Semantic spaces of mental states 2 страница

В данной подгруппе основное внимание уделяется построению отношений в социуме, социальной адаптации как в семье, так и в профессиональной деятельности. Это стремление встраивается в систему в новом качестве. Здесь наиболее остро переживается социальная и эмоциональная утраты. Возникает чувство изолированности, замкнутости в своем мире, непонятности. На этом этапе осознается утрата старых отношений, связанных с семьей и работой, дававших определенную цель в жизни, идет поиск новых целей. Однако ощущение недостаточной поддержки со стороны социума может способствовать пассивности и погружению в апатию. Пациенты очень ранимы и чувствительны к критике, часто теряют ощущение самоидентичности.

Данные переживания наиболее характерны для стадии депрессии. Стремление совладать с ситуацией и добиться поставленных целей, по всей видимости, ведет а акцентированию определенных личностных черт.

В подгруппе пациентов со сроком травмы более 4-х лет так же, как и в других подгруппах, в эмоциональной сфере диагностируется тревога. От остальных данная подгруппа отличается тем, что здесь на уровне когнитивной оценки снижена значимость активности. В мотивационно-личностной сфере у пациентов также наблюдается заострение психопатологических черт. Смысл своей жизни они представляют как некую цель, достижение которой не совместимо с реальностью. Как показывают данные тестирования, дополненные информацией из клинической беседы и наблюдений, пациенты пытаются осмыслить себя не только в социуме, но и в мироздании в целом. На этой стадии наиболее актуально переживание духовной утраты. Разочарование, невозможность чувствовать себя в этой жизни так, как хотелось бы, ведет к соскальзыванию в бессмысленность, ощущению утраты цели жизни, усилению депрессии. Человек пытается объяснить происшедшее с его жизнью, опираясь на законы мироздания, и это ему не всегда удается принять.

Остро ощущается одиночество и безысходность, наступает кризис веры, происходят глубокие перестройки на духовном уровне.

Эти данные демонстрируют основную тенденцию изменений ценностно-смысловой структуры личности в зависимости от срока травмы, которая характеризуется постепенным спадом активности, углублением сферы переживаний от неприятных физических ощущений до духовного кризиса и ухода от реальности.

ОБСУЖДЕНИЕ

Результаты проведенного исследования в целом подтверждают данные В.В. Николаевой о влиянии хронического стресса на личность. Это в первую очередь наличие характерного психологического синдрома, складывающегося из эмоциональных, когнитивных и личностных особенностей, которому мы дали название "синдрома Николая Островского". Резкая смена социальной ситуации развития ведет к переменам во внутреннем мире человека, личностному кризису. В результате переживания и переосмысления происшедшего формируется ряд относительно устойчивых черт. В данном случае - это фиксированность на состоянии своего здоровья, повышенная чувствительность, ранимость в межличностных отношениях и вместе с тем мужественность, стойкость перед страданиями, тенденция к вытеснению, подавлению тревоги.

В дополнение к данным В.В. Николаевой нами были выявлены следующие особенности ценностно-смысловой сферы пациентов в зависимости от срока травмы: приоритеты ценности активной деятельности и физического здоровья на ранних сроках, ценности семейных отношений при сроке травмы около 4-х лет, и тенденция к утрате смысла жизни и экзистенциальному вакууму при более длительных сроках болезни. Николаева в своих работах также отмечает блеклость образа будущего, как результат влияния хронической болезни на оценку индивидом своих перспектив. По мнению Б.С. Братуся, "неврозы потери смысла... связаны прежде всего не с преодолением преград, не с трудностями выбора поведения в пользу того или иного мотива, а с отсутствием, потерей нравственно-ценностного взгляда как основного условия ее осмысленности..." [6 с. 109]. Известно также, что перемена, а иногда и утрата ценностно-смысловой структуры связана с наличием сильного внутреннего переживания.

Соотнося полученные нами данные с теоретическими основаниями работ С. Аршад Хусейна, Вильяма Р. Холкомба и Ф. Паркинсона [22, 25], мы пришли к заключению о том, что у всех исследованных пациентов, независимо от срока травмы и стратегии адаптации, присутствовали те или

стр. 33

иные симптомы ПТСР. Для срока травмы до одного года было характерно отрицание негативных последствий происшедшего (проявление стадии шока, стадии гнева), вытеснение тревоги (симптом избегания) и переживание физической утраты. С увеличением срока травмы в целом увеличивалось количество проявлений, характерных для стадии депрессии, которую описал Ф. Паркинсон: это ощущения одиночества, утраты веры и цели, общее повышение тревоги, переживание страха смерти. При сроке травмы до 4-х лет наиболее актуально переживание социальной утраты и поиск нового места в обществе. С увеличением срока травмы на первое место выступает духовный кризис, связанный с трансформацией глубоких внутренних установок.

Однако величина срока, прошедшего с момента травмы, не гарантирует наступления и тем более успешного проживания четвертой стадии совладания со стрессом - стадии исцеления, связанной с восстановлением самоидентичности, принятием травмы как части своего опыта и переосмыслением происшедшего с точки зрения позитивных внутриличностных изменений. Как отмечают многие авторы, изучавшие тему личностного кризиса, психологические травмы содержат и разрушающее начало, и позитивные элементы, способствующие развитию личности, что подтвердили и наши данные. Характер проживания тех или иных стадий в процессе совладания с хроническим стрессом наиболее четко прослеживается при анализе стратегий адаптации.

При пассивной стратегии адаптации, которая связана с психопатологическими нарушениями, актуализируются переживания, характерные для стадии злобы и депрессии: беспомощность, тревога, утрата самоидентификации, тенденции к самообвинению и обвинению окружающих. Данная стратегия соотносится с типом переживания личностного кризиса, который выделил Р. Ассаджиоли. Индивид не способен воспринять происшедшее с ним и интегрировать данный опыт. Вся позитивная энергия переживания тратится на сопротивление внутренним барьерам и комплексам. В результате наступает астенизация, часто сопровождающаяся потерей смысла, "Я" человека находится в разинтегрированном состоянии. Вместе с тем положительный конструктивный элемент подобного способа переживания и совладания с травмой заключается в активизации и высвечивании основных внутриличностных противоречий и препятствий, которые указывают на путь к интеграции. Таким образом, основная задача психологической коррекции при пассивной стратегии адаптации - работа по осознанию внутренних противоречий и укреплению "Я".

Приспосабливающееся поведение также является дезадаптивной по отношению к самореализации стратегий. В данном случае преобладают симптомы избегания, вытеснение истинных причин тревог, при достаточно высоком уровне интеграции "Я". Благодаря этому происходит частичное осознание и осмысление пережитого. Личность изменяется, но не полностью и временно. Как только сила переживания ослабевает, личность возвращается к своему прежнему состоянию. Позитивный аспект переживания при данной стратегии, по всей видимости, заключается в том, что, несмотря на отсутствие устойчивого переформирования "Я", у индивида остается некая идеальная модель, которую можно использовать для завершения трансформации.

Только при собственно адаптивной стратегии происходит проживание четвертой стадии совладания со стрессом, связанное с переосмыслением травмы, реальным определением ее роли в жизни, формированием планов на будущее. Как видно из результатов, полученных в нашем исследовании, возможность психологического "исцеления" и принятия травмы связана с ролью ценностей мета-уровня. "Лишь вершина человека есть человек", - писал Парацельс. Осознанное стремление к красоте, познанию, творчеству и выделяет его из мира других живых существ. Благодаря этому человек становится способным эстетизировать свои переживания, соотносить их с общим культурным контекстом, проживать заново и делать историей. Это представляется возможным не только при опоре на потребности витального и социального уровней, но и при активизации духовного потенциала.

ВЫВОДЫ

1. Переживание хронического стресса сопровождается перестройками в ценностно-смысловой структуре. На разных этапах переживания хронического стресса на первый план выступают ценности разных уровней: витального, социального и метауровня.

2. Процесс изменений эмоционально-когнитивной сферы личности у спинальных больных после травмы проходит ряд этапов в зависимости от срока травмы: вначале это переживание физической утраты, позже - утраты социального статуса, затем - духовного кризиса. В то же время успешность стратегии совладания определяется не столько сроком с момента травмы, сколько особенностями структуры ценностно-смысловой сферы личности.

3. Для исследованного контингента испытуемых (спинальных больных) в состоянии хронической болезни характерен "Синдром Николая Островского" - установка на преодоление страданий, вытеснение тревоги. Девизы этих больных: "сопротивление страданиям" и "выжить любой ценой".

стр. 34

4. В рамках данного синдрома выделены стратегии адаптации: пассивная, приспособленческая и собственно адаптивная, различия которых определяются особенностями структуры ценностно- смысловой сферы и местом ценностей метауровня в их иерархии. Для пассивной стратегии характерны высокая степень рассогласованности мотивационно-личностной сферы, неудовлетворенность практически всеми сферами своей жизни и при этом отсутствие желания что-либо менять. Приспособленческая стратегия адаптации проявляется в ориентации на организацию быта при отсутствии потребности в личностном росте, ценности метауровня не являются личностно значимыми. Приоритет ценностей творчества и познания играет позитивную роль в процессе конструктивного совладания с травмой и самореализации и является основой адаптивной стратегии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абулъханова-Славская К.А. Стратегия жизни. М.: Мысль, 1991.

2. Александровский Ю.А., Лобастов О.С., Спивак Л.И., Щукин Б.П. Психогении в экстремальных условиях. М.: Медицина, 1991.

3. Асмолов А.Г. Психология личности. М.: МГУ, 1990.

4. Ассаджиоли Р. Самореализация и психологические нарушения // Духовный кризис / Под ред. С. Грофа, К. Гроф. М.: Класс, 2000. С. 49-72.

5. Березин Ф.Б., Мирошников М.П., Соколова Е.Д. Методика многофакторного исследования личности. М., 1994.

6. Братусь Б.С. Аномалии личности. М.: Мысль, 1998.

7. Василюк Ф.Е. Психология переживания. М.: МГУ, 1984.

8. Дикая Л.Г. Становление новой системы психической регуляции в экстремальных условиях деятельности // Принцип системности в психологических исследованиях. М.: Наука, 1990. С. 103-114.

9. Китаев-Смык Л.А. Психология стресса. М.: Наука, 1983.

10. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1965.

11. Маслоу А.Г. Мотивация и личность. СПб.: Евразия, 1999.

12. Махнач А.В. Личностные детерминанты динамики психических состояний в экстремальных условиях деятельности / Автореф. дис. ... канд. психол. наук. М., 1993. С. 232.

13. Николаева В.В. Влияние хронической болезни на психику. М.: МГУ, 1987.

14. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957.

15. Психологические проблемы деятельности в особых условиях: Сб. науч. трудов. М.: Наука, 1985.

16. Психическая напряженность в трудовой деятельности: Сб. науч. трудов. М.: ИП РАН, 1989.

17. Психологические проблемы трудовой деятельности: Сб. науч. трудов. М.: Наука, 1991.

18. Собчик Л.Н. Метод цветовых выборов. Модифицированный цветовой тест Люшера. М., 1990.

19. Тарабрина В.Н., Лазебная Е.О. Синдром посттравматических стрессовых нарушений: современное состояние и проблемы // Психол. журн. 1992. Т. 13. N 2. С. 14- 29.

20. Фанталова Е.Б. Диагностика внутреннего конфликта. М.: Фолиум, 1997.

21. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

22. Хусейн С. Аршад, Холкомб Вильям Р. Руководство по лечению психологической травмы у детей и подростков. М.: Сострадание, 1997.

23. Черепанова Е.М. Психологический стресс. М.: Academia, 1997.

24. Шапкин С.А., Дикая Л.Г. Деятельность в особых условиях: компонентный анализ структуры и стратегий адаптации // Психол. журн. 1996. Т. 17. N 1. С. 19-35.

25. Parkinson F. Post-Trauma Stress. L.: Sheldon Press, 1995.

THE ROLE OF VALUE-SEMANTIC PERSONAL CONSTRUCTIONS IN ADAPTATION TO CHRONIC STRESS (IN PATIENTS WITH SPINAL CORD INJURY)

Е. Е. Torchinskaya

Jun. res ass., laboratory of psychology of labour, IP RAS, post- graduate of IP RAS, Moscow

The influence of chronic stress on personality is analyzed from three viewpoints: they concern posttraumatic stress reactions, the level of social operations, deep personal suffering and internal crisis. The dynamics of personal changes depending on the period of chronic deprivation of vital needs is discussed (on the example of posttraumatic patients). There are distinguished different strategies of adaptation (passive, time-serving strategies and adaptative as such),their correlation with peculiarities of the value- semantic sphere and disposition of metavalues in the hierarchy is shown. The specificity of positive personal changes on the influence of chronic stress under different strategies of adaptation is demonstrated.

Key words: deprivation, chronic stress, coping, dissociation, internal conflict, internal vacuum, strategies.

стр. 35

МЕЖСИСТЕМНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СТРУКТУРЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: ИССЛЕДОВАНИЕ ЭФФЕКТА ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ В ЗАДАЧЕ ВЫБОРА

Автор: Б. Н. Безденежных, М. В. Бодунов

C) 2001 г.

МЕЖСИСТЕМНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СТРУКТУРЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: ИССЛЕДОВАНИЕ ЭФФЕКТА ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ В ЗАДАЧЕ ВЫБОРА ¹

Б. Н. Безденежных - канд. мед. наук, старший науч. сотр. ИП РАН, Москва

М. В. Бодунов - канд. психол. наук, ведущий науч. сотр., там же

Испытуемые выполняли задачу сенсомоторного выбора, отвечая быстрым поднятием пальца с клавиши исходной позиции (КИП) и нажатием клавиши отчета (КО), соответствующей одному из двух сигналов, предъявляемых на экран в случайном порядке. На один сигнал они давали ответ в момент его предъявления (быстрый ответ - Б), а на другой - отвечали при его исчезновении с экрана, т.е. через 900 мс после предъявления (задержанный ответ - З). В четырех последовательных сериях улучшалось выполнение задачи: сокращалось время Б и З. На первых этапах выполнения задачи наблюдался эффект последовательности (ЭП), проявляющийся во влиянии предшествующего ответа на время текущего ответа и на латентный период (л. п.) связанного с ним потенциала Р300 в лобных и теменных областях мозга. ЭП носил индивидуальный характер и зависел от формы не только предшествующего, но и текущего ответа. В процессе совершенствования выполнения задачи ЭП исчезал на л. п. Р300 сначала в лобных, а затем в теменных областях мозга, что проявлялось в стабилизации л. п. Р300. При этом л. п. Р300, связанных с Б, становился меньше, чем л. п. Р300, связанных с З. Стабилизация л. п. пиков Р300 способствует улучшению отношений между системами, включенными в определенное ответное действие. Улучшение проявляется не только в вытормаживании лишних систем, но и в согласовании начала активации систем, обеспечивающих ответное действие. Важная роль в этом согласовании принадлежит вовлеченным в формирование нового опыта нейронам, которые в основном локализованы в лобных областях коры и включаются в функционирование акцепторов результатов действия (АРД) (по П.К. Анохину) последовательных ответов. Формирование АРД ответных действий проявляется в развитии Р300.

Ключевые слова: субъективное ожидание, акцептор результатов действия, межсистемные отношения, лобная и теменная области коры, Р300.

Согласно теории П.К. Анохина, становление индивидуального опыта связано с формированием функциональных систем. Каждая функциональная система формируется на определенном этапе развития и жизнедеятельности индивида для достижения полезного для него результата и во взаимодействии с ранее сформированными системами проявляется как вновь приобретенный опыт [3, 4, 11, 13-15]. На основе приведенных утверждений и экспериментальных данных сделано заключение, что любое поведение или деятельность - это реализация не какой-либо одной системы, а одновременно многих систем разного возраста в их взаимодействии [14, 15]. Внешнее проявление взаимодействия систем есть последовательная реализация поведенческих актов или действий, направленных на достижение этапных результатов деятельности. Внутреннее же проявление этой организации взаимодействующих систем определяется как психические аспекты деятельности [9, 14, 15]. Б.Ф. Ломов утверждал: "Структура деятельности, любой деятельности едина: она включает и внешнее и внутреннее... Важнейшей задачей психологии в их изучении является разработка такой теории, которая раскрывала бы эти "внешнее" и "внутреннее" в единой структуре" [9, с. 212]. Следовательно, суть одного из подходов к пониманию структуры деятельности состоит в изучении взаимодействия систем, развивающихся при ее реализации и, с одной стороны, определяющих соотношение организма со средой, а с другой - лежащих в основе психических процессов.

По мнению В.Б. Швыркова, между системами существуют как реципрокные, так и синергичные взаимодействия или отношения, которые приводят к "смене состава реализуемых и исключенных систем на каждом отрезке (поведенческого) континуума" [15, с. 104]. Однако это достаточно общее заключение, и конкретные отношения между системами требуют специальных психо-

¹ Работа выполнена при поддержке РГНФ (гранты N 98-06-18009е, 99-6-00169, 00-06-00057а) и РФФИ (грант N 00- 15-98838).

стр. 36

физиологических исследований. Мы считаем, что поскольку в результате межсистемных отношений реализуются последовательные действия, то и изучение этих отношений логично осуществлять через анализ внешних характеристик последовательных действий и связанной с ними активности мозга. Эти характеристики носят динамический характер и зависят от эффекта последовательности (ЭП) и тренировки.

ЭП, или влияние предшествующих событий на характеристики текущего и прогнозирование будущего действий, достаточно подробно изучен для цепочки последовательных дифференцированных ответов при выполнении какой-либо задачи выбора из двух альтернатив. По своим проявлениям на время ответа и на показатели связанного с событием потенциала (ССП) ЭП довольно разнообразен. Так, он может проявляться в уменьшении времени ответа на сигналы: как повторяющийся (эффект повторения), так и чередующийся (эффект чередования) [43, 49 и др.], или в увеличении времени ответа на сигнал, который прервал закономерную последовательность сигналов (повторения или чередования) [49, 59]. В ССП наиболее чувствительным к ЭП является позитивный компонент Р300 [22, 49]. ЭП может проявляться в уменьшении амплитуды Р300 в потенциале, связанном с ответом на повторное предъявление сигнала [27, 49, 61], или в увеличении амплитуды [27,49, 60, 61] и латентного периода пика (л. п.) Р300 [32, 60] в потенциале, связанном с ответом на сигнал, прерывающий цепочку закономерной последовательности сигналов. Многие авторы считают, что эти эффекты определяются структурой последовательности сигналов и в их основе лежит механизм ожидания [27, 32, 43, 60].

Тренировка ведет к совершенствованию выполнения задачи выбора и сопровождается не только сокращением времени ответов и уменьшением числа ошибок, но и снижением ЭП на время ответов и связанные с ними Р300 [18, 59, 60]. Кроме того, наблюдаемые при тренировке различия в динамике активности мозга позволили говорить о ведущей роли передних областей мозга по отношению к задним в формировании последовательных действий [55, 57] и, в частности, системных процессов [7, 15]. Так, в обзорной работе Пиктон и соавторы приходят к выводу о том, что "теменно-височная область коры ответственна за "тактику" ответа (действия) в соответствии с текущей сенсорной информацией, тогда как лобная и лимбическая ответственны за общую стратегию деятельности" [50, с. 45 8].

В настоящей работе изучались межсистемные отношения при исследовании влияния предшествующего события на время ответов и связанные с ними Р300 в лобных и теменных областях в процессе совершенствования выполнения двухальтернативной задачи сенсомоторного выбора.

Традиционно изучение ЭП ограничивается только сопоставлением характеристик ответа со структурной последовательности предшествовавших сигналов, т.е. их повторения или чередования по отношению к текущему ответу, без учета формы последовательных ответов [51, 60, с. 904]. Поэтому во многих задачах сенсомоторного выбора ответы на альтернативные сигналы по своей форме одинаковы, это - быстрое нажатие соответствующей клавиши в момент предъявления сигнала. Однако известно, что при таких однообразных ответах испытуемые делают очень мало ошибок и быстро достигают лучших результатов в выполнении задачи, что не позволяет подробно изучить сами динамические процессы, сопровождающие выработку навыка [40]. Более того, "подобные ситуации максимально ограничивают самостоятельность испытуемого в определения способов и приемов осуществления деятельности..." [8, с. 104]. Для устранения этого недостатка мы модифицировали традиционную задачу быстрого сенсомоторного выбора из двух альтернатив, а именно: при предъявлении в случайном порядке равновероятных сигналов испытуемый должен как можно быстрее отвечать в момент начала предъявления одного сигнала и в момент прекращения предъявления другого сигнала. Эти ON и OFF - ответы по своей сути являются быстрым и задержанным (отсроченным) ответами при анализе их от момента предъявления сигнала и основаны на "независимых физиологических механизмах" [56, с. 87], т.е. они представлены разными по отношению к сигналу движениями, а связанные с этими ответами потенциалы отличаются.

Таким образом, парадигма, которую мы обозначаем как "быстрый/задержанный ответ" (Б/3), отвечает условиям, необходимым для экспериментального решения задачи настоящей работы. С одной стороны, отсутствие однообразия в альтернативных ответах приведет к увеличению числа реализации, необходимых для совершенствования навыка выполнения задачи выбора. С другой стороны, мы можем сравнивать влияния одного и того же предшествовавшего события (сигнал-ответ) на характеристики альтернативных ответов, отражающие различные наборы систем, и влияния разных предшествовавших событий на характеристики ответа одной и той же формы. В эксперименте при условии постоянного сокращения времени ответов в процессе тренировки решались следующие задачи: 1) динамика зависимости времени текущего ответа от формы предшествующего; 2) динамика зависимости л. п. и амплитуды лобных и теменных Р300, связанных с текущим ответом, от форм текущего и предшествующего ответов.

стр. 37

МЕТОДИКА

В экспериментах участвовали 15 испытуемых (9 - женского пола и 6 - мужского; все были правши) в возрасте от 19 до 23 лет, ранее не вовлекавшиеся в исследования, связанные с выполнением задачи выбора.

По данным [61] различия между ССП в задачах выбора более выражены при зрительных сигналах, чем при слуховых, поэтому мы использовали в экспериментах зрительные сигналы в виде простых геометрических фигур [7, 18]. Перед испытуемым, сидящим в удобной позе, на расстоянии 60 см от глаз находился темный экран размером 10х10 см. Под экраном располагалась панель с клавишами отчета (КО) и клавишей исходной позиции (КИП), находящейся на равном удалении от КО (подробнее см. [7]). Для одной половины испытуемых сигналами для быстрого и задержанного ответов были выравненные по яркости соответственно вертикальная и горизонтальная полосы, а для другой половины, наоборот, горизонтальная и вертикальная полосы. Длительность обоих сигналов составляла 900 мс, но они исчезали с экрана после снятия пальца с КИП. Для выравнивания условий предъявления сигналов каждый последующий сигнал предъявлялся через 1.5 с после завершения предшествующего ответа.

Ответы выполнялись следующим образом: а) испытуемый смотрит не мигая на центр экрана; б) исходная позиция - указательный палец правой руки находится на КИП; в) в момент предъявления сигнала, обозначающего быстрый ответ, испытуемый должен как можно быстрее поднять палец с КИП и нажать КО, соответствующую данному сигналу, и затем снова вернуть палец на КИП; г) при выполнении задержанного ответа испытуемый должен как можно быстрее поднять палец с КИП в момент исчезновения сигнала с экрана и нажать КО, соответствующую данному сигналу, и затем вернуть палец на КИП. Для избегания артефактов в ЭЭГ от испытуемого требовали по возможности не двигать глазами и в случае необходимости мигать только после нажатия КО.

В целях привыкания к экспериментальной обстановке и для отработки движений пальца от КИП к КО "вслепую" испытуемые обучались давать быстрый и задержанный ответы в простых ситуациях. Одной половине испытуемых предъявляли 50 раз один и тот же сигнал, на который они давали быстрый ответ, другая половина на предъявление этого сигнала давала задержанный ответ; после 3-5-минутного перерыва предъявляли 50 раз альтернативный сигнал, на который испытуемые первой группы давали быстрый, а испытуемые второй группы - задержанный ответ. (Простой ответ в настоящей работе не анализируется.) Задача выбора состояла из 4 повторяющихся серий, после выполнения которых испытуемые отдыхали в течение 3-5 минут. В каждой серии альтернативные сигналы предъявлялись в случайном порядке примерно по 60 раз. После тренировки в простых ситуациях, как было показано ранее [7], движение пальца с КИП на КО носит баллистический характер и занимает относительно стабильный временной интервал. В другом исследовании продемонстрировано, что наиболее динамичным и зависимым от экспериментальной ситуации является временной интервал между началом предъявления сигнала и моментом снятия пальца с КИП [53]. Поэтому в качестве времени ответа мы взяли именно этот интервал. Ошибочными считали: быстрые ответы, время которых превышало 900 мс; задержанные ответы, которые начинались до исчезновения сигнала с экрана; ответы, при которых испытуемые нажимали КО, не соответствующие предъявленным сигналам.

ЭЭГ регистрировали неполяризующимися хлорсеребряными электродами монополярно в отведениях F3,4 и РЗ, 4 по международной системе 10-20; индифферентным электродом служили объединенные электроды, прикрепленные к мочкам ушей. Для контроля движений глаз регистрировали вертикальную и горизонтальную составляющие электро- окулограммы (ЭОГ). Контактное сопротивление не превышало 5 Ком для ЭЭГ-электродов и 10 Ком - для ЭОГ-электродов. Верхняя граница полосы пропускания регистрирующей системы составляла 100 Гц, постоянная времени - 2 с. Регистрируемые показатели записывали на магнитные носители памяти.

Обработку результатов проводили на лабораторной ЭВМ Plurimat-S (частота дискретизации - 200 Гц) и персональном компьютере отдельно для каждого испытуемого. Безартефактные отрезки ЭЭГ, связанные с реализацией правильных ответов, усредняли раздельно для каждого из четырех отведений от начала предъявления сигнала. Эпоха анализа - 2 с, точка усреднения находилась посередине. В качестве средней линии была взята средняя величина мгновенных амплитуд (в 20 точках через 5 мс) на 100-мс интервале ЭЭГ до момента предъявления сигнала во всех выбранных в усреднение отрезках ЭЭГ. Усреднение потенциалов проводили по каждой серии отдельно для ответов, завершающих последовательности Б Б, ЗБ, ЗЗ, Б З ² ; в усреднение попадало не менее 20 отрезков ЭЭГ. В усредненных потенциалах измеряли л. п. пика компонента РЗОО; амплитуду РЗОО определяли от средней линии до пика. Предварительно проводился визуальный анализ усредненных ССП. Для каждой из этих выборок находили медианы времени ответов. Для удобства анализа из времени задержанных ответов вычитали время задержки, т.е. 900 мс.

При проведении статистического анализа выявляли степень влияния тренировки: 1) на время быстрого и задержанного ответов, а также на латентный период и амплитуду пика Р300, связанных с этими ответами, отдельно для лобных и теменных отведений; 2) на ЭП. Факторами в эксперименте были: тренировка - 4 уровня (серии 1/2/3/4) и отведения - 2 уровня (отведения лобные/теменные). Зависимые переменные - направленные влияния (увеличение или уменьшение) предшествующего события на время быстрого или задержанного ответа, на л.п. и амплитуды связанных с этими ответами Р300.

Поскольку регистрируемые показатели в процессе тренировки изменяются относительно независимо [60], то в первом случае применяли однофакторный дисперсионный анализ для связанных выборок с последующим множественным сравнением результатов четырех серий по Шеффе. Все сопоставляемые выборки содержали равное количество измерений в каждой серии. Анализ времени быстрого и задержанного ответов проводился по 15 испытуемым, при этом в каждой серии было по 30 измерений медиан времени быстрого (15 Б Б +15 ЗБ ) и времени задержанного (15 З З + 15 Б З ) ответов. Вследствие того, что у 2 испытуемых имелось большое количество артефактов в ЭЭГ от движения глаз и у 2 испытуемых при визуальном анализе не во всех ССП был Р300, анализ Р300 проводился по 11 испытуемым. Показатели Р300 анализировались по отдельности в лобных и теменных отведениях для быстрых и задержанных ответов. Каждая из четырех серий была представлена 44 средними измерениями: по 11 испытуемым брались средние показатели Р300 с левого и правого отведений, т.е. 22 измерения для ответа, завершающего одну последовательность, плюс 22 измерения для ответа, завершающего другую последовательность.