О уход . -Р^-^^^^.о.Н.рабо-"•""' ^„Я^Т ДО~-.ЬНО .ЫСОКО. 17 страница

Значительным нововведением Я нова является круг методик, направляющих усилия клиента на воспроиз­ведение (или имитацию) ранних воспоминаний, наиболее трудных для повторного переживания и, следовательно, наиболее важных для борьбы с первичной болью. В тече­ние трех первых недель терапии клиенты лишены привыч­ных средств снижения напряжения — телевизора, книг, сигарет и друзей — и постоянно находятся под наблюде-

нием настойчивого терапевта. Терапевт следует за клиен­том, который понимает цели и содержание терапии. Когда появляется намек на скрытое взаимодействие, терапевт побуждает клиента вспоминать пережитые ра­нее чувства, прямо и символически обращаться к со­ответствующим людям и делать им какие-то заявле­ния. При любом признаке дистресса или тревоги клиен­та инструктируют дышать глубоко, начинать дыхание с низа живота, останавливаться на этом чувственном переживании и издавать звуки, помогающие его про­яснить. Человек может кричать, корчиться, извергать проклятья. В прямой и иногда жесткой манере Янов про­сит клиента выразить гнев на близких родственников, например брата или сестру, или попросить помощи у родителей и этим вернуть к жизни ключевые сцены прош­лого и связанные с ними неотреагированные пережива­ния. Воспроизведение травмирующих переживаний помо­гает человеку установить психическую связь между бо­лью и ее происхождением. Янов никогда не разрешает прибегать к защитной рационализации, интерпретации и уходу, но в то же время обеспечивает физическую без­опасность человека.

Процесс первичной терапии можно проиллюстриро­вать на примере клиента, которым много лет манипули­ровала державшая его под контролем мать, подавляв­шая стремление к независимости (Brown, 1973). Тера­певт предлагает клиенту лечь на спину, распластаться и, обратившись в своих воспоминаниях к матери, вспом­нить некоторые из ее прежних действий по отношению к нему. Его воспоминания и субъективные отрицательные эмоции вместе с телесным вмешательством терапевта сконцентрировали огромное количество энергии, которая нашла выход в потоке примитивной ярости. Когда клиенту не хватало слов для ее выражения, их заменяли телесные движения.

Резюмируя, можно сказать, что первичная терапия объединяет ассоциативные цепи воспоминаний из дале­кого прошлого с мобилизацией метаболического энер­гетического потока в настоящем, используя словесную конфронтацию и дыхательные методики (Brown, 1973). В отличие от практикующих другие виды телесной те­рапии Янов не останавливался на освобождении подав­ленной энергии и проявлял настойчивость до тех пор,. пока не добивался большей боли. Боль — это растущее осознание нехватки безоговорочной родительской любви

к ребенку и необходимости для взрослого человека отка­заться от поисков любви, которая компенсировала бы депривацию в прошлом (Brown, 1973).

Подобно тому как каждый гейзер порождает мно­жество других источников, успех Я нова вызвал появле­ние ряда последователей. В холистической первичной терапии Том Верни (Verny, 1978) ставит целью объеди­нить чувственную функцию, так резко выраженную в под­ходе Я нова, с когнитивной, воспринимающей и интуи­тивно-творческой функциями. Воспринимающая функ­ция, в частности, признает роль телесных ощущений в порождении чувств. Верни, очевидно, использует телес­ную работу более индивидуалистично, чем Райх, и менее директивно, чем Янов, ожидая инициативы клиента так, как сёрфингист ждет волны, прежде чем встать на доску. Решение проблемы оживления важных прошлых событий заключается в по возможности точном реконструирова-нии подлинных условий. Так, если клиент говорит о на­пряженности шеи, Верни может применять прямое дав­ление на шею для усиления напряженности. Усиливать телесные ощущения — значит поощрять чувства. Если клиент жалуется на боль в груди, Верни может осущест­вить давление на грудь, возбуждая таким образом преж­ние воспоминания. В холистическом первичном подходе терапевт ставит целью обратить членов группы к прош­лому, преодолеть сопротивление и интенсифицировать их чувства.

В первичной терапии Я нова наиболее релевантным групповому процессу является период, следующий за тремя вводными неделями индивидуальной терапии. В это время человека помещают в группу, которая встре­чается по меньшей мере раз в неделю. Общей целью участников группы является помощь друг другу в до­стижении и преодолении первичной боли и поддержка друг друга в этом процессе. Подлинная драма глубокой эмоциональной реакции одного участника может вызы­вать у других сопереживание его усилиям и оказывать на группу эффективное воздействие.

Однако во многих таких группах между участни­ками фактически нет взаимодействия, поскольку их предостерегают от вмешательства в работу других участ­ников (Verny, 1979). Группа является просто местом общей встречи, куда клиенты приходят для независимой работы с несколькими терапевтами. В любой момент два или три участника могут переживать и выражать сильные

чувства, в то время как другие молча лежат или рассказы­вают терапевту о своих реальных жизненных проблемах.

Зачем нужны встречи в группе? Верни (Verny, 1979) называет три причины. Во-первых, финансовая: присут­ствие нескольких участников снижает плату для каждого. Во-вторых, “производство” определенной групповой энергии помогает каждому участнику в его индивидуаль­ной работе. В частности, пассивные участники поощряют­ся “заимствовать чувства” у кого-нибудь еще, и это “за­имствование” подталкивает их к собственным воспоми­наниям и эмоциям, подобно тому как в футболе игрок получает пас от защитника и бежит с мячом. Наконец, присутствие других стимулирует определенные важные темы и чувства. Вопрос соперничества с братом или сеет рой, например, может возникнуть у участников при виде кого-то, кому терапевт уделяет больше внимания.

Во многом сопротивление профессиональных лидеров телесной терапии признанию очевидной силы первичной терапии могло быть следствием первоначального чрез­мерного энтузиазма Я нова, обещавшего надежное и быстрое излечение всем, и его нежелания признавать чье-либо влияние. Чего стоят, например, последователь­ные утверждения Я нова о том, что фактически все формы терапии, кроме первичной терапии, являются самораз­рушающими и неэффективными, тем более что такие самовосхваления не подкрепляются адекватными эмпи­рическими доказательствами. Среди немногих работ, свидетельствующих об эффективности первичной тера­пии, можно назвать серии сообщений Карла, Коррайера и Харта (Karle, Corriere & Hart, 1973), которые подт­верждают претензии Я нова тем, что обнаружили после первых трех недель интенсивной первичной терапии та­кие физиологические изменения, как снижение частоты пульса и ректальной температуры клиентов, изменения на их электроэнцефалограмме. Хотя изменения на первый взгляд производят впечатление, стоило бы поинтересо­ваться, насколько стабильны эти эффекты и не происхо­дят ли подобные физиологические изменения в резуль­тате любой терапии катарсического типа (Harper, 1975). К счастью, другие первичные терапевты более скромны в своих претензиях, чем Янов.

На теоретическом уровне Янова критикуют за поня­тия первичной боли и воспоминаний как не соответ­ствующие биологическим данным психологии развития (Brown, 1973). Во-первых, есть серьезные расхождения

в оценке того, способны ли маленькие дети осознавать, что их глубочайшие первичные потребности в родитель­ской любви и внимании не удовлетворяются (Winnicott, 1965). Во-вторых, трудно поверить, что этот когнитивный материал может впоследствии быть настолько доступен взрослому, чтобы снова вернуться к нему в процессе тера­певтической регрессии. Более вероятно, что маленький ребенок до того, как система его памяти полностью сформируется, реагирует на неприятные переживания автоматически, с помощью психологической защиты — физиологического ухода. Переживание первичной боли и воспоминаний у взрослого может быть в основном про­дуктом идентификации с детскими переживаниями и веры в них. Физиологическое обоснование теории и прак­тики первичной терапии, то есть описание Я новым того, как и где хранятся первичные боли и воспоминания, и способа их возбуждения,— одна из его наиболее твор­ческих идей, но пока еще нет доказательств валидности этой теории.

Подход Янова критикуют и за его одностороннюю направленность на жесткое и грубое выявление отрица­тельных эмоций и пренебрежение любыми положитель­ными чувствами и целебной силой человеческих взаимо­отношений. Янов описывает свою терапию не как ориен­тированную на взаимоотношения, а как терапию, где те­рапевт является “торговцем болью”, а не человеком, с ко­торым можно заниматься межличностным общением. Клиенты могут привыкать к первичному стилю преодо­ления, выражающемуся в действии. Другими словами, не­которые психически уязвимые люди становятся зави­симыми от первичного окружения при столкновениях с обстоятельствами, вызывающими тревогу. Они не обу­чаются новым умениям и не “синтезируют” боль, вы­званную первой беседой.

Критики охарактеризовали конечную цель первичной терапии как создание “самодостаточного автомата”, сво­бодного от условностей реальной жизни: родителей, семьи и карьеры. В терапии Янова трудно найти какое-либо поощрение более мягких сторон человека или, в сущности говоря, обнаружить ее “послепервичное” свой­ство. В мире, свободном от бактерий, нам не потребова­лись бы методы иммунизации. Кажется вероятным, что в этом мире нам необходимо иметь немного “брони” для совладания с трудными жизненными ситуациями и дости­жения реальных целей.

Оценка

Большинство из нас стесняется своего физичес­кого “Я”, относительно не сознавая, как наше тело функ­ционирует и как физическое функционирование пересе­кается с нашими личностными особенностями. Прикос­новение, в частности, чуждо многим людям, выросшим в условиях западных культур. Телесная терапия включает физический параметр в групповой опыт и помогает вос­становить равновесие подходам, делающим акцент на первой половине формулы “разум — тело”. Она исполь­зуется как оригинальный метод или как метод, дополняю­щий вербально ориентированные групповые подходы.

Терапия Райха, биоэнергетика, рольфинг, первичная терапия и другие виды телесной терапии являются сильными методами эмоционального высвобожде­ния и эффективных изменений в теле, чувствах и лич­ности. Эти методы телесной терапии относятся к числу наиболее противоречивых методов, практикуемых сегод­ня. Однако по своим целям они не так уж отличаются от других групповых подходов, например гештальттерапии, которая стремится достичь чувственных изменений через феноменологическое поле осознания.

Телесная терапия подходит для большинства заин­тересованных участников, исключение могут составить малообщительные клиенты, которые стремятся попасть в группы телесной терапии, чтобы избежать улучшения коммуникативных умений, и индивидуумы, которые об­ладают скрытыми потребностями в том, чтобы к ним при­касались, или в том, чтобы наносить физические по­вреждения другим, и поэтому могут использовать группу как социально санкционированную “отдушину” для проявления этих потребностей (Verny, 1979). Этические аспекты, описанные в 1-й главе, особенно важны для про­ведения групп телесной терапии.

Одним из спорных вопросов, относящихся к телесной терапии, является понятие “катарсиса” (Nichols & Zax, 1977). Многие теоретики телесной терапии предпола­гают, что эмоции накапливаются где-то в теле до тех пор, пока в конце концов не разряжаются. Это создает впечат­ление, что эмоции являются какой-то конкретной сущ­ностью, чем-то вроде джинна, который эффектно выска­кивает из бутылки в подходящих условиях. Более вероят­но, что воспоминания, а не чувства хранятся в нервной

системе и, когда старые воспоминания воспроизводятся, они вызывают соответствующие чувства. С этой точки зрения катарсис не означает “разрядки” энергии; он под­разумевает эмоциональное воспоминание какого-то со­бытия и вовлечение участника в телесные действия, яв­ляющиеся частью этих эмоций. Когда эмоции выража­ются физически, безусловно, происходит некоторое сни­жение напряжения. Но более важно, что глубоко пере­живаемые эмоции помогают бороться с паттернами избегания эмоций. В процессе занятий в группах телес­ной терапии участники расширяют свой репертуар эмо­ций и учатся идти на компромисс в отношении эмоцио­нального контроля без негативных последствий. Ин­теграция опыта впоследствии также обеспечивает новое самопонимание.

С одной стороны, Лоуэн заимствовал понятие “энер­гетической разрядки” Райха и сосредоточился на поня­тии “абсолютное количество энергии”, которое исполь­зуется им как мера психического здоровья. Райх пред­полагал, что “броня” в конечном счете существует только для предохранения тела от полного переживания рефлек­са оргазма. Тотальный оргазм рассматривается как средство лечения тревожности и других эмоциональных трудностей. Райх не придавал значения многим другим способствующим развитию личности потребностям, кото­рые такие психологи, как Маслоу и Роджерс, рассмат­ривают как часть процесса самоактуализации.

С другой стороны, Лоуэн преодолел односторонность взглядов Райха и стал ведущим представителем телесной терапии сегодня. Лоуэн предлагает своим клиентам при­нимать напряженные позы и заниматься физическими упражнениями для энергетизации частей тела. В некото­рых случаях телесная терапия может выдвигать слишком спортивные требования и больше походить на гимнасти­ческую тренировку, чем на серьезное исследование кон­фликтов и эмоций (Brown, 1973). В этом случае пре­небрегают спонтанным исследованием человеком своего внутреннего опыта и делают акцент на умении терапевта диагностировать мышечную ригидность и связывать ее с проблемами характера.

Наконец, критика биоэнергетики Лоуэна касается его предположения о том, что существует прямая параллель между телесным функционированием и психическим процессом. Можно ли, например, уверенно предполагать, что человек “сгибается под грузом ответственности”,

только потому, что у него сутулые плечи? Лоуэн часто использует язык символически и затем овеществляет понятие, которое он использовал. Так, Лоуэн склонен упрощать взаимоотношения между чертами характера и структурой тела, выходя за пределы разумных доказа­тельств. Вполне возможно иметь хорошо функционирую­щее тело, высокий уровень энергии и тотальный оргазм и все-таки испытывать трудности с характером.

В заключение отметим, что в телесной терапии много ритуальных аспектов, которые могут не иметь целебных функций, и поэтому трудно идентифицировать те актив­ные ингредиенты, которые ведут к реальным изменениям. Многие современные представители телесной терапии ведут поиски новых форм и направлений. Одним из новых направлений является объединение телесных методов с вербальными моделями терапии, другим — постепенное замещение крайне болезненных, неудобных процедур более мягкими, более гуманными и столь же эффектив­ными физическими вмешательствами.

Резюме

К телесной терапии относятся биоэнергеть метод Фельденкрайса, метод Александера, структу pi-интеграция, первичная терапия и другие групповые п ходы, подчеркивающие значение физических характер тик. Все виды телесной терапии восходят к Вильгел) Райху, который описал, как защитное поведение вы жается в напряжении мышц (телесной броне) и стесн ном дыхании.

Основные понятия телесной терапии введены уче ком В. Райха Александром Лоуэном, основателем б энергетики, и включают энергию, мышечную броня почву под ногами. Хронические блокировки спонтанн течения энергии отражаются в телесной позе, движе! и физическом строении. Между этими физическими ременными, структурой характера и типами лично. существуют тесные взаимосвязи.

Группы телесной терапии используют дыхателы упражнения для поощрения течения энергии и высвоб” дения чувств. Проблемы подвижности могут быть Д1-ностированы с помощью применения напряженных г таких, как арка Лоуэна. Двигательные упражнения,

пример брыкание, поощряют высвобождение примитив­ных чувств. Многие телесные терапевты используют фи­зический контакт, такой, как массаж, для снятия на­пряжения.

Метод Фельденкрайса сосредоточивается на позе тела и имеет целью формирование лучших телесных привы­чек, рост самосознания и утверждение образа “Я”. Метод Александера направлен на исследование привычных те­лесных поз и осанки и их изменение путем поощрения адекватных психических установок. Структурная ин­теграция, называемая также рольфинг, использует пря­мое манипулирование для изменения мышечных фас­ций и перестройки телесных функций. Первичная тера­пия, созданная Артуром Яновом, направляет усилия участников на “разрядку” примитивных чувств, которые были заблокированы в раннем детстве. Янов пользовался большим влиянием, но подвергался критике за неуме­ренные претензии и теорию развития.

Телесная терапия включает физический параметр в групповой опыт и предлагает альтернативу чрезмерно когнитивным и рассудочным групповым методам. Она является сильным методом высвобождения эмоций и может вызывать вопросы и чувства у участников группы, которые наблюдают или облегчают работу других участ­ников. Критики возражают против грубости некоторых методов, их ритуальных аспектов и лежащей в основе телесной терапии теории катарсиса.

Литература

Alexander, F. M. The use of the self. New York:

Dutton, 1932.

Barlow, W. The Alexander principle. London: Camelot Press, 1973.

Bean, 0. Me and the orgone. New York: St. Martin's Press, 1971.

Bellis, J. M. Emotional flooding and bioenergetic ana­lysis. In P. Olsen (Ed.), Emotional flooding. New York:

Human Sciences Press, 1976.

Brown, M. The new body psychotherapies. Psycho­therapy: Theory, Research, and Practice, 1973, 10, 98— 116.

Feldenkrais, M. Awareness through movement. New York: Harper & Row, 1972.

Harper, R. A. The new psychotherapies. New York:

Prentice-Hall, 1975.

Janov, A. The primal revolution. New York: Simon & Schuster, 1972.

Jones, F. P. Body awareness in action. New York:

Schocken Books, 1976.

Karle, W., Corriere, R., & Hart, J. Psychophysiological changes in abreactive therapy — study 1: Primal therapy. Psychotherapy: Theory, Research, and Practice, 1973, 10, 117—122.

Keleman, S. The human ground. New York: Science & Behavior Books, 1975.

Lowen, A. The betrayal of the body. New York: Macmil-lan, 1967.

Lowen, A. Bio-energetic group therapy. In H. M. Rui-tenbeek (Ed.), Group therapy today. New York: Atherton Press, 1969.

Lowen, A. Bioenergetics. New York: Coward, McCann & Geoghegan, 1975.

Mann, W. E. Orgone, Reich, and eros. New York:

Farrar, Straus & Giroux, 1973.

Mintz, E. E. Marathon groups: Reality and symbol. New York: Appleton-Century-Crofts, 1971.

Nichols,M. P., & Zax, M. Catharsis in psychothe­rapy. New York: Gardner Press, 1977.

Olsen, P. Emotional flooding. New York: Human Sciences Press, 1976.

Pierrakos, J. C. Core-energetic processes in group the­rapy. In H. Mullan & M. Rosenbaum (Eds.), Group psy­chotherapy theory and practice. New York: Free Press, 1978.

Reich, W. Character analysis. New York: Orgone Press, 1949.

Rolf, I. Structural integration: Counterpart of psycholo­gical integration. In P. Olsen (Ed.), Emotional flooding. New York: Human Sciences Press, 1976.

Rubenfeld, I. The Alexander technique and Gestall therapy (Gestalt synergy). In H. H. Grayson & C. Loew (Eds.), Changing approaches to the psychotherapies. Ja­maica, N. Y.: Spectrum Publications, 1978.

Schutz, W. C. Here comes everybody. New York: Harper & Row, 1971.

Verny, T. An introduction to holistic primal therapy

Canadian Psychiatric Association Journal, 1978, 23, 381-

^ ^^^^опа^^ th f^8^0nment• NewYork:^aSff

Группы танцевальной терапии

История и развитие

Обращаясь в этой главе к анализу ее.' ных тенденций в танцевальной терапии, отме! г же как психодрама является адаптацией сцен' драмы, танцевальная терапия ведет свое npOHi. ние от творческого танца. На раннем этапе ;' танец стал средством выражения мыслей и чуг торые нелегко было перевести в слова. Спонташ;

жения и жесты служили для человеческой ком-ции задолго до появления формального языка 1953). На протяжении тысячелетий в разных к;

существовали ритуальные танцы для праздновс.' беды, оплакивания мертвых, лечения больнь^ был сильным средством самореализации и выр чувств. В религиозных ритуалах танцоры cTps отрешиться от всего, стать частью вселенной, в имитациях участники отождествляли себя с с^. свирепыми животными или колдунами и чертям тически народные танцы развивались как пог' развлечение, смягчающее отчаяние и отражаюи' образие национальных характеров и традиции народов.

Со временем в западных культурах танец из формы . социальной коммуникации и самовыражения тился в вид искусства, целью которого было п и увеселение публики. К XIX в. танец стал ф зеванным средством выражения, что лучше в' люстрируется появлением классического балет;;

из тех, кто внес свой вклад в возрождение 1ч Северной Америке в XX в., была огненная и с долюбивая Айседора Дункан. Она использовала ее' венные и выразительные движения в современном . ческом танце, отбросив формализм традиционное

лета и сменив романтические иллюзии на реализм. Дун­кан исходила из того, что танец может использоваться для естественного выражения сокровенных чувств и “ду­ши” людей. На этом пути современный танец развивал­ся как средство индивидуальной экспрессии или как от­рицание классических форм движения.

Сегодня танец используется для выражения всего диапазона человеческих эмоций, мыслей и установок. Когда танец исполняется, чувства выражаются с по­мощью серии высокоструктурированных форм движе­ний. Когда же танец используется в терапии, чувства спонтанно высвобождаются в свободном движении и им­провизации, и стилизация, делающая танец представ­лением или видом искусства, не играет роли. Танец является коммуникацией посредством движения, по­этому в танцевальной терапии нет стандартных танце­вальных форм и для личной выразительности могут использоваться все формы: танец примитивных племен, народный танец, вальс, рок, полька. Представление о танце как коммуникации было развито экспрессивной танцовщицей Мери Уигман.

Танец — это живой язык, которым говорит человек, это художественное обобщение, парящее над реальной основой, для того чтобы высказаться на более высоком уровне, в образах и аллегориях сокровенных человеческих эмоций. Та­нец прежде всего требует общения прямого, потому что его носителем и посредником является сам человек, а инстру­ментом выражения — человеческое тело, естественные движе­ния которого создают материал для танца, единственный ма­териал, являющийся его собственным и самостоятельно им используемым (Wigman, 1963, р. 10).

Исходя из целей нашего последующего изло­жения, кратко остановимся на тех четырех факторах, которые способствовали развитию танцевальной тера­пии (Schmais, 1974) '. Во-первых, после второй миро­вой войны многие инвалиды, ветераны войны, нуждались в физической и эмоциональной реабилитации. Танце­вальная терапия стала дополнительным методом лече­ния стационарных пациентов, многие из которых не могли говорить, и поэтому к ним невозможно было при­менить лечебное вербальное воздействие. На этом ран­нем этапе развития танцевальной терапии ведущим ле-

Не существует четкого различения терапии танцевальной и той, что известна как “двигательная”, хотя понятие двигательной терапии, обычно практикуемой специалистами в области терапии танцевальной, является более широким.— Прим. авт.

чебным и учебным центром являлся госпиталь свя­той Елизаветы в г. Вашингтоне, штат Колумбия. Тан­цовщица и учительница танцев Мэриан Чейс (Спасе, 1953) была названа “первой леди” танцевальной тера­пии за новаторские работы в этой области. После за­нятий ее ученики испытывали чувства эмоциональ­ного освобождения и гармонии; результаты этих эк­спериментов вызвали интерес местных психиатров.

Вторым фактором, способствовавшим росту инте­реса к танцевальной терапии, явилось открытие в 50-х г. г. транквилизаторов. Доступность и широ­кое применение лекарств помогли разработать и при­менять к хроническим пациентам психиатрических кли­ник новые программы вмешательства в психические процессы, предусматривающие более активное лече­ние. Танцевальная терапия явилась альтернативным ле­чебным методом по отношению к этим программам. Третьим фактором в развитии танцевальной терапии в б0-е гг. стало движение тренинга человеческих от­ношений, которое способствовало разработке более экспериментальных методов расширения самосозна­ния и работы с группами. Наконец, исследования не­вербальной коммуникации, в частности анализ комму­никативного поведения человеческого тела (Birdwhistell, 1970), вызвали интерес к новым программам танцеваль­ной терапии. Одним из стимулов к этим исследованиям стала попытка обучения интуитивному мышлению пу­тем обращения внимания на развитие функции правого полушария (Bogen, 1977).

Психоаналитическая теория также оказала вли­яние на движение танцевальной терапии. Вильгельм Райх (Reich, 1942), Карл Юнг (Jung, 1961) и в мень­шей степени Гарри Стэк Салливан (Sullivan, 1953) внесли свой особый вклад в рассматриваемую область. Райх, как мы уже видели, попытался декодировать язык тела и описал, как напряжение накапливается и выражается физически. Интерес Райха к роли тела в эмоциональном развитии и работы его последователя Александра Лоуэна над способами высвобождения на­пряжения через физические движения также помогли достижению танцевальной терапией лечебного эффекта. Сегодня танцевальные терапевты стараются снизить мышечное напряжение и увеличить подвижность участ­ников группы. Юнг подчеркивал терапевтическую цен­ность артистических переживаний, которые он называл

“активным воображением”. Он был убежден, что артис­тические переживания, выраженные, например, в танце. могут извлечь неосознанные влечения и потребности из бессознательного и сделать их доступными для катарси-ческого освобождения и анализа. Акцентирование Юн-гом роли символической активности и творческой эк­спрессии для психотерапевтического воздействия ока­зало влияние на движение танцевальной терапии. На­конец, когда перед танцевальной терапией ставится за­дача ресоциализации заторможенных больных, в ней используется теория социализации и человеческого взаимодействия Салливана. Танцевальная терапия мо­жет рассматриваться как первичное средство поощре­ния невербального взаимодействия и между клиен­том и терапевтом, и между участниками.

Сегодня ряд университетов предлагает программы по танцевальной терапии, по которым готовятся сту­денты для работы в больницах, клиниках, центрах реа­билитации, в тюрьмах, частных лечебницах и в других местах, где может быть полезна двигательная работа. В основном эти занятия проходят в группах.

Основные понятия

Общие цели

Танцевальные терапевты выделяют по крайней мере пять целей занятий с группой. Одной из них яв­ляется расширение сферы осознания членами группы собственного тела, его использования и возможностей, что не только повышает физическое и эмоциональное здоровье, но и для большинства хорошо функциони­рующих людей служит также развлечением. В начале занятия танцевальный терапевт наблюдает и оценивает сильные и слабые стороны репертуара движений участ­ников, затем определяет, какие компоненты изменить или усовершенствовать, какие движения и как лучше сделать. Большинству из нас нужна лишь некоторая помощь для усиления мышц, координации движений, уменьшения ригидности и увеличения энергии. Группы, составленные из психотичных или аутичных детей, мо­гут нуждаться в более интенсивной помощи, напри­мер, в таких основных физических, моторных действиях, как ходьба, бег, наклоны, прыжки.

Второй целью танцевальной терапии является повы­шение самооценки путем развития более положитель­ного образа тела. Индивидуумы с серьезными нару­шениями могут быть неспособны дифференцировать свои тела как объекты, выделяющиеся в ряду других объ­ектов. В таких группах танцевальная терапия использует­ся для того, чтобы создать безопасный телесный образ. В большинстве других групп телесная терапия помо­гает развитию более привлекательного образа тела, ко­торый прямо связан с более положительным обра­зом “Я”.

В-третьих, танцевальная терапия используется для совершенствования посредством группового опыта со­циальных умений тех пациентов, которые нуждаются в тренинге элементарных социальных навыков. Психо-тичные пациенты, в частности, не могут осмысленно сообщать о своих эмоциональных потребностях. Танце­вальная терапия в этих случаях представляет собой относительно безопасное средство успешной связи с другими во время обучения социально приемлемому поведению. В группах здоровых людей танцевальная терапия дает возможность устанавливать творческую связь с другими, преодолевая барьеры и условности слов.

Четвертая цель — приведение членов групп в контакт с их чувствами путем установления связи чувств с дви­жениями. Творческий танец выразителен, он позволяет освободить подавленные чувства и исследовать скрытые конфликты, которые могут быть источником психи­ческого напряжения (Rosen, 1974). Здесь психодина­мическое понятие катарсиса распространяется на танец, в котором движения приводят к экспрессивному тера­певтическому освобождению сдерживаемых чувств. В до­бавление к выразительным возможностям танца дви­гательные упражнения, включающие, например, раска­чивание и вытягивание, физически снижают напря­жение.