Средовой подход к поведению и личности

Признание фундаментальной роли средовых влияний на развитие поведения и личности привело к образованию в качестве научного направления экологического (средового) подхода, который оформился в США в середине 70-х годов, а затем распространился и в Европе. Термин «экологическая психология» был введен еще Дж. Гибсоном для объяснения эволюционной роли функции восприятия: он развивал концепцию допущений (affordances), определяющих границы принципиально возможных действий особи в среде. Применительно к человеку можно говорить о допущениях не только в физической, но и в социальной среде, благодаря чему возникает социальная компетентность как знание средовых ограничений. В странах бывшего СССР средовой подход получил распространение в Эстонии, а проявления средовых воздействий учитывались в отечественной психологии при изучении практически всех проблемных областей науки.

Основная идея средового подхода — контекстуальность психических проявлений, динамично меняющихся в зависимости от среды. Это направление ориентировано прежде всего на естественные условия жизни, в то время как традиционные лабораторные эксперименты и клинические наблюдения не обладают достаточной репрезентативностью, изучая либо психику в искусственных условиях, либо искаженную психику нездорового человека. Средовой подход в основном опирается на метод наблюдения как максимально сохраняющий естественность повседневных психических проявлений. Позже сторонники этого направления стали также использовать оценочные шкалы и другие варианты методик «карандаша и бумаги», а также средовое моделирование, но при этом никогда — классический эксперимент. Важным понятием экологического подхода является «средовой

62

субъект» — человек, взаимодействующий с выбираемой и создаваемой им средой.

В рамках экологического подхода получены богатые эмпирические данные, хорошо раскрывающие связь между средой и находящимся в ней человеком. Условно можно выделить два полюса, тяготеющие к «объектному» и «субъектному» рассмотрению человека в среде. Первое сосредоточивается на тех средовых условиях, которые объективно воздействуют на различных людей, зачастую лишая их поведение и сознание индивидуальных особенностей. Раньше других составляющих среды стали изучаться характеристики архитектуры и жилища, призванные удовлетворять потребность каждого живого существа в территориальности. Представитель «объектного» подхода Роджер Баркер (R. Barker) на основе результатов структурированного наблюдения выдвинул концепцию «места поведения», согласно которой дети поступают по-разному в различных условиях, но склонны вести себя идентично на одной и той же территории, несмотря на очевидные индивидуальные различия [2, 209]. Таким образом, территория как бы деиндивидуализирует человека, навязывая ему паттерны поведения, и потому условием нормального развития индивидуальности является непременное наличие у человека «укромного убежища». Внутри «объектного» направления рассматриваются общие связи между средовыми переменными и психикой, и роль субъекта здесь весьма незначительна.

Второе направление, «субъектное», признает взаимодействие и взаимопроникновение субъекта и среды, которое также, в свою очередь, изменяется в онтогенезе. Один из сторонников средового подхода Джоаким Вулвилл (J. F. Wohlwill), отмечая изменение меры активности субъекта, предложил 4 модели взаимодействия субъекта и среды [217]. Модель «больничной койки»характерна для первых месяцев жизни человека, отмеченных его почти полной пассивностью. В модели «луна-парка» объекты среды уже могут выбираться ребенком, но их влияние остается неизменным. В модели, названной «соревнованием пловцов», субъект следует своему пути, а среда — лишь контекст жизни. И наконец, модель «теннисного мяча» характеризуется постоянным взаимодействием между субъектом и средой. Итак, чем моложе человек, тем более сильным оказывается воздействие среды;

63

но по мере взросления его субъектность усиливается, и он начинает выбирать или преобразовывать среду сам.

Еще один видный представитель экологического подхода, Урия Бронфенбреннер (U. Bronfenbrenner), предпринял попытку динамического ценностного анализа среды [122, 217]. По мнению Бронфенбреннера, среда содержит два основных измерения: это виды деятельности, в которые вовлечен человек, и характеристики наставников (учителей), которых он выбирает для себя в течение всей жизни. На разных стадиях развития человек меняет свою среду, причем в течение жизни роль собственной активности в формировании среды постоянно увеличивается. Бронфенбреннер представил модель среды как систему из четырех концентрических структур. Микросистема — это структура деятельностей, ролей и межличностных взаимодействий в данном конкретном окружении. То есть даже применительно к двум близнецам мы не можем признавать идентичность среды развития, потому что к ним предъявляются разные требования и разные ожидания. Мезосистема — структура взаимоотношения двух и более сред (семья и работа, дом и группа сверстников). Экзосистема — это среда, в пространстве которой происходят значимые события (круг общения). И наконец, макросистема — субкультура (ценности, законы и традиции, которым следует человек). Бронфенбреннер полагал, что макросистема играет решающую роль в образе жизни человека, подчиняя себе все «внутренние» системы. Так, понятно, что если в стране не поощряется рождаемость, то ребенок будет расти в условиях материнской депривации, а микро-, мезо- и экзосистемы могут оказаться недостаточными, чтобы это компенсировать. С другой стороны, независимо от частных внешних условий, основные составляющие образа жизни и мировоззрения сохраняются в субкультуре.

«Субъектное» направление наиболее последовательно представлено в «Концепции приватности» Ирвинга Альтмана (I. Altman), которая подробно разбирается в следующем разделе [204]. В рамках экологического подхода среда рассматривается не как нечто объективно существующее и внеположное внутреннему миру человека, а как реальность, обеспечивающая удовлетворение потребностей человека и подлежащая присвоению, персонализации (одноименная концепция Мате Хейдметса также рассматривается ниже). Присваивая и контролируя часть среды

64

(территорию, вещи, социальные связи), человек обеспечивает свою безопасность и условия дальнейшего развития. Таким образом, среда в рамках экологического подхода — это не только материальное, но и психологическое явление, потому что она всегда презентирована познающему и обладающему потребностями субъекту.

Природные и архитектурные детерминанты
психики и поведения

Остановимся на некоторых эмпирических результатах, полученных в русле экологического подхода, чтобы получить представление о нормативных средовых влияниях, чтобы затем перейти к изучению индивидуальных особенностей построения психологического пространства личности.

Переменными, которые, оставаясь «за скобками» осознания, всегда действуют на поведение и межличностные отношения, являются природная и архитектурная среды. «Экологическое» самосознание в последнее время становится предметом особого внимания, потому что люди не всегда осознают природные или архитектурные условия своей жизни [212]. В нашей стране воздействие природной среды на психику человека изучалось в работах Б. А. Душкова, предлагающего разрабатывать новую отрасль знания — географическую психологию, цель которой он видит в выявлении связей между человеком, окружающей его природной средой и обществом [46, 47].

Б. А. Душков полагает, что природа — это недостаточно оцененный фактор становления психических особенностей человека, и рассматривает воздействие таких переменных, как природные ритмы (которые не всегда согласованы с ритмами жизни) и стихийные бедствия (психологически люди привязаны к тем местам, которые подвержены бедствиям, и выстраивают психологические защиты, убеждающие их в том, что возможность повторной катастрофы маловероятна). Интересные данные получены им также о психологических изменениях человека в особых природных условиях (например, эмоциональное истощение в долговременных плаваниях). Географические воздействия рассматриваются им как универсальные, оказывающие воздействие на разные уровни индивидуальности. Они представляют собой естественный

65

стрессор и в то же время источник адаптации, влияют на нравственный облик человека и даже определяют типологию преступности (в разных географических зонах различается и содержание преступлений).

В более поздних работах Б. А. Душков разработал классификацию типов личности, народов и эпох. И хотя некоторые обобщения исследователя кажутся не вполне обоснованными, нельзя не согласиться с тем, что природные условия во многом определяют поведение человека, которое, согласно мнению Л. Н. Гумилева, может рассматриваться в качестве наиболее надежного системообразующего признака этноса.

В психологии среды широко изучаются также различные элементы и составляющие искусственно созданной среды — городского пространства. Рассматривая общекультурное значение архитектуры, А. С. Ахиехер отмечает, что в постиндустриальном обществе воспроизводство среды есть часть воспроизводства самого общества, и в пределе человек превращает среду в персонифицированную, что побуждает бережно к ней относиться [12].

О. Кальюнди объясняет силу воздействия пространственных, и особенно архитектурных раздражителей с точки зрения нейропсихологии: поскольку пространственная ориентация обеспечивается в основном правым полушарием, то прослеживается сходство возникающего образа с глубинным психическим опытом, единым для всего живого [58]. Таким образом, можно говорить об идентичности «моделей мира» архетипических и традиционных обществ, ориентированных на правополушарную стратегию.

Р. Ф. Ибрагимбекова, рассматривая архитектуру как средство гармонизации отношений между человеком и окружающей средой, изучала особенности эмоционального восприятия вертикали и горизонтали [52]. Известно, что, будучи воспринятой в результате движения взора вверх, вертикаль порождает положительное эмоциональное сопереживание, а вниз — негативное. Это подтверждают мифология и этология: вверх проецируется все, вызывающее положительную оценку, внизу отведено место неприятному. У человека встречается навязчивый страх глубины (батофобия), а страх высоты, по сути, представляет собой разновидность батофобии (источник страха предполагается внизу в случае гипотетического падения с высоты). Такие понятия, как

66

«счастье», «счастливый», представители различных культур соотносят со стрелой, направленной вверх.

Р. Ф. Ибрагимбекова провела опыт с 524 студентами различных национальностей, в котором в 5 позициях расфокусированности предъявлялись различные архитектурные сооружения, представленные силуэтно. В 82% ответы архитекторов и не-архитекторов совпадали. Когда же предъявлялись ландшафты, в которых вертикалей меньше, распознать их было труднее. Кроме того, было показано, что вертикальные композиции вызывают положительный отклик и оценку значительно чаще, чем горизонтальные. Таким образом, можно сделать вывод о том, что при восприятии архитектурных и природных объектов ключевым признаком и кросс-культурной инвариантой оказывается присутствие вертикалей.

Другие единицы архитектурного пространства (микропространства) предложил выделить А. В. Крашенинников [72]. Микропространство — это обобщающий термин, включающий «персональное пространство», которое определяется «размером» (длиной – шириной), открытостью – закрытостью (границами), положением людей и направлением взаимодействия (ориентация). В эмпирическом исследовании студенты Архитектурного института (МАРХИ) выделили в качестве элементов городской среды Нишу, Угол, Стену, Узел и Площадь, в которых степень свободы человека меняется от 1 к 5: так, в нише можно только стоять, а на площади как стоять, так и перемещаться в четырех направлениях. Стандартизованная среда способствует публичности (подвижным играм, пешеходным прогулкам, хозяйственной деятельности), в то время как персонализированная среда — тихому отдыху, ожиданию и наблюдению. Отсюда становится понятным, какие человеческие потребности остаются депривированными в столичном городе.

Особая роль в жизни поселения принадлежит центральной площади. А. В. Степанов рассматривает ее как пространство конфликта, потому что 1) она создает поле притяжения (там расположены дворец, храм, происходит торг), 2) она занимает ключевое положение в планировке города и, наконец, 3) площадь вместительна [163]. А Е. А. Борисевич, изучая функции центра города, отмечает, что в нем сконцентрированы социально значимые задачи и потому «сгущены» социально значимые отношения.

67

Так, при продвижении к центру отмечается увеличение форм целенаправленной деятельности, время пребывания в центре тоже возрастает, а значит, увеличивается и общее количество поведенческих актов на одного человека [18].

Очень многие исследователи изучают структуру и функции дворов и придомовых участков. Например, Д. Р. Михайлов рассматривает двор как временную структуру города: внутри двора нет границ, он пуст, и появление границ превращает двор в улицу; исчезновение границ улицы — во двор. Таким образом, Д. Р. Михайлов определяет основную функцию городского двора: «Двор вообще есть орган, а улица — среда, связывающая органы в пространственно-временное тело субъекта» [101, с. 48].

А Г. И. Полторак, изучая динамику освоения нового района, обратила внимание на перенос акцента с общественного на индивидуальное [138]. То, что начиналось как общественное озеленение, очень скоро приводило к индивидуальному захвату придомовых участков, затем — оттоку других жителей от общественных, но уже захваченных территорий и, наконец, отгораживанию участков, юридически продолжающих оставаться общественной собственностью. Исследовательница увидела в этом явлении «чуждое современному социалистическому городу наступление пережитков прошлого» [138, с. 50], на наш же взгляд, это естественное стремление к личной территории, о котором еще известный христианский философ К. Льюис писал, что только огороженное место свято.

Многие исследователи солидарны в том, что современная городская архитектура упрощает поведение, что она недружественна к человеку [140]. Эта мысль не нова: еще К. Лоренц отмечал, что современная архитектура, заменяющая людям природную среду, подобна раковым опухолям (спальный район — это множество одинаковых строений), а в переводе с эстетического на язык науки это означает потерю информации [92]. Отсутствие гармонии, в частности, редкость «золотого сечения» в современных постройках, приводит к тому, что человек не может восстанавливать свой энергетический ресурс. А Н. Е. Прянишников и В. М. Петров полагают, что архитектурная среда способна влиять не только на общее состояние человека, но и на его межличностные отношения, причем двояким способом: 1) через организацию общего мироощущения человека, стимулирующего или ограничивающего

68

потребность в межличностной коммуникации и 2) через создание практических возможностей для подобной коммуникации [141]. Закон Зипфа, согласно которому маленьких поселений много, а крупных городов мало, свидетельствует о том, что естественно складывающаяся архитектура стремится законсервировать традиционные формы общения (как в поселках, а не в столицах). Некоторые исследования сосредоточены на особо опасных фрагментах города — так, А. Лукетон-Сидерис (A. Loukaiton-Sideris) и Р. Лиггетт (R. Liggett) изучали влияние городской среды на преступность на автобусных остановках [251]. Частные проявления зависимости общения от городской среды изучались также Е. Э. Павловской, К. К. Хачатрянцем, Д. В. Николаенко и другими исследованиями [131, 181, 123].

Значительное место среди средовых исследований занимает изучение феномена соседства. Разброс взглядов на это явление очень широк: от отрицания значимости локальных сообществ в человеческом поведении до полного детерминизма с их стороны. В последнее время наблюдается ренессанс идеи соседства, но уже не столько в физическом, сколько в социальном смысле. Дж. Лансинг (J. B. Lansing) полагает, что соседство — это важная жизненная среда современного человека, способствующая его самоидентификации посредством эмоциональной привязанности к дому и местной социальной группе и обеспечивающая ему систему психологической поддержки [247]. М. П. Таут полагает, что требования к пространственным условиям соседского взаимодействия включают активное использование придомовой территории для отдыха и общения; бесконфликтное распределение на территории различных по характеру видов деятельности; создание условий для соседских контактов; идентификация жителей с пространством; отношение к нему как безопасному; исключение условий вынужденного общения; ограничение степени контроля со стороны соседей [164].

А М. Раудсепп, отмечая противоречивые тенденции урбанизации (которые благоприятны для креативности, доверия и толерантности, но одновременно способствуют поверхностности контактов, индивидуализму, отчужденности, распаду территориальных общностей, ослаблению родственных и соседских связей, аномии), также придает большое значение соседским отношениям, вклад которых в общую удовлетворенность жизнью близок к

69

удовлетворенности браком [146]. Соседство исследователь определяет как социофизическое единство физических (пространственных) и микросоциальных условий (системы деятельностей и взаимоотношений). Специфика соседских взаимоотношений, состоящая в сочетании пространственной близости с психологичекой дистанцией, ежедневной доступности с субъективной малозначимостью, делает их важным психотерапевтическим фактором — буфером при стрессах, ресурсом в кризисных ситуациях, компенсацией при дефиците общения.

Раудсепп сформулировал и главные правила соседского поведения: это регуляция взаимных услуг (норма дружелюбия) и регуляция психологической дистанции (уважение приватности). По мнению другого исследователя, К. Франка (K. A. Frank), развитию соседских контактов способствуют три фактора: функциональная зависимость, наличие других связей, помимо пространственных, и отсутствие альтернатив. Кроме того, соседство прочнее в случаях социально-демографической гомогенности [228]. Соседство, однако, несет поддерживающую функцию только в тех случаях, где требования среды не превышают индивидуальных возможностей, то есть социальная среда соответствует личности, а преимущества общения превышают его издержки. Одновременно отмечается, что в ответ на экологический стрессор (например, загрязнение) интегрированность жителей всегда возрастает.