Внимание: это была самая искренняя и откровенная работа за всю историю мирового искусства 3 страница

— Ты хочешь убивать чёрных!

— А ты захочешь убить абсолютно всех!

— Так в чём разница-то?

— Ты мне нравишься, Давид, иначе я тебя сейчас бы ударил…

— Ты мне угрожаешь?

— Я не угрожаю людям, Давид. Если рядом со мной находится человек, который мне не нравится, через некоторое время этот человек валяется без сознания. Повезёт, если этот человек, очнувшись, вспомнит, где он живёт, кто его жена и есть ли у него дети. Это, если он белый, Давид.

— А чем повезло мне? Я не лежу сейчас без сознания…

— Ты не просто белый… Я вижу тебе это нравится, Давид. Ты очень зол сейчас… Тебе повезло родиться вообще… Так тебе не просто повезло…

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать…

— Я тебе и говорю, что твой отец уёбищно тебя воспитывал. Ты и твоя сестра не совсем осведомлены о том, в каком месте они живут…

— В каком месте мы живём?

— Ага. Тебе же нравится, когда тебя водят за нос…

— Ты говоришь не о месте…

— Тебе не стоит связываться с чёрными, Давид.

— А то что?

— В будущем мне некого будет убивать…

— Так что, тебе нравится тот, что у стойки?

— Честно говоря, я вообще не понимаю, почему мы здесь оказались…

— Тебе полезно отвлечься от братца, мне кажется: развеяться, убедиться, что есть кто-то лучше него…

— Лучше Давида?

— Считаешь, что лучше Давида никого нет?

Я осмотрела место, где мы решили быть: танцующие, полупьяные тела, от которых почти сразу же начало тошнить.

— Неужели, Рори, тебе здесь нравится?

— В таких местах есть возможность отвлечься… — рассудила Рори и посмотрела в сторону.

— Отвлечься?.. Отвлечься от чего?

— От своих мыслей. Здесь их почти не слышно. Пойдём танцевать?

— Не уверена, что мне это нужно…

— Я заметила; ты даже не выпила ничего!

Хлопает меня по плечу; ведёт рукой до талии и сжимает.

— Я так тебя буду трогать там… Никто к нам и не подойдёт даже!

— Ты думаешь, что я этого боюсь?

— Сложно сказать, что ты думаешь об этом на самом деле. Я просто заметила, что ты не проявляешь к парням никакого особенного интереса…

— А ты полностью посвящаешь своё время парням…

— У тебя сложилось такое впечатление?

— А какое впечатление у меня должно было сложиться?

— Ты думаешь, я манипулирую тобой?

— Я думаю, что мне рано рассматривать всерьёз такие термины.

— Когда ты была ребёнком…

— Тот парень мне нравится, Рори…

— Ого!

— Что не так? Ты же спросила, нравится ли мне тут кто-нибудь…

— Я не думала, что кроме Давида тебе кто-то вообще может понравится…

— Тебе же нравятся другие!

— Дерзко!.. Но! Я знакома с Давидом не так давно!

— Когда ты будешь общаться с ним, мне кажется, ты скажешь, что ждала его всю жизнь… Или типа того.

— Я не буду врать твоему сокровенному братцу!

— Тогда почему ты не вцепишься сейчас в какого-нибудь парня и не оторвёшься по полной?

— Ехидничаешь? Хочешь спугнуть Давида? Ревнуешь? Ты сама его хочешь? Хочешь его забрать себе?

— Я могла бы разом ответить на все твои вопросы!

— Я потанцую с тем, который тебе нравится… Если хочешь?!

— Он к тебе будет прикасаться?

— А как возможно танцевать без прикосновений?

— Давиду это не понравится…

— А ты ему расскажешь?

— Ты сама ему расскажешь. Ты же решила говорить ему правду?!

— Сложно сказать, что я хочу получить от него.

— Твоё поведение всё раскрывает…

— Моё поведение показывает моё отношение к нему; но не говорит мне о том, как я должна поступать по отношению к нему.

— Ты его разочаруешь…

— А ты за кого переживаешь?

— Ты думаешь, мне важна какая-то…

— Шавка?

— Хм… которая трётся с другими парнями и разбивает этим сердце моему брату?

— Ты меня шавкой назвала?

— Ты сама всё знаешь. Зачем мне, маленькой девочке, объяснять тебе, почему ты выбираешь сейчас не тот путь для привлечения моего брата? Ты поступаешь так исходя из привычки, поступать так постоянно…

— Ты психолог? Или ты пытаешься отвлечь моё внимание от того парня, который тебе понравился?

— Да… Кстати, он сейчас уходит.

Рори оборачивается и быстро следует к парню, который, ещё немного и выйдет из бара. Они говорят о чём-то, смеются; а меня уже это нервирует, но я держусь и продолжаю смотреть; этот парень смотрит на меня — я отворачиваюсь, а когда поворачиваюсь обратно, чтобы посмотреть на них, понимаю, что меня обхватили за талию… Я предполагаю самое худшее и ударяю — вижу напротив себя Рори.

— Это ты? Я думала…

— Ха!

— Так ты… ты пойдёшь с ним танцевать?

— Я думаю об этом… Я думаю, что мне ничто не может помешать… Но ты так плачешься о сердце своего ранимого брата, что я схожу с ума…

— Почему бы тебе не потанцевать с Давидом?

И я внезапно кусаю свою губу так сильно, что ощущаю вкус железа.

— У тебя кровь?

Я молчу, потому что не знаю, что сказать; или знаю, но не говорю… Просто думаю, что молчание в этот момент будет самым эффективным, что можно сделать.

— Это бездействие меня пугает…

— Она на тебя не смотрит или смотрит, но совсем не так, как ты этого ожидаешь?

— Я ожидаю не того, что обычно ожидается другими…

— А что ожидается другими?

— Я хочу, чтобы всё было наоборот.

— Наоборот? Наизнанку или задом наперёд?

— Может быть, как будто стоять на голове?!

— Не знаю… Он тебе всерьёз это говорил или шутил?

— Он думает, что я еврей. И говорит, что мне повезло с этим.

— Ненавидит всё, что движется, кроме своей туши… И что с ним предлагаешь делать?

— Я не знаю. А что мы можешь сделать? Мы похожи на тупых гиков!

— Это как?

— Это так, что мы физически ни на что не способны, так мы ещё и глупы изрядно.

— Я думаю, что есть и физически-сильные гики!

— Я не об этом!

— Я надеюсь, ты мне не будешь рассказывать об этой девушке?

— Я думаю о той ночи…

— Я тоже бежал! Я тоже мог обоссаться в штанишки!

— Говорю не об этом… Просто событие…

— Бывают события и похуже! Войны, массовые убийства; убили одного человека…

— Убили одного человека, который мог произвести на свет ещё одного… А через тысячу лет сколько могло бы ещё быть людей в его роде?

— Говорят, что планете грозит перенаселение…

— Следует убивать людей из-за этого?

— А когда запрещают человеку беременеть, это не убийство? Что-то вроде латентного убийства…

— Он говорил о латентных педерасах!.. Говорил, что мужики, которые щупаются друг с другом ими являются…

— То есть мы с тобой латентные педерасы?

— Получается…

— Как думаешь, твоя Рори хотела бы увидеть, как мы с тобой целуемся?

— Не думаю, что она моя…

— А если мы займёмся сексом у неё на глазах?

— Лучше бы вообще этим не заниматься ни у кого на глазах!

— А мне нравится порой это проделывать в общественных местах! Сердце стучит ещё сильнее… Все смотрят, но не могут понять, правда ли это происходит у них на глазах — они до последнего не верят и смотрят… Один раз я кончил прямо на лицо одной девчонке, и она шла с кончёй на лице до самого дома…

— Это она тебе так рассказала?

— Блять, нет, я сука за ней следил! Конечно, она рассказала… Она живёт с соседкой, которая узнав, что это, вцепилась ей в лоб и всё слизала.

— Ахах, байки твои слушать я уже не в силах!

— Нет, это серьёзно, Давид!

— Да, конечно!

— Ты мне не веришь, Давид?

— Я тебе не верю! О чём ты говоришь?

— Я говорю о том, что тебе неплохо было бы тоже кому-нибудь на рожу кончить!

— Не понимаю, зачем мне кому-нибудь на лицо кончать?

— Кому-нибудь-то надо!

— Обязательно кому-нибудь или кому-нибудь надо конкретному?

— Найти кого-нибудь конкретного и кончи ему на лицо!

— Найти кого-нибудь конкретного не так-то и просто… Особенно с целью, кончить ему на лицо!

— Я постоянно таких нахожу…

— Им это нравится?

— Не всем, конечно. Некоторые потом даже не пишут и не звонят…

— А ты переживаешь?

Я сделал умилённый вид.

— Не особо, если честно. Я привык к этому… Раньше я мог неделями думать об одной и той же девушке… А сейчас всё стало другим — пара часов, и я уже могу спокойно слушать музыку и жрать свои хот-доги.

— Любишь хот-доги?

— Я не думаю, что у тебя такой период сохранится на всю жизнь… Ты зациклен на этой бабе! Не считай это любовью… Я думаю, что любовь не должна опошляться тем, что ты сейчас чувствуешь… Если ты действительно такой, как я думаю, то рано или поздно твои чувства смешаются, и тебе будет сложно понять, любишь ли ты кого-то или ничего вообще к нему не чувствуешь! Ты занимаешься сортировкой чувств — одно относишь к любви, другие к безразличию; так не надо делать, Давид… Чувства невозможно уточнять и размачивать словами; одно чувство незаметно переходит в другое, а совсем рядом летит третье и протыкает его, влияет на него, зависит от него, уходит, снова появляется, расширяется или тускнеет… Быть может однажды ты поймёшь, что абсолютно любишь того человека, к которому у тебя вообще нет никаких чувств. Во всяком случае, этот человек никогда тебе не сможет навредить своим безобразным отношением к твоим проявлением любви… Давид? Ты плачешь? Блин… Брат.

— Давид? Ты здесь, Давид?

Я зашла к нему в комнату: всё тускло, бледно и бесцветно — у этого человека нет никаких увлечений и хобби, нет интересов и зависимостей; пара футболок, ботинки, джинсы и шорты — ему безразличен его гардероб; нет компьютера, нет плеера, нет телефона — это в наше время! Когда я захожу в эту берлогу, я ощущаю себя приплюснутой временем первобытного человека — я не удивлюсь, если однажды Давид разведёт костёр в своей комнате и будет прыгать вокруг него. Стоит кровать, которую изредка меняет мама; стоит стул и стол… Самое интересное, что на столе постоянно лежит листок и ручка. Но он ничего не пишет! Я этого не видела ни разу!

Я роюсь в его вещах; эти три тряпки теперь лежат на полу. Я стучу по стене, чтобы раздобыть секретный отсек, но ничего! нет никаких пустых звуков! он действительно ничего не скрывает! Однако я никогда не могу понять, куда он уходит постоянно… Он ходит где-то до самой поздней ночи!

— Расследуешь убийство? — говорит спокойно голос сзади; это Давид.

— Да. Массовые убийства и изнасилования живых существ…

— Я ещё ничего не написал?! — удивляется Давид.

— И не напишешь…

— Трусливому человеку сложно будет создать иллюзию смелости…

— Массовым убийствам сложно придать характер добродетели.

— Какашки собак сложно собирать задницей.

— Когда нет члена сложно попасть в чужую вагину.

— Можно вечно этим заниматься!

— Я была с Рори в клубе…

Он был весел, но когда это услышал замер и… его взгляд…

— Зачем мне это знать?

— Она танцевала с парнями в клубе… Потом ушла с ними куда-то…

Слежу за ним; он стоит замерший и не двигается; даже не представляю, что творится с его сердцем.

— А врать так не хорошо, Сара!

Это Рори. Она появляется сзади Давида и обходит его крайне осторожно, смотрит ему прямо в лицо и говорит шёпотом:

— Мне кажется, что если бы этот человек был моим парнем, то он бы меня ударил…

Она смеётся.

— А смешного ничего нет, Рори… Ты же действительно танцевала с ними, а потом с ними же удалилась…

— Я просто хотела посмотреть на лицо Давида, который услышав мой голос, походу, спустил много воздуха через свою задницу.

Смеётся.

Давид стоит до сих пор замерший.

Рори подходит ко мне и обнимает; я говорю:

— Этот придурок всё равно не сможет понять, кто из нас двоих ему врёт!

Мы начинаем целоваться.

Сзади слышатся аплодисменты. Это отец. Он говорит вслух:

— Если вы удалитесь в свою комнату, то я смогу сегодня нормально передёрнуть!

— Папа, — говорю я. — Если я снова буду наблюдать твой глаз в зрачке Давида, то проткну его тебе иглой! Я выпилила эту дырку специально для Давида! Я хочу, чтобы он наблюдал за мной, а не ты, старый хрыч!

— Мне кажется, что твой папа не заслужил такой участи, дорогая, — говорит папа.

— Мне кажется, что если бы я знала, что это твой отец наблюдает за нами, а не Давид, то я бы блеванула! — говорит Рори.

— Мне кажется, твои подруги ужасны и грубы! — говорит папа.

— Мне кажется, что можно найти родителей и получше! — говорит Рори.

— Мне кажется, что у моей дочери сиськи намного лучше, чем у её подруги…

Это голос матери, который звучит с коридора.

— Зачем это всё?

Это говорю я. Мы сидим у сестры в комнате: я и Рори.

— Мы будем говорить и смотреть друг на друга…

— Я слышал твои разговоры с сестрой, поэтому…

— Я знаю, что ты подслушиваешь нас… Я даже пытаюсь специально говорить громче… Даже голос иногда срываю… Дома кашляю… Мама удивляется, что я смогла заболеть летом.

Она замолчала, будто задумалась; смотрит куда-то в пол. Я не счёл, что нужно мешать этому процессу, поэтому осматривал её лицо; я случайно ушёл вниз, по её шее, до груди и замер.

— Как приятно… И где же твои манеры, дикарь? — серьёзно заявила Рори и ткнула указательным пальцем в мой лоб.

— А что, на грудь нельзя смотреть?

— Не так же нагло?! Или можно нагло?

— Я не знаю. Глаза имеют привычку исследовать чужое тело.

— А руки имеют привычку исследовать своё…

— Ты с сестрой не об этом говоришь…

— Когда я уверена, что тебя нет дома, мы говорим о разных вещах!

— А в чём проблема моей присутствия?

Её рука потянулась к лицу, но я так сильно за этим следил, что она, заметив это, вздрогнула и ударилась локтём о край стола. Вскрикнула легко. Неловкость исчезла.

— О том, что ты любишь кричать, я тоже слышал…

— Ты мог бы заняться и другими делами, пока мы разговариваем с твоей сестрой… Вообще-то это не очень-то и твоё дело!

— Я просто интересуюсь твоей личностью…

— А с чего такая заинтересованность?

— Моя сестра не так часто водит разных девушек домой… Ты третья, кажется, из её постоянных подруг… Те исчезли.

— Я тоже исчезну? — озабоченно говорит она и пьёт коктейль. — Ты не пьёшь?

— Я не знаю, исчезнешь ты или нет — это зависит больше не от меня; может быть, даже не от моей сестры…

— От меня?

Я выпил пива.

— Ты не нравишься моей сестре…

— Я знаю. Но я и не стараюсь ей понравится.

— Ты и мне не особо нравишься…

Пьёт коктейль.

— Мне просто интересно, а для чего ты это говоришь? Хочешь отпугнуть меня?

— Любишь предлагать свои варианты развития?

— Любишь не отвечать на вопросы, заданные интересной для тебя девушкой?

— Любишь быть интересной девушкой для всех?

— Любишь казаться неинтересным?

Пью пиво.

Каждый смотрит в разные стороны.

— Почему бы тебе просто не уйти тогда? — говорит Рори.

Пью пиво.

— Не так-то просто найти такое хорошее пиво!

— Я тебе могу покупать его каждый день!

— Я не люблю пить пиво!

Пьёт коктейль.

— А мне нравится напиваться…

— А есть что-нибудь из реальной жизни?

— Ты считаешь, что разгадал меня — однако знай: это твои мечты!

— Ты считаешь, что разгадала меня — однако знай: у меня нет мечт!

— Мечт?

— Мечт.

— Выпей лучше пива — не так-то просто найти такое хорошее!

— Хочешь напоить меня?

— А ты говорил, что у тебя нет мечты!

— У всех есть мечта… У некоторых мечта — иметь мечту.

— Я слушаю тебя и не могу понять, как можно вообще любить такого человека!

— Я тоже тебя слушал…

Водит языком внутри по зубам; видно, что губы выпячиваются.

— Ну и как можно любить такого человека?

Пьёт коктейль.

— Тебе нравится танцевать?

— Я вижу, тебе неприятна эта тема.

— А что ты ещё видишь?

— Что мы сидим в комнате твоей сестры, а не в твоей.

— Это значит что-то? Здесь уютней… Разве нет?

— Всюду можно найти уют. Если заботиться о своём внутреннем отношении к этому окружающему нас пространству.

— Тебе всюду нравится?

— Уют не может нравится всегда! Иногда хочется изваляться в грязи; иногда, когда ты изваляешься в грязи, ты чувствуешь себя намного чище, чем тогда, когда ты был очень чистым.

— Просто возникает определённое отношение к своему телу: тебе это или нравится, или нет.

— Так тебе это нравится? Или нет?

— Что-то промежуточное… Я хочу уйти, но не могу. С другой стороны, я могу уйти в любой момент, но почему-то мне этого не хочется. Поэтому я и бездействую.

— Мы бездействуем сейчас?

Пьёт коктейль.

— Животные не разговаривают так много.

— Я бы сказала, что они помногу не общаются…

— Я бы предложил вариант, где имеется слово «контактируют».

— Я бы могла выдумать другое слово, но его нет в моём лексиконе.

— Изучай другие языки… Учи ноты.

— Мне хочется поговорить о чём-то другом…

— Мне предложить тему или начать наобум?

Она смотрит по сторонам и кладёт локти на стол, подпирает руками голову и устремляет взгляд в меня. Мне становится не по себе. Я ухожу от её взгляда, если она вдруг на меня смотрит; я прячусь от него — у меня возникает чувство, что я вжат в стул; у меня возникает чувство, что моей шеи уже не видно; у меня возникает чувство, что моя грудная клетка скрыта плечами; у меня возникает чувство, что мой перед стал спиной, и я жопой чую, что Рори что-то задумала.

— Расскажи мне, почему вы так странно общаетесь с Сарой?

— Она дорога мне.

— Она стремится найти нежного парня. Но из-за тебя считает, что вокруг латентные грубияны!

— Она тебе всё рассказывает?

— Брось! Всё рассказать невозможно! Она утаивает от меня много информации… Я даже не могу понять, нравятся ли ей другие мальчики… Мне пришлось танцевать в клубе с парнем, потому что она сказала, что он ей понравился; однако когда я танцевала, я смотрела за ней и не увидала никакой ревности, никакого ёрзанья или дискомфорта. Этот парень так трогал меня, что даже я что-то почувствовала…

За стеной я услышал громкий смех.

— Я думал, что она спит… Она что, следит за нами?

— Я что, стена между вашими комнатами?

— Это риторический вопрос!

Посмотрела на меня подозрительным взглядом.

— Для чего мы здесь, Давид?

— Что? Разве это моя идея? Сара сказала, что это ты попросила…

— Блять! Я не просила. Эта сучка сказала, что ты умолял меня прийти!

— Значит, мы оказались там, где не хотели быть?

— Если бы мы не хотели, как мы здесь оказались?

— Я не хотел.

— Ты странный парень, Давид… Если у тебя была возможность избежать этой встречи, то почему ты сидишь и пялишься на меня? Да ещё и поддерживаешь беседу? Тебе же этого не хочется?

— Если бы я не хотел, то я бы этого не делал…

— Ты рассуждаешь или ты утверждаешь?

Я задумался. Я посмотрел по сторонам и понял, что в этой комнате я сидеть точно не хочу.

— Мы можем пойти куда-нибудь…

— Вместе?

— Мы можем пойти раздельно, но там встретиться…

— И куда мы пойдём раздельно?

— Есть одно место…

Эти придурки говорили шёпотом, поэтому я решили пойти за одним из них. Я пошла за братом. Он шёл долго и не оглядывался. Улицу покинул день и терроризировал холодный вечер; он угрожал моей теплоте, в которой мне было комфортно. Давид забрался под мост и сел там, достал спички и попытался развести огонь. Я двинулась по улице вверх и увидела компанию парней.

— Привет, мальчики. Кто хочет заработать несколько монет?

— Ух ты! Симпатичная тёлочка предлагает нам заработать? Обычно бывает всё наоборот!

— Ты не подходишь уже по своим манерам…

Вижу парня, который скрывает свой взгляд и теряется.

— Как тебя зовут?

— Фрэнсис.

— Какой у тебя рост?

— 185.

— Покажи свой торс.

Я увидела и ахнула — худой Давид и рядом не стоял — Рори этот придурок должен понравится.

— Пошли, Фрэнсис.

Мы шли не так долго, а когда оказались рядом я притаилась и поняла, что эти идиоты молчат. Я заглянула и увидела их лица так рядом друг с другом, что чуть не обосралась от страха!

— И вы тут! — крикнула я.

— Сара? Что ты тут? Как ты… Какого хуя?

— Давид, успокойся, — начала Рори. — Твоя сестра боится, что мы влюбимся друг в друга.

Я про себя посмеялась и сказала только: «Да вы уже…»

Рори и Давид оба кинули взгляд вниз.

— Фрэнсис! — кричу я.

— Фрэнсис? — с удивлением замечает Давид и наклоняет голову вбок; его бровь пытается забраться на лоб.

— Я его знаю, — говорит тихо Рори.

— Он же не чёрный! — ехидничаю я.

— Зато какой у него торс! — упрямо играет Рори и смотрит в сторону Давида.

— Не надо после издёвок постоянно смотреть на меня, Рори.

Смотрит на меня и говорит:

— Ты думала, что мы будем здесь делать что-то такое, что ты ещё ни разу не делала?

— А ты сам-то делал?

Давид смотрит на Рори; та на него не смотрит; он исследует её лицо и это начинает злить.

— Фрэнсис, это Давид — мой брат! А это моя подруга…

— Рори! — выхватывает Фрэнсис и облизывается.

— Твои губы обмазаны спермой что ли? — пытаюсь выяснить у него я; Фрэнсис удивлённо смотрит на меня и снова облизывается, понимает это и отворачивается.

— Фрэнсис молчалив… — говорит Рори; поворачивается в сторону Давида, но внезапно останавливает голову и смотрит в сторону реки. — Но изрядно сексуален.

— Половина клуба для тебя изрядно сексуальны! — говорю я.

— Но я же с ними не трахаюсь!

— Зато об каждого потёрлась! Ты что, ищешь джина?

— Я ищу того, к кому прилипну!

Я что-то схватила, а потом поняла, что это рука Фрэнсиса; я моментально откинула её в сторону и дала ему пощёчину — Фрэнсис опешил. Давид смотрел на меня. Он видел это? Что делать? Нужно пошутить про Рори? Или выгнать Фрэнсиса? Может быть, закричать?

Я закричала.

Откуда-то сверху послышался звук толпы и шагов, движущихся к нам. Давида моментально поднялся и побежал в сторону шагов; через минуту он быстро бежал к нам и показывал, что пора уходить.

Мы спрятались в каком-то небольшом помещении недалеко от свалки. Почему-то я обнимал Рори; Сара и Фрэнсис находились особняком друг от друга, однако Сара пронзала нас взглядом; я боялся посмотреть на Рори.

Эти парни кричали что-то друг другу. Я боялся, что в любую секунду они откроют этот шалаш и будут издеваться над нами.

Через некоторое время шум стих. Я отпустил Рори. Мне кажется, она заметила, что я сильно дрожал. Но она ничего не сказала об этом. Мы смотрели на Фрэнсиса и Сару.

— Что мы теперь будем делать? Нам не выйти на улицу — если там кто-то есть, нас заметят! — тихо сообщил Фрэнсис.

— Будем сидеть здесь значит… — тихо сказал я.

Фрэнсис достал что-то из штанов и закурил.

— Это очень качественная шмаль! Присоединяйтесь…

Рори села рядом с Фрэнсисом. Мы с Сарой переглянулись, но находились полностью без движения. Я прислушивался к звукам, исходящим с улицы — всё глухо.

— Вы не будете? — тихо уточнил Фрэнсис; он посмотрел на меня сначала, а потом поглядел на Сару; Сара посмотрела на меня — я улыбнулся и создал удивлённую гримасу.

— Иди, если хочешь…

Она пошла.

Они сидели втроём и хихикали. Я смотрел на них с отвращением. Эта мнимая идиллия: через некоторое время эти люди могут встретиться на улице и даже не узнать друг друга; я не очень любил подобную близость… Рано или поздно эти люди начнут причинять друг другу немалые неудобства. Или я им завидовал? Я затих и снова прислушался к звукам, наполняющим улицу. Эти придурки сильно захохотали, и я им показал средний палец — они заткнулись.

Я много слышал о Рори от посторонних; сейчас я смотрел на этих троих и думал о том, что Рори знает этого парня; я злился… и, честно говоря, сестра, на которую я тоже порой поглядывал, меня успокаивала — она ещё ни разу не притронулась к дымящемуся косяку и украдкой ловила мой взгляд — ждала моего разрешения или манипулировала моей наивностью насчёт того, что видит во мне главного? я и не считал себя главным в этом бардаке под названием «человеческие отношения» — некоторым это покажется идеальной системой компромисса ценностей и желаний друг друга, сплетённых между собой чем-то толстым, сплошным и нейтральным; у других это видится тонким и разорванным, пугающим и успокаивающим одновременно; из этих крайностей мы можем разглядеть середину и то, что выходит за грани… если вы на это способным; сейчас я не был способен на это, поэтому осторожно приглядывался к касанием Рори и этого парня, которые раньше были знакомы и каким-то образом взаимодействовали друг с другом… Сара была заинтересована этим вниманием с моей стороны к парочке; она толкнула Рори и та упала в объятия этого придурка — я возбудился, увидел, что они смеются и сжал руки в кулаки; Рори не торопилась отодвигаться, а Сара с ухмылкой ловила мою истерию, бешенство и свирепый взгляд. Я не знал, на кого из них злиться. Сара определённо была виновата в этом, однако и Рори вела себя агрессивно по отношению к моим чувствам; я думаю, что Рори знала это, но и уверенность во мне пропадала от сомнений, ведь Рори ни разу на меня не взглянула; я уже начинал подумывать, что она и вовсе забыла, что я здесь присутствую; думаю, Саре это нравилось, однако прямой выгоды для неё в этом, мне кажется, вовсе и не было; Сара сидела вдали и не прикасалась к этим двоим, которые были в восторге друг от друга, но их касания тоже имели характер странный и мной непонятый — они не щупали друг друга, а просто, казалось, легонько друг друга касались, так, что связь между ними могла быть потеряна от любого дальнейшего неаккуратного движения; поэтому, наверное, они замерли и как-то странно смотрели в глаза друг друга; меня затошнило, голова пошла кругом, и я начал что-то искать головой, двигать ей в разные стороны; мне стало неуютно, неприятно и даже неловко — она не была моей девушкой, но эти чувства во мне заставляли быть собственником по отношению к ней…

Неожиданно Сара подвинулась ближе к ним и будто ненарочно задела ногу Рори; Рори оглянулась и увидела меня; я не знаю, каким я был, как я ей виделся, но, мне показалось, что она словила страх своим лицом, резко отвернулась и всё затихло. Это меня сильно успокоило, но тошнота не проходила; здесь стало ужасно душно — Сара засмеялась — мне стало очень плохо; я замер глазами на трещинах, образовавшихся на поверхности пола. Когда я поднял взгляд, я увидел, что Рори сидит от Фрэнсиса дальше Сары и толкает ту в его объятия; им снова стало весело, и это меня смутило — тошнота продолжалась. Сара резко поднялась, но, видимо, подвернула ногу и свалилась на Фрэнсиса; тот засмеялся, только смех его закончился, когда Сара вмазала ему по губам. Меня это не удивило, но сильно порадовало; однако тошнота всё равно продолжалась. Рори возмутилась, как мне это виделось, и подошла к Саре, отвела её в сторону и что-то начала ей говорить. Фрэнсис сидел в недоумении; через некоторое время он поднял косяк, который выпал из его рта, и задымил, глядя куда-то в сторону. Я смотрел на него и злился. Я не знаю, почему я злился, ведь врага я в нём не ощущал; может быть, я ощущал в нём соперника? я не знал о нём ничего, а Рори знала его; но и меня она знала, однако меня смущало, вероятно, то, что я просто был не осведомлён о том, что вообще за отношения были между Фрэнсисом и Рори — когда я подслушивал застенные разговоры Рори и Сары, я ни разу не слышал этого имени, но я часто слышал имена других парней; возможно, что меня именно это и смущало! ведь Рори ни разу не упомянула этого имени; с другой стороны, а с чего я взял, что Фрэнсис вообще достоин её упоминаний? или, быть может, она не упоминала о нём, потому что он был её интимной тайной? это было ещё хуже — меня это сильно взбесило, и я как-то странно посмотрел на Фрэнсиса — он посмотрел на меня, но, видимо, не обратил внимания на мою злость; он протянул в мою сторону косяк — я отвернулся от него, а когда повернулся, он сидел с закрытыми глазами — косяк всё ещё был протянут в мою сторону.

— Оставим эту статую здесь? — прозвучал неистовый голосок Сары.

— Зачем же ты так?.. Ты же сама его привела… — сладко скрипящий звук голоса Рори приблизился к моему уху, но моё тело отторгло его; меня ещё сильней затошнило.

— Заткнись! Не видишь? Ты раздражаешь Давида!

Сара посмотрела на меня как-то ласково, что я даже не вполне поверил этому; но мне стало легче, однако Рори обняла её; мне снова стало плохо; я думал, что Сара оттолкнёт Рори, но Сара взялась за её грудь и начала её массировать; я отвернулся.

— Походу Давида раздражает сейчас всё… — тихо произнесла Рори.

— Как это может не раздражать? Здесь стоят две девушки, которых он не может трахнуть! — вскричала Сара и засмеялась.

— Он не может вас трахнуть? — очень тихо заявил Фрэнсис; я посмотрел на него — глаза его были всё ещё закрыты.

— А тебе какое дело? Я дам тебе денег, и ты отвалишь! — с возмущением сказала Сара.

— Денег? Я пошёл за тобой не из-за этого… Ты же… Короче… У меня есть деньги и у самого; мне был не в этом интерес, следовать за тобой.