Физиологические и мотивационные аспекты волевых действий

Волевые действия, как и все психические явления, связаны с деятельностью мозга и наряду с другими сторонами психики имеют материальную основу в виде нервных процессов.

Материальной основой произвольных движений является деятельность так на­зываемых гигантских пирамидных клеток, расположенных в одном из слоев коры мозга в области передней центральной извилины и по своим размерам во много раз превышающих окружающие их другие нервные клетки. Эти клетки очень час­то называют «клетками Беца» по имени профессора анатомии Киевского универ­ситета В. А. Беца, который впервые описал их в 1874 г. В них зарождаются им­пульсы к движению, и отсюда берут начало волокна, образующие массивный пу­чок, который идет в глубину мозга, спускается вниз, проходит внутри спинного мозга и достигает в конечном итоге мышцы противоположной стороны тела (пирамидный путь).

Все пирамидные клетки условно, в зависимости от их местоположения и вы­полняемых функций, можно разделить на три группы (рис. 15.1). Так, в верхних отделах передней центральной извилины лежат клетки, посылающие импульсы к нижним конечностям, в средних отделах лежат клетки, посылающие импульсы к руке, а в нижних отделах располагаются клетки, активизирующие мышцы языка,

 
  Физиологические и мотивационные аспекты волевых действий - student2.ru

губ, гортани. Все эти клетки и нервные пути являются двигательным аппаратом коры головного мозга. В случае поражения тех или иных пирамидных клеток у че­ловека наступает паралич соответствующих им органов движения.

Произвольные движения выполняются не изолированно друг от друга, а в слож­ной системе целенаправленного действия. Это происходит благодаря определен­ной организации взаимодействия отдельных участков мозга. Большую роль здесь играют участки мозга, которые хотя и не являются двигательными отделами, но обеспечивают организацию двигательной (или кинестетической) чувствительно­сти, необходимую для регуляции движений. Эти участки располагаются сзади от передней центральной извилины. В случае их поражения человек перестает ощу­щать собственные движения и поэтому не в состоянии совершать даже относи­тельно несложные действия, например взять какой-либо предмет, находящийся возле него. Затруднения, возникающие в этих случаях, характеризуются тем, что человек подбирает не те движения, которые ему нужны.

Сам по себе подбор движений еще не достаточен для того, чтобы действие было выполнено умело. Необходимо обеспечить преемственность отдельных фаз дви­жения. Такая плавность движений обеспечивается деятельностью премоторной зоны коры, которая лежит кпереди от передней центральной извилины. При пора­жении этой части коры у больного не наблюдается никаких параличей (как при поражении передней центральной извилины) и не возникает никаких затрудне­ний в подборе движений (как при поражении участков коры, расположенных сза­ди от передней центральной извилины), но при этом отмечается значительная не­ловкость. Человек перестает владеть движениями так, как он владел ими ранее. Более того, он перестает владеть приобретенным навыком, а выработка сложных двигательных навыков в этих случаях оказывается невозможной.

В некоторых случаях, когда поражение этой части коры распространено в глубь мозгового вещества, наблюдается следующее явление: выполнив какое-либо дви­жение, человек никак не может его прекратить и продолжает в течение некоторого

Патология воли

Патология воли чаще всего выражается в нарушении регуляции поведения человека. Это может проявляться или в нарушении критично­сти, или в спонтанности поведения. В качестве иллюстрации приведем несколько описаний по­добных больных из книги Б. В. Зейгарник «Па­топсихология».

«...Поведение этих больных обнаруживало патологические особенности. Адекватность их поведения была кажущейся. Так, они помогали сестрам, санитарам, если те их просили, но они с той же готовностью выполняли любую прось­бу, даже если она шла вразрез с принятыми нормами поведения. Так, больной К. взял без разрешения у другого больного папиросы, деньги, так как кто-то "его попросил сделать это"; другой больной Ч., строго подчинявшийся режиму госпиталя, "хотел накануне операции выкупаться в холодном озере, потому что кто-то сказал, что вода теплая".

Иными словами, их поведение, действия мог­ли в одинаковой мере оказаться адекватными и неадекватными, ибо они были продиктованы не внутренними потребностями, а чисто ситуаци­онными моментами. Точно так же отсутствие жалоб у них обусловливалось не сдержанно­стью, не желанием замаскировать свой дефект, а тем, что они не отдавали себе отчета ни в своих переживаниях, ни в соматических ощущениях.

Эти больные не строили никаких планов на будущее: они с одинаковой готовностью согла­шались как с тем, что не в состоянии работать по прежней профессии, так и с тем, что могут успешно продолжать прежнюю деятельность. Больные редко писали письма своим родным, близким, не огорчались, не волновались, когда не получали писем. Отсутствие чувства горести или радости часто выступало в историях болез­ни при описании психического статуса подобных больных. Чувство заботы о семье, возможность планирования своих действий были им чужды. Они выполняли работу добросовестно, но с та­ким же успехом могли бросить ее в любую ми­нуту.

После выписки из госпиталя такой больной мог с одинаковым успехом поехать домой или к товарищу, который случайно позвал его.

Действия больных не были продиктованы ни внутренними мотивами, ни их потребностями. Отношение больных к окружающему было глу­боко изменено. Это измененное отношение особенно отчетливо выступает, если проанали­зировать не отдельные поступки больного, а его поведение в трудовой ситуации. Трудовая дея­тельность направлена на достижение продукта деятельности и определяется отношением че­ловека к этой деятельности и ее продукту.

Следовательно, наличие такого отношения к конечному результату заставляет человека предусматривать те или иные частности, дета­ли, сопоставлять отдельные звенья своей рабо­ты, вносить коррекции. Трудовая деятельность включает в себя планирование задания, конт­роль своих действий, она является прежде все­го целенаправленной и сознательной. Поэтому распад действия аспонтанных больных, лишен­ных именно этого отношения, легче всего про­является в трудовой ситуации обучения.

...С. Я. Рубинштейн отмечает, что [такие] больные, начав что-либо делать, редко прекращали работу по своей инициати­ве: это случалось лишь при каких-либо

времени выполнять его много раз подряд. Так, собираясь написать цифру «2» и сделав движение, необходимое для написания верхнего кружка цифры, человек с подобным поражением продолжает то же самое движение и, вместо того чтобы завершить написание цифры, пишет большое количество кружков.

Помимо указанных участков мозга следует отметить структуры, направляю­щие и поддерживающие целенаправленность волевого действия. Всякое волевое действие определяется определенными мотивами, которые должны быть удержа­ны на протяжении всего выполнения движения или действия. Если это условие не соблюдается, то выполняемое движение (действие) прервется или заменится други­ми. Важную роль в удержании цели действий играют участки мозга, располо­женные в лобных долях. Это так называемые префроитальные участки коры, кото­рые в ходе эволюции мозга формировались в последнюю очередь. При их пораже­нии наступает апраксия, проявляющаяся в нарушении произвольной регуляции

т

внешних поводах, например при поломке инструмента, запрещении персонала и т. п. Обращало на себя внимание то обстоятельство, что они почти не регулиро­вали своих усилий, а работали с максимально доступной интенсивностью и темпом, вопреки целесообразности. Так, например, больному А. поручили обстрогать доску. Он строгал ее быстро, чрезмерно нажимая на рубанок, не заметил, как всю сострогал, и продолжал стро­гать верстак. Больного К. учили обметывать петли, но он так поспешно, суетливо протяги­вал иглу с ниткой, не проверяя правильности сделанного прокола, что петли получались уродливыми, неправильными. Работать медлен­нее он не мог, как его ни просили об этом. Меж­ду тем, если инструктор садился рядом с боль­ным и буквально при каждом стежке "покрики­вал" на больного: "Не торопись! Проверь!" — больной мог сделать петлю красивой и ровной, он понимал, как это нужно сделать, но не мог не спешить.

Выполняя простейшее задание, больные всегда совершали множество излишних суетли­вых движений. Они, как правило, работали по методу "проб и ошибок". Если инструктор спра­шивал о том, что они предполагают нужным сделать, то очень часто ему удавалось получить правильный ответ. Будучи, однако, представле­ны сами себе, больные редко пользовались сво­ей мыслью как орудием предвидения.

Это безучастное отношение к своей дея­тельности выявилось в процессе эксперимен­тального обучения. В течение 14 дней с этими больными проводилось систематическое обу­чение: заучивание стихотворения, складывание мозаики по предложенному образцу и сорти­ровка пуговиц. Была выделена группа больных с массивными поражениями левой лобной доли, у которых клиника и психологическое исследо­вание выявили грубый синдром аспонтанности. Больные были в состоянии механически выучить стихотворение, они могли легко выложить фи­гуры из мозаики, но не могли спланировать ра­циональные приемы или видоизменить предло­женные им извне, чтобы закрепить или ускорить работу. Так, выкладывая мозаику без плана, они не усваивали и не переносили предложенные им извне приемы и на следующий день повторяли прежние ошибки; они не могли овладеть систе­мой обучения, планирующей их деятельность. Они не были заинтересованы в приобретении новых навыков обучения, совершенно безучаст­но относились к нему, им были безразличны ко­нечные результаты. Поэтому они и не могли вы­работать новых навыков: они владели старыми умениями, но им было трудно освоить новые.

Пассивное, аспонтанное поведение сменя­лось нередко у этих больных повышенной от-кликаемостью на случайные раздражители. Несмотря на то что такого рода больной лежит без всякого движения, не интересуясь окружа­ющим, он чрезвычайно быстро отвечает на во­прос врача; при всей своей пассивности он час­то реагирует, когда врач беседует с соседом по палате, вмешивается в разговоры других, становится назойливым. В действительности же эта "активность" вызывается не внутренними по­буждениями. Подобное поведение следует трактовать как ситуационное».

По: Зейгарник Б. В. Патопсихология. — М.: Изд-во МГУ, 1986.

движений и действий. Человек с таким поражением мозга, начав выполнять ка­кое-либо действие, сразу прекращает или изменяет его в результате какого-либо случайного воздействия, что делает невозможным осуществление волевого акта. В клинической практике описывался случай, когда такой больной, проходя мимо раскрытого шкафа, вошел в него и стал беспомощно озираться вокруг себя, не зная, что делать дальше: одного вида открытых дверей шкафа оказалось достаточным для того, чтобы он изменил первоначальное намерение и вошел в шкаф. Поведе­ние таких больных превращается в неуправляемые, разорванные действия.

На почве мозговой патологии может возникнуть и абулия, проявляющаяся в отсутствии побуждений к деятельности, в неспособности принять решение и осуществить нужное действие, хотя необходимость его осознается. Абулия вызва­на патологическим торможением коры, в результате которого интенсивность им­пульсов к действию оказывается значительно ниже оптимального уровня. По сви­

детельству Т. Рибо, один больной по выздоровлении так говорил о своем состоя­нии: «Недостаток деятельности имел причиной то, что все мои ощущения были необыкновенно слабы, так что не могли оказывать никакого влияния на мою волю».

Следует отметить, что особое значение в выполнении волевого действия имеет вторая сигнальная система, осуществляющая всю сознательную регуляцию чело­веческого поведения. Вторая сигнальная система активизирует не только мотор­ную часть поведения человека, она является пусковым сигналом для мышления, воображения, памяти; она же регулирует внимание, вызывает чувства и таким об­разом влияет на формирование мотивов волевых действий.

Поскольку мы подошли к рассмотрению мотивов волевых действий, необхо­димо различать мотивы и само волевое действие. Под мотивами волевых действий подразумеваются те причины, которые побуждают человека действовать. Все мо­тивы волевых действий могут быть разделены на две основные группы: основные и побочные. Причем, говоря о двух группах мотивов, мы не можем перечислить мотивы, входящие в первую или вторую группу, потому что в различных услови­ях деятельности или у различных людей один и тот же мотив (побудительная при­чина) может быть в одном случае основным, а в другом — побочным. Например, для одного человека стремление к познанию является основным мотивом написа­ния диссертации, а достижение определенного социального положения — побоч­ным. В то же время для другого человека, наоборот, достижение определенного социального статуса является основным мотивом, а познание — побочным.

В основе мотивов волевых действий лежат потребности, эмоции и чувства, ин­тересы и склонности, и особенно наше мировоззрение, наши взгляды, убеждения и идеалы, которые формируются в процессе воспитания человека.

Наши рекомендации