Власть как психологическое явление. Психологические аспекты легитимности власти

Борьба за завоевание и осуществление власти - главное содержание политики. Данный подход соответствует принятому в отечественной политической психологии определению, по которому политика характеризуется, в том числе, как "захват, сохранение и использование власти".

Необходимо рассматривать два различных аспекта власти: конфликтный и целевой. Преобладание зависит от:

а) типа общества, в котором осуществляется власть, т.е. от степени предрасположенности общества к конфликтами из-за неравного доступа к необходимым благам;

б) сферы проявления отношений власти, а именно от того, идет ли речь о решениях, регулирующих конфликты между отдельными личностями или группами, или о совместно реализуемой общей цели.

Отталкиваясь от определения политической власти, данной К.Марксом и Ф.Энгельсом, можно сказать, что политической властью является всякая основанная на принуждении власть одной группы людей в отношении другой. Для исполнения политической власти необходимы все те элементы, которые вообще необходимы для осуществления власти, и кроме того: а) общественное разделение между группой (группами), осуществляющей власть, и группой (группами), в отношении которой власть осуществляется, б) организованное принуждение как основа реализцации власти.

Рассматривая понятие государственной власти, отметим, что она имеет свои собственные психологические характеристики и черты, определяемые ее спецификой. Государственная власть осуществляется с помощью специального аппарата на определенной территории, на которую распространяется государственный суверенитет, и имеет возможность обратиться к средствам организованного и законодательно оформленного подавления и насилия.

В числе основных закономерностей функциониро­вания властных структур в качестве одной из веду­щих признается легитимность власти. Понимание ее проявления позволяет успешно применить методоло­гию познания и других закономерностей проявления власти. Поэтому проанализируем основные стороны легитимности власти. Легитимность власти — это степень согласия между управляющими и управляе­мыми социальными субъектами, то есть согласие гра­ждан, чтобы ими управляли именно те и именно так, как нормативно определено.

Власть легитимна, если управляемые признают за управляющими право управлять вообще, и именно так, как они это делают, в частности. Это признание осознается как управляемыми, так и управляющими. Первым кажутся если не справедливыми и желательны­ми, то, по крайней мере, естественными и сама власть, и связанные с ней институты и ритуалы. Вторые, ждут от управляемых подчинения, а так же одобрения их действий по подавлению и осуждению диссидентов, не желающих подчиняться и оказывающих вербаль­ное или действенное сопротивление.

Легитимность — необходимое условие стабильно­сти и эффективности власти. Легко видеть, что это в первую очередь психологическое понятие. Никакие ссылки на документы, целесообразность или традиции не сделают власть легитимной до тех пор, пока эти аргументы не станут убедительными для большинства или, хотя бы, значительного числа управляемых. Та­ким образом, легитимность власти — это факт созна­ния людей.

Индивид или институт обладают легитимной вла­стью в том случае, если те, к кому они обращаются с определенным распоряжением, признают их право отдавать приказы. Если же носитель власти теряет легитимность, то рано или поздно он теряет и саму власть. Современная политическая история дает тому немало примеров — это происходило с режимами Чаушеску, президента Филиппин Маркоса, последне­го шаха Ирана и многими другими. Их падению пред­шествовала потеря согласия граждан подчиняться существующей власти. Система рушилась под удара­ми восстаний и массовых протестов, хотя к моменту гибели в ее распоряжении еще были вполне эффек­тивные средства подавления и идеологического воз­действия.

Характерно, что сначала легитимность теряется для управляемых — они перестают признавать право но­сителей власти на управление. Сами же властные фигуры еще не осознают того, что ситуация измени­лась, продолжают ожидать подчинения и готовности к подчинению. При этом они опираются на традиции собственной легитимности, подкрепленной соответст­вующими институтами и ритуалами — помазанием на царство, выборами и т. д. Кроме того, существующие системы обратных связей ориентируются, в основном, на регистрацию объективных показателей, таких, на­пример, как уровень преступности, размах забастовоч­ного движения, активность антиправительственных групп. Значительно меньше поддается фиксации ди­намика массового сознания — усталость граждан от тех или иных лидеров, разочарование в прежних ли­дерах, энтузиазм по поводу новых пророков или идей. И, наконец, осознание потери легитимности болезненно для носителей власти, и они стараются интерпрети­ровать неизбежно амбивалентные результаты анали­за положения дел в стране в более благоприятном для себя ключе.

Аналогичные процессы происходят и на микро­уровне, например, в семье. Так, ребенок в какой-то момент перестает признавать легитимность власти родителей, он уже не считает, что они имеют право распоряжаться в том же объеме, что и раньше. Он, допустим, еще признает их право запрещать ему позд­но возвращаться домой, но уже отказывается выпол­нять их предписания относительно того, как ему сле­дует одеваться. Родители, однако, еще не осознают этого изменения отношений, что неизбежно приводит к кон­фликтам. Постепенно зона легитимности власти роди­телей сужается, затем сокращается, и сама власть и отношения между родителями и ребенком трансфор­мируются и переходят на новый уровень.

Важным эмпирическим показателем степени ле­гитимности власти является представленность в повсе­дневной жизни средств принуждения. Например, если говорить о легитимности политической власти, то боль­шое число хорошо вооруженных полицейских застав­ляет предположить, что граждане не считают свою власть легитимной, т. е. не готовы подчиняться ей доб­ровольно. Или, другая возможность, сами носители власти осознают собственную нелегитимность, и поэто­му ожидают сопротивления. Если же средства и инсти­туты принуждения не присутствуют ни на улицах, ни, что более важно, в сознании граждан, это свидетельст­вует о высоком уровне легитимности. Полярными в этом смысле примерами могут служить современная Россия, где вооруженные солдаты на улицах или бро­нетранспортеры на перекрестках стали привычным явлением, и Великобритания, где полицейские вообще не вооружены, рассчитывая не на силу, а на традици­онное уважение к полиции.

Макс Вебер выделял три вида легитимности: ле­гитимность, основанную на традиции, легитимность, основанную на праве, и легитимность, основанную на харизме. В первом случае в основе власти лежит обы­чай, властные отношения регулируются традиционно сложившимися установлениями.

Второй случай — господство закона — означает, что люди следуют определенным кодифицированным правилам, признавая именно такое поведение оп­тимальным для согласования интересов, для разреше­ния конфликтов и вообще для обеспечения социаль­ного взаимодействия.

Третий вид легитимности — харизматический — базируется на признании исключительного права именно этого человека или именно этой группы на управление людьми. Характерно, что поскольку легитимность харизматического типа предполагает припи­сывание носителю власти, индивидуальному или, реже, коллективному, выдающихся свойств, то власть в этом случае крайне редко передается по наследству. По­жалуй, единственным примером успешной передачи власти от лидера харизматического типа его прямому наследнику является Северная Корея, где после смерти Ким Ир Сена все его посты занял его сын Ким Чен Ир. Аналогичные попытки в других странах неизмен­но заканчивались неудачей. Но и здесь следует иметь в виду, что Ким Ир Сен был не только харизматиче­ским лидером, но и диктатором, и его власть основыва­лась не столько на личном авторитете, сколько на эффективной системе террора и тотальном контроле за гражданами.

Харизма не передается по наследству даже и в тех случаях, когда наследуется сама власть. Напри­мер, воцарение сына покойного монарха легитимизируется и законами, и обычаями (т. е. присутствует легитимность и первого, и второго типов), но харизма отца, если таковая существовала, не передается авто­матически его сыну. Он должен еще доказать, что является не только законным, но и достойным преем­ником своего великого предшественника. Если ему этого не удастся, то его власть, оставаясь вполне за­конной, будет, тем не менее, меньше, чем у его отца.

Психологические основы легитимности власти

Общественные законы суть законы сотрудничества и взаимовлияния чувств, желаний и представлений людей, вступающих в общественное взаимодействие. Однако любое сотрудничество — это действие людей, имеющих определенную направленность и предпола­гающих некоторую силу, а именно власть. Власть

рождается с самим общественным процессом, явля­ясь одним из необходимых условий его функциониро­вания. Власть есть сила направляющая, но в то же время сама порождается общественными силами, т. е. в известном смысле им подчинена и без их поддерж­ки не может существовать. Власть неизбежна. Ее при­сутствие и последствия — принуждения — видны во всех отношениях между людьми.

Нередко власть и принуждение противопоставля­ют свободе. Свобода есть состояние независимости от внешних условий. Однако такое состояние не являет­ся внешне бездеятельным, когда человек и не подчи­няется никому сам и не подчиняет никого, не подда­ется на чужое влияние и сам его не оказывает Трудно представить себе общество, состоящее из людей по­добного типа. Такое общество, строго говоря, упразд­няется. Живя в обществе, человек не может быть сво­бодным от общества.

Нравственный интерес требует личной свободы как условия, без которого невозможны человеческое дос­тоинство и высшее нравственное развитие. Но суще­ствование общества прежде всего зависит от безопас­ности всех живущих в нем. Любое общество не может существовать, если всякому желающему представляется беспрепятственно творить произвол. Как отмечает В. Со­ловьев: «Требование личной свободы, чтобы оно могло осуществиться, уже предполагает стеснение этой сво­боды в той мере, в какой она в данном состоянии чело­вечества несовместима с существованием общества или общим благом. Эти два интереса, противоположные для отвлеченной мысли, но одинаково обязательные нрав­ственно, в действительности сходятся между собой Из их встречи рождается право».

Власть вовсе не является непременно результа­том насилия, подавления одной личности другой. За­мечено, например, что в сложной натуре человека есть несомненное искание над собой власти, которой он мог бы подчиниться. Это своего рода потребность воздей­ствия одного человека на другого, сила, соединяющая людей в общество. Искание над собой власти, свобод­ное желание подчинения вовсе не есть выражение слабости. Подобно тому, как стремление к независи­мости может порождаться не только могучей силой, но также грубой необузданностью натуры, тщеслави­ем, так и стремление к подчинению не всегда являет­ся результатом слабости.

Таким образом, власть неизбежно оказывается следствием психической природы человека. Однако как только проявление власти приобретает обществен­ный характер, главной ее целью становится создание и поддержание порядка, важнейшим средством чего и выступает власть.

В связи с этим людям вовсе не нужно создавать власть. Им достаточно ее принять и подчиниться ей, тем самым устанавливая известный порядок. Искание порядка, как правило, сопровождается исканием вла­сти. Несколько последних лет Россия занята именно этим. Анализ общественного мнения показывает, что требование навести твердый порядок в стране, нахо­дится на одном из первых мест в системе ценностей. Вместе с тем в обществе все прочнее утверждается идея, что вряд ли можно достичь этого порядка, если в стра­не нет сильной власти. Совершенно отчетливо про­глядывается ситуация, когда люди, обеспокоенные судьбой страны и своей собственной, ищут властного непререкаемого воздействия, которому бы подчинилось все население со всеми его разнообразными потреб­ностями и интересами и в котором бы наше общество обрело порыв к деятельности. Возможно, этим объяс­няется феномен Ельцина. Власть, занимающуюся при­зывами, народ поддерживает только на первых порах. Если же она свои обещания не реализует, то крах такой власти неизбежен. Народ требует от власти действий, пусть даже эти действия будут и ошибочны.

Да, власть требует подчинения. Но люди, подчи­няясь ей, не жертвуют своей свободой. Они вместо подчинения стихийным силам, подчиняются сами себе, т. е. тому, что сами осознали необходимым. Люди лишь выхолят из слепого подчинения внешним обстоятель­ствам и приобретают независимость как первое усло­вие свободы.

Психологические предпосылки легитимности власти

Вопрос о психологических особенностях субъекта власти весьма важен. Но не менее значимым является применение психологического анализа к противопо­ложному полюсу властного отношения. Без повинове­ния граждан власти нельзя вообще говорить о ее нали­чии, даже если бы у субъекта присутствовало весьма выраженное стремление употребить свою волю. Здесь

можно вспомнить поговорку о том, что «танцевать тан­го можно только вдвоем». Данное обстоятельство с неизбежностью ставит проблему психологических при­чин подчинения власти. Что заставляет людей повино­ваться чужой воле и даже с энтузиазмом отвергать свои насущные интересы во имя ее? При каких условиях подчинение наиболее прочно, как воспринимается власть гражданами? Ответы на эти вопросы необходи­мы не только стороннему исследователю, но и субъек­ту власти, в том числе и политическим лидерам для эффективного осуществления последней.

Для того чтобы граждане, имеющие свои собст­венные интересы, не остались безразличными к вла­стной воле, необходимо побудить личность следовать указаниям власти. Основываясь на положениях зару­бежных и отечественных ученых, можно дать психо­логическое определение политико-властных отно­шений как взаимодействия мотиваций субъекта и объекта власти. Тогда психологическим механизмом осуществления власти является разнообразное воз­действие на мотивы подвластных (стимулирующее имеющиеся побуждения или, наоборот, препятствую­щее их проявлению). Соответственно, субъекту вла­сти необходимо обладать определенными ресурсами, которые будут значимы для других. В психологической и политологической литературе наиболее распростра­ненной является классификация источников власти, принадлежащая Д. Френчу, Б. Рейвену и Д. Картрайту. Они выделяют:

1) власть вознаграждения (подразумевает, что поведение людей будет определяться ожиданием по­зитивного подкрепления их действий);

2) власть принуждения (сохранение мотивации, не соответствующей властной воле, ведет к санкциям различного вида) ;

3) власть эталона (referent power) (субъект власти является примером, с которым подвластные иденти­фицируют себя);

4) власть знатока (эксперта) (убеждение граждан в важности знаний субъекта власти для осуществле­ния заданных целей).

5) информационная власть (владение информаци­ей, заставляющей объект власти переосмысливать последствия реализации своей наличной мотивации);

6) нормативная власть (legitimate power) (убеж­денность в праве на осуществление власти).

Сходную типологию дает отечественный иссле­дователь В.В. Крамник. Он пишет о легитимной, воз­награждающей и принудительной власти [67, с. 12]. Несмотря на меньшую детализацию, данный под­ход значим тем, что позволяет более отчетливо вы­делить два принципиально различных (прежде все­го психологически) вида власти, которые можно обозначить как внешний и внутренний. К первому относятся власть вознаграждения и принуждения, поскольку и «пряник», и «кнут» зависят прежде всего от самой власти, определяющей, к кому какое средство применять. Вторым видом является легитимная власть, проистекающая от субъективных оценок граждан.

Если исходить из данного дихотомического подхо­да, то упомянутые выше власть эталона, знатока — это скорее не отдельные типы власти, а способы легити­мации. Информационную власть можно рассматривать как определенный промежуточный вариант, сочетаю­щий особенности обоих типов. Выделение двух основ власти достаточно условно. В реальном политическом процессе ни один из них не может претендовать на абсолютную эффективность, и они используются од­новременно в различных сочетаниях.

Наиболее прочной основой государства может быть только такое его взаимоотношение с обществом, при котором имеет место соответствие представлений граждан о «должной» и реальной власти. «Народ дол­жен чувствовать, что его государственное устройство соответствует его праву... и его состоянию, — пишет в связи с этим Гегель, — в противном случае оно может ...быть внешне наличным, но не будет иметь ни значе­ния, ни ценности» (т. е. будет носить формальный характер) [111, с. 315].

В этом контексте ключевое значение приобретает понятие «легитимность». В содержательном плане она означает признание гражданами правомочности вла­сти, обоснованности ее претензий на господство над ними, внутреннее согласие подчиняться. В определен­ной степени можно сказать, что люди, которые подчи­няются самим себе, интериоризируют и принимают, как свое, веление власти.

Люди могут повиноваться власти по многим причинам: надеясь получить некую выгоду; считая, что «другие еще хуже»; полагая, что выступать против власти «слишком дорого», и т. п. Но такая внеш­няя поддержка таит в себе возможность серьезного кризиса. Ведь возможности для принуждения и воз­награждения всегда ограничены в возможностях длительного применения. ТТТ. Талейран метко заме­тил, что единственный недостаток штыков состоит в том, что на них невозможно сидеть. То же самое можно сказать и о тенденции к «покупке» лояльно­сти граждан. Речь идет не столько о собственно материальных ресурсах, сколько о психологических. С течением времени происходит своеобразное при­выкание к репрессиям или поощрениям. Они начи­нают восприниматься как фоновое явление, а их субъективная значимость постепенно падает.

С этой точки зрения легитимность «выгодна», поскольку власть может позволить себе не растрачи­вать средства на то, чтобы добиться выполнения сво­их указаний. Более того, в определенных ситуациях факт легитимности может стать для нее своеобразным единственным ресурсом, когда другие уже исчерпа­ны (например, для проведения непопулярных мер в условиях экономического кризиса).

Весьма часто легитимность понимают как «за­конность» и отождествляют с «легальностью». По на­шему мнению, легитимность и легальность не совпа­дают, поскольку имеют различную природу. Если легальность отражает формальный момент соответ­ствия власти правовым нормам, то легитимность является по своей сущности именно психологической характеристикой. Безусловно, легитимность и легаль­ность взаимосвязаны, а правовой характер власти играет существенную роль при формировании ле­гитимности. Однако легальность не является ни не­обходимым, ни достаточным ее условием. Люди могут признавать обоснованным господство власти, дей­ствующей с точки зрения «целесообразности» или даже установленной неправовыми средствами. Дан­ный феномен также часто встречается в периоды социальных потрясений, таких, как революции. Про­тивоположным может стать вариант, при котором граждане не доверяют в достаточной мере власти, которая, казалось бы, соответствует установленным нормам.