произвело ваше высказывание о слишком маленькой цели, которую я себе поставил. Мне же казалось, что я и так не очень скромный, желая стать профессором и заведую­щим кафедрой, Мне показалось странным и нескромным ставить конкретной целью высшее достижение, которое возможно в этой области. То есть в науке мне нужно было стремиться к Нобелевской премии» (Опять переврал, понял по-своему. Ему было сказано, что работать нужно так, что­бы быть достойным Нобелевской премии. Вот эта погоня за титулами еще долго будет его сбивать с толку. Но в данном случае действия его были правильные. — М.Л.) Странным было положение, что к маленькой цели ведет один путь, а к большой несколько. Но я изучил положения, которые необходимо выполнить, чтобы создать новую систему и стать достойным Нобелевской премии. (А сейчас уже луч­ше,- М.Л.)

Комментарий:

Как создать свою систему?

Вот вкратце требования для создания новой системы.

1. Новая система должна включать в себя все ценное, что было ранее разработано другими исследователями.

2 Она должна быть проще предыдущих.

3. Подтверждена большим количеством конкретного кли­нического материала.

4. Ее легче усвоить, чем предыдущие.

5. Должны быть написаны монография и учебник на эту тему.

Когда человек проникается этими идеями, то он для на­чала идет в библиотеку и выясняет, что уже было сделано до него. Вечный Принц потом очень много времени проводил за книгами. У нас народ умный, но думает редко, а изобретает чаще всего велосипед или открывает Америку, ибо часто про­сто не хватает общего образования. Прежде чем чем-то заняться, посмотри, что уже сделали до тебя. Не строй шалаш на земле, строй на горе. Он, может быть, будет и поменьше, но виден гораздо дальше. Однако нужно забраться на гору, на гору человеческих знаний.

Первый инсайт

Я не совсем понял ваши рассуждения о жесткости цели и что я напоминал вам ракету, которая выпущена в опреде­ленном направлении. Но ведь в этом направлении не было того, что являлосьцелью. Лишь потом я понял, что малень­каяцель (зав. кафедрой) предполагает один путь: аспиран­тура — ассистент — кандидатская диссертация — доктор­ская — профессор. А Нобелевскую премию можно получить и обходным, другим путем. Я понял, что в армии достиг того, чего не достигают многие выпускники аспирантуры, ведь я практически уже был заместителем главврача госпи­таля. Понял, что переход в ординаторы, который получил­ся в связи с увольнением, — это шаг назад. Увидел, что мно­гие администраторы с легкостью пишут диссертации, тем более, что материал км доставляют их подчиненные. У них нетпроблем с оплатой машинистки, со средствами на ко­мандировки и пр. Оставаясь в армии, я мог бы написать без особых трудов кучу диссертаций, что иделали на моих гла­зах врачи госпиталей.

Тогда я принял вас за человека немного не в себе, когда вы предложили мне подумать, как получить Нобелевскую премию. Идти второй раз к вам мне не хотелось. Но мой плач на кафедре, по-моему, уже надоел моим друзьям. В общем, деваться мне было некуда, Я стал работать над собой под вашим руководством. Трудно было сделать только первые шаги. Потом я убедился, что все вдет, как надо. Дальше было легче. Я уже жаждал вашего общества иваших инструкций. (Конечно, речь идет не о получении Нобелевской премии, а о том, чтобы стать достойным Нобелевской премии. И даже, если и не получишь этой премии, то па этом пути что-нибудь да и перепадет. — М.Л.)

Далее события развивались следующим образом.

Анекдот: Я и спорт

Объясняю, почему анекдот. Ведь я всегда отставал по физкультуре.Я об этом говорил вам, Михаил Ефимович.

Обаяшка познакомиламеня с главным врачом врачебно-физкультурного диспансера, который искал себе психоте­рапевта. За это знакомство я благодарен ей по гроб моей жизни, О нем я хотел бы сказать несколько слов. Это был человек, увлеченный спортивной медициной, одним сло­вом — Лев.

Мало того, он был оченьтолковым организатором, тон­ко чувствующим будущее. Ему удалось организовать в весьма неудобных помещениях в разных районах города боль­шое количество современных лабораторий, в том числе он был зачинателем развития психологии и психотерапии в спорте. Ом был воистину моим благодетелем, ибо не осознавал, что он для меня сделал, и естественно, никогда ни в чем меня не упрекал, ибо в момент приема меня на работу он просто устраивал свои дела и обо мне не думал. Так он облагодетельствовал многих. Диспансер больше напоминал научно-исследовательский институт, как по кадровому со­ставу, так и по характеру работы. Высокий уровень лечеб­ной работы в диспансере привел к тому, что там лечились многие сильные мира сего, что меняудивило, ибо я считал, лучше наших клиник и врачей нет нигде.

Может быть, поэтому в эпоху социализма ему удалось потом построить совершенно шикарное девятиэтажное, со­временное здание, где потом воссоединились все разбро­санные по городу лаборатории. Там же была организована и психолого-психотерапевтотеская лаборатория, первая в нашей области. Через небольшое время и там Льву стало тесно. Что еще для него было характерно? Когда бы кнему ни пришел, он всегда выслушивал человека, если тот вы­сказывал новую идею. Он давал место любому, кто предла­гал новую идею. Часто у него работали несовместимые, ка­залось бы, люди: экстрасенсы, колдуны, биоэнергетики, альтернативщики и представители научной медицины. Вна­чале я недоумевал, как представитель научной медицины допускает такую неразборчивость, а котом понял его. Ведь и новатор, несущий научные знания, вначале выглядит из­гоем. Все его отвергают. Здесь же давалась возможность всем попробовать себя. Шелуха потом отсеялась. Когда я стал с ним сотрудничать, и на менякатили бочку. Но я остался. В других местах мне воли не давали. Кроме того, он создавал действительно идеальные условия для работы. Он требовал не количество, а качество. Когда возникала какая-нибудь проблема у выдающегося спортсмена, он требовал заниматься только с ним, а в случаеуспеха дополнительно выплачивал неплохие премии из фонда, известного ему одному (Вот как можно из непрестижного учреждения сде­лать весьма авторитетное. Очень все-таки многое зависит от руководителя. — М.Л.)

Я, конечно же, считал себя великим психотерапевтом, ибо владелнесколькими методами гипноза и аутогенной тренировки. Кстати, тогда этим и исчерпывалась большая психотерапия. Еще известно было кое-что о рациональной психотерапии, однако сути ее не понимали. Все врачи в то время, особенно психиатры, себя считали большими зна­токами рациональной психотерапии. Профессор, напри­мер, великолепно владел гипнозом, устраивал публичные лекции на эту тему, поэтому все мы у него на кафедре этому выучились. Конечно, это было с моей точки зрения не совсем то, но я уже немного был заражен новыми психотера­певтическими веяниями, благодаря вам, Михаил Ефимович. Еще, что меня останавливало — это то, чтомои психиатри­ческие знания здесь полностью будут не нужны. Да и пси­хотерапию я буду проводить, думалось, со сверхздоровыми людьми. Такими я видел спортсменов высокого класса.

На беседу ко Льву я пошел. Мы понравились друг другу. Он был старше меня лет на 10. Мне тогда было 40. Оценил, что я нахожусь в творческом возрасте, и предложил мне пе­рейти работать к нему. Я сказал ему, что я не летун, что хо­тел бы поработать на 0,5 ставки, чтобы не только я присмот­релся к коллективу, но и коллектив присмотрелся бы ко мне. На том и договорились. Начал я работать. Место моей работы вфизкультурном диспансере было на расстоянии квартала от клиники, так что совмещал я это без труда. Встретили меня очень хорошо. Вспомним, что это был 1978 год. Психотерапевта такого высокого класса, как я, в дис­пансере никогда не было. Теперь только я представляю, на каком низком уровне тогда была наша городская психоте­рапия, если я так высоко котировался как психотерапевт.

Более всего меня поразил высочайший уровень работы врачей врачебно-физкультурного диспансера. Это совре­меннейшие исследования всякого рода, разные лекарствен­ные и пищевые добавки спортсменам. Мы, врачи общей медицинской практики, снисходительно относилиськ вра­чам диспансера, но их уровень обследования и лечения не шел ни в какое сравнение с тем, что было у нас в институ­те. Ведь травматолог в обычных условиях мог быть доволен, если перелом сросся. Он не очень заботился о качестве ле­чения. Ну, будет пациент немного прихрамывать. Пусть немного не так срастется перелом. Сам пациент-то и то может быть доволен. У спортсмена высокой квалификации восстановление должно быть таким, чтобы он продолжал ставить рекорды. Меня быстро вводили в курс дела. Рабо­тал я со спортсменами высшей квалификации, которые участвовали в союзных и международных соревнованиях. Я узнал, что подготовка олимпийского чемпиона и рекордс­мена мира стоит огромных денег и обеспечение спортивно­го долголетия экономически очень выгодно. Работать я начал в женской гандбольной команде, которая занимала 2-е место в высшей лиге Союза.

Старший ее тренер, весьма квалифицированный, но эмоционально невыдержанный человек, кричал на спорт­сменок, обзывал, угрожал, съедал и пр. Но это был человек, который как-то обеспечивал успех. Не всегда он был спра­ведливым. Спортсменки тоже конфликтовали друг с дру­гом. Однако положение сразу преображалось, когда команда выходила на поле. Они превращались в дружную команду, которая последовательно и методично расправлялась со своими соперниками. Во время самой игры тренер все время неистовствовал.

Когда я туда пришел, я сразу понял, что аутогенная тренировка им до фонаря. Команду раздирают дрязги, ссоры. Конфликты, которые усиливаются еще и тем, что кроме игры идет распределение продуктов, импортных товаров и жилья. Многие спортсменки ненавидели тренера, но тщательно скрывали это, поскольку распределение жилья и все блага зависели от него. Профессионального спорта тогда формально не существовало. Все они числились на заводе, которому формально принадлежала команда, рабочими, получаливсякие оклады. Но основное материальное обеспечение шло за счет распределения продуктов, дефицитных товаров, машин и квартир. Меня тоже там подкармливали. Зарплатыбыли невысоки, но когда покупаешь продукты и |товары по государственной цене, рубль становится весомым.

Я вонял, что необходимо как-то улаживать конфликты, которые выматывали спортсменов итренера, ибо периодически возникал и открытый «бунт на корабле». Литерату­ры тогда практически не было никакой. Вы мне посовето­вали воспользоваться ходившим тогда в ротапринтном исполнений трудом Дейла Карнеги «Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей». Вначале это было первым моим пособием. Я стал пытаться помочь наладить взаимо­отношении спортсменок с тренером и друг с другом. Были у них нерешенными и сексуальные проблемы. Многие не были замужем, ноимели кавалеров. Семейные отношения у некоторых также «не шли».Я помогал им как мог. Кста­ти, эти рекомендаций помогли мне и на работе. Я обучал спортсменов приемам психологического айкидо, которые узнал у вас.

В спортивных кругах мною были довольны. Был только один недостаток. Я не мог выезжать с ними на сборы, а это часто ликвидировало результаты моей работы на месте. Старший тренер женской гандбольной команды признал важность рекомендованного мною подхода к спортсменам, Он был очень квалифицированным тренером и одновре­менно очень вспыльчивым и грубым человеком. Он, не за­думываясь, оскорблял своих подопечных, вызывая иногда у них невротические реакции. У спортсменов высшей ква­лификации эта реакций проявлялись не в слезах, а в бун­те. Поэтому команду все время трясло. Но спортсменки из команды не уходили. Все-таки она занимала второе место в розыгрыше России. Да и квартирами и всем прочим их там обеспечивали. Неумение тренера налаживать отноше­ния приводило ктому, что он был в конфликтных отноше­ниях с тренером сборной России. В результате этого шан­сов попасть в сборную спортсменкам из его команды не было, тем более, что сборная эта была чемпионом мира. Не ладил он также и со спортивными чиновниками. Он пре­красно понимал, что кактолько его команда начнет сни­жать результаты, то его сразу же уволят. Поэтому у него в играх играл всегда один и тот же состав. Запасные проси­живали на скамейке. Периодически ведущихегоспортсме­нов сманивал в свою команду старший тренер страны. Что­бы удержать этот отток он вынужден был как можно быстрее обеспечивать квартирами и прочими удобствами этих игроков. Нетрудно было предсказать, когда будет бунт. Тогда, когда все ведущие игроки получат блага материаль­ные и моральные, которые можно получить в этой команде» Я спросил, когда это случиться. Он мне сказал, что это произойдет через 6 месяцев, я добавил еще пару месяцев и предсказал ему, когда его уволят из команды.

Он мне не поверил, но тем не менее, способствовал моей работе в команде и сам осваивал некоторые приемы. Не кричать он не мог, но когда он стал кричать: «Ты — мастер спорта международного класса, это не твой удар! Иди и сделай, как следует» вместо: «Что ты бьешь как второразрядница», к нему спортсменки начали относиться лучше. Он использовал технику общения и во время разбора игр и в процессе настроя на игру. Кроме того, я еще и работал со спортсменками, помогая мм улаживать свои личные дела, скрашивал, как мог, его грубость: «Он кричит на тебя, потому, что хорошо к тебе относится и понимает, что ты спо­собна на большее», и т.д.

Атмосфера в команде стала постепенно улучшаться. Первая серия игр проходила в нашем городе. Я был рядом с ним. Как-то удавалось ему кое-что подсказывать и во вре­мя игры. Серия прошла лучше, чемон сам ожидал. Но на выезде что-то не заладилось. Он вернулся к прежнему стилюобщения. Это сыграло злую шутку. Если раньше он имел репутацию просто скандального человека, то теперь, после нескольких месяцев спокойствия, его вспышка произвела тягостное впечатление. Спортсменки уже стали смотреть на него как на человека двуличного и подлого. Возврат к прежним приемам уже не давал нужного эффекта. К сожалению, мои прогнозы сбылись. Бунт произошел специфичес­ким, чисто женским способом: более половины ведущих спортсменок решили стать матерями. Доводы их были простыми — ждать уже больше здесь нечего, зачем терпеть все эти грубости. Да и возраст уже подпирает. Команда довольно быстро опустилась на 6-е место. Его уволили.

Консультировал я и другую команду высшей лиги —футбольную. Ей в этот год удалось завоевать кубок СССР, и она начала участвовать в международных матчах. Интересные дела творились в спорте. Работал там чудесный доктор, который принес много пользы команде, но за рубеж его не взяли, а вместо него туда поехал какой-то партийный функционер. Они остались без врача. Я знал, что и психо­логов в такие поездки не берут. Это тоже останавливало от окончательного перехода в спорт. Так вот здесь мне коман­де удалось помочь существенно. Дело в том, что она оказа­лась практически без вратаря, который ушел в глухой запой. Лев дал мне задание заниматься только с ним, а все осталь­ное бросить. Тоже очень интересный и, как мне кажется, продуктивный подход. Когда я стал выяснять причинувыпивок, то обратил внимание два фактора. Он обижался на подшучивания и иронию со стороны членов команды. Кро­ме того, у него были довольно сложные отношения с же­ной.

Начал я помогать ему налаживать отношения с женой и отвечать на шутки товарищей в духе психологического ай­кидо. Кроме того, он стал старательно заниматься аутоген­ной тренировкой в вашей модификации, Михаил Ефимо­вич. Он с большим интересом все это выслушал и тут же стал использовать в жизни. Кстати, я заметил удивительную дисциплинированность и старательность спортсменов выс­шей квалификации при психологической подготовке, если уж они на нее пошли и поняли, чтоэто приведет к улучше­нию результатов. Буквально через несколько дней он пре­кратил пить, стал на тренировках оживленным. Качество игры его улучшилось. В международных матчах отстоял великолепно, Но команда в первенстве страны боролась за выживание. Решили сменить тренера. Прибыл волевой тре­нер. Начало сезона он начал резво, но дотом грубость его надоела. Кстати, спортсмены-мужчины и спортсмены-жен­щины — это не одно и то же. Здесь завоевывать авторитет было гораздо сложнее.

Хочу об этом немного рассказать.

Первая моя беседа с футболистами началась в присут­ствии старшего тренера, личности довольно автократичной. Они слушали меня внимательно. Я что-то рассказывал об аутогенной тренировке. Тогда это был хит. Примерно ми­нут через 40 тренера куда-то позвали, и футболисты устро­или мне обструкцию. Я понял, что они просто боялись тре­нера, а моя аутогенная тренировка им была не нужна. Тем более для того, чтобы меня послушать, они вынужденыбыли прекратить просмотр какого-то боевика, который на экранах не шел. Они ждали своего момента.

Когда он наступил, они закидали меня вопросами до­вольно-таки примитивными, но с их точки зрения весьма ехидными. Конечно, можно было бы поставить все сразу на свои места, но тогда я должен был задеть личности спорт­сменов, а делать мне это не хотелось. Я тогда уже был опытный турнирный боец. Боялся же я задеть только одного футболиста, ведущего защитника, жену которого я ранее консультировал и надеялсячерез него найти путь к коман­де, ибо он был одним из ведущих игроков. В конце концов, я решил, что пора ставить их на место, и сделал так, что самый главный насмешник стал объектом шуток самих футболистов. Я к этому времени знал, что «вырубать» нуж­но антилидера, т. е. самого главного насмешника. Но я не учел, что антилидер может быть лидером в своей группе. Каквы сами понимаете, это был тот самый защитник, че­рез которого я надеялся наладить отношения с командой. Но удивительным образом оказалось, что после этого отношение группы ко мне изменилось. На этой высокой ноте я недозакончил занятия и отправил их досматривать фильм.

На следующий раз народу вначале пришло маловато. Но мойпротивник пришел. Мы быстро наладили с ним кон­такт, и потом он уже не пускал опоздавших и стал верным союзником.

К концу сезона команда заявила, что если тренера не уберут, то они будут проигрывать, а если уберут, то будут вы­игрывать. Здесь мне удалось помочь команде и, используя технику психологического айкидо, уговорить тренера не ходить на решающую игру. Команда ее выиграла.

На следующий год пришел слабый тренер, со скучной фамилией. Команда какое-то время по инерции неплохо играла и даже как победительница прошлогоднего кубка стала участвовать в международных матчах. К сожалению, команда в это время практически лишилась вратаря. Он запил. И тут я убедился в важности психологической подготовки. Я выяснил, что факторами, подталкивающими его квыпивке, были не налаженные отношения с женой и насмешки защитников над его ошибками, особенно на выходах. Когда он понял ценность моих рекомендаций, довольно быстро овладел приемами психологического айкидо, наладил отношения с женой и довольно быстро научился метко отвечать на шутки партнеров по команде. В этих играх он отстоял великолепно, К сожалению, ездить с коман­дой я не мог. Навыки эти у него не закрепились, С тех пор я никогда не ругаю пьющих людей. Пьют они с горя. Без алкоголя мы жить не можем. Только у счастливого алкоголь вырабатывает сам организм, а у несчастного его не хватает, И когда алкоголик научится устраивать свои дела, он пре­кратит пить сам по себе.

Я понял, что я раздваиваюсь, что так работать в спорте нельзя. (Вообще-то, нигде нельзя так работать. Нужно со­средоточивать усилия в одном деле. — М.Л.) Пора было де­лать окончательный выбор. Я долго колебался, но, в конце концов, выбрал институт. Об этом несколько позже. Одна­ко спорту я бесконечно благодарен. Я понял, что жизнь идет не только в психиатрии и не обязательно быть только психиатром. Кроме того, у меня расширился круг зна­комств. И хотя должность не изменилась, влияние возрос­ло. С командами я больше не работал, иногда продолжая их консультировать. Одновременно я стал искать себе замену для работы в спорте среди появившихся у меня учеников и учениц. Здесь была одна закавыка. Требовались не только высококвалифицированные доктора, но и внешне привле­кательные. Такие условия ставил Лев. От двух моих проте­же главный врач по этой причине отказался. Об этом я уз­нал позднее, после того, как одна из моих учениц устроилась туда на работу. Да и Лев мне полушутя как-то сообщил, что старается принимать на работу привлекательных женщин но принципу — хоть какое-то положительное качество бу­дет. Одно он не учел, что опыт работы со временем наби­рается, а красота тускнеет. И он сам с грустью замечал, что красота его сотрудниц со временем поблекла.

Потихоньку и я стал пользоваться управленческими на­выками у себя на работе, да и в семье.

Но самое главное, я еще раз повторю, работа в спорте расширила мой кругозор и мир дляменя. Я понял, что жи­вут люди и в других сферах деятельности и я стал жить их интересами. Свою работу в клинике я уже выполнял прак­тически без напряжения и на довольно высоком уровне. На основной работе я много и часто думал о своих подопечных в спорте. Иногда во время обходов Профессора так увлекал­ся, что не слышал, что он говорил. Приходил в себя, когда подходили к моему больному. Я перестал с ним спорить и быстро соглашался, чтобы заняться своими размышлениями на тему; как помочь моим подопечным спортсменам. И вдруг я заметил, как Профессор стал все реже на меня наскакивать. (Так где осознанно, где неосознанно Вечный Принц вышел на принцип амортизации. Когда я ему его объяснил, он принял его без разговоров и стал применять как в работе, так и в личной жизни. — М.Л.)

Вскоре эти приемы я стал применять и в клинической практике, давая рекомендации больным неврозами, как им вести себя в семье и на работе. Более того, мне стали пере­давать для лечения довольно нудных больных. Работа с одной из них стала поворотным моментом в моем обращении к личностно - ориентированным методам психотерапии.

Еще об одном своем благодетеле я хотел бы сказать. Назовуего просто по имени. Это Сергей Сергеевич Либих, профессор-сексопатолог из Ленинграда, который приезжал наорганизованный недавно в Т. цикл сексологии. Разумеется, я бегал послушать столичную знаменитость. Его лекции меня потрясли как формой изложения, так и глубиной содержания. Особенно меня затронула лекция по неврозам, его мысли, что корни невроза уходят в раннее детство, ну и все остальное. Никаких личных отношений у меня с ним не было. Он и не подозревал, что я его боготворю. Сказать об этом и поблагодарить его за то, что он для меня сделал, я смог только через 12 лет. Еще один эпизод, который довольно быстро завершил мой поворот к психотерапии. Мне передали для ведения одну пациентку которую уже безуспешно в клинике вела Аккуратистка. Ей было 37 лет. Ее уже несколько раз оперировали по поводу воспаления желчного пузыря. Была она оченьнудной, претенциозной, всем недовольной. Ее отец занимал какой-то пост, и перед ней все ходили на задних лапках, мысленно ненавидя ее. Сама она была довольно мрачной и весьма непривлекательной. В свое время она окончила физико-математический факультет. К ее несчастью, она была очень умной и ироничной. На работе ее никто не любил. Была у нее еще и бесконечная любовная история, которая никак не доводилась до брачных отношений, но и не вела к полному разрыву.

Какая-токомпенсация еще была, когда у нее жива была мать. После смерти матери у нее развился навязчивый страх. Она боялась, что вернется мать и задушит ее. Она понимала нелепость навязчивостей, но жить дома не мог­ла. Стала жить у своих подружек. Однако из-за своего скверного характера долго ни с кем ужиться не могла. Даже родная сестра больше месяца не могла ее выдержать. Она не могла оставаться дома даже в выходные дни. Днем она еще кое-как могла быть в доме, но на ночь возвращалась в клинику.

Так она оказалась у нас в клинике. Когда мне ее передали для ведения, я не знал, как к ней подступиться. Дело было в пятницу. Я ей дал почитать одну научно-популярную брошюру московского психотерапевта, связанную с проблемами общения. Лежала она у меня без движения года два. Дали ее вы мне, Михаил Ефимович. Показалась она мне весьма заумной. Какие-то дурацкие схемы мне особен­но не понравились.

Когда я пришелв понедельник утром, то я ее не узнал. Это была приветливая привлекательная женщина, которая прежде всего выразила мне благодарность за книгу, которая произвела переворот в ее сознании. Я спросил, какой же раздел ей особенно понравился и произвел на нее впечатление. Оказалось, что это были выдержки из книги Э. Бер­на «Игры, в которые играют люди».

Комментарий: