Удовлетворение гарантировано 2 страница

Богерт не ответил. Они вместе смотрели, как цепочка посетителей выходит из компьютерного зала в помещение сборочной. Потом они ушли. И не заметили Мортимера В. Джексона, 16 лет, который, надо отдать ему должное, не хотел никому причинить вреда.

В сущности, нельзя даже утверждать, что это вина Мортимера. Все работники знали, в какой день недели проходят экскурсии. Все приборы, расположенные на пути экскурсии, полагалось нейтрализовать или закрыть, поскольку человек не в силах противостоять искушению дотронуться до многочисленных кнопок, рычагов, ручек и клавишей. Вдобавок, гид должен был очень внимательно следить за теми, кто поддавался искушению.

Но в этот момент гид уже перешел в следующее помещение, а Мортимер оказался в хвосте. Он миновал клавиатуру, которая подавала информацию в компьютер. И не знал, что именно в этот момент передаются указания по созданию позитронного мозга новой модели робота. Иначе, будучи хорошим мальчиком, он не дотронулся бы до клавишей. Он не мог знать, что из-за преступной небрежности техник забыл отключить клавиатуру.

И вот Мортимер наудачу коснулся нескольких клавишей, как будто играл на музыкальном инструменте. Он не заметил, как в другой части комнаты из прибора показалась часть перфорированной ленты - беззвучно, ненавязчиво.

А вернувшийся техник тоже не заметил вмешательства. Увидев, что клавиатура подключена, он испытал легкое беспокойство, но не подумал проверить. Через несколько минут он уже забыл об этом и продолжал вводить данные в компьютер.

А что касается Мортимера, то ни тогда, ни впоследствии он так и не узнал, что натворил.

Новая модель ЛНЕ создавалась для добычи бора в поясе астероидов. Ценность гидридов бора непрерывно возрастала, так как они оказались необходимым элементов для производства протоновых микроэлементов космических кораблей, а незначительные запасы Земли быстро подошли к концу.

Это означало, что роботы ЛНЕ должны быть снабжены глазами, чувствительными к тем линиям спектра, которые присущи бору, и рабочими органами, необходимыми для добычи руды и превращения ее в конечный продукт. Но, как всегда, главную проблему представлял мозг.

Позитронный мозг первого робота ЛНЕ был создан. Это прототип, и, подобно всем остальным прототипам, он займет свое место в собрании «Ю. С. Роботс». После его окончательной проверки будут создаваться другие роботы и передаваться в аренду (не продаваться) шахтным корпорациям.

Прототип ЛНЕ был завершен. Высокий, стройный, блестящий, внешне он выглядел как любой из не слишком специализированных роботов.

Дежурный техник в соответствии с указаниями «Учебника по роботехнике» произнес:

- Как ты себя чувствуешь? Должен последовать ответ:

- Я чувствую себя хорошо и начинаю функционировать. Надеюсь, и у вас все в порядке, - или что-то в этом роде.

Цель первого обмена репликами - показать, что робот слышит, понимает простейшие вопросы и дает ответы, соответствующие тому, чего от него ждут. Затем следуют более сложные испытания, включая проверку действенности трех законов и их взаимодействия в каждой модели.

Итак, техник спросил

- Как ты себя чувствуешь?

Голос прототипа ЛНЕ изумил его. Он никогда не слышал такого голоса у робота (а он слышал множество роботов). Похоже на звуки низкой челесты.

Он был так удивлен, что только спустя несколько мгновений понял, что говорит робот. А робот произнес:

- Ба, ба, ба, гуу.

По-прежнему высокий и стройный, он поднял правую руку и сунул палец в рот. Техник в полном ужасе посмотрел на него и вылетел из кабинета. Закрыл за собой дверь и из другого помещения срочно вызвал доктора Сьюзен Кэлвин.

Доктор Сьюзен Кэлвин была единственным робопсихологом «Ю. С. Роботс» (и фактически всего человечества). Ей не понадобилось долго обследовать прототип ЛНЕ. Безапелляционным тоном она затребовала копии компьютерных диаграмм позитронного мозга и инструкции, сопровождавшие их. Просмотрев их, она, в свою очередь, вызвала Питера Богерта.

Ее серо-стальные волосы были откинуты назад, холодное лицо с вертикальными линиями, подчеркнутыми горизонтальным разрезом рта, было обращено к нему.

- Что это, Питер?

Богерт оцепенело смотрел на диаграмму, потом сказал:

- Боже, Сьюзен, в этом нет никакого смысла.

- Конечно, нет. Но как это попало в инструкцию?

Вызвали дежурного техника. Тот искренне поклялся, что понятия не имеет, что он тут ни при чем. Попытались найти неисправность в компьютере. Ничего не обнаружили.

- Позитронный мозг не исправить, - задумчиво сказала Сьюзен Кэлвин. - Так много высших функций нарушено этими бессмысленными искажениями, что он похож на человеческого ребенка.

Богерт удивленно взглянул на нее, и на лице у Сьюзен Кэлвин появилось ледяное выражение, как всегда, когда сомневались в ее словах. Она сказала:

- Мы прилагаем все усилия, чтобы сделать робота как можно более похожим на человека. Отбросьте то, что мы называем функциями взрослого, что останется? Ребенок. Почему вы так удивились, Питер?

Прототип ЛНЕ, который не проявлял никаких признаков понимания происходящего, неожиданно сел и принялся внимательно разглядывать свои ноги. Богерт смотрел на него.

- Жаль уничтожать это создание. Прекрасная работа.

- Уничтожать? - переспросила робопсихолог.

- Конечно, Сьюзен. Какая от него польза? Боже, если и существует абсолютно бесполезный предмет, так это робот без работы, которую он мог бы выполнять. Ты ведь не станешь утверждать, что он может что-то делать?

- Конечно, нет.

- Что же тогда?

Сьюзен Кэлвин упрямо ответила:

- Я хочу провести еще несколько испытаний.

Богерт нетерпеливо взглянул на нее, потом пожал плечами. Если в «Ю. С. Роботс» и есть человек, с которым бесполезно спорить, так это Сьюзен Кэлвин. Роботы - единственное, что она любит, и Богерту казалось, что длительное общение с ними лишило ее последних признаков человечности. С ней нельзя спорить о принятом решении, как нельзя возбужденный микроэлемент уговорить отказаться от выполнения своей программы.

- Какая от этого польза? - выдохнул он. Потом торопливо добавил: -1ы нам дашь знать, когда испытания закончатся?

- Да, - ответила она. - Пошли, Ленни. (ЛНЕ, подумал Богерт. Конечно, Ленни).

Сьюзен Кэлвин протянула руку, но робот только смотрел на нее. Робопсихолог мягко взяла робота за руку. Ленни медленно встал (органы координации работают хорошо). Они вышли вместе, робот на два фута выше женщины. Множество глаз с любопытством следило за ними, пока они шли по коридорам.

На одной стене лаборатории Сьюзен Кэлвин, той, что напротив ее личного кабинета, повесили сильно увеличенную схему позитронных связей мозга. Большую часть месяца Сьюзен поглощенно изучала эту схему.

Она и сейчас разглядывала ее, прослеживала все искривления и тупики мозговых путей. За ней на полу сидел Ленни, сводя и разводя ноги, испуская бессмысленные звуки таким прекрасным голосом, что можно было бесконечно очарованно слушать этот вздор.

Сьюзен Кэлвин повернулась к роботу.

- Ленни… Ленни…

Она терпеливо повторяла, пока Ленни не поднял голову и не испустил вопросительный звук. Робопсихолог позволила слабому выражению удовлетворения появиться на своем лице. Ей удавалось все быстрее привлекать внимание робота.

Она сказала:

- Подними руку, Ленни. Руку - вверх. Руку - вверх.

Ленни следил за ее движениями. Вверх, вниз, вверх, вниз. Потом сделал легкое движение рукой и произнес:

- У-у… е…

- Очень хорошо, Ленни, - серьезно сказала Сьюзен Кэлвин. - Попробуй еще раз. Руку -вверх.

Она протянула свою руку, мягко взяла руку робота, подняла и опустила.

- Руку - вверх. Руку - вверх.

Ей помешал голос, донесшийся из ее кабинета.

- Сьюзен?

Сьюзен остановилась, сжав губы.

- В чем дело, Альфред?

Вошел начальник исследовательского отдела, посмотрел на схему на стене, потом на робота.

- Все еще это?

- Это моя работа, да.

- Ну, вы знаете, Сьюзен… - Он достал из кармана сигару, пристально посмотрел на нее и сделал жест, как будто хотел откусить кончик. Но тут заметил неодобрительный взгляд женщины, отложил сигару и начал сначала: - Ну, вы знаете, Сьюзен, что модель ЛНЕ сейчас в производстве.

- Слышала. Вы чего-то хотите от меня в связи с этим?

- Н… нет. Но массовое производство означает, что возня с бракованным образцом бессмысленна. Не отправить ли его на лом?

- Короче, Альфред, вы раздражены тем, что я трачу свое такое ценное время. Не волнуйтесь. Мое время не тратится зря. Я работаю с этим роботом.

- Но эта работа не имеет смысла.

- Мне судить об этом, Альфред. - Она говорила зловеще спокойным голосом, и Лэннинг счел разумным сменить тему.

- А не расскажете ли о своей работе с ним? Что, например, вы сейчас делаете?

- Учу его поднимать руку по команде. И пытаюсь заставить его повторить слово. Как бы в ответ на ее слова Ленни произнес:

- У-у… е… - и поднял дрожащую руку. Лэннинг покачал головой.

- Голос у него замечательный. Как это произошло?

- Не знаю. Передатчик у него нормальный. Я уверена, он может нормально говорить. Но не говорит. Это следствие каких-то изменений в позитронных связях, но я еще не определила, каких.

- Ну, определите, ради бога. Такой голос может быть полезен.

- Значит, какая-то польза от Ленни есть? Лэннинг в замешательстве пожал плечами.

- Ну, это не очень важно.

- Жаль, что вы не видите важного, - резко отозвалась Сьюзен Кэлвин. - А это гораздо важнее. Но не моя вина. Не уйдете ли, Альфред? Мне нужно продолжать работу.

Лэннинг в кабинете Богерта наконец-то добрался до своей сигары. Он мрачно заявил:

- У женщины с каждым днем все больше странностей.

Богерт сразу его понял. В «Ю. С. Роботс» была только одна такая женщина. Он сказал:

- Она все еще возится с псевдороботом, этим своим Ленни?

- Пытается заставить его заговорить. Богерт пожал плечами.

- В этом главная проблема компании. Нам нужны исследователи. Если бы были другие робопсихологи, мы могли бы отправить Сьюзен на пенсию. Кстати, я полагаю, что встреча директоров, назначенная на завтра, связана как раз с проблемой кадров.

Лэннинг кивнул и взглянул на сигару, как будто у нее был необычный вкус.

- Да. Качество, а не количество. Мы подняли оплату, и теперь у нас много желающих. Но их интересуют прежде всего деньги. А нам нужны такие, которых прежде всего интересуют роботы. Несколько таких, как Сьюзен Кэлвин.

- Дьявольщина, нет! Не таких, как она.

- Ну, не таких точно. Но вы должны признать, Питер, что на уме у нее только роботы. Других интересов в жизни у нее нет.

- Знаю. Именно поэтому она невыносима.

Лэннинг кивнул. Он утратил счет случаям, когда от всей души хотел уволить Сьюзен Кэлвин. И не мог также сосчитать, сколько миллионов долларов она сберегла компании. Это поистине незаменимая женщина и останется такой до смерти - или пока не найдутся другие люди ее масштаба, так же интересующиеся роботами.

Он сказал:

- Я думаю, мы прекратим экскурсии. Питер пожал плечами.

- Как хотите. Но серьезно - что нам делать с Сьюзен? Она может без конца заниматься Ленни. Вы знаете, какая она, когда занимается какой-нибудь интересующей ее проблемой.

- Но что мы можем сделать? - спросил Лэннинг. - Если мы станем настаивать, она будет возражать из чисто женского упрямства. В конечном счете мы не можем заставить ее.

Темноволосый математик улыбнулся.

- Я не стал бы применять слово «женский» ни к одной ее части.

- Ну, хорошо, - ворчливо сказал Лэннинг. - По крайней мере это никому не причинит вреда.

Но в этом он ошибался.

Сигнал тревоги на любом крупном предприятии вызывает напряжение. В истории «Ю. С. Роботс» такой сигнал звучал с десяток раз - пожар, наводнение, вторжение посторонних.

Но одного не случалось за все время. Никогда не звучал сигнал, известный как «Робот вышел из-под контроля». Никто и не думал, что он когда-нибудь прозвучит. («Черт бы по-

брал этот Франкенштейнов комплекс», - думал Лэннинг в тех редких случаях, когда вспоминал о нем.)

И теперь, когда этот сигнал начал звучать с десятисекундными интервалами, в первые мгновения никто - начиная с президента совета директоров и кончая только что принятым помощником оператора - не распознал его значения. Прошло несколько мгновений, и массы вооруженных охранников и медиков устремились в место, обозначенное как опасное. «Ю. С. Роботс» охватил паралич.

Техника-компьютерщика Чарлза Рендоу со сломанной рукой отвели на больничный этаж. Другого ущерба не было. Никакого физического вреда.

- Но моральный ущерб, - вопил Лэннинг, - невозможно оценить! Сьюзен Кэлвин с убийственным спокойствием смотрела на него.

- Вы ничего не сделаете с Ленни. Ничего. Понятно?

- А вам понятно, Сьюзен? Этот робот причинил вред человеку. Он нарушил Первый закон. А вы знаете, что такое Первый закон?

- Вы ничего не сделаете с Ленни.

- Ради бога, Сьюзен, неужели я вам должен напомнить Первый закон? Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Наша твердая позиция в том, что роботы всех типов должны строго соблюдать этот закон. Если публика узнает - а она узнает, - что есть исключение, хотя бы одно-единственное исключение, нас заставят закрыться. Единственное спасение - объявить, что виновный робот немедленно уничтожен, объяснить все обстоятельства и надеяться, что публика поверит: больше такое никогда не повторится.

- Я хотела бы точно знать, что произошло, - сказала Сьюзен Кэлвин. - Меня там не было в это время. Я хотела бы знать, что этот парень Рендоу делал в моей лаборатории без моего разрешения.

- Ясно, что произошло что-то серьезное, - ответил Лэннинг. - Ваш робот ударил Рендоу, и этот дурак включил сигнал «Робот вышел из-под контроля». И теперь нам придется расхлебывать. Но ваш робот все-таки ударил его и сломал ему руку. Правда в том, что ваш Ленни не подчиняется Первому закону и потому должен быть уничтожен.

- Он подчиняется Первому закону. Я изучала структуру его мозга и знаю это.

- Как же он мог тогда ударить человека? - Отчаяние заставило его обратиться к сарказму. - Спросите Ленни. Вы, конечно, уже научили его говорить.

Щеки Сьюзен Кэлвин вспыхнули. Она сказала:

- Я предпочитаю расспросить пострадавшего. И в мое отсутствие, Альфред, мой кабинет с Ленни в нем должен быть запечатан. Никто не должен приближаться к нему. Если ему будет в мое отсутствие причинен какой-нибудь вред, компания больше ни при каких обстоятельствах меня не увидит.

- Но вы согласитесь с его уничтожением, если нарушен Первый закон?

- Да, - сказала Сьюзен Кэлвин. - Я знаю, что он не нарушен.

Чарлз Рендоу лежал в кровати, рука его была в гипсе. Больше всего он пострадал от шока, когда решил, что робот движется к нему с намерением убить. До сих пор ни у кого не было причин так бояться роботов. У Рендоу был уникальный опыт.

Сьюзен Кэлвин и Альфред Лэннинг стояли у кровати; с ними был встретившийся им на пути Питер Богерт. Врачей и сестер попросили выйти.

Сьюзен Кэлвин спросила:

- Ну, что произошло?

Рендоу был напуган. Он пробормотал:

- Эта штука ударила меня по руке. Набросилась на меня. Кэлвин сказала:

- Вернитесь немного назад в своем рассказе. Что вы делали в моей лаборатории без разрешения?

Молодой компьютерщик сглотнул, кадык на его горле дернулся. Он был очень бледен.

- Все знают о вашем роботе. Говорят, вы хотите научить его говорить, как музыкальный инструмент. Парни спорили, говорит он или нет. Кто-то сказал, что вы… можете научить говорить воротный столб.

- Я полагаю, - ледяным голосом сказала Сьюзен Кэлвин, - нужно считать это комплиментом. А к вам какое это имеет отношение?

- Я должен был пойти и проверить… ну, может ли он говорить. Мы подобрали ключ к вашему кабинету, подождали, пока вы не вышли, и я вошел. Мы бросали жребий, кому идти. Выпало мне.

- А дальше?

- Я попробовал заговорить с ним, и он меня ударил.

- Что значит попробовали заговорить? Как попробовали?

- Я… я задал ему вопрос, но он не ответил, и мне захотелось его встряхнуть, поэтому я… ну… крикнул на него… и…

- И?

Наступило молчание. Под немигающим взглядом Сьюзен Кэлвин Рендоу наконец сказал:

- Я пытался испугать его, чтобы он что-нибудь сказал. - И добавил, оправдываясь: -Мне нужно было встряхнуть его.

- Как вы пытались его испугать?

- Сделал вид, что хочу ударить.

- И он отвел вашу руку?

- Он ударил меня по руке.

- Хорошо. Это все. - Лэннингу и Богерту она сказала: - Идемте, джентльмены. У выхода она повернулась к Рендоу.

- Могу решить ваш спор, если вас это еще интересует. Ленни хорошо умеет произносить несколько слов.

Они молчали, пока не вернулись в кабинет Сьюзен Кэлвин. Здесь стены были уставлены книгами, некоторые из этих книг она написала сама. Кабинет отражал ее сдержанный педантичный характер. В нем был только один стул, на который она села. Лэннинг и Богерт остались стоять.

Она сказала:

- Ленни только защищался. Это Третий закон: робот должен заботиться о своей безопасности.

- Насколько это не противоречит Первому и Второму законам, - яростно подхватил Лэннинг. - Вы должны закончить предложение. Ленни не имел права защищаться таким образом, чтобы причинить вред, пусть и незначительный, человеку.

- Он этого и не сделал, - возразила Кэлвин, - сознательно. У Ленни недоразвитый мозг. Он не осознает своей силы и слабости человека. Он отвел угрожавшую ему руку человека, не сознавая, что может сломать кость. В человеческих терминах, нельзя винить индивидуума, который искренне не отличает добра от зла.

Богерт успокаивающе прервал:

- Ну, Сьюзен, мы никого и не виним. Мы понимаем, что, рассуждая в человеческих терминах, Ленни эквивалентен ребенку, и мы не виним его. Но публика обвинит. «Ю. С. Ро-ботс» будет закрыта.

- Напротив. Если бы у тебя был хотя бы мозг мухи, Питер, ты бы понял, что именно такой возможности и ждет «Ю. С. Роботс». Это решает наши проблемы.

Лэннинг поднял белую бровь.

- Какие проблемы, Сьюзен?

- Разве корпорация не озабочена тем, как сохранить исследовательских персонал на нынешнем - да поможет нам бог! - высоком уровне?

- Да, конечно.

- Ну, а что вы предлагаете перспективным исследователям? Возбуждение? Новизну? Волнение от прикосновения к неизвестному? Нет! Вы предлагаете повышенную плату и уверенность в отсутствии проблем.

Богерт сказал:

- Как это отсутствие проблем?

- Разве это проблемы? - выпалила Сьюзен Кэлвин. - Каких роботов мы выпускаем? Абсолютно завершенных, пригодных к исполнению конкретной задачи. Промышленность сообщает свои требования, компьютер создает схему мозга, механизмы собирают робота, вот и вся работа. Питер, какое-то время назад ты спросил меня, какая польза от Ленни. Какая польза от робота, который не предназначен для определенной работы? А теперь я тебя спрошу - какая польза от робота, предназначенного только для одного вида работы? Он начинает и заканчивает в одном и том же месте. Модель ЛНЕ добывает бор. Если необходим бериллий, эти роботы бесполезны. Если технология добычи бора вступает в новую стадию, они тоже бесполезны. Если бы так был создан человек, он был бы недочеловеком. А созданный так робот - недоробот.

- Вы говорите о разностороннем роботе? - недоверчиво спросил Лэннинг.

- А почему бы и нет? Почему нет? Я работала с роботом, мозг которого был почти полностью выведен из строя. Я начала учить его, а вы, Альфред, спрашиваете меня, какой в этом прок. Может, сам Ленни никогда не превзойдет уровень пятилетнего ребенка. Но какая польза вообще? Очень большая, если вы задумаетесь над труднейшей проблемой: как учить робота. Я научилась замыкать соседние позитронные связи и создавать новые. Дальнейшая работа даст еще больше, более точную и надежную технику обучения.

- Ну?

- Допустим, вы начинаете работу с позитронным мозгом, у которого есть все первичные позитронные связи, но совсем нет вторичных. Вы начинаете создавать вторичные. Можно создавать роботов с базовой программой и способностью к обучению. В случае необходимости их можно настраивать на одну работу, а потом переучивать. Роботы станут так же разносторонни, как люди. Роботы будут учиться!

Они смотрели на нее. Она нетерпеливо сказала:

- Все еще не понимаете?

- Я понимаю, о чем вы говорите, - сказал Лэннинг.

- А понимаете ли вы, что это абсолютно новая область исследований, что нужно разработать абсолютно новую технику, что мы проникаем в абсолютно неизвестную область? И молодежь получит стимул заниматься роботехникой. Попытайтесь и увидите.

- Могу ли я заметить, - спокойно сказал Богерт, - что это опасно? Начинать работу с невежественными роботами значит рисковать тем, что они нарушат Первый закон. Точно так, как произошло с Ленни.

- Совершенно верно. Разрекламируйте этот факт.

- Рекламировать?

- Конечно. Сообщите об опасности. Объявите, что открываете новый исследовательский институт на Луне, если население Земли не позволяет вести здесь эту работу, но обязательно подчеркните связанную с этой работой опасность.

Лэннинг спросил:

- Ради бога, зачем?

- Потому что опасность послужит приманкой. Вы думаете, ядерные исследования или космические полеты не опасны? Полная секретность ваших исследований принесла вам пользу? Помогла преодолеть Франкенштейнов комплекс, о котором вы постоянно говорите? Попробуйте что-нибудь, проверенное в других областях.

Из личных помещений Сьюзен послышался звук. Музыкальный голос Ленни. Робопсихолог немедленно замолкла, прислушиваясь. Она сказала:

- Прошу прощения. Кажется, Ленни зовет меня.

- Зовет вас? - переспросил Лэннинг.

- Я ведь сказала, что научила его нескольким словам. - Она подошла к двери, чуть взволнованная. - Подождите меня, пожалуйста…

Они молча смотрели, как она выходит. Потом Лэннинг сказал:

- Как вы думаете, Питер, есть в ее словах что-то?

- Вполне возможно, Альфред, - ответил Богерт. - Вполне возможно. Достаточно, чтобы поставить этот вопрос на совещании директоров. В конце концов сделанного не воротишь. Робот причинил вред человеку, и публике об этом станет известно. Как говорит Сьюзен, мы можем обратить этот случай к своей выгоде. Конечно, ее побудительным мотивам я не доверяю.

- Что вы имеете в виду?

- Даже если все ею сказанное правда, это лишь рационализация ее мотивов. А истинная причина - стремление сохранить этого робота. Если мы прижмем ее (математик улыбнулся, представив себе буквальный неприличный смысл своих слов), она скажет, что разрабатывает технику обучения роботов, но я считаю, она по-другому использует Ленни. Уникальное использование. Все-таки Сьюзен женщина.

- Не понимаю.

- Вы слышали, что сказал робот?

- Нет, не совсем… - начал Лэннинг, но тут дверь неожиданно раскрылась, и мужчины сразу смолкли.

Вошла Сьюзен Кэлвин, неуверенно поглядывая по сторонам.

- Вы не видели здесь… я уверена, что где-то здесь… О, вот оно.

Она подошла к книжному шкафу и взяла предмет из сложной металлической сетки в форме гантелей. В углублениях лежали металлические детали различной формы, такого размера, что они не могли выпасть из углублений.

Она подняла этот предмет, металлические детали стукнулись друг о друга, раздался приятный звон. Лэннингу пришло в голову, что это погремушка для робота.

Когда Сьюзен Кэлвин снова открыла дверь, опять послышался голос Ленни. На этот раз его слова были слышны отчетливо.

Небесными звуками челесты он произнес:

- Мама, где ты? Иди ко мне, мама.

И Сьюзен Кэлвин заторопилась к единственному ребенку, которого она могла иметь и любить.

Раб корректуры

Galley Slavе (1957)

Перевод: Ю. Эстрин

Дело слушалось без присяжных при закрытых дверях. Ответчиком была фирма «Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн», а при ее влиянии добиться подобной уступки было не так уж трудно.

Впрочем, истец особенно и не возражал: попечители Северо-восточного университета прекрасно представляли себе, как будет реагировать широкая публика на известие о проступке робота. То, что проступок этот был совершенно необычного и исключительного свойства, не имело значения. Попечители боялись, что бунт против роботов может перерасти в бунт против науки.

Равным образом и правительство в лице судьи Харлоу Шейна не собиралось поднимать шум вокруг этой истории. Портить отношения и с «Ю. С. Роботс», и с ученым миром было одинаково неблагоразумно.

– Итак, джентльмены, – начал судья, – поскольку ни присяжных, ни репортеров, ни публики здесь нет, мы можем отбросить формальности и перейти прямо к сути дела.

Он криво улыбнулся, не слишком веря в действенность своего призыва, и, подобрав мантию, уселся поудобнее. У судьи была добродушная румяная физиономия, округлый подбородок, нос картошкой и широко расставленные светло-серые глаза. Словом, не такая бы внешность подобала могущественному вершителю правосудия, и судья в глубине души сознавал это.

Первым был приведен к присяге свидетель обвинения Барнабас Гудфеллоу, профессор физики Северо-восточного университета. Сердитый вид, с которым профессор пробормотал стандартные слова клятвы, никак не вязались с его фамилией, означающей «славный малый».

Покончив с предварительными вопросами, обвинитель глубже засунул руки в карманы и спросил:

– Скажите, профессор, когда и при каких обстоятельствах к вам обратились с предложением воспользоваться услугами робота И-Зет Двадцать Семь?

На маленьком, остром личике профессора появилось беспокойное выражение, но от этого оно не сделалось менее сердитым.

– Мне приходится поддерживать профессиональные контакты с директором исследовательского отдела «Ю. С. Роботс» доктором Альфредом Лэннингом, а кроме того, мы знакомы лично. Вот почему я счел возможным выслушать до конца то странное предложение, с которым он обратился ко мне третьего марта прошлого года…

– То есть две тысячи тридцать третьего года?

– Совершенно верно.

– Простите, что прервал вас. Продолжайте, будьте Добры.

Профессор холодно кивнул, нахмурился, припоминая все обстоятельства, и начал.

Профессор Гудфеллоу смотрел на робота с некоторым беспокойством. В соответствии с правилами перевозок роботов на Земле в подвал университетского склада робота доставили в закрытом контейнере.

Это событие не застало профессора врасплох. После телефонного разговора третьего марта он все больше поддавался настойчивым уговорам доктора Лэннинга и вот оказался с роботом лицом к лицу.

На расстоянии вытянутой руки робот выглядел пугающе огромным.

Доктор Лэннинг внимательно осмотрел робота, словно желая убедиться, что его не повредили при перевозке, а затем повернул голову с гривой седых волос в сторону профессора и взглянул на него из-под мохнатых бровей.

– Перед вами робот И-Зет Двадцать Семь, первый серийный робот данной модели. – Лэннинг повернулся к роботу. – Познакомься с профессором Гудфеллоу, Изи.

– Здравствуйте, профессор.

Голос робота звучал совершенно бесстрастно, но от неожиданности профессор вздрогнул.

Робот напоминал пропорционально сложенного человека семи футов росту – внешность роботов всегда была рекламной изюминкой фирмы «Ю. С. Роботс». Внешний вид да основные патенты на позитронный мозг – вот что обеспечило компании полную монополию в производстве роботов и почти полную монополию в производстве вычислительных машин.

Когда двое рабочих, доставивших робота, вышли из подвала, профессор Гудфеллоу несколько раз перевел взгляд с робота на Лэннинга.

– Надеюсь, он не опасен. – Судя по тону, профессор не питал на этот счет особых надежд.

– Куда менее опасен, чем, например, я, – ответил Лэннинг. – Меня вы можете вывести из себя настолько, что я вас ударю. А с Изи у вас ничего не получится. Вам ведь известны Три Закона Роботехники?

– Да, конечно.

– Эти законы встроены в структуру связей позитронного мозга, и робот не в состоянии их нарушить. Для робота Первый Закон – охранять жизнь и благополучие людей – определяет цель его существования.

Он помолчал, потер щеку и добавил:

– Как бы нам хотелось убедить наконец в этом все человечество.

– Очень уж он огромен.

– Верно. Но вы убедитесь, что его внушительная внешность не помешает ему быть полезным.

– Каким все-таки образом? Из наших бесед по телефону я ничего определенного так и не узнал. Но я согласился взглянуть на ваше изделие и, как видите, сдержал свое обещание.

– Взглянуть мало, профессор. Вы захватили с собой, как я просил, какую-нибудь книгу?

– Да.

– Покажите ее, пожалуйста.

Не спуская глаз с металлической громадины в человеческом облике, профессор нагнулся и достал из портфеля толстый том.

Лэннинг посмотрел на корешок.

– «Физическая химия растворов электролитов». Прекрасно. Вы выбрали ее сами, наугад. Я не просил вас захватить именно эту монографию. Не так ли?

– Совершенно верно.

Лэннинг протянул книгу роботу И-Зет-27.

– Погодите! – Профессор даже подпрыгнул. – Это очень ценная книга!