Манипулирование психическим сознанием 6 страница

Какие же способы при этом может использовать манипулятор?

Как мы уже заметили, манипулятор дает себе установку вторгнуться в вашу психику (с целью подчинения ее хотя бы на непродолжительное время), и при этом, понимает, что для осуществления подобного он должен усыпить бдительность такой инстанции психики – как цензура.

Вспомним что такое цензура психики. Фрейд разделял психику индивида на три составляющих: «Я», «Оно», и «Сверх-Я». «Я» он с долей условности относил к сознанию, «Оно» к бессознательному (подсознание), тогда как «Сверх-Я» - или т.н. цензура психики, то, что находится на пути между сознанием и подсознанием (бессознательным). «С долей условности», -- потому что, по мнению Фрейда, «Быть сознательным» есть чисто описательный термин, ссылающийся на наиболее непосредственные и наиболее надежные восприятия. Но дальше опыт показывает нам, что психический элемент, например, представление, обычно не осознается длительно. Напротив, характерно то, что состояние осознательности быстро проходит; осознанное сейчас представление в следующий момент делается неосознанным, но при известных легко осуществимых условиях может снова вернуться в сознание. И мы не знаем, чем оно было в промежутках; мы можем сказать, что оно было латентно, и подразумеваем под этим, что оно в любой момент было способно быть осознанным. Но и в этом случае, если мы скажем, что оно было бессознательным, мы даем правильное описание. Это бессознательное совпадает тогда с латентной способностью к осознанию»[66]. Фрейд также разделял бессознательное психики на два составляющих, «латентное, но способное к осознанию, и вытесненное – само по себе и без дальнейшего неспособное для осознания»[67]. При этом Фрейд допускал, что и «Я» в иных случаях может быть бессознательным. Возникновение же «Сверх-Я» Фрейд видел в существовании Эдипова комплекса, в тех запретах, которые существовали в период детства индивида. «Если мы еще раз рассмотрим… возникновение «Сверх-Я»,--писал Фрейд в работе «Я и Оно»,-- то мы признаем его результатом двух в высшей степени значительных биологических факторов, а именно: длительной детской беспомощности и зависимости человека, и факта наличия его, Эдипова комплекса, который мы ведь объяснили перерывом в развитии либидо, вызванным латентным временем, т. е. двумя – с перерывом между ними – началами его сексуальной жизни… Таким образом… «Сверх-Я»… отображает самые значительные черты развития индивида и развития вида, и, кроме того, создает устойчивое выражение влияния родителей, т. е. увековечивает те моменты, которым оно само обязано своим происхождением»[68].

«Идеал Я» или «Сверх-Я»,--отмечал Фрейд,-- репрезентация нашего отношения к родителям… «Идеал Я» является наследием Эдипова комплекса и, следовательно, выражением наиболее мощных движений и наиболее важных судеб либидо в «Оно». Вследствие установления «Идеала Я», «Я» овладело Эдиповым комплексом и одновременно само себя подчинило «Оно». В то время, как «Я», в основном, является представителем внешнего мира, реальности, – «Сверх-Я» противостоит ему как поверенный внутреннего мира, мира «Оно»… конфликты между «Я» и идеалам будут, в конечном итоге, отражать противоположность реального и психического, внешнего мира и мира внутреннего»[69].

Следует обратить внимание на то, что манипуляторы люди большей частью искусные и даже в чем-то талантливые. Не совсем верно рассматривать манипуляции исключительно как зло. Да, с помощью манипуляций – манипулятор добивается для себя каких-то лучших жизненных условий, на которые он, по его мнению, претендует. Но и при этом (особенно если касается т. н. манипуляций над личностью, в противовес манипулирования массами) и повод и причина и последствия могут быть столь ничтожными, что от того не несет каких-то значительных убытков тот, на кого обращена манипуляция, а сам манипулятор получает весьма кратковременный эффект; причем и манипулятор и манипулируемый как бы знают, что в том, что произойдет – словно бы ничего страшного не будет. Да, один, в результате манипуляций, должен пойти на уступки другому. Но ведь и не более того; тем более если сами эти уступки не несут какой-либо масштабной трагедии. И это весьма важный факт, помогающий понять возможность манипуляции; ибо в большинстве случаев тот, кто идет в результате подобного на поводу у другого, как бы действительно понимает, что ничего страшного не произойдет. Не замечая, впрочем, общего зла, потому как известен такой принцип запоминания как повторение. Поэтому существует опасность, что в результате того, что индивид идет на уступки другому индивиду не раз и не два, подобная установка прочно откладывается в его памяти, в его сознании, закрепляясь и в подсознании. А значит, велика вероятность того, что в последующем, при возникновении схожей ситуации, такой индивид будет реагировать уже привычным ему образом, т.е. подчиняясь. При том что манипулятор в данном случае тоже уже в следующий раз будет действовать еще более увереннее, а значит и успешнее.

Говоря о распространенности манипуляций, следует признать, что в наибольшей мере манипуляции распространены в личной жизни (в семье, на работе, и т.п.), где всегда находится кто-то один, который стремится подчинить других; причем зачастую выстраивает такие схемы, где действуют словно бы и беспроигрышные варианты манипуляций и вероятной победы. Поэтому необходимо уметь противостоять подобного рода атаке на вашу психику, уметь воздействовать на манипулятора таким образом, чтобы он понял, что по отношению к вам подобные «штучки» не проходят.

-- Теория сублиминального воздействия

Как известно, Зигмунд Фрейд, создавая психоанализ, не считал, что тот должен выполнять только терапевтическую функцию. Более того, к концу жизни Фрейд стал рассматривать психоанализ все больше как возможность, понимая механизмы психики индивида, воздействовать на массы. Фрейд создал ряд фундаментальных работ именно в области прикладного психоанализа, или сублиминального менеджмента. «…давайте… договоримся о словах и окончательно решим, что это такое для нас с вами – «прикладной психоанализ»,--пишет проф. В.А.Медведев[70].--Если предварительно договориться о том, что под термином «прикладной психоанализ» мы по сложившейся традиции понимаем любые неклинические формы практического применения концепции бессознательных психических процессов, то получается, что появиться на свет он пытался неоднократно и в совершенно различных обличиях. Каждая из этих попыток порождала нечто особенное, нечто оригинальное и вполне жизнеспособное».

Далее В.А.Медведев (2004) прослеживает пути становления прикладного направления психоанализа, объясняя что «в 1896-1899 годах прикладной психоанализ возник как культурологическое обоснование сновидческого самоанализа Зигмунда Фрейда, как некая точка опоры, как своего рода страховка в опасном деле погружения в глубинные слои собственной неосознаваемой памяти. Символика мифа и детской сказки, ассоциативные ряды актуального культурного поля (т.н. «дневного остатка») стали первыми ориентирами для «охотников за бессознательным», позволили создать основы практической (прикладной) психоаналитической процедуры как концептуально нагруженного самоанализа. В данном своем качестве прикладной анализ был предъявлен миру в своем самом универсальном виде, применимом к буквально к каждому из нас… Властвовать собою, т.е. быть субъектом воли, а не игрушкой в руках случайных обстоятельств и внешних сил, оказалось возможным лишь на основе психоаналитически организованного самоотношения, на основе продуктивного диалога с вытесненными содержаниями собственной памяти. А культуральные агенты, типа андерсеновской сказки о новом платье короля, сыграли при этом роль первичных детерминантов появления и фиксации определенных глубинно-психологических феноменов (в данном случае – одного из видов типических сновидений)».

В.А.Медведев (2004) обращает внимание[71], что в тот период впервые было изучено проявление бессознательного, неосознаваемого, набора мотивационных стимулов в жизни в виде языковых ошибок (оговорок и проч.), остроумии, нарушениях памяти, сексуальных предпочтениях и проч. В результате чего на рубеже двадцатого века прикладной психоанализ позволил заглянуть в глубины бессознательного. Сталкиваясь с разного рода фобийными проявлениями для психики, большая часть людей тот час же неосознанно вытесняет подобную информацию в бессознательное, как бы отстраняясь от нее. Тогда как другая часть индивидов принимает знание о бессознательном, и формирует на основе него личностное мировоззрение. В 1907-1915 годах психоанализ стал развиваться как гуманитарная наука, универсальная модель интерпретации культурного достояния человечества. В этот период под знаменами психоанализа собираются различные ученые, специалисты в различных областях знаний (историки, этнологи, лингвисты, культурологи, психиатры, невропатологи, психологи, писатели и т.п.) Сам Фрейд в этот период, помимо прочего, занимался исследованием художественной литературы (пьесы Вильяма Шекспира, картины Леонардо да Винчи, скульптуры Микеланджело, и др.) Интерпретация творчества, как и авторов подобного творчества проводилась на материале индивидуальной психопатологии, понимаемой как ключ к истолкованию скрытой специфики социальных феноменов, т.е. в качестве базового методического приема Фрейдом был предложен принцип аналогового переноса понимания природы индивидуальной невротической проблематики в область социальных и культурных феноменов. Именно в этот период в прикладном психоанализе возникла индивидуальная невротическая организация, являющаяся результатом патогенного влияния культурной среды и которая легла в основу любых культурологических изысканий.

В этот же период были проведены исследования ученика З.Фрейда -- К.Г.Юнга (позже вступившего в полемику со своим учителем, и отдалившегося от него), работы Ш.Ференци по психоанализу воспитания и обучения детей, исследования О.Ранком мифологии и художественной культуры, работы Т.Райка, О.Пфистера, Г.Закса, Г.Рохайма и пр. представителей первой волны прикладных исследователей. С 1919 года психоанализ начал активно развиваться в Будапеште в прикладном варианте. При этом в фашисткой Германии, как отмечает В.А.Медведев (2004), «мистика бессознательного в области восстановления глубинно-психологических основ государственности (третьего рейха) была вытеснена мистикой арийского мифа, а в Советской России психоаналитические претензии на идеологический контроль были деятельно пресечены вновь сконструированной идеологией т.н. «ленинизма» (т.е. силового государственного контроля, опирающегося на машину аппаратной силовой диктатуры, а не на психотехнологии недирективного властвования)». Тем не менее, именно в период 1919-1925 годов прикладной психоанализ получил активное распространение как теория и практика манипулирования массовыми психическими процессами, и стал рассматриваться как синтез психоаналитической теории бессознательных процессов и конкретной управленческой задачи. Таким образом, психоаналитические подходы показали свою эффективность не только в области власти над собой и власти над небольшой группой (сектой), сплоченной единым мистическим переживанием, но и как основа властвования над умами, интеллектуального доминирования, позволили выстраивать работу с массовыми процессами при решении как частных управленческих задач, так и проблемы поддержания самой динамики массообразования, ее «социальности» (цивилизованности). С помощью прикладного психоанализа стало возможным регулировать поведение людей (малой группы, элиты, общества), моделируя их поступки (восприятие действительности). При этом, алгоритм такого управления весьма эффективен, отмечает В.А.Медведев (2004), но столь же и разрушителен. Психоанализ не помогает преодолеть изначальный конфликт; он убивает проблему вместе с ее носителем (невротическим типом личности). В старые меха психоанализ вливает новое вино, формируя новую веру, новые иллюзии и новые смыслы. Формируя и суггестивно закрепляя их, подключая к эмоциональной и деятельностной сферам жизни людей.

Как мы уже заметили, наиболее эффективным прикладной психоанализ оказывается в управлении психикой другого человека и (или) психикой, сознанием, масс. Со времен З.Фрейда продолжались разработки именно такого воздействия, известные как психотехнологии сублиминального воздействия. Причем в последнее время с подобного частично был снят гриф секретности, и кое о чем действительно становится возможным рассказать[72].

Термин «сублиминальный» был введен в психологию Уильямом Джемсом. «Наше нормальное, или, как мы его называем, разумное сознание,--писал У.Джемс,-- представляет лишь одну из форм сознания, причем другие, совершенно от него отличные, сублиминальные формы существуют рядом с ним, отделенные от него тонкой перегородкой. Наше представление о мире не может быть полным, если мы не примем во внимание и эти формы сознания»[73]. В России, в отличие от Запада, термин «сублиминальный» переводился как «подсознательный», «подпороговый». Начиная с конца 70-х годов в СССР и на Западе были созданы специализированные лаборатории, занимающиеся разработками психотехник сублиминального воздействия. Информация о проведении подобных исследований стала известна после с феноменом «25-го кадра» и попыток скрытого манипулирования сознанием при помощи аудио и видеоматериалов (60-е годы). Термин «сублиминальный» интересен тем, что, не противопоставляя сознание бессознательному, позволяет анализировать психику как единство осознаваемых и неосознаваемых феноменов, позволяет раскрыть механизмы контроля над сознанием и психикой. Сублиминальное воздействие – это форма не фиксируемого сознанием воздействия на психику индивида и массы. Наиболее отчетливо подобное воздействие проявляется в регулировании массового поведения.

«Нам с вами выпало сомнительное счастье жить в «эпоху перемен», когда масса, утерявшая традиционные алгоритмы сдерживания своей подспудной дикости и архаичной аутоагрессивности, вошла в новый виток «влечения к смерти»,--пишет В.А.Медведев[74].-- Достаточно вспомнить разработки Ллойда ДеМоза, открывшего неосознаваемые («плацентарные») истоки цикличности периодов аутоагрессивности массы, приходящей в состояние временного успокоения лишь после принесения в жертву тысяч (а порою - и миллионов) своих сыновей и дочерей. Да что там ДеМоз: весь опыт XX века (века толп) преподал нам горький урок - масса, предоставленная сама себе, т.е. фашиствующая масса, неизбежно стремится к самоуничтожению. Подобного рода эпохи тотального отречения от «родительского опыта», разрыва живительной связи с традицией, убийства символов и ритуалов, которыми жили поколения людей, неизбежно порождают массовую и индивидуальную психопатологию».

В области профилактики и лечения массовой психопатологии XX век породил то, что получило название «школы Вудро Вильсона»[75]. Для эффективного управления массами оказались востребованы методики концептуально нагруженного манипулятивного контроля как залога стабильности и демократии. Одним из их создателей стал Эдвард Бернайс, племянник З.Фрейда, которому принадлежит приоритет в области теории и практики PR и теории и практики современной манипулятивной пропаганды. Легальное применение в США пропагандистских методик манипулятивного властвования, сложившийся в Штатах продуктивный союз ответственных политиков и терапевтически ориентированных специалистов в области управления динамикой коллективного бессознательного и породили ту существенную разницу, которую мы наблюдаем, изучая американский и европейский опыт решения управленческих задач общенационального уровня. Если европейские режимы либо боролись с архаической стихией массовой деструкции, насильно удерживая ее в границах традиционных механизмов властвования, либо - шли у нее на поводу, используя пропагандистские приемы лишь для формирования каналов катарсического выброса этой деструктивной массовой энергетики, то правящие круги Соединенных Штатов использовали пропагандистские технологии для формирования позитивного подключения граждан страны к социально значимым ценностям и практическим задачам. Более того, пропаганда «американского образа жизни» стала предметом национального экспорта. В итоге, пройдя через череду социально-психологических кризисов Америка сохранила потенциал единой общенациональной воли. Ее население гордится интенсивностью своих трудовых будней, с удовольствием поглощает еду из «Макдональдса», с готовностью отправляет своих граждан на смерть в очередную «зону американских интересов». И постепенно весь мир становится этой зоной, поскольку ни идеологические формы социального контроля (СССР, Китай эпохи Мао), ни опора на традиционные социокультурные ценности (Европа, современный Китай) не могут обеспечить социуму такой стабильности, и такой динамичности при решении социально значимых проблем, как работа с технологиями манипулятивной пропаганды.

С помощью методик сублиминального контроля становится возможным воздействовать на сферу осознаваемых желаний, программируя индивида и массы на ту или иную деятельность. При этом методики прикладного психоанализа позволяют погружать психику человека (объекта) в измененные состояния сознания (ИСС), в состояние внегипнотического транса, так называемого «трансфера», в состоянии которого объект предельно открыт для вербальной (осознаваемой) и сублиминальной (подпороговой) суггестии. Транслируемое на психику, введенную в ИСС, сублиминальное внушение становится устойчивым и самовоспроизводимым, а эффект его - необратимым. Другими словами, с помощью прикладного психоанализа (сублиминального воздействия) становится возможным удерживать объект в ИСС, и тем самым решать по отношению к этому объекту любые манипулятивные задачи. Причем удержание это настолько эффективно, что сохраняется даже при наличии явных сопротивлений и может длиться неопределенное время. Можно даже сказать, замечает В.А.Медведев (2004), что весь психоанализ возник как результат исследования особого рода состояния т.н. «психоделической ясности» (в глубинной психологии чаще обозначаемого как «нуминозный опыт»), пережитого Фрейдом в ходе погружения в мир собственных сновидений и дневных грез. Сновидение же (с ударением на втором слоге) является базовой психофизиологической матрицей для любого рода сублиминальных механизмов контроля, работающих в среде измененных состояний сознания. Воспроизводимый в нашей психике постоянно, в фоновом режиме, а отнюдь не только в состоянии сна, процесс сновидения косвенно управляет психикой, в сублиминальном режиме запуская в ней неосознаваемые реакции и механизмы Эго-активности. Именно психологический анализ сновидения, проведенный классиками глубинной психологии (и прежде всего - З.Фрейдом, К.Абрахамом, К.Г.Юнгом и Б.Левиным), позволил создать тот алгоритм сублиминального воздействия (своего рода сновидения наяву), который и лег в основание психоаналитической терапевтической процедуры. И именно этот подход, распространенный на работу современного телевидения как искусственно сконструированного сновидения, позволяет применить психоаналитические разработки к анализу и трансформации массовых психических процессов.

В.А.Медведев (2004) обращает внимание, что психоанализ занимался людьми, попавшими под контроль глубинных психических механизмов, возбужденных неосознаваемым, т.е. сублиминальным, воздействием (в психоаналитической традиции оно обозначалось как символическое) социокультурного окружения. Эти люди реально страдали от проявлений симптоматических подкреплений реактивного интрапсихического контроля. В результате подобного рода исследований классический психоанализ Фрейда и производные от него школы глубинной психологии сумели выявить и прояснить природу целого ряда механизмов такого контроля: архетипических наследуемых схем, пренатальных матриц, факторов импринтингового травматизма рождения на свет, телесных травм детства и связанных с ними психосексуальных фиксаций, механизмов Эго-защиты и характерологических сценариев поведения (установочных скриптов), систем личных комплексов и форм их компенсаторной разрядки, и пр. В совокупности они как раз и составляют т.н. «бессознательного психическое». К середине 20-х годов знания о подобного рода интрапсихических факторах неосознаваемого контроля накопилось столько, что Фрейд призвал к прекращению клинических экспериментов и началу практики «социальной терапии», но не был поддержан тогдашним психоаналитическим сообществом. Тогда как именно Фрейд к концу жизни выдвинул программу т.н. «социальной терапии» («Проблема дилетантского психоанализа» [1926], «Будущее одной иллюзии» [1927], «Неудовлетворенность культурой» [1930]), обозначив возможность применения психоанализа в сфере социального контроля. Именно тогда и родился прикладной психоанализ -- как глобальный проект такого социального контроля.

Рассматривая вопрос бессознательного психики, следует говорить, что это зона сопротивления сознательным намерениям, фактор негативного контроля над сознанием. Бессознательное – это констатация факта иллюзорности свободы сознательной воли индивида. Под «бессознательным» сегодня следует понимать поле совокупного сублиминального воздействия на психику индивида факторов искусственно организованной культурной среды. Впервые подобного рода понимание бессознательного было предложено Фрейдом в конце его жизни. В 1938 году Фрейд завил, что бессознательное всегда коллективно, ибо принадлежит всему человечеству. Более 60% воспринимаемой в социокультурной среде информации не фиксируется сознанием, а представляет собою набор факторов сублиминального воздействия. Подобное получило название «информационное поле», работа с закономерностями организации которого и механизмами его воздействия на психику индивида и масс и породила все современные технологии сублиминального контроля. Фрейд говорил, что инфантильные переживания вкупе с вытесненными цензурой мыслями и побуждениями определяют собою содержание той контролирующей наше сознание инстанции, которую он и назвал «бессознательным». В 1918 году Фрейд предложил понимать бессознательное как совокупность наследуемых схем и инстинктивных позывов, а к началу 30-х годов для Фрейда стало очевидным, что символы инфантильного и архетипического контроля доживают свой век потому, что причиняют индивидам все более невыносимые мучения, не принося больше реальной пользы социуму. Заменой им, по его мнению, должны были стать оперативные формы работы с «социальным бессознательным», «светская церковь» как основа новой, идеологически выстроенной цивилизации. Именно поэтому психоаналитическая теория становится теорией управления, основанной на суггестивно прорабатываемых гипотезах о природе трансцендентного (запредельного сознанию) основания нашего опыта. Бессознательное психики в этом случае есть суммарный результат сублиминальных воздействий, произведенных в состоянии ИСС.

Поднимая вопрос первичных и вторичных психических процессов, следует говорить, что первичным психическим материалом, определяющим собою всю форму и содержание индивидуальной человеческой психики, является запечатленный в культурной среде совокупный опыт предков, опыт проживания ими различного рода травматичных жизненных обстоятельств. Вторичным же в этом случае становится все индивидуальное, «замутненное помехами подавляемых телесных влечений и поправками на персональную уникальность личностной судьбы»[76]. Подобного рода понимание природы соотношения первичных и вторичных процессов психической жизни, по мнению В.А.Медведева (2004), позволяет исследователю реконструировать всю цепочку детерминации любого психического феномена - от организованного сублиминального запроса культурного окружения (или же отдельного его компонента) до акта его деятельного отреагирования и/или осознавания (осмысления). При этом прикладной психоанализ возник как альтернатива теории первичных и вторичных процессов, как экспериментальная база для формирования иной методологии, ориентированной на привязку психики к ее действительно первичным детерминантам, т.е. к сублиминально воздействующим на нее факторам культурной среды. Психика индивида не субстанциональна; она не порождает себя сама, реализуя логику заложенных в ней наследуемых схем и фаз развития. Психика реактивна, она формируется и существует в процессе коммуникации, организованной факторами культурной среды, в свою очередь обусловленными некими универсальными основаниями последней. При этом воздействие устойчивых (константных) доминант культурной среды формирует в индивиде определенные психические реакции и поддерживает в относительно стабильном типе организацию всей психической активности. Константные доминанты культуры, таким образом, осуществляют глубинно-психологическое кодирование, навязывают психике стереотипы эмоциональных реакций и сценарии реактивного поведения, делают нас людьми именно данной культурной эпохи, делают нас личностями, т.е. сосредоточением навязанных культурной средой сценарных ролей и поведенческих установок.

В своей совокупности первичные культуральные доминанты константного ряда образуют основу того, что было обозначено Эрихом Фроммом как «социальное бессознательное», т.е. системы неосознаваемого сублиминального контроля над сферой индивидуальных желаний, напрямую или опосредованно привязанной к влечениям тела. К важнейшим компонентам константного основания «социального бессознательного» относятся следующие факторы сублиминального культурального управления:

- совокупность форм непосредственного воздействия на тело;

- совокупность культуральных запретов и предписаний, касающихся сексуальной жизни индивидов, а также - возможности прямого или же сублимационного отыгрывания агрессивности

- социальные стандарты организации микросреды первичной коммуникации, т.е. семейной среды и стереотипов общения родителей с ребенком на ранних стадиях его развития;

- сублиминальные ресурсы родного языка как смысловой и символической основы организации психики, как способа ее подключения к интерсубъективным смыслам и каналам социальной коммуникации;

- установочные коды, заложенные в детской сказке, и формы их закрепления в детской игре;

- сублиминальная нагруженность знания и ритуальной организации процесса обучения; таким образом в процессе обучения посредством организованного сублиминального воздействия на ребенка специально отобранных элементов культурного наследия и самой образовательной среды становится возможным формировать потенциал т.н. «социальных архетипов», т.е. устойчивых интерсубъективных реакций на стандартные социальные запросы;

- стереотипы историко-культурной традиции;

- социальная мифология, организующая процессы массообразования, запускающая и поддерживающая механизмы политической психической активности;

- символика относительно константных элементов бытовой культуры - от внешнего вида денежных знаков и атрибутов власти до стереотипов обыденной коммуникации и внешнего вида людей;

- остаточное установочное воздействие культовых произведений художественной культуры, в основном - кинофильмов и телесериалов;

- символические доминанты среды обитания - природного ландшафта, городской архитектуры, стандартных элементов квартирной обстановки, и пр.

Кроме константных доминант культурной среды, определяющих собою совокупность устойчивых психических свойств и повторяющихся (навязчиво воспроизводимых) психических реакций, следует учитывать и наличие в сфере «первичных процессов» неких базовых переменных факторов, при помощи которых осуществляется корректировка содержания и аффективного заряда модулей, производных от константных доминант.

Перечислим наиболее значимые из них:

- телевизионная реклама, кодирующая психику индивида и масс универсальными образами, кодовыми словами и словосочетаниями, искусственными символами, коллективными целями и ценностями, и т.п.;

- стержневые компоненты телевизионной культуры (телесериалы, новостные и аналитические программы, популярные шоу и пр.), формирующие некую постоянно возобновляемую квазиреальность, подключенность к которой формирует у отдельных индивидов содержания их психики;

- содержательные компоненты компьютерной культуры, т.е. те инвариантные виртуальные модули, которые фиксируют в относительно устойчивом фантазийном виде нереализованные желания людей;

- ведущие тенденции моды и дизайна, создающие непосредственное культуральное окружение индивида, своего рода «сублиминальный кокон», постоянно пребывая внутри которого индивид неявно испытывает и отыгрывает сиюминутные запросы культурной среды;

- «раскрученные» формы масс-культа (песенные шлягеры, культовые кинофильмы, книжные бестселлеры, и пр.), при помощи которых осуществляется виртуальное воспроизведение первичной культуральной матрицы.

«Парадокс сегодняшней российской действительности состоит в том,--пишет В.А.Медведев[77],-- что подобного рода факторы, сублиминально определяющие собою практически всю конкретику психической и социальной жизни людей, функционируют в нашей стране абсолютно спонтанно, находясь вне поля действия механизмов социального контроля. Это, конечно, прискорбно и весьма опасно. Но что же тут поделаешь? Остается в очередной раз вспомнить мудрый совет великого Спинозы: «Не плакать, не смеяться, а понимать!» и в очередной раз понять смысл фрейдовского призыва к осуществлению перманентной ревизии культурной среды». Современный индивид перманентно находится в измененном состоянии сознания, в состоянии телевидения как своего рода сновидения наяву. А значит в какой-то мере упрощается и возможность манипулятивного воздействия на его психику, потому как психика в ИСС податлива внушению извне. Лебон, впервые сделавший массу объектом научного анализа, впервые обозначил проблему, связанную с управлением массовыми процессами. Эта проблема коренилась в явной иррациональности массы, в ее склонности чувствовать, а не мыслить, агрессивно действовать, а не понимать. Кумиром ее и ее вождем становится не мыслитель, способный рационально оценить ситуацию и указать массе правильные пути, а демагог, манипулятивно играющий на ее страхах и страстях. Фрейд в своих исследованиях массовой психики повторно обосновал выводы Лебона, подведя под них глубинно-психологический фундамент. Фрейдом была разработана психоаналитическая теория массы и массообразования как особо рода измененного состояния индивидуальной психики, вызванного непосредственным или опосредованным подключением индивида к эмоциям и интересам большой группы (массы, толпы). Масса, по Фрейду, особая среда, вводящая индивида в измененное состояние сознания (массообразование), сравнимое с гипнозом, влюбленностью и психоаналитическим трансфером. Состояние это является естественным, поскольку оно генетически заложено в каждом индивиде и воспроизводится спонтанно при наличии т.н. «пусковой ситуации». Кроме того Фрейд генетически привязывал массовую психику к архаике роевой психической организации первоначальных человеческих сообществ, что позволило развить и конкретизировать мысль Лебона о структурировании массовой психики мифами, иллюзиями и архаическими фантазиями. Также Фрейд проводил анализ идентификационного основания «тела массы», выводя роль лидера (вождя), исполняющего функцию проективного идеала. Причем история XX века подтвердила верность наблюдений Лебона и выводов Фрейда. Архаическая природа массы проявилась в структуре тех политических режимов, которые, опираясь на массовые влечения, обрамляли их энергетику жесткими границами тоталитарного контроля.