Условиях чрезвычайных ситуаций

Важное место занимает вопрос о динамике психоген­ных расстройств, развившихся в жизнеопасных ситуа­циях. Ему посвящено достаточно много специальных ис­следований. В соответствии с работами Национального института психического здоровья (США) психические реакции при катастрофах подразделяются на четыре I фазы: героизма, «медового месяца», разочарования и вое-1 становления.

В. Менингер в свое время предложил принцип, по которому можно было бы судить об уровне стресса при I наводнении, разделив людей на тех, чья собственность! страдала, и тех, которым наводнение непосредственно I не угрожало. Реакции каждой из групп в значительной! степени отличались друг от друга. Для тех, кто оказался I на периферии наводнения, характерным было развитие! напряжения, при котором возникало желание что-либо! делать; удовлетворение этого желания (предоставление! работы) вызывало облегчение. Во второй группе пред-1 восхищение угрозы вызывало не только тревогу, но и не-1 верие в то, что с ними может что-либо случиться; когда! угроза становилась очевидной, развивалось состояние! растерянности, подавленности. Утрата собственности! усиливала негативное воздействие, способствуя утяже-1 лению депрессивных расстройств. Дж. Глезер и соавто-1 ры обследовали лиц, пострадавших от наводнения, и на-1 шли, что у 12% детей и 20% взрослых имелись легкие пси-1 хические расстройства через несколько месяцев после бедствия. Осмотры пострадавших, проведенные через Г года после наводнения, выявили симптомы тревоги, рессии, напряженности, возбудимость, соматические расстройства, социальную изоляцию и изменение в мс делях поведения. У 30 % эти нарушения имели место : через 4 — 5 лет. Увеличение потребления алкоголя было отмечено в 30% семей, курения — в 44%, а потребление медикаментов увеличилось на 52%. Более чем у 3/4 пост радавших отмечены нарушения засыпания и кошмар-j ные сновидения.

Авторы отмечают, что те, кто «не потерял собственной сти и не был в воде», обнаруживали значительно меньше психических расстройств. Дж. Беннет через год после наводнения выявил симптомы соматических и психичесН ких нарушений у 32% из тех, чьи дома и имущество был» затоплены, и у 19% из числа людей, чьи дома оказалис!

_вне зоны затопления. Другие исследователи отмечают, _чТ0 через 1 год после наводнения у 24% из 250 обследо­ванных отмечались фобии, начальные признаки депрес­сии и другие симптомы. М. Мелик, проведя через три года после наводнения обследование 43 человек, чьи дома были затоплены, и 48 человек из незатопленной зоны, обнаружил у 41,9% из затопленной зоны психосомати­ческие расстройства и такого же рода расстройства у 6,1% из зоны, не подвергнутой затоплению. При этом 45% пострадавших обнаруживали «симптомы легкой депрес­сии».

Несмотря на некоторые различия в интенсивных по­казателях, четко проявляется тенденция к увеличению психических нарушений у лиц, которые оказались не­посредственно в зоне затопления. Наряду с этим приво­димые данные позволили сделать некоторые выводы, судя по которым, люди воспринимают и оценивают опас­ность, а также избирают пути приспособления для за­щиты в зависимости отличного опыта, возраста, продол­жительности проживания в районе бедствий и личных столкновений с опасностью. При этом необходимо раз­личать опыт, полученный в центре стихийного бедствия, от периферийного. Первый делает человека более осмот­рительным, второй позволяет недооценивать опасность.

По-видимому, значение опыта в переживании опас­ности может быть отмечено и при других стихийных бед­ствиях. Например, обнаружено, что нередко у многих лиц перед началом урагана отмечаются «неверие и отрица­ние» опасности. Лишь немногие испытывали страх, а не­которые описывали свое состояние как «сноподобную нереальность».

Автор не получил достаточно подробных описаний по­ведения в тот период, когда ураган достиг апогея, но ему Удалось выяснить, что подавляющее большинство пост­радавших испытывали страх либо с обездвиженностью, либо с двигательным беспокойством.

Сразу же после урагана многие описывали свое со­стояние как «радостное карнавальное возбуждение», которое через 3 — 5 дней сменилось вялостью, апатией; через 10 дней выявились случаи неглубоких транзитор-ных депрессий.

X. Мор выявил «страх погоды» улиц, живущих в рай-°^нах, подверженных воздействию ураганов. Психичес-

_{t_______________________} Глава В

кие последствия, вызванные этим бедствием, наблюда­лись через году 50% обследованных.

Дж. Милн через 7 месяцев после прохождения цик­лона выявилу 26% пострадавших страх «ветра и дождя». Дж. Паркер, изучив психические реакции населения во время циклона и более чем 14 месяцев спустя, отметил психические нарушения у 22% людей.

Из приведенных литературных данных не следует, что психические реакции при наводнении, урагане и других экстремальных ситуациях носят какой-то специ­фический характер, свойственный лишь конкретному стихийному бедствию. Это скорее универсальные реак­ции на опасность, а их частота и глубина определяются внезапностью и интенсивностью стихийного бедствия. Так, выявляемый у ряда лиц « страх погоды» является ско­рее символическим: подобный же страх мог возникнуть в результате наводнения, землетрясения, урагана («страх наводнения», «страх землетрясения» и т. п.).

Из стихийных бедствий наибольшим психотравми-рующим действием обладают землетрясения большой (иногда средней) силы. Внезапность возникновения (трудность непосредственного предсказания), фактичес­кое отсутствие эффективных методов защиты населения, огромные разрушения и ощущения качающейся земли определяют комплекс физических и психических трав­мирующих факторов.

Научная литература, посвященная различным аспек­там землетрясений и их последствий, весьма обширна. К сожалению, значительная часть работ не затрагивает вопросов нервно-психических реакций населения и ог­раничивается сугубо специальными проблемами сейс­мографии, масштабов и профилактики разрушений и т. д. Особого внимания заслуживает ставшая библиогра­фической редкостью монография Л.Я. Брусиловского, Н.П. Бруханского и Т. Е. Сегалова «Землетрясение в Кры­му и невропсихический травматизм», вышедшая неболь­шим тиражом в 1928 году.

Авторы этой монографии приводят многочисленные примеры «невропсихического травматизма» населения во время землетрясений, в частности, в г. Верном (ныне Алма-Ата) 28 мая (9 июня) 1887 г.; в Мессине в декабре 1908 г., где «... большинство переживших сошло с ум^а> оставшиеся здоровыми в лучшем случае так потрясейЬ¹

пснкегеннн в условиях чрезвычайных ситуаций___________

разразившимся бедствием, что не способны ни к какой деятельности». Изучение реакций населения при крым­ском землетрясении (1927), которые проводились на ме­сте во время самого землетрясения, позволили сделать авторам (они же являлись членами специальной комис­сии Наркомздрава РСФСР) ряд интересных выводов, в том числе о том, что в формировании реактивных со­стояний имеет значение не только «невропсихическая травма» (толчки, образование трещин в зданиях, их раз­рушение, человеческие жертвы и т. п.),ноипостоянное напряжение, тоскливое, боязливое ожидание. К числу других заключений авторов относятся следующие по­ложения: 1) невропсихические реакции в связи с зем­летрясениями у предрасположенных могут протекать довольно длительно и неблагоприятно; 2) заболевания могут возникнуть не только «остро», но и спустя не­сколько месяцев после пережитого. Работу завершает следующее утверждение: «Вспоминая Н.И. Пирогова, определившего войну медицинским термином «травма­тическая эпидемия», мы имеем право сказать: земле­трясение — это эпидемия невропсихического травма­тизма».

Подробно излагая «общую симптоматологию невроп­
сихического травматизма», авторы не дают сведений о
частоте реактивных состояний у населения и ограничи­
ваются изложением следующих данных: «Описание ре­
акций, строго говоря, в части случаев не могут быть рас­
цениваемы иначе, как острые реактивные психотичес­
кие состояния. Но мы условимся здесь, что под этим на­
званием мы будем объединять лишь те случаи, продол­
жительность которых колебалась от нескольких часов до
нескольких дней. Особенно же о реактивных психозах,
потребовавших изоляции в психиатрическую больницу,
мы скажем позже. Каково количество их? На это трудно
ответить. Нами зарегистрировано всего 11 случаев, но,
по-видимому, их довольно много. Какого типа эти вспыш­
ки? Схематизировать их нельзя. Здесь встречаются слу­
чаи и с двигательно-речевым возбуждением, и ступороз-
ные состояния с резким аутизмом, недоступностью, иног-
А^а стереотипией, расцвеченные лабильными бредовы-
и идеями, и депрессивные состояния с идеями грехов-
°сти, и псевдодементные картины с причудливым под- . _.
часпуэрилизмом». .101