Пример. Истории Дэльмы и Сюзанны 3 страница

Метод

1. Имейте в виду, что, будучи неструктурированной, РЭПТ тем не менее использует определенные установленные компонен­ты на различных стадиях терапевтического процесса.

2. Помогите клиенту сосредоточиться на центральной ирраци­ональной мысли, вызывающей вину, страх, гнев или депрес­сию.

3. Попробуйте найти доказательства против этого убеждения.

4. Обсудите «катастрофицирование» (например: «Это ужасно, кошмарно и катастрофично, что...») и требования клиента к себе («Я должен, я обязан, мне надо...»).

5. В большинстве случаев опровержения не выдаются терапев­том прямо. Вместо этого используются косвенные вопро­сы, чтобы помочь клиенту найти свои собственные опровер­жения.

6. Поощряйте обсуждение и оспаривание клиентом иррацио­нальных мыслей каждый раз, как они проявляются. Пред­полагается ежедневная формальная практика. Часто полез­ными оказываются записывающие устройства (см. Ellis, 1998).

7. Вы, возможно, сочтете полезным создать мысленный настрой у клиента на использование РЭПТ, прослушивание терапев­тического сеанса Альберта Эллиса или одного из его коллег.

Пример

Примеров стиля РЭПТ в литературе такое множество, что еще один будет излишним. Я рекомендую книги Эллиса, которые пред­ставляют собой дословную запись семи случаев РЭПТ {Better, Deeper, and More Enduring Brief Therapy, Ellis, 1995; Growth Through Reason, Ellis, 1971). Еще лучше, наверное, записи РЭПТ-интервью, которые могут быть заказаны в институте РЭПТ Альберта Эллиса (Albert Ellis Institute for Rational Emotive Behavioral Therapy, 4S E. 65^th St., New York, NY 10021-6593; [email protected]). Это кассеты из профессиональной видеотеки и доступны только квалифицирован­ным терапевтам.

Дополнительная информация

Литературы по РЭПТ действительно очень много. В каталоге из ин­ститута РЭПТ Альберта Эллиса перечислены основные публикации. Если читатель не знаком с РЭПТ, в следующих источниках он может найти обстоятельный обзор: Ellis (1962, 1971, 1973, 1975, 1985, 1988а, 1988b, 1991, 1995, 1996, 1998); Ellis and Abrahms (1978); Ellis and Dryden (1996); Ellis and Grieger (1997); Ellis and Harper (1961, 1975, 1998); Ellis and Lange (1995); Ellis and Whiteley (1979); Ellis, Wolfe and Moseley (1966); Ellis and Yeager (1989); Ellis and colleagues (1996).

За методами РЭПТ, специализированными для различных катего­рий клиентов, обратитесь к следующим работам: дети — Hauck (1967), Ellis, Wolfe and Moseley (1966); семейные проблемы — Ellis and Harper (1971); Ellis, Sichel, Yeager, DiMattia & DiGuiseppe (1989); сексуальная терапия — Ellis (1975); зависимости — Ellis and colleagues (1988); Ellis and Velten (1992).

ФОРСИРОВАНИЕ ВЫБОРА

Принципы

Существует одна истина, которую многие терапевты уже по­знали, но на публике упоминают о ней нечасто. Несмотря на то что требуется 10 лет практики с тысячами клиентов, чтобы от­крыть ее, большинство терапевтов отказываются обсуждать ее в своих книгах, писать о ней в своих журналах или упоминать в разговоре с коллегами. Это один из самых прискорбных и печальных аспектов работы терапевта и одна из основных при­чин стресса для многих профессионалов в области психического здоровья.

Что же это за истина? Все просто: клиенты не меняются до тех пор, пока они не будут вынуждены сделать это. Большин­ство клиентов, даже если и меняются, делают это очень болез­ненно и маленькими шажками, многие продолжают страдать из-за своей проблемы, пока какой-нибудь кризис не заставит их сделать выбор. Даже во время кризиса клиенты будут оттяги­вать выбор до последнего и до последнего будут избегать выбора, связанного с изменениями. Они будут отсрочивать неизбеж­ное до тех пор, пока абсолютно, однозначно не смогут от этого уйти. Это грустно, потому что заканчивается дополнительной длительной эмоциональной болью и бессмысленной тратой лиш­него времени.

Объясняя клиентам процесс изменения, я привожу им заме­чательную метафору — сравнение с рекой. Я прошу их предста­вить, что их убеждения подобны реке, бегущей к океану: пока их мысли свободно струятся вместе со всеми течениями, водово­ротами, большими и маленькими, их жизненного опыта, они здоровы. Но как только их когниции становятся жесткими и застойными, река прекращает свое движение и замирает. Они перестают расти и изменяться. Дамба, которую они выстроили, становится сильной настолько, что только мощнейшее давление может разрушить ее.

Клиенты будут делать все возможное, чтобы только не про­биваться сквозь дамбу и не изменять свои убеждения. Словно река, они будут пытаться обогнуть убеждения, выйдя из бе­регов. Только когда все отступы перекрыты и реке больше не­куда деваться, давление становится достаточно сильным для того, чтобы пробить дамбу и снова дать течь когнициям клиента свободно.

Мы, терапевты, часто не умеем обращаться с проблемой бло­кировки. Мы пытаемся срочно уменьшить давление на дамбу, чтобы помочь клиенту почувствовать себя менее расстроенным и подавленным. Мы делаем это из лучших побуждений: мы хо­тим, чтобы клиенты наши почувствовали себя лучше. Мы обу­чаем их релаксации, выписываем транквилизаторы и антидеп­рессанты. Мы их госпитализируем, мы позволяем их родным посещать их, утешать и ублажать — все это попытки облегчить их боль. Но это утешение и ублажение клиентов может быть достигнуто ценой их неразбитой дамбы. Давление, боль, стресс не всегда плохи. Они показывают пациентам, что что-то не в порядке, что-то нарушено. Клиентам необходимо идентифици­ровать повреждение и исправить его, а не просто облегчить боль.

Хоть это и сложно, зачастую лучше не избавлять клиентов от обиды и боли максимально быстро. Вместо того чтобы проявить эмпатию, мы можем помочь им, разрешив прочувствовать свою боль, — это побудит их к решению пробиться через дамбу.

Скорее усталость, а не только болезненные симптомы форми­рует силу, необходимую для атаки источника проблемы. Когда клиенты будут готовы, терапевты должны помочь им, заблоки­ровав пути к отступлению, отказ от успокоения боли поможет предотвратить их бегство от проблемы ради временного облегче­ния. Четыре принципа обобщают основные компоненты форси­рованного терапевтического изменения.

Метод 1

1. Прежнее деструктивное восприятие должно быть болезнен­но для клиента. Оно должно быть вместилищем тревог, деп­рессии или гнева и создавать условия, от которых клиент хотел бы убежать.

2. Клиенты должны знать о приемлемой альтернативной ког-ниции, новом восприятии. Это альтернативное В должно быть важным и относящимся к делу, так чтобы клиенты мог­ли к нему обратиться после того, как разрушены старые ког-ниции.

3. Клиенты должны ощущать себя загнанными в угол своими старыми мыслями. Они должны прийти к убеждению, что единственный выход из этой ловушки — принять решение об изменении своих установок. Боль, связанная со старым убеждением, не должна облегчаться или делаться терпимой с помощью лекарств или других улучшающих самочувствие стратегий, поскольку это позволяет клиентам держаться за свое ошибочное убеждение.

4. Очень важно, чтобы терапевты ничего не добавляли к про­блеме клиента. Естественные последствия старых установок должны привести клиента к настоящей ситуации. Терапевт не должен устанавливать никаких искусственных препят­ствий на этом пути.

Метод 2

1. Найдите центральное ошибочное убеждение, которое вызы­вает наибольшую долю боли, у клиента. Например, клиент может верить, что его или ее цель в жизни — это исполнить воображаемые «должен», «надо» и «обязан».

2. Опровергните ошибочные убеждения клиента, предоставив как можно больше убедительных противоположных взгля­дов. Например, что «должен» и «обязан» нигде, кроме чело­веческого ума, не существуют. Мир такой, какой он есть. И в нем нет ни «должен», ни «надо», ни «обязан».

3. Разыграйте ситуацию «или упражнение», косвенно или вжи­вую, в которой клиент сталкивается только с двумя выбора­ми: следовать старому восприятию или перейти к новому. Например, предложите ситуацию, в которой два «должен» одинаковой силы противопоставлены друг другу и оба при­водят к серьезным негативным последствиям.

4. Делайте все, что в ваших силах, чтобы помочь клиенту встре­титься лицом с конфликтом. Если вы поддержите его и пред­ложите дорогу к бегству, которая не требует от клиента сме­ны убеждений, он воспользуется ею.

5. На высшей точке конфликта определите, какие необходимы перемены, и мотивируйте клиента их осуществить.

Пример 1. История Кейт

Кейт 15 лет жила с пьющим, увлекающимся, избивающим ее и изменяющим мужем. Он по несколько дней мог находиться вдалеке от дома с другими женщинами, забывая про своих детей, не мог удержаться на работе, не раз ее избивал и мог проиграть все деньги. Его жестокость была очевидна всем. Его ненавидели все родственники и друзья Кейт и постоянно советовали ей бросить его. К сожалению, она не могла заставить себя сделать это.

Она находила тысячи оправданий. Обвиняла себя и продолжала надеяться, что сможет исправить его. Она пришла на семейную консультацию, а муж отказался ее посещать. Она пыталась устроить его на встречи анонимных алкоголиков, но он сходил лишь раз и заявил, что ему это не понравилось. Она раскладывала по дому брошюры по самопомощи, надеясь, что он прочитает, но он их выкидывал. Каждый раз, когда его арестовывали, увольняли или он растрачивал все деньги, она принимала его так, как будто ничего не произошло.

Было ясно всем, что ей нужно было делать. У нее был не муж, а чудовище, и поскольку она не могла его изменить, ей оставалось либо принять этот страшный брак, либо уйти. Все, кого она знала, женщины и мужчины, старые и молодые, говорили ей, чтобы она оставила его, но она пыталась избежать очевидного, посещая док­торов, священников и психотерапевтов. Она перечитала все книги по популярной психологии о том, «как изменить своего мужа», «как поправить свой брак», «как быть абсолютной женщиной», «как быть чуткой женой», «как спасти распадающийся брак». Ничего не помог­ло, а дела обстояли все хуже.

У нее был десятилетний сын по имени Билли, который страдал вместе с ней. Однажды вечером муж Кейт пришел домой пьяным и начал на нее орать из-за того, что ужин остыл. Крик становился все громче и громче, и Билли слышал всю ссору, как это было уже много раз. Он видел, как отец ударил мать, что тоже случалось раньше, но в этот раз Билли не смог этого вынести: он запрыгнул отцу на спину и, цепляясь, попытался защитить свою маму. Отец стряхнул Билли, тот упал и полетел по лестнице. Он лежал без сознания, в то время как отец, бранясь, выскочил из дома. Кейт вызвала «скорую помощь», и Билли отправили в больницу. У него было небольшое сотрясение.

Кто-то мог подумать, что это было для Кейт последней каплей, но это не так. Она отрицала вину мужа. Когда через несколько дней он вернулся, она приняла его, а своим друзьям сказала, что это был просто несчастный случай.

Но ее друзья знали лучше. Один из них позвонил в службу социальной защиты и сообщил об этом инциденте и обо всех изби­ениях, которые продолжались многие годы. Социальная служба провела расследование и выяснила, что ее муж был неподходящим и опасным родителем. Суд приказал ему покинуть дом и запретил свидания с детьми до тех пор, пока он совершенно не прекратит выпивку и развлечения, не будет пить в течение года, успешно пройдет занятия по управлению гневом, а также индивидуальную терапию. Если он будет подчиняться этим постановлениям, то ему позволят изредка навещать жену и детей.

В то же время социальные службы сказали Кейт, что она не должна разрешать мужу жить дома. В случае невыполнения пред­писания у них появится основание для того, чтобы отправить детей в интернат.

Однако Кейт и на этот раз не сделала выбора. Она сказала соци­альным работникам, что хочет пройти консультации, посещать заня­тия или сделать еще что-нибудь, но чтобы ее муж мог остаться дома. Она пыталась оспорить решение законно, писала письма в местную газету, наняла адвоката и пыталась хлопотать, но ничего не вышло. На агентство по защите детей и суды ничего не подействовало.

Кейт проигнорировала решение суда. Она тайком пускала мужа в дом и прятала его, когда их навещали работники социальных служб, но это становилось все сложнее, так как служащие начали что-то подозревать и иногда приезжали без предупреждения. Так продолжалось какое-то время до одного воскресного вечера.

Кейт была дома одна. Дети были у бабушки, а муж на другом конце города пил пиво и смотрел футбол с приятелями. Она сидела одна в гостиной, размышляя обо всех своих проблемах. Она осоз­нала, что когда-нибудь социальные службы нанесут неожиданный визит и обнаружат, что ее муж живет дома. Тогда она потеряет либо мужа, либо детей. Она почувствовала себя загнанной в угол, запа­никовала и погрузилась в полное отчаяние; она серьезно задума­лась о самоубийстве, но оставила эту идею. Она паниковала весь день, потом вдруг вскочила и сделала три телефонных звонка. Она позвонила мужу и попросила его немедленно покинуть дом. Она позвонила в полицию и составила ордер на его арест на тот случай, если муж появится. Наконец она позвонила адвокату и сказала ему безотлагательно оформлять документы на развод.

Потом она призналась мне, что тот воскресный вечер был пово­ротной точкой. Тогда она покончила со всеми делами, никогда не отступала от своего выбора и не сомневалась в нем ни на секунду. На свой страх и риск она следовала ему до конца. Ее муж все-таки нарушил предписание, но был наказан и поставлен на испытатель­ный срок. Получив от него угрожающее письмо, она позвонила офицеру, осуществляющему над ним надзор. Она добилась разво­да и начала встречаться с привлекательным, ответственным и не­пьющим мужчиной. Она никогда не жалела о своем выборе, никог­да не жалела бывшего мужа и ни на минуту не сомневалась в правильности разрыва этих отношений. Все это случилось в ничем не примечательный воскресный вечер, когда Кейт сделала выбор прорваться сквозь дамбу.

Пример 2. История Даниеля

Случай другого клиента, Даниеля, продолжает иллюстрировать этот процесс. Даниель был человеком, который боялся сойти с ума, и этот страх определял всю его жизнь. Он страшился, что однажды его эмоции (особенно напряжение и тревога) станут настолько силь­ными, что он потеряет рассудок. Он не знал точно, как стресс при­водит к мозговым нарушениям, но был уверен в том, что это долж­но случиться. Он живо воображал себя запертым в обитой войло­ком палате, запеленутым в смирительную рубашку, лежащим на спине в палате грязной, обшарпанной психиатрической больницы, крича день за днем, месяц за месяцем, и не будет никого в целом мире, кто бы откликнулся. Это его устрашало.

Он делал все, что только мог вообразить, чтобы не потерять рассудок. Он посещал дюжину докторов, перепробовал все виды транквилизаторов, избегал смотреть фильмы по телевизору или в кино или читать романы, где описывались бы сумасшедшие люди. Он пытался сдерживать нарастание своего страха тем, что жил один в доме, чтобы другие не могли бы его расстроить. Он прово­дил большую часть дня, сидя перед телевизором и смотря легкие комедии. Они ему не нравились, но по крайней мере не пугали его. Тем не менее, как бы он ни старался, иногда все же ощущал некоторую тревожность, в таких случаях он бежал к телефону и звонил своему терапевту, требуя направления в местную больницу. Там ему давали седативные средства, пока страх не проходил. Он госпитализировался по два-три раза в год.

Однажды поздним зимним вечером Даниель лежал на диване перед телевизором, почти заснув, но смутно еще различая окружа­ющие предметы и звуки. Внезапно он почувствовал тревогу. Он сел, озабоченный, и огляделся, пытаясь понять причину. Наконец он заметил, что телевизор был настроен на ток-шоу о бывших пси­хически больных пациентах, которые описывали свой опыт в самых подробных и красочных деталях. Он мгновенно вскочил и переклю­чил канал, но было поздно — он услышал слишком много. Он был не в состоянии заблокировать страх, который быстро разросся в полномасштабный приступ паники. Он испробовал все, что мог, чтобы ослабить его. Он побежал к своей аптечке за транквилизатором, но бутылочка оказалась пус­той. Он вспомнил, что у него была припрятана запасная на случай, если эта закончится, но забыл, где. Он отчаянно перерыл все шка­фы, ящики и коробочки в квартире, но нигде не мог ее найти.

Он перешел к плану спасения номер два. Несмотря на поздний час, он позвонил своему терапевту, но ответа не было; он вспом­нил, что тот был в отъезде. Он попробовал дозвониться до своих бывших терапевтов, но наталкивался на автоответчики или отклю­ченные телефоны. Он позвонил на две разные круглосуточные кри­зисные линии, но там ему посоветовали ни о чем не беспокоиться. Он пытался позвонить еще кому-нибудь: он знал, что с годами растерял всех друзей, но остались еще некоторые родственники, которые могли бы помочь. Он набрал номер и разбудил их, но они уже в течение многих лет слышали, как Даниель воет волком, и устали от его паник. Недовольные тем, что он разбудил их посреди ночи, они попросили его справляться со своими проблемами само­стоятельно.

Когда страхи дошли до предела, он выбежал из дома, запрыг­нул в машину и на всех парах помчался в дежурный кабинет район­ной больницы. Но когда приехал, увидел, что из-за гололеда на одной из главных магистралей столкнулись двадцать пять машин. Персонал больницы бегал вокруг жертв инцидента, пытаясь им по­мочь, а Даниелю было сказано, что сейчас не до него.

Так он попал в ловушку. Ему некуда было пойти, некому позво­нить, не к кому повернуться. Решив, что если уж он поддался пани­ке, то лучше быть дома, он сел в машину и направился к своей квартире. Он сидел на кресле в гостиной с выключенным светом, ожидая, когда его мозг повредится и он сойдет с ума. Так он сидел два часа, позволяя волнам паники находить на него.

Позднее Даниель рассказал, что с ним случилось, пока он си­дел и ждал. (Этот диалог воспроизведен с его слов.)

«Я сидел, и паника охватывала меня волна за волной; я был обессилен, напуган, мне некуда было податься и не к кому обра­титься. Я ждал, когда сойду с ума. Вдруг, неизвестно отчего, я вскочил и начал вслух говорить сам с собой. Я говорил все громче и громче, пока не перешел на крик. Я орал: "Кому есть дело до того, что я рехнусь? Хуже, чем сейчас, мне уже быть не может. Моя жизнь за последние десять лет стоит не больше, чем мусорный бачок. Я не женат, у меня нет подруги, я не могу удержаться ни на одной работе, последние 10 лет я нахожусь на инвалидности. У меня нет друзей, мои родственники меня не выносят, и мои терапевты уста­ли от меня. Так кому какое до меня дело? Это не жизнь. Я не должен бояться все потерять, потому что терять уже нечего. Нет больше причины себя защищать. Не имеет значения, какие меры предосторожности я предпринимаю, — они не работают, так зачем они? С меня хватит. Пропади все пропадом. Если я рехнусь, то я рехнусь, но не собираюсь больше убегать. Все равно уже некуда бежать. Если мне неизбежно предстоит кончить жизнь чокнутым, то перед этим можно немного повеселиться!»

Потом он встал, вышел из дома, пошел в ночной ресторан, где заказал самую большую и острую пиццу, какую смог найти. Съел ее всю целиком, отправился в ночной кинотеатр и не возвращался домой, пока кино не закончилось.

Это было поворотной точкой для Даниеля. Столкнувшись лицом к лицу с кризисом, от которого нельзя было убежать, Даниель выб­рал альтернативное В и никогда не оглядывался назад. Паника утихла, и он стал пытаться жить полной жизнью. Он начал путеше­ствовать и прошел некоторые курсы. Он занялся поисками работы и начал встречаться. Некоторое время спустя он нашел запрятан­ные лекарства, но тут же с отвращением их выбросил. К концу года он был совершенно другим человеком и почти никогда не испыты­вал тревогу. Все это идет от того зимнего вечера, когда он решил прорваться сквозь свою дамбу.

Комментарий

Эти две истории показательны для многих случаев. Как мог­ла Кейт держаться за кошмарные отношения все те годы и по­том вдруг в одно мгновение закончить их без сожаления и без оглядки? Как мог Даниель после стольких лет испытываемого страха разбить его в один драматический вечер?

Возможно, лучшим объяснением этим метаморфозам будет принцип, изложенный в начале этой части: люди не принимают решение об изменении до тех пор, пока они не будут вынужде­ны сделать это. Если что-то заставило принять их решение, они едва ли будут оглядываться назад. Они могли бы оставаться погруженными в свои проблемы многие годы, лелея смягчаю­щие обстоятельства и боль главного решения, но когда их окончательно прижмет, им не остается иного выхода, кроме как из­мениться самим.

Терапевт может спросить, когда нужно применять эту тех­нику. Наш опыт показывает, что она должна использоваться после того, как клиент был обучен другим техникам КРТ. Кли­енты должны знать, что это их убеждения, а не окружение, вы­зывают у них эмоциональный дистресс, и у них должно быть четкое представление о том, какая заменяющая идея будет ра­зумной и реалистичной. И только тогда данная техника приве­дет к конструктивным переменам.

Понятно, что данная техника не должна использоваться с суицидальными клиентами или с теми, кто склонен нанести се­бе или другим телесное повреждение в ответ на эмоциональ­ную боль.

Теоретически форсированный выбор — это некий оксюмо­рон. Если выбор вынужденный, то это не выбор. Цель техники не исключить выбор, а сузить его до двух альтернатив: мириться со своей проблемой или изменяться.

Дополнительная информация

Экзистенциальная психотерапия раньше других выдвинула идею о важности выбора клиента и его ответственности за себя. Клиентов по­ощряют брать на себя необходимый риск, чтобы актуализировать свой потенциал (Frankl, 1959, 1972, 1977, 1978, 1980; May, 1953, 1981).

Вильям Глессер, основатель терапии реальности (reality therapy), разработал психотерапию, основанную на выборах клиента (Glasser, 1998). Он утверждает, что мы выбираем все, что мы делаем, и что мыш­ление и деятельность — процессы произвольные (Glasser, 1989, 1998).

СОЗДАНИЕ ДИССОНАНСА

Принципы

Клиенты объединяют мысли согласованно, хотя и не всегда корректно. Если они начинают с абсурдного иррационального утверждения, то всю последующую информацию они интерпретируют в свете этого ошибочного начала, стремясь больше к по­следовательности, чем к точности. Сопровождает данную уни­фицированную схему чувство консонанса, заключающееся в том, что все в мире нормально и логично, даже если их несчастье продолжается. Консонанс этот, однако, подобен мозаике — сто­ит повредить один элемент паттерна, и оставшиеся кусочки вме­сте больше не будут сочетаться. Паттерн становится несогласо­ванным, и прежнее чувство консонанса сменяется чувством дис­сонанса.

Клиенты стараются обеспечить консонанс, даже если сама схема приводит к эмоциональному дистрессу, потому что диссо­нанс является для них даже более стрессогенным и может выз­вать тревожность. Эффект от этого равноценен тому, чтобы ска­зать: «Нормально быть несчастным; если действительность та­кова, то это твоя единственная альтернатива в жизни». Даже если это угнетает их, клиенты будут придерживаться мысли о ; том, что они больны, потому что их установки и поведение осно- • ваны на таком восприятии; они будут защищать свои «нездоро­вые» утверждения вопреки многочисленным доказательствам обратного. Здесь ключевым моментом является то, что их «ре­альность» сфабрикована ими же, это продукт их ошибочных представлений о себе и окружающем мире.

Один из методов изменения ложной реальности, которая формирует основу несчастий клиента, — это попробовать пока­зать им нелогичность их мышления. Способ, которым можно этого достичь, — указать, что их чувство консонанса является иллюзией, что их стереотипы мышления полны противоречий и что их суждения едва ли могут быть справедливыми. Несмотря (■ на то что клиент будет противостоять такой конфронтации, на­стойчивость терапевта будет создавать все больший диссонанс в их ошибочной когнитивной системе.

Как только диссонанс достигнет определенной точки, вся схема разлетится в прах, и клиенты будут вынуждены смирить­ся с этим, чтобы принять новое чувство консонанса, основанное на новом восприятии. Очень важно, чтобы формирование более рациональных структур было тщательно разработано. Помни­те, что главная цель клиента — это последовательность: при­нять согласованную, хоть и наполовину ложную по сравнению с их начальным паттерном схему, так же легко, как принять и полностью исправленную. На терапевте лежит задача проследить, чтобы переход консонанс-диссонанс-консонанс вклю­чал наиболее жизнеспособную из возможных для клиента ре­альностей.

Метод

1. Попросите клиентов представить вам свои схемы относитель­но себя и свои взгляды на мир. Схема может быть общей или конкретной. В то время как клиенты описывают свои воззре­ния, терапевт очень внимательно записывает принципы, до­казательства и подтверждения, которые они приводят.

2. Проведите несколько серий тщательно подготовленных воп­росов, нацеленных на опровержение готовых схем клиентов. Вместо вопросов, направленных на контраргументацию, под­готовьте такие, которые введут клиента в диссонанс.

3. Клиенты обычно защищают свои схемы, придумывая оправ­дания и новые объяснения. Вы должны продолжать задавать вопросы, которые порождают сомнения в формулировках клиентов. В любом случае поддерживайте у клиентов диссо­нанс, пока они не перестроят схему. Очень важно, чтобы вы не отвечали на вопросы за клиента.

4. По мере продвижения клиента к принятию новой, унифици­рованной схемы тщательно контролируйте этот процесс, что­бы быть уверенным, что новое восприятие не содержит се­мян будущих несчастий.

Пример 1

СХЕМА: Я должен постоянно предохраняться от заразных мик­робов.

ВОПРОС ДЛЯ СОЗДАНИЯ ДИССОНАНСА: Как вы можете пре­дотвратить их вдыхание?

СХЕМА: Если я не исполню этот ритуал (подсчет шагов по пути к своей машине), то попаду в автомобильную катастрофу.

ВОПРОС: Может быть, вы используете не тот ритуал? Может быть, надо, наоборот, не считать? Откуда вы знаете? Сколько ава­рий вы потерпели до того, как начали выполнять этот ритуал?

СХЕМА: Невыносимо, когда другие отказывают мне.

ВОПРОС: Когда вы отказываете другим, это для них невыно­симо?

СХЕМА: Все мои проблемы из-за других людей.

ВОПРОС: Как вы можете остановить других от причинения вам неприятностей?

СХЕМА: Единственный способ для меня достичь счастья — за­ботиться обо всех, кто в этом нуждается.

ВОПРОС: Где вы возьмете силы заботиться обо всех?

СХЕМА: У моих родителей верные ценности. Я должен им сле­довать.

ВОПРОС: Чем ценности ваших родителей лучше ценностей дру­гих родителей? Похожи ли они на ценности других родителей? Если нет, значит, ценности других неправильные? Откуда вы знаете, что ценности ваших родителей правильные?

СХЕМА: Если ты самоуверен, люди будут тебя ненавидеть.

ВОПРОС: Любят ли они вас сейчас, когда вы пассивны?

СХЕМА: Единственный способ быть счастливым в этой жизни — быть жестким и непреклонным, иначе другие возьмут над тобой верх.

ВОПРОС: Если вы будете вести себя подобным образом, полю­бит ли вас тогда кто-нибудь?

СХЕМА: Женщины все время давят на меня, заставляя взять на себя более серьезные обязательства. Они лишают меня моей неза­висимости. Они все время злятся на меня.

ВОПРОС: Если бы вы были женщиной, стали бы вы встречаться с собой?

Пример 2. История Кэрол

Мы можем продолжить иллюстрацию создания диссонанса на примере истории Кэрол, нашей клиентки, женщины средних лет. Ее направил ко мне ее врач, потому что она страдала канцерофобией. Если говорить в целом, это не патологический страх, но в ее случае он был именно таким. Вместо того чтобы обеспокоиться этим, что было бы полезнее, она попала во власть к этому страху и мучилась им. Она не переставая консультировалась с докторами и приходила в ужас от каждого прыщика, она часами исследовала себя.

Кэрол знала лучших специалистов и прошла экспертные про­верки. Все находили одно и то же — ничего. Они утешали ее по поводу каждой родинки или боли и говорили, что абсолютно увере­ны, что у нее нет ни одного повода для беспокойства. Но каждый раз, когда они добавляли привычное: «Конечно, мы будем следить за этим», у Кэрол разбивались все надежды. Она игнорировала «нет причин для беспокойства» и «мы уверены» и вместо этого концентрировалась на будущих проблемах. Она уходила из врачеб­ных кабинетов еще более расстроенная, чем до того, убежденная, что доктора жалели ее и не сказали всей правды.

Кэрол прошла несколько сеансов терапии, и хотя они помогли ей в чем-то другом, не уменьшили значительно ее фобии. У нее был довод на любой мой аргумент. Если я спрашивал: «Почему вы ста­вите себе диагнозы, когда все эксперты говорят, что вы здоровы?», Кэрол отвечала: «Я знаю много случаев, когда врачи говорят, что они уверены, хотя имеют серьезные основания для сомнений». Я мог сказать: «Посмотрите, как дорого вам обходится ваше беспо­койство. Оно ни на йоту не уменьшает шансов заболеть раком. Все, что вы делаете, — это заставляете себя быть несчастной и биться в агонии». Она парировала: «Можно обнаружить рак на самых ранних его стадиях. Если вы не сделаете этого, то вам может не повезти». Если я говорил: «Вы искали его годами, и компетентные врачи никогда ничего не находили», она отвечала: «Но всегда есть вероят­ность, что я его найду!»