Первый день школьных занятий 12 страница

Лили складывала в отдельные стопки счета и рекламные проспекты. В одном конверте оказался счет из медицинской лаборатории «Риверсайд» за анализ на группу крови, который Эшли сдавала в понедельник, за несколько дней до аварии. Лили нахмурилась, размышляя о том, не больна ли девочка. Все личные письма были адресованы детям или Шону и детям. Большая часть их была в нестандартных конвертах — скорее всего, в них лежали открытки с выражениями соболезнования. Внизу стопки Лили нашла несколько больших, толстых конвертов, адресованных Шону Магуайеру; все были подписаны разными женскими почерками. Их уже распечатывали. Одно письмо было из Каламазу, Мичиган, другое — из Лонг-Бич, Калифорния, третье из Сан-Диего. «Друзья издалека?» — подумала Лили, изучая обратные адреса. Кэт, Никки, Анджелина.

«Нечего совать нос в чужие дела», — сказала себе Лили, украдкой бросив взгляд через плечо. Самый большой конверт выскользнул у нее из рук и упал, его содержимое разлетелось по полу. Розовая почтовая бумага, округлый почерк: « Дорогой Шон, мы с тобой незнакомы, я прочла в газете об этой ужасной трагедии и хотел чтобы ты знал: я всегда с тобой». К письму скрепкой была приколота фотография молодой девушки с огромно грудью.

Потрясенная Лили спрятала письмо обратно. Потом заглянула в следующий конверт — снова письмо, снова фотографии. «Теперь, когда у тебя столько детей, тебе нужна хорошая жена». Увидев фотографию Кэти, Лили тяжело вздохнула.

— Он каждый день получает такие письма, — сказа Камерон. — Отвратительно, да? Лили обернулась к нему; щеки ее горели.

— Что?

— Ну, все эти женщины с их письмами и фотографиями. Они сходят по нему с ума, потому что про него написали в газетах.

— А, — сглотнула Лили, — понятно.

— Ужасно странно. Кто бы мог подумать, что в результате он станет холостяком года? Лили начала складывать счета в свою сумочку.

— Мне пора, — сказала она. Ее сердце сжалось — дом Кристел становился совсем другим, не похожим на прежний. Но Лили не имела права вмешиваться, даже если знала, что нужно делать.

— Увидимся. — Камерон, наклонившись, исследовал содержимое холодильника. Направляясь к двери, она думала о том, что сказать Шону.

Он неподвижно сидел на диване, держа на руках малышку. С другой стороны к нему прижималась Чарли, в руках у нее была скомканная голубая ночная рубашка. На них падали лучи закатного солнца, и тут Лили поняла, что все трое спят. Чувство утраты отнимало у них все силы: сейчас они открывали это для себя.

Лили постояла несколько секунд, глядя на спящих. Глядя на него— его четко очерченный подбородок, мускулистые руки. Внезапно ее охватила острая тоска. Неудивительно, что красивые незнакомки делают Шону такие предложения.

Усталая и встревоженная, Лили вернулась домой, где ее ждал сюрприз. Рядом с домом был припаркован «виннебаго», автофургон ее сестры. Когда Лили вылезла из машины, дверца фургона распахнулась и вышла Вайолет. Вслед за ней выскочили дети, Меган и Райан, девяти и десяти лет. Эта шумная парочка почти всегда ссорилась. Но иногда они вели себя как лучшие на свете друзья. В следующий момент дети начали толкаться, но Вайолет, слишком утомленная, не обращала на них внимания. Не успела сестра заговорить, как Лили поняла, что ее ждут плохие новости.

— Ну ладно, прежде чем ты что-нибудь скажешь, — начала Вайолет, — я клянусь: это только на время.

— Вообще-то я собиралась поздороваться с племянником и племянницей. Привет, племянник и племянница! — Лили обняла детей, и они с энтузиазмом вернулись к взаимным тычкам. Как правило, слегка неряшливые, дети были очень общительными и эмоциональными, точь-в-точь как их мать. — Не хотите ли пойти на задний двор поиграть? — предложила Лили. — У меня там есть детская баскетбольная корзина.

— Зачем тебе детская баскетбольная корзина, если у тебя нет детей? — спросила Меган.

— Может, я играю сама, — подмигнула ей Лили. На самом деле ей не хотелось возвращаться к болезненным темам, связанным с ее утратой. Эту корзину они с Кристел установили всего пару недель назад, в первые дни весны, чтобы Чарли могла играть, когда приедет в гости к Лили вместе с матерью. При воспоминании о Кристел сердце Лили сжалось, дыхание перехватило. «Когда это пройдет? — думала она. — И пройдет ли вообще?»

Меган и Райан бросились на задний двор, продолжая толкать друг друга. Лили обняла сестру.

— Мы с тобой почти не поговорили на похоронах, но все равно спасибо, что приехала.

Ну, как ты?

— Толстею, вот как! — Вайолет похлопала по бедрам, туго обтянутым джинсами.

— О, перестань! Ты отлично выглядишь.

— Я выгляжу толстой. Ты же знаешь, когда у меня стресс, я всегда переедаю.

— И от чего у тебя стресс на этот раз? — спросила Лили, хотя и догадывалась, в чем дело. Жизнь Вайолет состояла из сплошных стрессов. Она вышла замуж сразу после школы и вскоре родила двоих детей. У ее мужа, Рика, редко бывала постоянная работа. Он регулярно начинал какой-нибудь странный бизнес, заведомо обреченный на провал, поэтому, когда провал действительно совершался, никого, кроме Рика, это не удивляло. Приют для домашних растений, клоуны по вызову, доставка льда, уроки по установке палатки и фигурная стрижка садовых деревьев — чем он только не занимался, надеясь заработать на этом свой первый миллион.

— Так в чем же дело? — Лили открыла входную дверь и пропустила сестру вперед.

— Нам пришлось переехать. — Вайолет упала на диван. — Срок аренды истек, и хозяин невероятно повысил плату. Сейчас мы живем в квартире в Траутдейл.

Лили вынула из холодильника две бутылочки натурального апельсинового сока и протянула одну Вайолет.

— Насколько я понимаю, в роли голоса за кадром он продержался недолго? Вайолет потрясла головой.

— Это была просто катастрофа. Он попытался продублировать какую-то японскую рекламу, и его тут же уволили. Он сказал, приходилось говорить ужасно быстро, как в ускоренном воспроизведении. Я очень за него переживаю. — Вайолет встретилась с Лили глазами. — Что?

— Ничего.

— Ну конечно, ничего! Давай-ка объясни, что значит этот взгляд.

Лили улыбнулась, стараясь, чтобы сестра не заметила, как она разочарована.

— Ты великолепна!

— Я? В каком смысле?

— С твоей преданностью Рику. Он хотя бы знает, как ему с тобой повезло? Вайолет отпила свой сок.

— Это мне повезло с ним.

Лили стиснула зубы. Повезло! Этот человек уже не в первый раз приводил свою семью на грань финансового краха. Тем не менее, думала она, он никогда не прекращал попыток, и жена обожала его. Любовь — очень странное чувство. Неудивительно, что для нее она тайна за семью печатями.

Вайолет приняла молчание сестры за знак неодобрения.

— Ладно, он, конечно, не Дональд Трамп. Но я же выходила за него не потому, что он умел делать деньги. Я вышла за Рика потому, что любила его, и сейчас, одиннадцать лет спустя, люблю еще сильнее. — Глаза Вайолет заблестели, и Лили поняла, что сестра говорит абсолютно искренне.

— Это прекрасно! — воскликнула она, при этом подумав, так ли это на самом деле. Действительно ли это прекрасно — обожать партнера, несмотря на его недостатки. Или это просто сумасшествие?

— Не забывай, дорогая сестричка, я же не такая умница, как ты, — рассмеялась Вайолет. — Я не училась в колледже, но зато знаю, что такое любовь.

Лили задумчиво посмотрела на нее.

— Ты хочешь сказать, что я этого не знаю.

— Я хочу сказать, что любовь бывает разная. Для меня это когда Рик входит в комнату, и мое сердце начинает биться быстрее. Какой покой я ощущаю в его объятиях, и какой он замечательный отец. Банковский счет не имеет отношения к делу. Иногда нужен человек, который обнимет тебя и скажет, что все будет хорошо. Все остальное — детали, Лили. Они не имеют никакого значения. Вот что делает с нами любовь. Она помогает видеть, что важно, а что нет.

Вайолет говорила страстно; она искренне верила: когда по-настоящему любишь, выдержишь все что угодно: финансовые проблемы, потери, тяжелые времена. Возможно, именно поэтому люди утверждают, что без любви невозможно жить. Мысли Лили перешли на Холлоуэев. Смерть Кристел наглядно показала, что жизнь — нелегкая штука, а сносить все испытания одному во много раз труднее.

— Слушай, — сказала Вайолет, — что это мы все обо мне? Лили улыбнулась.

— По-моему, ты — это что-то.

— Но ты не знаешь, что именно, да? — Вайолет оглядела аккуратную, прибранную кухню. — Мы совсем не похожи друг на друга. Как это мы выросли такими разными?

Хороший вопрос. Хотя между ними был всего год разницы, их жизни пошли в диаметрально противоположных направлениях. Одна сестра жила ради любви, а вторая избегала сердечных волнений. Воспитанная родителями, которые постоянно ссорились и упрекали друг друга, Вайолет восстала против них, задавшись целью создать свою счастливую семью. Она с головой погрузилась в бестолковую любовь к мужу и хаос семейной жизни. Лили же окружила себя стеной, чтобы никто не ранил ее чувства.

— Психоаналитику пришлось бы с нами нелегко, да?

— Нет, потому что ты никогда не говоришь о прошлом, — заметила Вайолет. — Хотя, собственно, что о нем говорить. Твоя жизнь говорит сама за себя.

Лили почувствовала себя так, словно из нее выкачали весь воздух. Однако, быстро придя в себя, она улыбнулась, как будто Вайолет пошутила.

— Кстати, как там наши старые добрые мама и папа? — спросила Лили.

— Старые. Но отнюдь не добрые. — Вайолет покачала головой. — Может, все эти ссоры им на пользу. Они в отличной форме, как всегда.

— Мама приезжала повидаться со мной сразу после аварии, чем страшно меня удивила.

И, увидев их на похоронах, я тоже удивилась.

— Ты же знаешь, они тебе не враги.

— Нет, не враги, как не были врагами после смерти Эвана. — Эта трагедия и ее

последствия закалили членов их семьи. Сейчас то же самое происходило с семьей Кристел.

— Надеюсь, они справились с этим лучше, чем мы с тобой.

Какое-то время сестры молчали, прислушиваясь к голосам детей, игравших на заднем дворе.

— Я рада, что вы приехали, — сказала Лили. — Сколько вы у меня побудете?

— Рик скоро заедет за нами. Надеюсь, нам не придется долго держать фургон у тебя. Только до тех пор, пока мы не найдем дом с площадкой, где можно будет поставить его. Вообще-то мы думаем его продать.

— Так почему не продадите?

— Ты же знаешь Рика. Никак не могу убедить его. Поэтому я и хотела пока оставить фургон у тебя. — Вайолет неуверенно взглянула на Лили. — Если, конечно, он тебе не помешает.

Не помешает? Эта сухопутная баржа, стоящая среди ее рододендронов, которые завоевывают призы на выставках?

Лили глубоко вздохнула. «Это семейное дело», — напомнила она себе. Кровь не вода, точнее, не рододендроны.

— Конечно, — сказала она.

— Спасибо, Лили. Мы навеки у тебя в долгу. Нет, серьезно. Мы у тебя в долгу.

— Не глупи. Я всегда рада помочь тебе. Вайолет уставилась на нее.

— Клянусь, ты просто святая. Кстати, ты можешь использовать фургон. В любое время, когда захочешь. Серьезно. В нем очень весело путешествовать. Там шесть кроватей. Рик хотел, чтобы их было побольше, на тот случай, если мы решим завести еще детей.

«Отличный план». — Лили едва удержалась от того, чтобы не произнести эти слова вслух.

— Вывези куда-нибудь детей Кристел.

— Едва ли твой «виннебаго» мне пригодится.

— Никогда не знаешь наперед.

— Сейчас со мной все именно так и происходит, — призналась Лили. — Никогда не знаю, что случится дальше.

— Ты справляешься?

— Не очень. — Лили ощутила привычный ком в горле. — Я очень скучаю о ней, Ви.

Она так много значила для меня, а теперь ее нет, и я не знаю, что мне делать с собой.

Вайолет обняла сестру.

— Ах Лили! Как бы мне хотелось, чтобы ты не была такой одинокой. — Она отстранилась и заглянула Лили в глаза. — Я знаю, о чем ты думаешь. Но то, что человек, которого ты любила, умер, не значит, что ты больше никого не сможешь полюбить.

Лили подумала, как хорошо сестра знает ее.

— Прежде всего это значит, что мне никогда не стоило никого любить.

— У нас нет выбора, Лили. Почему бы не позволить себе любить детей Кристел? Бо знает, как им нужна сейчас твоя любовь. А с кем они живут?

— С Шоном, братом Дерека. Ты видела его на похоронах.

— Этот красавчик? До сих пор не могу забыть его. Так он одинокий? Лили представила себе Мору, с ее длинными ногами и умными глазами.

— Сейчас — да. Он встречается с одной девушкой, но это не наше с тобой дело.

— Лили Рейнс Робинсон, готова поклясться, что ты покраснела! — Заинтригованная, Вайолет подалась вперед. — Что у тебя с этим парнем?

— Ничего. — Лили ощутила раздражение. — Мы оба желаем добра этим детям, вот и все, правда, у нас разные взгляды на то, что для них хорошо.

— Поскольку он их дядя…

— Сводный, если говорить точно. Этот человек почти не знал их. Но он их единственный кровный родственник, за исключением Дороти, и, как утверждает социальная служба, у меня нет оснований претендовать на опеку над ними. Это так тяжело, Ви! Кристел хотела, чтобы о них заботилась я, но она никогда не обсуждала этот вопрос с Дереком. Наверняка они думали, что у них еще куча времени впереди.

— Ничего себе! Значит, ты хочешь предъявить свои права на них?

— Честно говоря, это было первое, что я хотела сделать, когда узнала об аварии, но потом передумала. Сейчас этим детям больше всего нужна стабильность. Начав судебный процесс, я только осложню их положение. Адвокат Кристел сказала, что мои шансы на победу близки к нулю, поскольку желание Кристел не было оформлено в законном порядке и я им не кровная родственница. Поэтому мне лучше поменьше влезать в их жизнь.

— А может, этому парню понравится, если ты будешь влезать в нее почаще. Ты никогда не думала об этом?

— Я думаю об этом постоянно, — призналась Лили, вспоминая Шона, спящего на диване. — Я думаю об этом куда больше, чем следовало бы.

— Знаешь, а вот у нас с Риком нет никаких завещаний.

— Ты шутишь! Ви, у вас двое несовершеннолетних детей. Вы обязательно должны составить завещания.

Она кивнула, глядя на Меган и Райана через окно.

— Слушай, Лили…

— Что?

— Когда я буду составлять завещание, я назначу тебя их опекуншей. Согласна?

— Обсуди это с Риком.

— Он согласится. Его родители уже слишком старые, а сестры ведут такой сумбурный образ жизни, что дети никак не вписываются в него. Ты — идеальная кандидатура, Лили. Пожалуйста, скажи, что согласна!

Лили коснулась пальцев сестры.

— Это большая честь для меня.

— Вот и хорошо.

— Только обещай, что это никогда не потребуется.

— Ладно. Обещаю.

Лили попыталась вспомнить, взяла ли такое же обещание с Кристел. Она сомневалась в этом; кроме того, в глубине души Лили знала, что это не сказалось бы на жизни Кристел. Такова уж была ее подруга — женщина, оказавшаяся в одной машине с бывшим мужем тем дождливым вечером. Женщина, чьи чувства всегда доминировали над разумом.

Вскоре Рик приехал за женой и детьми. Услышав, как его машина, фырча, подъезжает к дому, Вайолет просияла.

— Он здесь! — Она вскочила с дивана и бросилась на улицу.

Лили смотрела на них из окна. Улыбающийся мужчина в мешковатом костюме обнимал свою радостную, слегка располневшую жену, а дети крутились рядом с ними, встречая его.

Лили пожалела, что у нее нет видеокамеры. Глядя на них, не заподозришь, что они на грани финансового краха, что Рику предстоит снова подниматься, собираться с мыслями и искать возможность содержать семью. В этот момент они выглядели совершенно счастливыми, словно весь мир лежал у их ног.

Осознав, что подглядывает за сценой, не предназначенной для ее глаз, Лили вышла во двор попрощаться. Когда сестра и ее семья уехали, она постояла на подъездной дорожке. Дни становились длиннее. Обычно Лили очень нравилась весна, когда время словно ускорялось по мере приближения конца учебного года. Все ощущали прилив сил и строили планы на предстоящие каникулы. Конечно, в этом году все иначе. Кристел умерла, дети остались на попечении Шона Магуайера, а Лили постоянно тревожилась за них.

Теперь она не принадлежала себе. Лили заранее спланировала свое лето, однако в ее жизнь вошли другие люди, и она уже не контролировала ситуацию. Никогда раньше ей не приходилось менять свои планы ради других.

Она стояла в растерянности посреди гостиной. В ее доме всегда было тихо или ей сейчас так казалось? А еще он выглядел невообразимо чистым, почти стерильным. Вайолет говорила, что у Лили «маниакальное стремление к чистоте». Чтобы заполнить тишину, она включила музыку. Бочелли запел «Милле луне, милле онде» — этот компакт-диск она купила, чтобы проникнуться настроением Италии.

Сопровождаемая его мягким тенором, Лили подошла к столу и убрала все свои карты и путеводители, самоучители итальянского и расписания транспорта. Потом позвонила в турбюро своему агенту и оставила сообщение: «Все отменяется».

Наконец, под музыку, разносящуюся по всем углам комнаты, Лили налила себе бокал вина. Конечно же, кьянти. Казалось бы, отказавшись от мечты, она должна была прийти ее в отчаяние. Однако сейчас Лили чувствовала, что поступила правильно.

Глава 26

Шон Магуайер услышал настойчивый стук в дверь. Уже несколько минут он ходил вокруг Эшли, пытаясь морально подготовиться к смене подгузника. Неважно, сколько раз он делал это раньше — привыкнуть было невозможно. Съеденные прошлым вечером консервированные бобы и яичница превратились в жуткую ядовитую смесь, наполнявшую сейчас подгузник. Из книги по детскому развитию, взятой в библиотеке, Шон узнал, что приучать Эшли к горшку можно только через полгода.

— Кто-то стучит в дверь, — сказал он. — Наверное, команда по уничтожению ядовитых отходов.

— Ага! — Эшли направилась в гостиную.

Черт! Этот ребенок уже научился разговаривать, но не умеет ходить в туалет. Как это возможно?

По пути к двери Шон окинул взглядом дом. Он выглядел так, словно в нем взорвалась бомба, завалив все игрушками, учебниками, стираным бельем, которое он как раз собирался сложить, грязными чашками и тарелками с недоеденным завтраком. Когда только они успели накопиться? Буквально вчера миссис Фостер все убрала, пока сидела с Эшли. А Шон сам подмел пол.

«Тем хуже», — подумал Шон, глядя на часы. Человек, явившийся в гости в такое время, вполне заслужил то, чтобы сейчас все это предстало перед его глазами. Насупившись, Шон распахнул дверь.

— Нам надо съездить кое-куда всем вместе. — Лили Робинсон вошла в дом, пока Шон размышлял, стоит ли ее пригласить.

Его удивило появление Лили. Как правило, увидев ее, он испытывал радость, даже облегчение. Она привносила в этот дом покой и порядок, а дети обожали ее. Но этим утром… На Лили были джинсы и красные кеды, и по какой-то непостижимой причине в этом наряде она показалась ему безумно сексуальной. К тому же Лили бросила на него такой взгляд, будто никогда еще не видела мужчину, только что вылезшего из постели. Впрочем, может, и не видела. Шон постарался отогнать от себя эти мысли. Ему некогда думать о подобных вещах.

— Могла бы сначала позвонить, — заметил он.

— Было слишком рано для звонков.

— Женская логика.

— А чья машина припаркована снаружи? — Лили увидела Эшли, и ее лицо осветилось. — Привет, красавица! — Наклонившись, она распахнула объятия, и малышка прижалась к ней.

«Твой катафалк», — подумал Шон, делая вид, что не расслышал вопрос.

— фу! — поморщилась Лили. — Кто-то был слишком занят…

— Мы только что встали. — Шон потирал небритый подбородок. — Еще не меняли подгузник.

Лили отступила на шаг от ребенка.

— Не смею задерживать.

Чертыхаясь вполголоса, Шон исполнил эту почетную обязанность. Иногда, просыпаясь по утрам, он думал: «Я не смогу это сделать. Я даже не должен этого делать. Это не моя

жизнь».

Кое-как Шон продвигался вперед, не без ошибок: не раз он покупал подгузники не того размера, надевал их задом наперед или клал в коробку Чарли для завтрака печенье с кремом, но забывал положить сандвич.

Эшли, похоже, находила его весьма забавным, поэтому к тому времени, как он вымыл и переодел ее, настроение у обоих улучшилось. Шон заметил, что маленькие дети живут текущим моментом. Эшли быстро забывала все плохое, и ее личико снова озарялось улыбкой. «Неудивительно, Дерек, что у тебя их было трое», — размышлял Шон.

Миссис Фостер помогала с малышкой, но ее услуги стоили дорого. Пособие, которое Шон получал по решению суда, оказалось мизерным. Предположение о том, что со смертью Дерека он унаследовал целое состояние, не оправдалось, однако вездесущие спортивные репортеры постоянно спрашивали его об этом. Они подозревали, что Шоном руководили самые низкие корыстные побуждения.

Лили беспокойно ходила по гостиной, наводя там чистоту. «Ну и ладно», — решил Шон. Какой смысл извиняться! Он не из тех, кто тревожится из-за беспорядка в доме.

— Нам надо повезти детей повидаться с бабушкой, — сказала Лили. Шон с недоумением посмотрел на нее. — С Дороти Бэрд. Матерью Кристел.

«С той, которая после инсульта», — вспомнил он. Шон никогда не встречался с тещей Дерека, а сейчас ее состояние так ухудшилось, что она не смогла даже присутствовать на похоронах дочери. Лицо Лили выражало решительность.

— К чему спешить? Можем съездить в любой день, — ответил Шон.

— Думаю, лучше сделать это сегодня. Семья очень важна для детей, особенно сейчас.

Если мы быстро соберемся, то еще успеем в Портленд к утреннему посещению.

— А что если у меня другие планы? — с раздражением осведомился Шон.

Она сложила руки перед собой. Эта поза выгодно подчеркнула ее грудь, на редкость большую для школьной учительницы. Правда, Шон не знал, существуют ли стандартные размеры груди для учительниц.

— А они есть? — спросила Лили.

Он собирался сыграть раунд в гольф с племянником. В последние дни Шон играл гораздо лучше, с новой, неожиданной силой, и хотел закрепить эти изменения. Они с Камероном вместе обратили на них внимание и теперь играли по нескольку раз в неделю. Девочки были с ними — сидели в повозке. Ему не очень-то улыбалась идея ехать в город навещать лежачую больную, которая даже не узнавала этих детей.

Лили ждала, глядя на него.

— Ладно, — согласился Шон. — Поехали.

— Куда? — Подавив зевок, из спальни вышла Мора; на ней была только верхняя часть ее безразмерного хирургического костюма.

Да, ситуация крайне неловкая, думал Шон, почти такая же, как тогда, когда отец Ашмиды ворвался к ним в номер в «Джохор-Бару Хилтон».

— Привет, Мора! — Лили взяла малышку за руку, словно ей было необходимо за что-то держаться.

— Привет, Лили! — Мора посмотрела на часы, потом перевела взгляд на Шона. — У нас есть кофе?

— Я еще не сделал. — Шон подавил нараставшее раздражение. Мора его подруга, напомнил он себе. Ну и что с того, что прошлая ночь не очень удалась? Он чувствовал себя

утомленным и подавленным, скучал по Дереку и размышлял, что делает здесь — с ней, с детьми, со всей этой жизнью?

Мора пожала плечами.

— Ничего страшного. Куплю по дороге в больницу. — Она коротко улыбнулась Лили. — Мне надо на работу. Смена длится тридцать шесть часов.

— Длинная смена, — заметила Лили.

— Обычная для четвертого курса. — Мора наклонилась к Эшли. — Bonjour jolie mademoiselle, — сказала она, и Эшли захихикала. Так было всегда, когда Мора говорила по- французски. — Значит, вы с детьми куда-то собираетесь? — спросила она у Лили, выпрямляясь.

— Да. Отвезем их в Портленд повидаться с бабушкой. Мора быстро взглянула на Шона.

— Понятно. Ну, желаю приятно провести время. — Она направилась в душ. По тому как она выпрямила спину, Шон понял, что Мора рассердилась. Скорее всего, она решила, что они еще раньше запланировали эту поездку, но он не дал себе труда сообщить ей об этом.

«Черт с ним». — Шон поднялся наверх, чтобы разбудить Камерона и Чарли. Лили могла заниматься чем угодно в это утро, однако она предпочла провести его с детьми. Он уважал ее за это. Ему только хотелось бы, чтобы предварительно она позвонила.

Глава 27

Лили пыталась избавиться от воспоминания о том, как Мора Райли, этакая Барби- медсестра, выходит из спальни, в которой наверняка провела ночь с Шоном. Эта картина все еще стояла у нее перед глазами. Поэтому, когда они с Шоном остались наедине в кухне, она не смогла промолчать.

— По-моему, этой девушке не стоит жить в этом доме вместе с тобой, — сказала Лили и подумала: «В доме Кристел». Ее охватило негодование.

— Она здесь не живет.

— Ей даже не стоит оставаться здесь на ночь. — Боже, ее слова звучали так предвзято! — Я имею в виду, что это плохо для детей.

— Да перестань, Лили. Хотя это тебя и не касается, скажу, что она провела здесь первую ночь. Дети не против. Им нравится Мора.

— Мора? — спросила Чарли, входя в кухню. — Она ночевала у нас, да? Лили поджала губы. Шон сделал вид, что не слышал вопроса.

— Она занудная, и у нее нет времени на детей. — Чарли искоса поглядывала на дядю. — Это правда. Я спрашивала у нее. Она сказала, что не готова иметь детей, но потом когда заведет детей, будет любить их.

— Она не имела в виду тебя, — заметил Шон. — Поэтому думай, что говоришь.

Чарли, обиженно шмыгнув носом, пожала плечами и стала искать что-нибудь для завтрака. Ее внимание сразу привлекли слоеные пирожки, но Лили была слишком озабочена, чтобы возражать.

Если бы разбираться с этой проблемой пришлось ей, она подробно объяснила бы, что нельзя говорить так о взрослом человеке, что Мора много работает, собираясь стать врачом, и что Чарли должна уважать ее. Однако сейчас Лили поняла, что короткое замечание Шона произвело тот же самый эффект.

— Ты сегодня отлично выглядишь, — сказала она Чарли, восхищаясь оригинально подобранными красными туфлями, розовым свитером и лиловыми брюками. Волосы девочки были заплетены в косички и украшены крошечными разноцветными заколками.

Чарли протянула вперед руки.

— Дядя Шон подстриг мне ногти. И сделал прическу. Лили одобрительно кивнула.

— Я вижу.

Она поймала взгляд Шона, но тот сделал вид, что поглощен своим занятием — он собирал в дорогу детскую сумку. От смущения краска проступила у него на щеках.

Дядя Шон, судя по всему, неожиданно открыл в себе талант парикмахера. Лили заметила это сразу после возвращения Чарли в школу. Она никогда не знала, с какой прической девочка придет на следующий день. За последние несколько недель Чарли появлялась в классе в самых разных образах — Б-52, принцесса Лея, Пеппи Длинный Чулок и Алисия Кис были ее любимыми.

— Нам пора ехать, — сказал Шон.

Камерон присоединился к ним последним; он залез в машину, когда Шон уже начинал терять терпение.

— Эй, — возмутилась Чарли, — убери от меня свои грязные ботинки.

— Я к тебе даже не прикоснулся, — прошипел Камерон. — Подвинься!

— По дороге домой, — проговорил Шон, — ты сможешь повести машину. Камерон открыл банку кока-колы и сделал глоток.

— Я забыл свои права.

Шон держал в руках небольшой кожаный конвертик с прозрачным пластиковым окошком.

— Тебе повезло. Я нашел их на холодильнике.

Шон уже говорил Лили, что Камерон ни за что не хочет садиться за руль. Большинство мальчишек в его возрасте не могли дождаться получения прав. Хотя, конечно, у этого большинства родители не погибли в ужасной аварии.

— Мне не хочется. — Камерон отвернулся к окну.

Лили села так, чтобы можно было разговаривать с детьми. Социальный работник дал Шону разрешение на использование «субару» Кристел. В его грузовике было только три ремня безопасности, поэтому в нем они не могли ездить все вместе.

Лили понимала: она не должна злиться на Шона за то, что он переехал в дом ее лучшей подруги, воспитывает ее детей и стал частью их жизни. Для детей это самое подходящее решение на первое время, а может, и навсегда. Однако Лили не устраивало, что ее постепенно отстраняют. Лили не знала, кто она теперь — учительница, друг семьи, пятое колесо в телеге? Встреча с Морой этим утром не только смутила Лили, но и заставила осознать, что у нее в этом доме нет власти, нет голоса.

— Как дела в школе? — поинтересовалась она, пытаясь разговорить Камерона.

— Нормально, — послышался предсказуемый ответ.

— Я это заслужила, — призналась Лили. — Ладно, попробуем еще раз. Как дела с твоей работой по истории государства?

— Продвигаются.

— Он еще даже не начал, — сообщила Чарли.

— Заткнись! — Камерон ткнул ее локтем.

— Не смей так с ней говорить, — предупредил его Шон.

— Может, тебе нужна помощь? — спросила Лили.

— Мне ничего не нужно. — Мальчик снова отпил колу из банки.

Лили хотела о многом расспросить Камерона. Она с интересом послушала бы, почему он боится садиться за руль, но догадывалась, что сейчас не время и не место для такой беседы. Лили постепенно училась обращаться с членами этой семьи. Очень важно было выбрать правильный момент.

Когда они проезжали мимо Эхо-Ридж, Шон остановил машину.

— Что за черт?

Лили уже вознамерилась сделать ему замечание за такие выражения, однако, увидев поле для гольфа, потеряла дар речи. На обочине дороги стояла полицейская машина, офицер делал записи в блокноте. Кто-то взрыл колесами машины часть газона, выходившую к дороге. Кроме того, газон подожгли, видимо, облив его горючей жидкостью. Во рву с водой, прилегавшем к песчаному участку, лежал полузатопленный карт. Сотрудники и члены клуба стояли вокруг, очевидно, пытаясь решить, с чего начать восстановление поля.