О уход . -Р^-^^^^.о.Н.рабо-"•""' ^„Я^Т ДО~-.ЬНО .ЫСОКО. 1 страница

EXPERIENTIAL CROUPS

in Theory and Practice

Кьелл Рудестам

ГРУППОВАЯ

ПСИХОТЕРАПИЯ

Психокоррекционные группы:

теория и практика

Перевод с английского

Общая редакция и вступительная статья доктора психологических наукЛ. А. Петровской

Прогресс

ББК 88.5 Р 83

Переводчики Л В Трубицына (предисловие автора, главы 1, 2, б, 7, 9, 10) Э. Л. Дикий (главы 3, 4, 5, 8)

Редактор Л И Дорогова

К. Рудестам

ГРУППОВАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Психокоррекционные группы: теория и практика

Редактор Л И Дорогова Художник А В Лисицын Художественный редактор Г А Се ченова Технический редактор Г В Лазарева Корректор О Е Косова

ИБ N” 16810 Сдано в набор 08 06 89 Подписано в печать 12 02 90 формат 84 X 108'/э2 Бумага офсетная № 2 Гарнитура тип тайме Печать офсетная Условн печ л 19 32 Уел кр отт 3904 Уч издл 20 18 Тираж 25000 экз Заказ № 773 Цена 1 р 30 к Иэд № 44593

Ордена Трудового Красного Знамени издательство “Прогресс” Государственного коми тета СССР по печати 119847 ГСП Москва Г 21 Зубовский бульвар, 17

Можайский полиграфкомбинат В О “Совэкспорткнига” Государственного комитета СССР по печати 143200 Можайск ул Мира, 93

Рудестам К.

83 Групповая психотерапия. Психокоррекционные группы: теория и практика: Пер. с англ./Общ. ред. и вступ. ст. Л. А. Петровской.— М.: Прогресс, 1990.—368 с.

В книге излагаются методы группового психологического воздействия. Рассказывается о специально создаваемых малых группах, участники которых при содействии ведущего-психолога включаются в своеобразный опыт интенсивного об­щения, ориентированный на оказание помощи в самосовершен­ствовании, в преодолении трудностей на этом пути

Редакция литературы по гуманитарным наукам

JK. Rudestam, 1982

Перевод на русский язык с сокращениями, вступительная статья “Прогресс” 1990

Вступительная статья

Книга К. Рудестама — известного американско­го психолога, члена Американской психологической ас­социации и Американской академии психотерапевтов — впервые предоставляет нашему читателю возможность познакомиться с широким спектром средств, которыми располагает сегодня практическая психология — об­ласть, ориентированная на оказание психологической помощи.

В условиях становления системы практического пси­хологического обслуживания населения у нас в стране сложилась своеобразная ситуация несоответствия между развитием отечественной психологии в традиционном академическом исследовательском ключе и актуаль­ными запросами практики на “психологическую тех­нологию”. Книга К. Рудестама весьма интересна как раз изложением сложившегося на Западе опыта разви­тия психологии в новом, нетрадиционном направлении, опыта “наведения мостов” между психологией исследу­ющей, объясняющей и психологией воздействующей, вмешивающейся в развитие реальных процессов — психотерапией в широком смысле слова.

Основной объект внимания автора — групповые фор­мы психологической работы, как они представлены и отчасти осмыслены в различных теоретических тради­циях. В последнее время эти формы стали подлинным знамением времени как в силу экономичности, так и в силу своей эффективности, в ряде случаев более вы­сокой по сравнению с индивидуальной работой. В книге идет речь о групповых моделях, достаточно известных нашему читателю по другим публикациям,— это прежде всего Т-группы и группы встреч,— а также о менее известном групповом опыте — например, телесной тера­пии, танцевальной терапии и т. д.

Вряд ли есть необходимость предварять знакомство с книгой какой-либо формой пересказа ее содержа­ния. Хотелось бы поделиться лишь некоторыми сообра-

жениями, возникающими при освоении средств психо­логического воздействия.

Прежде всего замечания терминологического харак­тера. Становление новой области обычно сопровож­дается появлением новых понятий. Это имеет место и в данном случае. Так, название книги К. Рудестама на русском языке “Групповая психотерапия” не является вполне эквивалентным переводом английского вари­анта ее названия "Experiential Groups in Theory and Practice". В русском языке не удается найти единствен­ного полноценного аналога термину "experiential". Это слово, как отмечает автор, “широко используется по отношению к групповым моделям, которые акценти­руют создание непосредственного жизненного опыта для обучения и личностного роста” (с. 14). В данном оп­ределении подчеркиваются необходимые характеристи­ки, составляющие сущность всего многообразия ука­занного типа групп. Речь идет о специально созда­ваемых малых группах, участники которых при содей­ствии ведущего-психолога включаются в своеобразный опыт интенсивного общения, ориентированный на оказа­ние помощи в самосовершенствовании, в преодолении преград на этом пути.

Другой возможный перевод авторского названия кни­ги, близкий к буквальному,— “Группы опыта”. При этом можно предполагать и достигаемый результат — обога­щение опыта участников, и основное используемое сред­ство — опыт переживания. Все это различные грани емкого, многозначного понятия “опыт”. Совершенство­вание опыта, внутреннего и внешнего, как правило, включает процесс перестройки, коррекции уже сложив­шегося, наличного потенциала. Именно этот необходи­мый момент акцентируется в еще одном возможном варианте названия — “Психокоррекционные группы”. Так что трудность перевода связана и с многогран­ностью описываемого опыта.

Контингент возможных участников подобных групп — самый широкий. Часто обращаются к этому опыту пред­ставители так называемых коммуникативных профес­сий (руководители, преподаватели, тренеры и т. п.), лю­ди, испытывающие психологические затруднения. Дан­ные методы используются в решении психотерапевтиче­ских задач и в работе с больными людьми (имеются в виду и психические, и соматические заболевания). Однако, по замыслу самого автора, этот медико-психо­

логический аспект (психотерапия в узком смысле слова) незначительно представлен в работе. Кстати, раздел о групповом психоанализе автором опущен именно в силу обращенности этого подхода прежде всего к контингенту участников-невротиков. В целом, однако, изложение материала обнаруживает глубокое влияние психоанали­за, базовой психотерапевтической школы, практически на все виды психологического воздействия. Оно прояв­ляется в различных формах — прямого следования, противостояния или развития, дополнения психоана­лиза.

В книге представлена панорама из девяти видов груп­повой психокоррекционной работы '. Относительно каж­дой ориентации даны краткие исторические сведения, основные понятия и процедуры, оценка и резюме, пред­ставлен список литературы, который позволяет углу­бить знакомство с особо заинтересовавшим, привле­кающим подходом. Несомненный интерес представляют “живые” иллюстрации группового опыта общения в ви­де фрагментов стенограмм и описанные в 10-й гла­ве конкретные психотехнические приемы, которые могут служить иллюстрацией каждого из рассматриваемых ме­тодов. Так что с точки зрения структуры книга весь­ма стройна и “прозрачна”, и это поможет читателю в освоении материала.

Сам автор адресует свой труд прежде всего сту­дентам и специалистам-практикам — психологам, пси­хиатрам, социальным работникам, “желающим" совер­шенствовать свои профессиональные знания и умения” (с. 15). Естественно, книга окажется полезной читате­лям, заинтересованным в развитии психологической культуры, а опыт показывает, что таковых сегодня не­мало. В этой связи хотелось бы предостеречь от воз­можной иллюзии, будто лишь на основе книжной под­готовки можно приобрести квалификацию психолога-практика, профессионально оказывающего помощь дру­гим людям. Информированность, эрудиция — действи­тельно важная предпосылка, звено в системе обучения практического психолога-профессионала, но именно

В русском переводе опущены разделы “Центрированное на теме взаимодействие” и “Трансакционный анализ”. С концепцией Э. Берна, основателя трансакционного анализа, читатель может познакомиться, по книге Э. Берна “Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры”, изданной издательством “Прогресс” в 1988 г.— Прим ред

лишь предпосылка, только одно звено разветвленной системы теоретической и практической подготовки. Целе­направленное приобретение профессионального практи­ческого опыта — фактор, не заменяемый никакими фор­мами теоретической подготовки и включающий в себя такие основные стадии, как реальный опыт участника группы, опыт наблюдателя, практика ассистента ква­лифицированного ведущего, практика самостоятель­ного проведения групповой работы. Существенно, ко­нечно, овладение психотехникой, однако, пожалуй, зна­чительно важнее более общие и менее операциональ­ные моменты. К их числу принадлежат потенциал ценностей ведущего, реализуемая им концепция обще­ния, соответствующая ей концепция метода воздействия.

Специального внимания заслуживает вопрос о неко­торых важных различиях в позициях психолога-иссле­дователя и практического психолога. В частности, это проявляется в тенденции к своего рода плюрализму, характерному и в определенной мере естественному для психолога-практика.Чем это вызвано и в чем со­стоит подобный плюрализм?

Известно, что в современной психологии нет единой картины человека. Обращаясь к изучению, объяснению мира человека, психолог-исследователь обычно локали­зует объект своего внимания, интереса, и это отраже­но, например, в обозначении классических психологи­ческих направлений — глубинная психология, когни­тивная психология, поведенческий подход и т. д. Со­ответственно в каждой традиции вырабатывается свой монистический подход к построению программ психо­логического воздействия, его принципов и технологии. Под монизмом мы имеем в виду и сосредоточение внима­ния преимущественно на одной сфере психологической реальности, и следование одному исходному принципу. В результате человек как единая психологическая реаль­ность оказывается как бы поделенным между различ­ными психологическими ориентациями, в ведении и ком­петенции которых находятся разные виды этой реаль­ности: поведение — у бихевиористов, ментальные обра­зования — у когнитивистов, экзистенциальные ценно­сти — у гуманистических психологов и т. п.

Если же обратиться к ситуации оказания психо­логической помощи, то здесь человек предстает перед психологом целостно, в единстве своего поведения, ког-ниций, мотивации и т. д. Это предъявляет особые тре­

бования к психологической компетентности практика. Он порой не может ограничиться строгими рамками одного подхода. И дело отнюдь не в методологической беспринципности. Психолог здесь объективно нуждается в задействовании комплекса подходов и средств. Воз­можный выход — в обращении ко всему накопленному, но достаточно разрозненному потенциалу.

Существенно обратить внимание читателя на то, что в большинстве своем представленные в книге К. Руде-стама методы связаны отношением взаимодополне­ния. Следует остерегаться в пылу увлечений ошибочной позиции, будто какой-либо из методов может абстракт­но рассматриваться в качестве лучшего, единственного либо всеохватывающего. Вот что на этот счет замечает, например, сам автор: “Наивные ожидания, что группа встреч есть единственный источник постоянных изме­нений, представляют собой большую опасность, чем небольшой и неизбежный риск негативного результата” (с. 129).

Установление соразмерности, определение границ продуктивного использования того или иного метода воздействия, как и в случае исследовательских мето­дов,— вопрос весьма непростой и, естественно, не чисто методический. Он с необходимостью сопрягается с миро­воззренческой позицией специалиста и в широком смыс­ле слова, когда речь идет о философской ориента­ции, и в более узком — о специальной, в нашем слу­чае психологической, направленности. Выбор адекват­ного метода или сочетания методов — это в большой мере и дело, так сказать, личного вкуса, опоры на непо­средственный собственный опыт. В ситуации психоло­гического воздействия, группового в частности, многое определяется потенциалом личностных возможностей конкретного специалиста, ведущего групповую работу, его собственной зоной развития.

Конечно, перед специалистом встает задача интегра­ции заимствуемых и, возможно, самостоятельно изобре­таемых средств в некую целостность, кстати, не обяза­тельно непротиворечивую. Эта большая работа может выполняться стихийно, на эмпирическом уровне. Одна­ко, наверное лучше для дела, если она происходит не только исподволь, не вполне осознанно, но и рефлек-сируется самим специалистом-психологом, профессио­нально прилагающим к этому усилия.

В контексте указанной работы и как составная ее

часть с необходимостью встает вопрос о формиро­вании определенного отношения, в том числе оценоч­ного, ко всему открывающемуся спектру идей, принци­пов, методических средств группового психологического воздействия. Вопрос многогранный и весьма принципи­альный для современного этапа развития всех областей обществознания и человековедения в нашей стране.

Прежде всего выделим две возможные позиции в оце­ночном подходе — внешнюю, как бы со стороны оцени­вающую сам исходный принцип, и внутреннюю, не столь­ко подвергающую сомнению исходный принцип, сколь­ко анализирующую полноту, последовательность, эффек­тивность его реализации, трудности на этом пути. Ил­люстрацией внутренней позиции являются, например, оценочные комментарии автора “Групповой психотера­пии” в конце каждой главы, в которых кратко или развернуто выражено отношение к рассмотренному конкретному подходу. Обычно они сосредоточены на достижениях, достоинствах метода и касаются, в част­ности, обнаруживаемых в исследовании реальных труд­ностей. Вот характерный фрагмент, завершающий раз­дел, посвященный психодраме: “Между различными практическими способами ведения групп в рамках од­ного группового подхода существуют столь же сильные различия, что и между групповыми подходами, которые считаются уникальными и сильно отличающимися друг от друга. Возникают трудности при определении типа руководителя конкретной группы, и вряд ли можно быть уверенным, что выявленный тип позволит предположить характеристики того опыта, который получат члены дан­ной группы” (с. 204).

Для стиля научной критики в нашем недавнем прош­лом наиболее характерна, конечно, упомянутая первая оценочная позиция — позиция внешнего судейства, обычно сурового и категоричного, а самое печальное — априорного. Мы имеем в виду, что читатель нередко приобщался к критике до и вне ознакомления с содер­жанием критикуемого текста, подхода. В случае инте­ресующего нас сюжета — методов групповой психологи­ческой коррекции — ситуация оказалась именно тако­вой '. Подобный внешний критический контекст право­мерен. Но, во-первых, вызывает сомнение и возраже- •

См., например, книгу Дж. Наэма “Психология и психиатрия в США”. М., “Прогресс”, 1984.— Прим. ред.

ние тот факт, что он не был сопряжен с возможностью для читателя ознакомиться со сложной критикуемой реальностью, понять ее, с тем чтобы на этой основе строить собственное отношение, присоединяться к вы­сказываемой оценке. Во-вторых, на наш взгляд, в под­ходе названного автора не учитывается вся сложность механизмов связи психологического метода и концеп­туальных конструктов — философских, психологиче­ских и пр.

Действительно, метод вряд ли представляет собой лишь набор операций и совокупность технических при­емов. Уже использование тех или иных понятий озна­чает фиксирование соответствующих этим понятиям свойств реального объекта, определенную их иерархию и отражает исходную позицию. Это своего рода система координат. Она может быть развернутой, отрефлексиро-ванной и осознанно включаемой в конструируемый ме­тод. Яркий пример тому — Я. Морено, К. Роджерс. В других случаях подобное теоретическое влияние мо­жет обнаруживаться в меньшей мере, и опыт предстает скорее как разветвленная эмпирическая практика. С этой точки зрения обращает на себя внимание неод­нородность групповых подходов к психологическому воз­действию, освещаемых в книге К. Рудестама.

Вместе с тем опыт развития психологии и социо­логии, например, свидетельствует о возможной неодноз­начности и отсутствии жесткости в системе связей ме­тода и теоретических конструктов. Это делает возмож­ным и реальным перенесение того или иного метода из одного теоретического контекста в другой. Данное обстоятельство отмечал В. И. Ленин, подчеркивая, что задача “уметь вести свою линию” включает решение задачи “суметь усвоить себе и переработать те заво­евания” ', которые есть в работах авторов иных ориен­тации.

Уместно напомнить в этой связи историю станов­ления социометрического метода исследования в соци­альной психологии. Известно, что в свое время он по­явился в схеме специфических концептов Я. Морено (центральный среди них — “теле”) и в сопровождении так называемой теории социометрической революции. Последняя сегодня практически предана забвению — она была результатом экстраполяции психологического

Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 364.

метода на объекты и задачи неадекватного ему социаль­ного уровня. Социометрическая же методика прочно за­няла место в арсенале средств эмпирического иссле­дования малой группы, будучи интегрируемой в раз­личные интерпретативные теоретические системы. По­добных примеров можно привести немало.

В области методов психологического воздействия яркий пример — история с ролевой игрой, занимающей первоначально центральное место лишь в психодраме Я. Морено. В настоящее время ролевая игра широко используется “...в различных терапевтических подходах, особенно интенсивно в гештальттерапии и поведен­ческой терапии...” (с. 178),—следует заметить, весьма различных, а порой и полярных с точки зрения объ­яснительной теоретической модели подходах.

Особо следует коснуться характера связи психо­логической ориентации, в частности, в области методов воздействия и философии. Для этого уместно обра­титься, например, к взаимосвязи западной гуманисти­ческой психологии и философии экзистенциализма. Про­блематика этих течений во многом схожая, перекли­кающаяся, однако ее “звучание”, осмысление далеко не всегда идентично. Широко пересекается набор исполь­зуемых категорий, однако то, как они раскрываются, вносит значимые различия. В частности, это можно ви­деть на примере оптимистического пафоса гуманисти­ческой психологии по сравнению с общей пессимисти­ческой тональностью экзистенциализма. Поэтому сле­дует осмотрительно относиться к часто подчеркиваемому привязыванию гуманистической психологии к этой фило­софии — данная связь отнюдь не линейна и не одно­значна. Требуется ее специальный и обстоятельный ана­лиз.

Однако и случаи принципиального отмежевания от философской, методологической ориентации того или иного подхода к психологическому воздействию не мо­гут сопровождаться огульным негативизмом в отноше­нии наработанных методических приемов, опирающихся, в конце концов, на реальные психологические меха­низмы. Их интерпретация и обоснование — это вопрос особый. Как показывает опыт, ответ на него вполне может быть не единственным.

В целом задача глубокой компетентной оценки пред­ставленной в книге К. Рудестама панорамы групповых форм психокоррекционной работы столь объемна и ответ­

ственна, что вряд ли выполнима и потому вряд ли умест­на в рамках предисловия. Ее решение предполагает глубокий и тщательный анализ каждого из представлен­ных подходов. К тому же практические средства для полноты оценки требуют и практической апробации. В условиях активно развивающейся в стране психо­логической службы эта работа уже началась. Но тороп­ливость здесь неоправданна.

Книга К. Рудестама, по существу, впервые дает воз­можность нашему читателю-специалисту познакомиться с систематическим изложением особого класса психо­логических методов — методов группового психологиче­ского воздействия. Эта книга предстает как бы про­должением, дополнением изданной издательством “Про­гресс” в 1978 г. книги Р. Пэнто и М. Гравитц “Методы социальных наук”, последняя часть которой была посвя­щена именно методам активного психологического вме­шательства, в то время интенсивно формировавшим­ся. Искренне радует, что сегодня мы можем столь пол­но познакомиться с реальными достижениями новой, активно развивающейся области — практической пси­хологии.

Л. А. Петровская, доктор психологических наук.

Предисловие автора

Подобно многим авторам учебников, я решился написать "Experiential Groups in Theory and Practice" (“Групповая психотерапия. Психокоррекционные груп­пы: теория и практика”) потому, что не мог найти подходящую книгу для курса, который преподавал. Мой подход к этому предмету, называемому по-разному — “Психология малых групп”, “Процессы малой группы”, “Групповая психотерапия”,— базируется на стремлении объединить теоретическое изучение и обучение на прак­тике. Я стараюсь дать своим студентам когнитивное по­нимание группового поведения, раскрывая перед ними разные теории и методики разных подходов, и в то же время предлагаю им приобрести личный опыт участия в группе. Моей целью стало создание такой книги, в кото­рой бы сочетались эти два вида обучения применитель­но к большому числу современных моделей группового процесса и терапии.

Название книги отражает намерение соединить тео­рию и практику. Слово "experiential" широко использует­ся по отношению к групповым моделям, которые акцен­тируют создание непосредственного жизненного опыта для обучения и личностного роста. Книга начинается с вопросов, общих для всех подобных психокоррек-ционных групп: отбор кандидатов в группу, лидер­ство, цели, содержание, развитие и этика. Далее рас­сматриваются групповые модели: Т-группы (группы тре­нинга), группы встреч, широко известные гештальтгруп пы, психодрама, менее известные — группы телесной те рапии, группы танцевальной терапии, группы терапии ис кусством, группы тренинга умений.

В каждой главе даются фундаментальные понятия

подхода, на примерах рассматриваются основные про­цедуры и в заключение оценивается подход в целом. В заключительной главе предлагается детальное опи­сание примерных упражнений, которые могут служить иллюстрацией каждого из рассмотренных групповых методов.

Предлагаемая вниманию читателей книга предназ­начается для студентов и специалистов в области кли­нической и социальной психологии, имеющих дело с изу­чением малых групп, консультированием и психотерапи­ей; она может быть также полезна практикам, желаю­щим совершенствовать свои профессиональные знания и умения. Наконец, книга предназначена для каждо­го, кто интересуется тем, что происходит, когда люди со­бираются в малые группы для того, чтобы изучить свои отношения друг с другом и расширить знания о себе.

Теперь мне осталось выразить признательность тем, кто внес свой вклад в подготовку этой книги. Я приношу глубокую благодарность сотням студентов и участникам групп, которые помогли автору многое понять в феномене групп и в себе самом. Большое содействие мне оказали Норин Нискер, Хони Розенбаум, Бренда Гейл, Говард Фромкин, Рут Кон, Эвелинна Чаллис, Кристина Пуффер, Мартин Раппепорт, Велло Сермат и Хезер Уайт.

Конструктивные предложения сделали рецензенты Роберт У. Каш (Калифорнийский государственный уни­верситет в Лонг-Биче), Роберт К. Конин (университет в Цинциннати) и Деннис Дж. Хоубрич (Риерсонский политехнический институт), Жозе Георг Иглесьяс (об­щинный колледж в Пиме), Марва Дж. Ларраби (универ­ситет Южной Каролины).

Ценю поддержку сотрудников издательства “Брукс— Коул”, в частности веру Клер Вердуин в мою работу и полезные предложения Дэна Брекке и Джона Берджеза. Я в долгу перед моими машинистками Максин Уассер-ман и Дульцис Прендергаст за их добросовестную ра­боту и за терпение к моей нетерпеливости. Наконец, я в особом долгу перед моей женой и лучшим другом Дже-нис Рубин за ее редакторское мастерство и заботу об авторе в периоды его стрессовых и даже панических состояний.

Кьелл Эрик Рудестам

Психология групп

Новый друг обогащает нашу душу не столько тем, что он отдает нам себя, сколько тем, что заставляет нас открыть в себе самих себя

Мигель де Унамуно

На самых ранних этапах развития человеческого общества люди собирались в группы, которые способст­вовали выживанию и развитию. У первобытных племен и молитва, и веселье выражались в соответствующих тому времени ритуалах и танцах; многие греческие философы использовали групповую форму для поиска ис­тины; средневековые монахи объединялись в религиоз­ные ордена для очищения души и постижения божествен­ной сущности человеком. Однако при всей распростра­ненности групп на протяжении истории развития челове­ческого общества связь между ними и группами, спе­циально создаваемыми в наше время с целью развития личностного потенциала каждого участника, не стала предметом научно-психологического исследования.

Примером оказания группой положительного влия­ния на психическое здоровье могут служить опыты, про­веденные австрийским психиатром Францем Антоном Месмером (1734—1815). Он завоевал шумную извест­ность в Париже тем, что лечил людей, страдавших раз­личными соматическими и психическими болезнями. Месмер верил, что невидимые магнетические флюиды в атмосфере, излучаемые звездами, влияют на здоровье че­ловека и любое нарушение равновесия во флюидах вызы­вает болезни. Месмер утверждал, что процесс лечения состоит в передаче флюида от врача к больному. Он соби­рал группы пациентов вокруг наполненного водой дере­вянного чана (“бакэ”) со множеством ручек. Каждый из пациентов держался за одну из ручек или за соседа. Одетый в развевающуюся мантию Месмер прикасался своим “магическим” жезлом к чану, как бы передавая или переливая свои флюиды в него. Люди начинали сме­

яться, плакать, некоторые даже галлюцинировали, под­вергаясь воздействию “животного магнетизма”, якобы порождаемого водой, текущей по железным ручкам чана. У некоторых больных отмечалось улучшение состояния. Международная комиссия ученых во главе с Бенджами-ном Франклином оказалась не столь легковерной. Она заявила, что пациенты излечивались от истерических симптомов силой внушения, и обвинила Месмера в шар­латанстве. Честолюбивые планы и притязания Месмера не оправдались. Теория животного магнетизма в конце концов была вытеснена другими гипотезами. В эпоху Месмера не удалось установить, что люди в группах ве­дут себя по предсказуемым психологическим законам и что группа сама может оказывать целебное воздействие.

До XIX—XX столетий поведение людей в группах и способность групп оказывать лечебное воздействие систематически не изучались. Развитие и использование групп в терапевтических целях было в большей степени делом времени и обусловливалось возрастанием значе­ния всех проблем, связанных с человеком.

В Соединенных Штатах Америки первоначально ориентация на групповую терапию называлась “репрес­сивно-вдохновляющей”, и она доминировала в начале XX столетия (Appley & Winder, 1973).

Одним из первых специалистов, практиковавших этот подход, был Джозеф Пратт, бостонский врач-интерн, лечивший больных туберкулезом, которые не могли себе позволить пребывание в стационаре. Пратт собирал больных в группы, рассказывая им о гигиене, необходимости отдыха, свежего воздуха и хорошей пищи. Его пациенты вели дневники, свидетельствовавшие о по­ложительных сдвигах в болезни, формировании способ­ности к групповому сплочению и заботе друг о друге. Первоначально Пратт рассматривал групповую форму в своей врачебной практике как экономически выгодную и не видел в ней терапевтических возможностей. Лишь спустя годы Пратт обратился к терапевтическому ис­пользованию группового взаимодействия. В 1930 г. он пришел к убеждению, что в психотерапии главная роль принадлежит группе, ее воздействие сводится к эффек­тивному влиянию одного человека на другого, и раз­работал методику групповой терапии для людей, не имев­ших соматических нарушений. На Пратта, по-видимому, оказали влияние работы французского врача Жозефа Жюля Дежерина, который использовал метод убеждения

и переучивания в лечении больных неврозом (Mullan & Rosenbaum, 1962).

Хотя работы Пратта не утратили своего значения и сегодня, наиболее сильное влияние на развитие пси­хологии и психотерапии в Соединенных Штатах ока­зали теория и практика психоанализа, ведущие свое на­чало от работ Зигмунда Фрейда. Фрейд интересовал­ся группами, но главным образом с позиций изучения психологии масс и тенденции участников группы следо­вать за сильными, могущественными лидерами, иденти­фицироваться с ними. Хотя Фрейд сам не особенно симпатизировал групповой психотерапии, его ближайший ученик Альфред Адлер попытался применить методы индивидуальной терапии для охвата большого количества людей (Dreikers, 1959). Тогда как психоаналити­ческое движение в Европе ориентировалось на индивиду­альную психотерапию и было довольно элитарным, Адлер стремился к лечению людей из рабочего класса, основав центры групповых занятий. Вообще раннюю историю движения групповой психотерапии можно рассматривать как американское явление (Mullan & Rosenbaum, 1962).

Последователи Фрейда Луис Уэндер (1929) и Пауль Шильдер (1934) первыми использовали психоаналитиче­ское лечение в условиях группы. Тригант Барроу при­менил термин групповой анализ еще в 1925 г. После не­скольких лет практической работы Барроу разочаровался в психоанализе, убедившись в том, что для понимания людей надо изучать те социальные группы, к которым они принадлежат. Психиатрическое сообщество отнеслось от­рицательно к выводам Барроу. История Барроу — показательный пример того, как творческое и оригиналь­ное мышление может остаться неоцененным, если время не пришло и условия не созрели.