Леди, которая жила на Луне

Открытие Юнгом религиозного измерения бессознательных фантазий и их связи с травмой является интересным эпизодом в истории психоанализа. Юнга чрезвычайно заинтриговали фантазии одной пациентки, перенесшей психическую травму¹. Эти фантазии развернулись в целую, скрытую от посторонних глаз, драму, в которой она жила на Луне и старалась спасти детей от крылатого вампира, угрожавшего их стране. Юнг полностью излечил эту пациентку от ее психоза. По ходу лечения он был вынужден столкнуться в переносе с архетипическим образом ее дьявольского "демона-любовника", который был основной фигурой ее похожей на сказку фантазии. В проекциях этой фигуры Юнг распознал "интенцию" психики к искуплению, для интерпретации которой не годился фрейдовский подход, заключавшийся в редукции подобного материала к сексуальным желаниям или "мечтам".

Когда Юнг впервые увидел эту молодую женщину, ей было 17 лет и она находилась в кататоническом состоянии. Родившись и прожив жизнь в небольшом соседнем городке, она получила лишь самое элементарное образование и не имела совершенно никакого представления о мифологии. Когда ей было пятнадцать лет, ее соблазнил старший брат, доктор, а потом изнасиловал одноклассник. Эти травматические события фрагментировали ее психику, и она погрузилась в полную изоляцию: она общалась только со злобным сторожевым псом, который принадлежал семейству, жившему по соседству. Брат, в отчаянии, привел ее к Юнгу и дал ему carte blanche на то, чтобы тот сделал все, что в человеческих силах для того, чтобы ей помочь,— невзирая на очевидный риск суицида. На первом приеме она была совершенно недоступна контакту, отказывалась от пищи и слышала голоса. Юнг так описывает первое ее появление:

Он привез ко мне пациентку в кататоническом состоянии, в полном мутизме, с холодными синими руками, застойными пятнами на лице и расширенными, слабо реагирующими зрачками. Я поместил ее в расположенный неподалеку санаторий, откуда ее ежедневно привозили ко мне на часовую консультацию. После многонедельных усилий мне удалось добиться от нее ответа на мои повторяющиеся вопросы: к концу каждого сеанса она шепотом произносила несколько слов. В тот момент, когда она собиралась говорить, у нее каждый раз сужались зрачки, исчезали пятна на лице, вскоре теплели и приобретали нормальный цвет руки. В конце концов она начала говорить — поначалу с бесконечными повторами и остановками — и рассказывать мне содержание своего психоза. (...) И вот она рассказала мне длинный и подробный миф, описание ее жизни на Луне, где она играла роль женщины-спасительницы лунного народа. Ей была неизвестна классическая связь Луны с безумием, как и другие мифологические мотивы, звучащие в ее рассказе.

* Юнг К.Г. Психология переноса М.— К.: Рефл-бук-Ваклер, 1997 с. 91 (с ред.).

Ниже приведено содержание фантазии, о которой она в конце концов рассказала Юнгу,

что поселилась на Луне. Судя по всему, Луна была обитаема, но вначале она увидела там только мужчин. Они тут же увели ее с собой и поместили в подлунное жилище, где содержались их дети и жены. На высоких лунных горах жил вампир, похищавший и убивавший женщин и детей; в результате лунному населению грозило полное уничтожение. Вот почему женскую половину населения пришлось поселить под поверхностью Луны.

Желая помочь жителям Луны, моя пациентка решила уничтожить вампира. После долгих приготовлений она поднялась на площадку специально возведенной башни и замерла в ожидании чудовища. Через несколько ночей она, наконец, увидела вампира, приближавшегося издалека подобно огромной черной птице. Спрятав длинный жертвенный нож в складках платья, девушка ждала вампира. И вот он перед ней. У вампира было несколько пар крыльев, прикрывавших всю его фигуру и лицо, так что ему были видны только собственные перья. Охваченная изумлением, девушка решила выяснить, каков вампир на самом деле. Положив руку на рукоятку ножа, она подошла поближе. Внезапно крылья распахнулись, и перед нею оказался мужчина неземной красоты. Железной хваткой он сжал ее в крылатых объятиях, тем самым лишив возможности воспользоваться ножом. Но взгляд вампира настолько очаровал девушку, что она все равно не смогла бы нанести удар. Он поднял ее с площадки и улетел вместе с ней.

** Юнг К.Г. Дух и жизнь. М.: Практика, 1996, с. 134.

После того как она рассказала Юнгу свою историю, она смогла разговаривать более свободно, без блокирования. Однако выдав свой секрет, она вдруг поняла, что уже

не сможет возвратиться на Луну, и ее безумие вернулось с прежней силой, так что ее пришлось вновь госпитализировать до тех пор, пока она не вышла из кататонии. После двухмесячного перерыва пациентка вернулась в санаторий и была в состоянии посещать сеансы. Медленно, как пишет Юнг, она начала понимать, что ее жизнь на Земле неизбежна. Она не могла вернуться на Луну. "Она отчаянно боролась с этим выводом и его последствиями", снова и снова уступая своему демону и попадая в больницу. "Почему я должна вернуться на Землю?— вопрошала она.— Этот мир не так прекрасен, как Луна; жизнь на Луне полна смысла..." (Jung, 1963:12а).

Однажды она решила смириться со своей судьбой и остаться в этом мире навсегда: она устроилась медсестрой в санатории. Вскоре обнаружилось, что она тайно носит с собой револьвер. Когда молодой доктор делал над ней пассы, она выстрелила в него. Во время последней встречи с Юнгом она вручила ему заряженный револьвер и в ответ на его изумление заявила: "Я бы застрелила вас, если бы вы бросили меня!". После того как история со стрельбой улеглась (доктор остался жив), она вернулась в свой родной город, вышла замуж, родила детей и в течение последующих тридцати лет регулярно письмами извещала Юнга о состоянии своего здоровья, которое оставалось превосходным все это время (см. Jung, 1963: 130 и Jung, 1958: 571-3).

Юнг дал фантазиям Лунной Леди следующую интерпретацию:

В результате инцеста, жертвой которого она стала в подростковом возрасте, у нее возникло чувство собственной униженности в глазах мира и одновременно с этим — чувство собственного величия в сфере фантазии. Она оказалась перенесенной в сферу мифа: ведь инцест — это традиционная прерогатива царственных особ и богов. Результатом стало полное отчуждение от мира, то есть состояние психоза. Девушка перешла, так сказать, во "внемирное" состояние и утратила контакт с человечеством. Она погрузилась в мир космических расстояний, во внеземное пространство, где встретилась с крылатым демоном. Как всегда бывает в подобных случаях, в процессе лечения она спроецировала образ этого демона на меня. Таким образом, я автоматически оказался под угрозой смерти — как и всякий, кто попытался бы убедить ее вернуться к нормальной жизни. Рассказав мне свою историю, она в каком-то смысле обманула демона и связала себя с земным человеческим существом. В итоге она обрела способность вернуться к жизни и даже вступить в брак.

(Юнг К.Г. Дух и жизнь. М.: Практика, 1996, с. 135, курсив автора)

Интерпретация, данная Юнгом, нуждается в дополнении для того, чтобы мы могли поместить ее в контекст настоящего исследования. Да, пациентка Юнга в самом деле проецировала своего демона-вампира на Юнга, но проецировала не одну лишь его опасную, деструктивную сторону. Она также проецировала его "прекрасный", внушающий благоговение аспект, позитивную сторону демона, давшую ему власть очаровать ее. Вряд ли она рассказала бы свою историю, предавая демона, если бы не было любовного отношения к Юнгу в переносе, и она не оказалась источником любопытства внешнего объекта, который мог ей реально что-то предложить. Этот процесс, как мы знаем из описания случая, вызывал сильнейшее сопротивление со стороны демона. Только благодаря искреннему интересу к этому случаю Юнга, в то время еще молодого психиатра, система самосохранения ослабила контроль над внутренним миром пациентки.

В течение всего времени, что Юнг занимался этим случаем, он писал Фрейду. Из этой переписки можно понять, насколько важным был этот случай для эволюции его мышления. Например, в сентябре 1910 года Юнг пишет Фрейду:

Я работаю как лошадь, сейчас увлечен находками археологов в Иране. Я полагаю, моя догадка о том, что фантазии Миллер'"* составляют таинство искупления, может быть полностью подтверждена. Только вчера пациентка с так называемой Dem. praec.*** разразилась действительно грандиозными, до настоящего момента старательно оберегаемыми лунными фантазиями, литургические образы которых сложились в картину таинства искупления. Необыкновенно красивый случай, но очень трудный, в основе лежит инцест с родным братом... Интересно... что ее знаний было совершенно недостаточно, чтобы придумать такое специально; эта фантазия берет начало в ее раннем детстве (примерно в 7-летнем возрасте). Сейчас ей 18 ¹/₂ лет, она еврейка.— Как я уже сказал, я купаюсь в изумлении.

(McGuire, 1974: 346)

** Имеются в виду опубликованные Флурнуа фантазии его пациентки, анализ которых лежит в основе книги Юнга "Либидо, его метаморфозы и символы" (Переработанное издание— "Символы трансформации").

*** Dementia praecox— раннее слабоумие — старое название шизофрении.

В марте того же года Юнг жалуется:

Уже больше года я испытываю невероятные трудности. Я анализирую случай Dem. praec, который уже принес довольно странные плоды; я пытаюсь объяснить для себя самого эти результаты, исследуя параллельно инцесту-озные фантазии в их отношении к "творческим" фантазиям. Как только мои мысли, которые я все еще вынашиваю, дозреют, я буду вынужден просить Вашего совета.

(там же: 407)

В июле 1911 года он пишет:

Все, над чем я сейчас работаю, вращается вокруг содержания и форм бессознательных фантазий. Я полагаю, что у меня уже есть некоторые, поистине замечательные результаты... Часто я хочу, чтобы Вы были здесь, чтобы я мог обсудить с Вами этот чрезвычайно трудный случай Dem. praec. с его колоссальной системой фантазий, которую я извлек на дневной свет с невероятными усилиями и терпением. Вдобавок к этому — постоянный риск суицида. Воистину адский случай, но чрезвычайно интересный и поучительный. Видимо, в случаях Dem. praec. во что бы то ни стало нужно пролить свет на внутренний мир, являющийся продуктом интроверти-рованного либидо... [эта] инверсия направления приводит в результате не только к актуализации инфантильных воспоминаний, как в случае истерии, но также к высвобождению исторически обусловленных уровней бессознательного, что дает толчок к появлению опасных новообразований, которые выходят на свет только в экстраординарных ситуациях.

(там же: 426-7)

Фрейду не понравилась аллюзия к архетипическому уровню бессознательного. Он поспешно отвечает Юнгу:

Я очень заинтересовался тем, что Вы рассказали мне о системе бесе, фантазий в случае D. рг. Эти образования знакомы мне из случаев истерии и неврозов навязчивых состояний; они представляют собой не что иное, как тщательно культивируемые мечтания. Я отдаю им должное, когда утверждаю, что симптомы берут свое начало не непосредственно из воспоминаний, но из фантазий, которые имеют их в своем основании... В тех случаях, когда я сталкивался [с такой системой фантазий], эта продукция была не менее важна, чем этиология, мотивы и то ценное, что предлагается реальной жизнью.

(там же: 429-30, курсив мой. Д. К.)

Здесь Фрейд подвергает атаке самую суть волнующей Юнга гипотезы о мифопоэтическом аспекте бессознательного — аспекте, который позже он назовет архети-пическимили "коллективным" уровнем. Юнг отвечает на выпад:

Мне представляется весьма странным предположение, что попытки узнать о латентных фантазиях пациентов не представляют большой терапевтической ценности. Бессознательные фантазии содержат в себе очень много важного материала, как ничто другое, они могут недоступное сделать доступным, поэтому у меня сохраняется все-таки надежда при помощи этого метода проникнуть даже в "непостижимые" случаи. В эти дни мой интерес все в большей степени становится захвачен бесе, фантазиями, поэтому весьма вероятно, что я возлагаю слишком большие надежды на изыскания в этом направлении. Бесс, фантазии — это удивительный, колдовской котелок: "Зарождение, трансформация, вечное возрождение Вечного Разума..."

(там же: 430-1)