Взвешивание затрат и пользы

Для объяснения полученных данных Латане и Дарли привлекли модель «затрат и пользы» (Thibaut, Kelley, 1959) (а не модель «ожидаемой ценности»). Они пред­ложили элементарную схему использования этой модели, сводящуюся к вычисле­нию соотношения затрат и пользы действий только помогающего субъекта в слу­чае оказания и неоказания им помощи и сопоставлению между собой полученных показателей. Исходя из соображений, навеянных теорией справедливости (Adams, 1963; Walster, Piliavin, 1972), и эмпирических данных (см.: von Schopler, 1967), можно предположить, что на деле оказывающий помощь человек также принима­ет в расчет соотношение затрат и пользы для обратившегося за помощью, в первую очередь, вероятно, в тех случаях, когда последствия неоказания помощи были бы слишком существенны. Согласно одному из очевидных следствий модели «затрат и пользы», человек тем меньше готов оказать помощь, чем дороже она ему обхо­дится (Berkowitz, Daniels, 1964), т. е. чем выше ставки в данной ситуации.

Для проверки положения о снижении готовности к оказанию помощи с ростом затрат Аллен (цит. по: Latane, Darley, 1970) провел следующий эксперимент в нью-йоркском метро. Два помощника экспериментатора (Ш и П2) входили в вагон; П1 садился рядом с одним из пассажиров, Ш подходил к ним и, обращаясь сразу к обоим, спрашивал, направляется ли поезд в центр или в пригород. На это Ш все­гда давал неверный ответ, после чего фиксировалось, поправлял его сидящий ря­дом пассажир или нет. В двух других экспериментальных ситуациях этой сцене предшествовал небольшой эпизод: П2 спотыкался о ногу Ш. В одном случае Ш (дававший затем неверный ответ) реагировал на это сильным раздражением, вплоть до угрозы физического воздействия, в другом — ограничивался сдержан­ным замечанием. Полученные результаты вполне согласуются с предположением о влиянии затрат. Без предварительного эпизода ложный ответ исправляли 50% пассажиров, при слабом варианте стычки П1 со споткнувшимся П2 их доля умень­шилась до 28%, а в ситуации, когда стычка приобретала угрожающий характер, она составила всего лишь 16%. Очевидно, что в двух последних случаях потенциально готовые оказать помощь пассажиры боялись, что в результате их вмешательства сидящий рядом с ними человек снова начнет скандалить, причем теперь уже на­правит свой гнев на них. Одновременно в этом исследовании был зафиксирован другой ситуационный фактор поведения по оказанию помощи — снятие с себя от­ветственности. Частота исправлений ложного ответа была меньше, если задавав­ший вопрос человек обращался не к обоим пассажирам одновременно (50%), а лишь к неверно информировавшему его П2 (16%).

Чем менее понятно действие по оказанию помощи с точки зрения анализа за­трат, чем более парадоксальным оно кажется, тем скорее оно объясняется особен­ностями личности оказавшего помощь человека, его бескорыстием. Такого рода каузальная атрибуция играет также решающую роль в том, насколько сильным окажется влияние данного акта альтруистического поведения в качестве образца для подражания. Например, если прохожий находит бумажник с вложенным в него письмом от человека, ранее нашедшего этот бумажник и сообщающего, что он от­сылает его владельцу вопреки совету друга (или несмотря на отрицательный опыт, который он приобрел, потеряв некогда собственный бумажник), то доля людей, нашедших бумажник вторыми и возвращающих свою находку владельцу, оказы­вается в три раза больше, чем в случае, когда первый нашедший бумажник человек пишет, что возвращает его по совету своего друга и сообразуясь с собственным опытом (Hornstein, Fisch, Holmes, 1968).

Если применить анализ затрат к притче о добром самаритянине, мы вынуждены будем обратиться к явной личностной атрибуции. Действие самаритянина потому кажется нам столь бескорыстным, что оно противоречит типу поведения, навязы­ваемому обстоятельствами, и должно быть приписано ярко выраженным личностным особенностям оказавшего помощь. Затраты, которых стоит оказание помощи, в дан­ном случае велики; затраты же, связанные с отказом от помощи, напротив, практи­чески равны нулю, ибо на уединенной дороге не было никого, кто мог бы привлечь самаритянина к ответственности за неоказание помощи; чрезвычайно высокими, вплоть до потери жизни, были бы лишь затраты жертвы разбойников. К этому сле­дует добавить, что в силу своей социальной принадлежности самаритянин имел право чувствовать меньшую ответственность за судьбу жертвы нападения, чем свя­щенник и левит. Рассматривая эту ситуацию, мы переходим к анализу актов помо­щи в действительно бедственных положениях.

Диффузия ответственности

В отличие от ситуаций обычной помощи для чрезвычайных ситуаций характерно одно обстоятельство, затрудняющее адекватное и немедленное оказание помощи. Такие случаи возникают непредвиденно, у человека нет наготове какого-либо под­ходящего для них плана действий, ибо ситуации несчастья довольно редки, что не позволяет субъекту накопить опыт подобающего и уместного поведения. Кроме того, подобная ситуация может угрожать состоянию, здоровью и самой жизни ока­зывающего помощь, т. е. затраты могут оказаться несоразмерно высокими по от­ношению к пользе (в том числе и к пользе для другого человека). Наконец, бедственная ситуация требует быстрого реагирования и практически не допус­кает длительного обдумывания возможных действий (многие случаи героической помощи имели место только потому, что помогавший не тратил времени на раз­мышления об опасности, связанной с вмешательством в происходящее). Таким об­разом, внезапно возникшая ситуация беды прежде всего должна быть воспринята в качестве таковой; далее необходимо точно оценить ее причины и наличные воз­можности оказания помощи, и только после этого человек может взять на себя от­ветственность и выбрать из разнообразных возможностей оказания помощи ту, которая представляется наиболее подходящей, чтобы, в конце концов, принять

решительные меры. Этот сложный процесс, начинающийся первичным восприя­тием ситуации и заканчивающийся действием по оказанию помощи, может на от­дельных стадиях различным образом нарушаться или замедляться.

Не приходится поэтому удивляться, когда дело вовсе не сразу доходит до ока­зания помощи. Нередко возможность оказания помощи реализуется в тем мень­шей степени, чем больше имеется свидетелей ситуации несчастья. Латане и Дарли (Latane, Darley, 1968) объясняют подобный зффект «множественной неосведом­ленностью» и «диффузией ответственности». Множественная неосведомленность характеризует стадию оценивания ситуации. Будучи не один, человек при оцени­вании ситуации опирается на реакции окружающих. В то же время каждый из при­сутствующих сдерживает свою реакцию, чтобы ее чрезмерная сила или поспеш­ность не поставили его в неловкое положение, не привлекли к нему внимание. Но поскольку в такое замешательство, ведущее к задержке реакции, первоначально впадают все присутствующие, то требующая-неотложной помощи ситуация несча­стья ошибочно интерпретируется ими как менее критическая (см.: Bickmann, 1972).

Когда же на следующей стадии человек начинает чувствовать себя ответствен­ным за оказание помощи, он ожидает того же от всех присутствующих, в силу чего происходит диффузия, а тем самым и уменьшение ответственности. Диффузия ответственности позволяет объяснить, почему в том случае, когда в помещение, где проходит эксперимент, из щели в стене неожиданно начинает поступать дым, ис­пытуемый, работающий в одиночестве, быстрее проявляет беспокойство и сообща­ет о происходящем находящемуся вне комнаты экспериментатору, чем испытуе­мый, работающий в паре (соответственно 75 и 10%), тем более если второй испы­туемый, являясь в действительности помощником экспериментатора, не обращает на происходящее никакого внимания (Latane, Darley, 1970).

Впрочем, как показывают более поздние исследования, эффект постороннего имеет свои пределы. В ситуациях, когда несчастный случай совершенно не допус­кал ошибочного истолкования, например при внезапном падении пассажира в движущемся вагоне метро, оказание помощи не зависело от количества пассажи­ров, а его латентное время с ростом числа свидетелей даже!1есколько уменьшалось О- М. Piliavin, J. A. Piliavin, Rodin, 1975; J. M. Piliavin, Rodin, J. A. Piliavin, 1969; см.: Clark, Ward, 1972). Наконец, если свидетели несчастья не были незнакомыми людьми, а составляли организованную группу, члены которой взаимодействовали между собой, то диффузии ответственности также не наблюдалось (Misavage, Richardson, 1974). Вместе с тем явные признаки диффузии ответственности (низ­кая частота и большое латентное время действий по оказанию помощи) в ходе про­веденных в метро исследованиях наблюдались в тех случаях, когда какие-либо особенности нуждавшегося в помощи человека наводили потенциальных субъек­тов помощи на мысль о том, что связанные с оказанием помощи затраты могут быть высокими. Такими характеристиками нуждавшегося в помощи, предполагающи­ми высокие затраты, были: явное опьянение (J- М- Piliavin et ah, 1969), текущая изо рта кровь Q. A. Piliavin, J.M. Piliavin, 1972).

К настоящему времени имеется множество данных, свидетельствующих о сти­мулирующем помощь или препятствующем ей влиянии целого ряда особенностей ситуации. Однако эти результаты ненамного приблизили нас к пониманию мотива­ции помощи, ибо индивидуальные различия остаются пока вне поля зрения иссле-

дователей. Недооценка возможной роли личностных факторов особенно характер­на для позиции Латане и Дарли, и это несмотря на то, что все полученные ими ре­зультаты нуждаются в объяснении: почему при любых препятствующих оказанию помощи условиях всегда находится меньшинство, которое помогает, а при любых благоприятствующих условиях — меньшинство, которое не помогает. Исследова­тели, ориентированные на социальную психологию, оказались в высшей степени изобретательными в организации ситуаций и их варьировании. К сожалению, это­го нельзя сказать о разработке ими теоретических конструктов, относящихся к сфе­ре психологии личности, и о создании соответствующих диагностических методик.

Нормы

Каким бы сильным не было влияние спровоцированных ситуацией соображений о связанных с действием помощи затратах на совершение этого действия, их объяс­нительные возможности неуклонно уменьшаются по мере того, как помощь стано­вится все более ориентированной на благо другого человека и дает отрицательный баланс затрат помогающего субъекта. Очевидно, что независимо от связанных с затратами соображений оказание помощи ориентировано также на соблюдение норм или некоторых универсальных правил поведения. Нормы, требующие оказа­ния помощи, многообразно кодифицированы и имеют давнюю традицию (например: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» — от Матфея, 19:19). В серьезных случаях неоказание помощи может преследоваться по закону. Вопрос заключается в том, насколько каждый человек усвоил эти общеизвестные нормы, ибо именно от этого зависит их действенность. Чем менее они переживаются личностью как внутренне обязательные стандарты, тем более их влияние на действие ограничи­вается предвосхищением позитивных и негативных событий, которые последуют извне в виде наказания или награды. В этом случае соответствие действия нормам в большой степени зависит от того, насколько оно доступно последующей оценке и подкреплению другими людьми. Напротив, чем более нормы интериоризованы в качестве стандартов поведения личности, тем сильнее деятельность определяет­ся предвосхищениемее последствий для самооценки и тем меньше она зависит от внешних обстоятельств. Прежде чем приступить к анализу такого рода личност­ных различий, рассмотрим две универсальные нормы, релевантные оказанию по­мощи: ответственность и взаимность (реципрокность).

Наши рекомендации