Этика человеческих отношений 5 страница
Религия утрачивает свое содержание, когда ее служители начинают толковать людям Господню волю, вместо того чтобы учить их, как найти к нему внутренний путь.
Рукопись говорит, что в истории случалось время от времени, что кто-то находил путь соединения с божественным источником энергии, — тогда он оставался в веках свидетельством, что такое возможно. — Санчес посмотрел на меня. — Разве не это сделал Иисус? Разве Он не увеличил свой колебательный уровень до того предела, когда стал настолько легок, что...
Санчес умолк, не договорив, и погрузился в глубокое размышление.
— О чем вы думаете? — спросил я. Санчес, казалось, был в замешательстве.
— Я и сам не знаю. То, что показал мне солдат, кончалось как раз на этом. Там говорилось, что такой человек может проторить дорогу всему человечеству. Но куда ведет эта дорога? Здесь текст обрывался.
Мы проехали еще минут пятнадцать, не разговаривая. Я попробовал сосредоточиться и получить какое-нибудь указание на то, что будет дальше, но ничего не получилось. Возможно, я слишком старался.
— Вот и развалины, — сказал Санчес.
Слева от дороги был лес, а за ним я различил впереди три высоких сооружения пирамидальной формы. Когда мы, остановив машину, подошли ближе, я увидел, что пирамиды сооружены из тесаного камня и расположены друг от друга на одинаковых расстояниях, около тридцати метров.
Пространство между пирамидами было вымощено гладкими каменными плитами. У оснований пирамид чернело несколько раскопов.
— Посмотрите туда! — воскликнул Санчес, указывая на самую отдаленную пирамиду.
Там кто-то сидел — одинокая фигура перед гигантским сооружением. Я сразу ощутил энергетический подъем. Когда мы прошли половину пути, уровень энергии необычайно возрос.
Я посмотрел на Санчеса. Он поднял бровь. Когда мы подошли еще ближе, я узнал Хулию. Она сидела, скрестив ноги, и держала в руках стопку бумажных листов.
— Хулия! — позвал Санчес.
Она повернулась к нам и встала. Ее лицо светилось радужным сиянием.
— А где Билл? — спросил я.
Хулия показала направо. Там, в сотне шагов от нас, стоял Билл. В предвечерних сумерках он весь светился.
— Что он делает? — спросил я.
— Вот Девятое, — вместо ответа проговорила Хулия, протягивая нам бумаги.
Санчес сказал ей, что мы уже знаем ту часть откровения, где говорится о человечестве, преображенном в результате сознательной эволюции.
— Но куда приведет нас эволюция?— спросил Санчес. Хулия не ответила. Она просто стояла, воздев руку с бумагами, словно ожидала, что мы прочтем ее мысли.
— Что? — воскликнул я.
Санчес положил мне руку на плечо. Я понял, что он велит мне сосредоточиться и ждать.
— Девятое открывает нам наше конечное предназначение, — проговорила Хулия. — Теперь всё кристально ясно. Мы, люди, — вершина эволюции, говорится там. Материя начинается, как простейшая и слабая форма энергии, потом делается всё сложнее, элемент за элементом, вид за видом, поднимаясь на всё более высокие уровни колебаний.
Когда появились мы, люди, тогда еще первобытные, мы неведомо для самих себя продолжали эволюцию. Мы вступали в конфликты, побеждая врагов и отбирая их энергию, — и тогда слегка продвигались вперед — или враги побеждали нас, и тогда мы энергию теряли.
Эти схватки продолжались, пока мы не изобрели демократию — систему, которая хотя и не устранила конфликты, но, по крайней мере, подняла их с физического уровня на психологический.
А теперь, — продолжала Хулия, — мы начинаем осознавать этот процесс. Мы видим, что ход истории подготовил нас к сознательному эволюционированию. Мы можем повышать наш энергетический уровень и сознательно переживать значимые совпадения. Эволюция ускоряется, и уровень колебаний возрастает.
Она помолчала, глядя на нас, и повторила еще раз:
— Наше предназначение — повышать и дальше уровень энергии. С его повышением возрастает уровень колебаний атомов, из которых состоят наши тела.
Она снова замолчала.
— Что же это значит? — спросил я.
— Это значит, — сказала Хулия, — что материя, из которой мы состоим, делается всё легче, всё духовнее...
Я поглядел на Санчеса. Он устремил на Хулию сосредоточенный взгляд.
— Девятое откровение, — заговорила она снова, — говорит, что с повышением уровня колебаний начнут происходить поразительные вещи. Целые группы людей, достигнув определенного уровня, будут неожиданно становиться невидимыми для тех, чей уровень колебаний пока еще не столь высок.
Этим людям будет казаться, что те, с высоким колебательным уровнем, просто исчезли, тогда как они будут видеть и ощущать себя по-прежнему — только более легкими.
Слушая Хулию, я замечал в ней перемены. Ее тело стало напоминать энергетическое поле. Его очертания по-прежнему были ясными и четкими, но я видел уже не кожу и мускулы — вся она словно бы состояла теперь из чистого, мерцающего изнутри света.
Я повернулся к Санчесу. Он выглядел так же. И больше того, к моему невероятному изумлению, так выглядело всё — пирамиды, камень у нас под ногами, лес, окружающий развалины, мои руки...
Окружающая меня красота достигла неимоверной силы и завершенности, превосходя все, что я был в состоянии вообразить, превосходя даже то, что я видел тогда, на вершине горы.
— Когда люди начнут повышать свои колебания до такого уровня, что станут невидимы для окружающих, — продолжала Хулия, — это будет знаком того, что мы пересекаем границу между этим миром и тем, откуда мы пришли и куда уйдем после смерти.
Примером сознательного пересечения этой границы является Христос. Он открылся для энергии, пока не стал столь легок, что мог ходить по воде. Он перешел смертную границу здесь, на Земле, перешел ее первым и тем расширил физический мир до пределов духовного.
Его жизнь учит нас делать то же самое, и если мы соединимся с тем же источником, мы сможем, шаг за шагом, повторить Его путь. Настанет день, когда все мы достигнем такого колебательного уровня, что сможем взойти на небеса, сохранив свой облик.
Я заметил, что Билл медленно подходит к нам. Его движения были необыкновенно грациозными, словно он не шел, а скользил по льду.
— Откровение сообщает, — говорила Хулия, — что большая часть человечества достигнет такого колебательного уровня в течение третьего тысячелетия. Это будут группы людей, соединенные самыми тесными связями. Но в истории уже случалось, что люди достигали такого уровня. Согласно откровению, все майя вместе перешли границу.
Хулия внезапно замолчала. Мы услышали за спиной приглушенные голоса. Говорили по-испански. Несколько десятков солдат появились на территории развалин. Они направлялись к нам. К собственному удивлению, я ничуть не испугался. Солдаты шли в нашем направлении, но, как ни странно, не прямо к нам.
— Они не видят нас! — сказал Санчес. — Мы на слишком высоком колебательном уровне.
Я снова посмотрел на солдат. Санчес был прав. Они прошли в десяти шагах от нас, но нас не заметили.
Внезапно мы услышали громкие испанские возгласы слева, у пирамид. Солдаты, которые были ближе всех к нам, остановились и побежали в этом направлении.
Я напряг зрение, пытаясь рассмотреть, что там происходит. Еще один отряд вышел из леса, таща за руки двоих человек. Это были Добсон и Фил!
Увидев, что их схватили, я был так огорчен, что сразу почувствовал отлив энергии. С Санчесом и Хулией, которые стояли, неотрывно глядя на пленников, очевидно, происходило то же самое.
— Постойте! — донесся до нас крик Билла. Нам казалось, что он кричит издалека. — Постойте! Не теряйте энергию!
Я не только слышал эти слова — я их чувствовал. Они звучали как-то странно, искаженно.
Мы повернулись и увидели подбегающего к нам Билла. Он начал говорить еще что-то, но на сей раз, его слова прозвучали совершенно неразборчиво. Я понял, что мне трудно сфокусировать на нем зрение. Его облик начал как-то расплываться, я не верил своим глазам. Он постепенно исчезал.
Хулия повернулась ко мне и Санчесу. Ее энергетический уровень понизился, но она ничуть не была растеряна, словно произошедшее что-то ей объяснило.
— Нам не удалось сохранить уровень колебаний, — сказала она. — Страх очень заметно понижает его. — Она посмотрела на то место, где только что мы видели Билла.
— Девятое откровение говорит, что, хотя отдельные люди смогут, время от времени, переходить границу, всеобщий переход не совершится, пока мы не избавимся от страха и не научимся поддерживать высокий уровень колебаний во всех ситуациях. Она говорила со всевозрастающим подъемом.
— Разве вы не поняли? Мы еще не способны на это, но Девятое откровение дает нам веру в свои силы. Это откровение открывает нам наше назначение и цель эволюции. Все остальные откровения рисуют нам мироздание, как невероятную красоту и энергию, а мы, подключаясь к энергии, можем воспринимать эту красоту.
Чем больше красоты мы видим, тем дальше продвигаемся на пути эволюции. Чем дальше мы на этом пути, тем выше наш колебательный уровень. Девятое откровение говорит нам, что, в конце концов, наше обостренное восприятие красоты и высокий уровень колебаний откроют нам путь на Небеса, которые уже перед нами, хотя мы еще не видим их.
Если же мы усомнимся в своем пути или перестанем замечать свое продвижение, надо немедленно вспомнить нашу цель, в которой и заключается смысл человеческой жизни.
Эта цель — обретение неба на земле. Вот зачем мы здесь. И теперь мы знаем, как этого можно достичь... Как мы этого достигнем.
Она помолчала минутку.
— В Девятом откровении упоминается существование Десятого. Я думаю, оно раскроет нам...
Прежде чем она успела договорить, раздалась автоматная очередь, и каменные осколки брызнули у самых моих ног. Мы бросились на землю, подняв руки. Никто не сказал ни слова, когда подошли солдаты, обыскали нас, отобрали бумаги и увели в разные стороны.
Первые недели после ареста были сплошным кошмаром. Офицеры, сменяя друг друга, беспрерывно допрашивали меня о Рукописи, и мой энергетический уровень резко упал.
Я изображал глупенького туриста и делал вид, что ничего не знаю. В конце концов, я действительно не знал, у кого еще из священников имеются копии или насколько широко распространены в обществе идеи Рукописи.
Мало-помалу, моя тактика стала приносить плоды. Я просто надоел моим следователям, и военные передали меня гражданским властям, которые подошли к делу совершенно иначе.
Чиновники начали убеждать меня, что моя поездка в Перу с самого начала была одной сплошной глупостью, потому что никакой Рукописи вообще никогда не существовало. Все откровения, уверяли они, придумала небольшая группка смутьянов-священников, задумавших бунт, а меня просто-напросто обвели вокруг пальца. Я слушал и не возражал.
Через какое-то время эти беседы стали прямо-таки дружескими. Я стал считаться невинной жертвой заговора, доверчивым и наивным янки, который начитался приключенческих книжонок и вот, заблудился в чужой стране.
Поскольку моя энергия была на очень низком уровне, я не исключаю, что, может быть, они бы действительно промыли мне мозги, — если бы не одно событие.
Меня внезапно перевели с военной базы, где я сидел, в правительственный комплекс неподалеку от лимского аэропорта, и оказалось, что там же держат отца Карла. Это совпадение вернуло часть моей утраченной уверенности.
Впервые я увидел его во дворе, куда вышел на прогулку. Он сидел на скамье и читал. Я подошел, поборов искушение броситься к нему со всех ног и надеясь, что не привлеку внимания служащих в доме. Когда я сел рядом, он поднял глаза и широко улыбнулся.
— Я вас ждал, — сказал он.
— Правда?
Он отложил книгу. Я увидел, что его глаза сияют радостью.
— Когда мы с отцом Костосом приехали в Лиму, — рассказал он, — нас немедленно задержали, разлучили, и с тех пор меня держат здесь — непонятно почему, меня даже не допрашивают. А потом я начал постоянно думать о вас. — Он многозначительно посмотрел на меня. — Вот я и понял, что вы должны появиться.
— Как я рад, что вы здесь! — ответил я. — Вам кто-нибудь рассказал, что произошло на Селестинских развалинах?
— Да. Мне удалось недолго поговорить с отцом Санчесом. Его привезли сюда на один день, а потом забрали.
— Он здоров? Знает, что стало с остальными? И что с ним будет? Посадят в тюрьму?
— Нет, он ничего не знал об остальных, и что будет с ним, тоже неизвестно. Власти методически разыскивают и уничтожают списки Рукописи. Они хотят представить всё дело, как крупномасштабную мистификацию. Нас представят обманщиками, а что сделают потом — кто знает?
— Но ведь есть же копии Добсона! Те, которые он вывез в Штаты.
— Эти копии уже у них. Отец Санчес рассказал, что правительственные агенты разыскали их и похитили. Перуанские агенты были, как оказалось, повсюду. Они знали про Добсона с самого начала и про вашу приятельницу Чарлину тоже.
— И вы думаете, что в итоге, копий не останется совсем?
— Думаю, будет чудом, если уцелеет хоть одна.
Я отвернулся. Моя новообретенная энергия опять уменьшилась.
— Но вы ведь понимаете, что это значит? — спросил отец Карл.
Я молча посмотрел на него.
— Это значит, — продолжал он, что каждый из нас должен запомнить как можно точнее то, что говорилось в Рукописи. Вам с Санчесом не удалось уговорить кардинала Себастьяна разрешить опубликовать Рукопись, но вы отвлекли его, и благодаря этому нам удалось узнать и усвоить Девятое откровение. Теперь, надо его распространить, и вам придётся принять в этом участие.
Его слова вызвали впечатление, что он на меня давит, и мой старый сценарий «замкнутого» снова напомнил о себе. Я откинулся на спинку скамьи и стал смотреть в другую сторону. Отец Карл расхохотался. Тут мы заметили, что на нас смотрят из окна несколько служащих комплекса.
— Послушайте, — быстро сказал отец Карл. — Наступило время, когда надо делиться откровениями с людьми. Каждый человек, получивший сообщение и осознавший истинность откровений, должен передать сообщение тому, кто готов его воспринять.
Приобщение к источнику энергии — это то, к чему люди должны стремиться, ждать этого, говорить об этом. Иначе человечество может соскользнуть назад, на ту стадию, когда считалось, что мы живем ради власти над людьми и эксплуатации нашей планеты. А если это случится, человечество обречено. Это сообщение мы должны передать миру.
Двое служащих вышли из здания и направились к нам.
— И еще одно, — тихонько сказал отец Карл.
— Что?
— Отец Санчес говорил, что Хулия упомянула Десятое откровение. Его еще не нашли, и никто даже не представляет, где оно может быть.
Служащие были совсем рядом.
— Я думаю, — сказал отец Карл, — что вас сейчас отпустят. Возможно, разыскать его будет некому, кроме вас.
Наш разговор прервался. Меня повели в здание. Отец Карл улыбнулся, помахал мне рукой и что-то сказал, но я не расслышал — с той минуты, как он заговорил о Десятом откровении, мысль о Чарлине прочно угнездилась у меня в голове. Почему? Какое отношение имеет она к Десятому откровению?
Мне предложили собрать те немногие вещи, что у меня были, проводили до ворот и погрузили в казенный автомобиль. Меня мигом примчали в аэропорт и сразу провели на посадку.
Один из чиновников вяло улыбнулся мне и окинул взглядом из-за толстых очков. Улыбка его быстро слиняла. Он протянул мне мой паспорт и билет на рейс в Штаты... а потом с ужасающим акцентом посоветовал никогда, никогда не возвращаться в Перу.