Умай что хочешь, но действуй как все.

Если вы желаете показать, что опережаете свое время и противостоите эпохе, щеголяя оригинальными идеями и неортодоксальными путями, люди могут подумать, что вы просто хотите привлечь внимание, а на них смотрите свысока. Они найдут способ наказать вас за то, что заставили их почувствовать ваше превосходство. Куда- безопаснее смешаться с ними и быть как все. Свою оригинальность приоткрывайте только терпимым к этому друзьям и тем, о ком вы точно знаете, что им понравится ваша уникальность.

НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА Приблизительно в 478 году до н. э. город-государство Спарта отправил в Персию военную экспедицию, во главе с молодым спартанским аристократом Павсанием. Греческим государствам незадолго до того пришлось отразить мощное нападение персов, и сейчас задачей Павсания, как и союзнического афинского флота, было наказать захватчиков и отвоевать острова и прибрежные поселения, занятые персами. И афиняне, и спартанцы относились к Павсанию с глубоким уважением — за ним закрепилась оправданная репутация бесстрашного воина. Павсаний со своими войсками удивительно быстро занял Кипр, затем продвинулся в Малую Азию — на материк, в область, известную в то время как Геллеспонт, и захватил Византии (современный Стамбул). Подчинив значительную часть Персии, Павсаний странным образом изменился. Он стал появляться на публике с напомаженными волосами и в персидских одеждах, его сопровождали телохранители-египтяне. Он устраивал пышные застолья, восседая на персидский манер и требуя развлечений. Павсаний перестал видеться со старыми друзьями, все больше общался с персидским царем Ксерксом, до мелочей копируя стиль и манеры персидского диктатора. Очевидно, власть и успехи Павсания ударили ему в голову. Его солдаты — афиняне и спартанцы — поначалу решили, что это преходящее увлечение: он всегда был склонен к театральности и экзальтации. Но когда Павсаний стал публично высмеивать скромный образ жизни, принятый у греков, и оскорблял простых греческих солдат, они решили, что он зашел слишком далеко. Хотя прямого подтверждения этому не было, распространились слухи, что он Пытаясь плыть против течения, нетрудно попасть в беду Только Сократу и ему подобным было это по силам. На несогласие смотрят как на нечто оскорбительное, потому что оно попирает воззрения большинства Недовольных становится все больше -— возмущение можно вызвать, и просто коснувшись щекотливой и предосудительной темы, являющейся предметом порицания, и уж. тем более, отозвавшись одобрительно об этом предосудительном предмете. Истина существует для единиц, что до заблуждений, то они столь же распространены, сколь и вульгарны. Мудреца узнают не по тем речам, которые он произносит на рыночной площади, ибо в этот момент он говорит не от лица собственной
мудрости, а от лица всеобщего безумия, его же сокровенные мысли могут быть совершенно иными, даже противоположными: мудрый человек избегает вызывать у окружающих возражения так же тщательно, как сам старается никому не противоречить. Мысль свободна, ее нельзя и не следует сдерживать. Так удались в укромное убежище своего молчания и, если порой ты позволишь себе нарушить его, делай это лишь в присутствии немногих — тактичных и сдержанных друзей. Бальтазар Грациан, 1601-1658 перешел на сторону врага и собирается стать чем-то вроде греческой копии Ксеркса. Чтобы предотвратить назревающий мятеж, спартанцы отстранили Павсания от командования и отозвали его домой. Однако Павсаний и в Спарте продолжал одеваться в персидском стиле. Спустя несколько месяцев он на собственные средства нанял трирему и возвратился в Геллеспонт. Своим соотечественникам он сообщил, что намерен продолжить борьбу против Персии. На самом же деле его планы были иными — стать единоличным правителем Греции, прибегнув для этого к помощи самого Ксерокса. Спартанцы объявили его государственным преступником и отрядили корабль для его поимки. Павсаний сдался, уверенный, что ему удастся легко снять с себя обвинение в предательстве. На суде всплыло, что он пренебрежительно относился к своим соратникам грекам, то и дело оскорбляя и задевая их. Так, он ставил монументы в свою собственную честь, вопреки обычаю возводить их во славу городов, армии которых завоевали победу. И все же Павсаний добился своего: несмотря на неоспоримые доказательства его многочисленных контактов с неприятелями, у спартанцев не поднялась рука арестовать такого высокородного и прославленного человека. Ему даровали свободу. Сочтя, что отныне он получил неприкосновенность, Павсаний нанял гонца, чтобы доставить письмо Ксерксу. Гонец, однако, доставил его по другому адресу — спартанским властям. Тем захотелось узнать побольше, и они приказали гонцу встретиться с Павсанием в храме, где их разговор можно было незаметно подслушать. То, что говорил на встрече Павсаний, поразило их, словно удар молнии, — им никогда еще не приходилось слышать столь убийственно
презрительной характеристики всему их образу жизни — характеристики тем более отвратительной, что давал ее спартанец. Был отдан приказ о немедленном аресте Павсания. По дороге домой из храма Павсаний каким-то образом догадался о происшедшем. Он бросился к другому храму и укрылся в нем, но власти осадили его, расставив караулы вокруг убежища. Павсаний отказался сдаться. Не желая вторгаться под сень священного храма, власти приказали продолжать осаду, заперев предателя внутри, как в ловушке. В конце концов Павсаний умер от голода. ТОЛКОВАНИЕ На первый взгляд может показаться, что Павсания просто очаровала чужая культура — такое происходит во все времена. Всегда с трудом мирившийся с аскетизмом Спарты, он обнаружил в себе тягу к персидской роскоши и чувственным удовольствиям. Облачаясь в персидские халаты, используя благовония, он испытывал облегчение, чувство освобождения от греческой суровой дисциплины и аскетизма. Так порой случается, когда люди принимают культуру, в которой не были взращены. Однако часто к этому примешивается еще что-то: люди, выставляющие свою восторженную страсть к чужой культуре напоказ, тем самым демонстрируют презрение и неприятие своей собственной. Они рисуются, бравируют экзотическим внешним обликом, чтобы отделить себя от земляков, покорно подчиняющихся местным законам и традициям. Тем самым они пытаются показать свое превосходство. В противном случае они бы вели себя с большим достоинством, проявляя уважение к тем, кто не разделяет их переживаний. Их потребность Вепе vixit, qui Ьепе latuit. — Тот хорошо живет, кто умело укрывается. Овидий, 43 год до н. э. — 18 год н. э. Мудрецы [должны быть] подобны сундукам с двойным дном: когда кто-то, подняв крышку, заглядывает внутрь, ему не открывается все содержимое. Сэр Уолтер Рей-ли, 1554-1618  
КОГДА МЕНЯЮТСЯ ВОДЫ Однажды давным-давно Хидр, учитель Моисея, обратился к людям с предостережением. В определенный день, сказал он, вся вода в мире, если только она не была специально запасена, исчезнет. Затем вода обновится, будет заменена другой, от которой люди будут терять рассудок.   в столь резкой демонстрации своей непохожести часто приводит к непониманию и нелюбви со стороны людей, идеалам которых они бросают вызов, может быть, косвенный и неявный, но от этого не менее обидный. Фукидид писал о Павсании: «Из-за своего небрежения законами и подражания чужому образу жизни он сделался мишенью для всеобщих подозрений в нежелании следовать общепринятым образцам». Культура представляет собой многовековой уклад, идеалы и традиции которого разделяет большинство. Наивно полагать, что можно безнаказанно, без последствий для себя восставать против подобных вещей. Попытка будет наказана, это может выразиться по-разному, например, вас могут подвергнуть остракизму — а это положение, свидетельствующее о настоящем безвластии. Многие из нас, подобно Павсанию, слышат зов экзотического, чужестранного, притягательный, словно песня сирен. Умеряйте это свое влечение и не теряйте чувства меры. Открыто выражая удовольствие, которое вы получаете от чужого образа мыслей и действий, вы невольно выдаете другой, порой подсознательный мотив — желание продемонстрировать превосходство над окружающими. СОБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНА Конец XVI века в Италии был отмечен сильнейшей реакцией против протестантской Реформации. Контрреформаиия, как ее называли, породила собственную версию инквизиции, целью которой было искоренить все отклонения от канонов католической церкви. Среди жертв был, к примеру, Галилео Галилей. Но один талантливый мыслитель подвергся лаже более суровому преследованию — это был доминиканский монах и философ Томмазо Кампанелла.
Последователь материалистической доктрины римского философа Эпикура, Кампанелла не верил в чудеса, в рай и ад. Церковь распространяет эти суеверия, писал он, чтобы властвовать над простым народом и держать людей в страхе. Эти идеи граничили с атеизмом, а Кампанелла высказывал их без всяких опасений. В 1593 году он был схвачен инквизицией и брошен в тюрьму как еретик. Шестью годами позже приговор был смягчен, и Кампанеллу переместили в один из монастырей в Неаполе. Южная Италия в то время находилась под контролем Испании, и в Неаполе Кампанелла оказался вовлеченным в заговор против захватчиков. Он надеялся на установление независимой республики на основе его собственных утопических идей. Итальянские инквизиторы, объединившись с испанскими, вновь арестовали его. На этот раз философа даже пытали, чтобы выяснить, чем или кем навеяны его богопротивные воззрения: его подвергли печально знаменитой пытке la veglia, при которой несчастного подвешивали за руки в нескольких дюймах над сиденьем, утыканным шипами. Поза была крайне неустойчивой, удержать тело на весу было почти невозможно, в конце концов жертва вынуждена была опускаться на острия, терзающие плоть при малейшем соприкосновении. Однако за эти годы Кампанелла кое-чему научился. Осознавая перспективу быть казненным по обвинению в ереси, он изменил линию поведения: не отказавшись от своих взглядов, он перестал высказывать их публично. Ради спасения жизни Кампанелла симулировал сумасшествие. Он навел своих палачей на мысль, что его еретические высказывания были последствием сильного умственного расстройства. Какое-то время его про- Только один человек обратил внимание на это пророчество. Он набрал воды и хранил ее в безопасном месте, ожидая, когда воды начнут изменяться. В назначенный день реки перестали течь, колодцы пересохли. Тот человек, что прислушался к совету, видя происходящее, отправился в свое хранилище и пил там запасенную воду. Когда снова появились водопады и реки наполнились водой, этот человек вышел из своего укрытия к другим сынам человеческим. Он обнаружил, что теперь все говорят и думают совсем иначе, чем прежде, однако они не помнили о том, что было раньше.. Когда он попытался напомнить им о предостережении, поговорить с ними, то понял, что они
считают его безумцем. Они либо сердились, либо сочувствовали ему, но никто его не понимал. Сначала он старался не пить новую воду и каждый день возвращался к своим припасам. Но со временем он изменил свое решение, так как не мог выносить одиночества и необходимости жить, думать и вести себя иначе, чем все остальные. Напившись новой воды, он стал таким же, как все окружающие. Он сразу же забыл о своем хранилище старой воды, а все, кто его знал, решили, что он чудесным образом исцелился от безумия, став нормальным человеком. Идрис Шах, «Сказки дервишей», 1988 должали пытать, чтобы исключить симуляцию, но в 1603 году наконец приговорили к пожизненному тюремному заключению. Первые четыре года он был прикован к стене в подземной темнице. Но, невзирая на эти ужасные условия, он продолжал писать. Правда, он стал умнее и не выражал свои мысли открыто. В одной из своих книг «Испанская монархия» Кампанелла проводил мысль, что Испания была наделена божественной миссией распространять свое могущество по всему миру. В ней он давал испанскому королю практические советы в стиле Макиавелли касательно того, как добиться этой цели. Однако книга в целом представляла идеи, полностью противоположные истинным взглядам ее автора. «Испанская монархия» на самом деле была хитростью, попыткой доказать, что бывший еретик стал самым что ни на есть ярым приверженцем истинной веры. Это сработало: в 1626 году, через шесть лет после публикации, Папа наконец освободил Кампанеллу. Вскоре после выхода на свободу Кампанелла написал «Побежденный атеизм» — книгу, содержавшую нападки на свободолюбивых мыслителей, последователей Макиавелли, кальвинистов и еретиков всех мастей. Очевидно, Кампанелла переменился — его книга не оставляла в этом сомнений. Но так ли это было в действительности? Доводы, которые он вложил в уста еретиков, звучали с невероятной силой и убедительностью. Притворяясь, что представляет их точку зрения лишь для того, чтобы затем ее разгромить, Кампанелла собрал в книге убийственные, сокрушительные доводы против католицизма. Выступая же от лица другой стороны, якобы его стороны, он оперировал затертыми штампами и запутанными обоснованиями. Крат-
кие и выразительные доводы еретиков выглядели смелыми и искренними. Невыразительные и невнятные строки в зашиту католической церкви было скучно читать, они никого не могли убедить. Те из ревностных католиков, кто прочитал книгу, сочли ее двуличной и сомнительной, однако невозможно было обвинить ее автора в ереси или заявить, что Кампанеллу следует снова подвергнуть аресту. Он, в конце концов, защищая католицизм, пользовался теми самыми доводами, которыми они и сами пользовались в дискуссиях. Придраться было не к чему. Но в последующие годы «Побежденный атеизм» стал настольной книгой, «библией» для атеистов, макиавеллистов и вольнодумцев. Они взяли на вооружение доводы, вложенные в их уста Кампанеллой для защиты их опасных воззрений. Комбинируя внешние проявления конформизма с завуалированным выражением своих истинных взглядов в форме, понятной его единомышленникам, Кампанелла доказал, что усвоил урок. ТОЛКОВАНИЕ Под угрозой устрашающих истязаний Кампанелла изобрел три стратегических хода, которые спасли ему жизнь, освободили из тюрьмы и позволили ему продолжать выражать свои взгляды. Сначала он симулировал безумие — в средние века к этому способу прибегали, чтобы признать человека неспособным отвечать за свои поступки. Затем он написал книгу, выражавшую взгляды, прямо противоположные своим собственным. В конце концов, и это был самый блестящий ход, он обнародовал свои идеи, в то же время якобы осуждая их. Это старый, но очень действенный трюк: вы притворяетесь, будто несогласно с опасными идеями, но, выражая свое несогласие, придаете этим Никогда не оспаривайте мнение другого человека, ибо, даже достигнув возраста Мафусаила, вам все равно не удастся убедить его отказаться от всех тех абсурдных заблуждений, за которые он упорно держится. Старайтесь также не поправлять людей, когда они делают ошибки в разговоре, с какими бы добрыми намерениями это ни делалось, ибо обидеть человека просто, но очень трудно, если не невозможно, загладить эту обиду. Если вас раздражают абсурдные замечания двух собеседников, чей разговор вам случайно довелось услышать, представьте себе, что бы слушаете диалог двух дураков в комедии. Probatum est.
Если человек приходит в мир и заявляет, что он собирается учить его, этот мир, уму-разуму, должен быть благодарен своей судьбе, если ему удастся спасти свою шкуру. Артур Шопенгауэр, 1788-1860 идеям глубину и выразительность. Вы как будто соглашаетесь с господствующими воззрениями, но тот, кто нужно, уловит иронию. Вы защищены. В обществе неизбежно определенные ценности и традиции отрываются от исходных корней и мотивов и становятся косными, реакционными. Тогда против них обязательно восстают противники реакции, порой намного опережая свое время. Кампанеллу заставили понять, что нет смысла в попытках добиться своего иеной пыток и страданий. Мученичество ничему не помогает — лучше жить и хорошо себя чувствовать, хотя бы и в закосневшем мире. Тем временем можно подыскать способ выразить свои мысли и чувства так, чтобы ваши намеки поняли только немногие избранные. Не мечите бисер перед свиньями — ни к чему, кроме бед, это не приведет. Лолгое время я не говорил о том, во что я верил, и не верил в то, о чем говорил, a если вдруг когда-либо случалось мне сказать правду, то я скрывал ее за ложью столь многословной, что истину было нелегко отыскать. Никколо Макиавелли. Из письма к Франческо Гвичардини, 17 мая 1521 г. КЛЮЧИ К ВЛАСТИ Всем нам приходится лгать и скрывать наши истинные чувства, поскольку абсолютно свободное самовыражение в обществе неприемлемо, можно даже сказать, невозможно. С самого нежного возраста мы учимся скрывать свои мысли, говоря то, что от нас хотят услышать, изо всех сил стараемся не задеть, не обидеть. Большинство людей относятся к этому как к данности: имеется определенный набор идей,
ценностей, которые принимают все окружающие, и оспаривать это бессмысленно. Мы верим в то, во что хотим, но, выходя из дома, надеваем маску. Есть, однако, люди, усматривающие в подобном подчинении непереносимое для них ущемление их свободы. Они нуждаются в самоутверждении и доказательстве превосходства их ценностей и верований. В итоге, однако, их аргументы мало кого убеждают, оскорбленных же бывает гораздо больше. Ответ на вопрос, почему их аргументы не действуют, заключается в том, что большинство людей следует своим идеалам и принципам, не задумываясь о них глубоко. Их верования опираются главным образом на эмоции: они совершенно не хотят подвергать ревизии привычный им образ мыслей, и когда вы вызываете их на это, либо впрямую, доводами, либо косвенно, своим поведением, это их озлобляет. Люди мудрые и рассудительные рано выучиваются тому, что можно вести себя так, как принято, и вслух произносить общепринятые мысли, но при этом необязательно в них верить. Власть, которой достигают люди, умеющие не выделяться, — это власть беспрепятственно думать о чем хочется, делиться своими мыслями с теми, с кем хотят поделиться, и при этом не страдать в изоляции и не подвергаться остракизму. Добившись положения и власти, они могут попытаться расширить круг посвященных в суть их идей. Возможно, для этого придется идти окольными путями, использовать стратегию Кампанеллы — стратегию иронии и намеков. В конце XJV века в Испании началось преследование евреев. Их тысячами убивали, остальных изгоняли из страны. Тех, кто оставался в Испании, вынуждали принимать католичество. Но прошло около трехсот ГОРОЖАНИН И ПУТЕШЕСТВЕННИК «Посмотри, — сказал горожанин, — вот самый большой рынок в мире». — «Вовсе нет», — возразил ему путешественник. «Ну, может, не самый большой, — сказал горожанин, — но уж наверняка самый лучший». — «Бы и в этом заблуждаетесь, я могу рассказать вам...» Путешественника похоронили на рассвете. Роберт Луис Стивенсон (1850-1894), «Басни»

лет, и испанцы обнаружили нечто, что глубоко поразило их: многие из обращенных внешне вели жизнь католиков, но параллельно им каким-то образом удалось сохранить иудейскую веру, тайно соблюдать ее обычаи. Многие из этих так называемых марранов (первоначально — уничижительная кличка, происходящая от испанского слова «свинья») добились высокого положения на государственной службе, породнились со знатными родами, заключая браки, демонстрировали совершенно христианское благочестие — и вдруг выяснилось, что они были соблюдающими «Закон» иудеями. (Испанская инквизииия получила специальное задание очистить от них страну.) С годами они в совершенстве овладели искусством маскировки, мимикрии, добровольно выставляя на видные места распятия, делая щедрые пожертвования церквям, порой даже демонстрируя антисемитские взгляды, — всё это во имя сохранения своей внутренней свободы и веры.

Марраны знали, что в обществе имеют значение внешние проявления. И в наши дни ничего не изменилось. Стратегия проста: так же, как делал Кампанелла, когда писал свой «Побежденный атеизм», притворяйтесь, смешивайтесь с большинством, даже выступайте как ярый защитник господствующей идеологии. Если вы будете так вести себя на людях, никому не придет в голову, что наедине с собой вы исповедуете иные взгляды.

Не будьте наивны — не воображайте, будто в наше просвещенное время ортодоксальности более не существует. Ажонас Салк, например, считал, что с развитием науки отомрет политика и уйдут в прошлое условности. И вот, работая над вакциной против полиомиелита, он нарушил все правила научного этикета — обнародовал свое открытие, прежде чем доложить о нем научному миру, присвоил себе честь разработки вакиины, не упомянув с благодарностью о тех ученых, которые вымостили ему дорогу к успеху, — словом, сам себя произвел в светила. Общественность, возможно, приняла бы это благоприятно, но на него обрушились ученые. Его неуважение к канонам поведения, традиционно принятым в научном сообществе, привело к его полной изоляции, бойкоту. Он потратил много лет, чтобы ликвидировать образовавшуюся трещину и поправить отношения с коллегами.

Бертольд Брехт подвергался преследованию современной инквизиции — Комиссии американского конгресса по расследованию антиамериканской деятельности — и подошел к этому с хитроумием, заслуживающим внимания. Напомним, Брехта, который во время Второй мировой войны работал в Голливуде, в 1947 году вызвали в Комиссию для дачи показаний по поводу его предполагаемых симпатий к коммунистам. Прочие писатели, вызванные туда, избрали тактику конфронтации с членами Комиссии и вели себя как можно более вызывающе с целью привлечь к себе симпатии. Брехт, однако, повел противоположную игру: он отвечал на вопросы с околичностями и экивоками, что невероятно затрудняло интерпретацию. Назовем это стратегией Кампанеллы. Брехт даже надел костюм — что было для него почти невероятно — и курил сигару, зная, что сигары являются слабостью одного из членов Комиссии. Дело кончилось тем, что он буквально очаровал членов Комиссии и был отпущен.

Брехт переехал в Восточную Германию, где на него напала другая инквизиция. Там у власти были коммунисты, они подвергли творчество Брехта критике, обвиняя его пьесы в упадочничестве и пессимизме. Он и с ними не стал спорить и объясняться, а, чтобы успокоить голодных псов, кинул им кость — сделал несколько мизерных поправок в текстах пьес, которые готовились к постановке. Между тем ему удалось сохранить без изменения печатные тексты произведений. Его внешний конформизм в обоих случаях принес ему свободу писать без помех, по большому счету не изменяя своим убеждениям. Брехт жил в опасные времена в различных странах, но ему удалось выжить с помощью небольших уступок общепринятому и доказать, что он сильнее преследований и репрессий.

Люди, обладающие истинной властью, не только не ведут себя с окружающими оскорбительно, в отличие от Павсания и Салка они также научаются быть хитрыми лисами и изображать чувство коллективизма. На протяжении столетий именно такое поведение было и остается характерным для авантюристов, мошенников и политиков. Лидеры — такие, как Юлий Цезарь и Франклин Д. Рузвельт, — преодолевали свой природный аристократизм ради того, чтобы продемонстрировать близость к простому народу. Они проявляли это в мелочах, в поступках и жестах, порой символических, призванных показать людям, что вожди разделяют их ценности, несмотря на разницу в положении.

Логическое продолжение такой практики — бесценная способность быть всем для каждого. Вступая в социум, не берите с собой собственных идеалов и воззрений, наденьте маску, которая лучше всего подходит для той группы, в какой вы находитесь. Бисмарку очень удавалась эта игра — правда, находились люди, прекрасно понимавшие, чего он добивается на самом деле, но их было незначительное меньшинство. Большинство заглатывало наживку, людям было лестно думать, что такой авторитетный деятель, как Бисмарк, разделяет их идеалы. Вас не сочтут лицемером, если вы будете соблюдать осторожность, — ибо можно ли обвинить в лицемерии того, кто просто не дает понять, за что же он выступает? Никто не сможет и упрекнуть вас в цинизме и отсутствии идеалов и ценностей. Разумеется, они у вас есть — вы разделяете идеалы окружающих ровно до тех пор, пока находитесь в их обществе.

Авторитетное мнение. «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Евангелие от Матфея, 7:6).

Образ:

черная овца. Стадо избегает черную овцу, не зная наверное, принадлежит ли она к ним. Поэтому она плетется позади или блуждает в стороне от отары, представляя лакомый кусочек и легкую добычу для волков. Оставайтесь в стаде — это безопаснее. Отличайтесь от него мыслями, а не цветом руна.

ОБОРОТНАЯ СТОРОНА

Есть единственный случай, в котором стоит выделиться из толпы, — это если вы уже из нее выделились. Добившись непоколебимо устойчивого положения и власти, вы можете демонстрировать ваше отличие, чтобы тем самым подчеркнуть дистанцию, отделяющую вас от толпы. Линдон Джонсон в бытность свою президентом США время от времени проводил совещания, сидя в туалете. Поскольку никто не мог и не решался осудить его за такую «привилегию», Джонсон тем самым показывал, что ему необязательно соблюдать протокол и быть любезным с окружающими. Римский император Калигула тоже пользовался этим приемом: он принимал важных посетителей в женском нижнем платье или в домашней одежде. Он также настоял, чтобы его конь был избран на пост консула. Но это не прошло для императора даром: Калигулу ненавидели, и эти выходки в конце концов привели к его свержению. Даже тем, кто достиг вершины власти, не следует оскорблять людей, идя наперекор общественному мнению, — ведь рано или поздно им может потребоваться поддержка народа.

Наконец, общество бывает благосклонно к «оводам» — обличителям, бунтарям, которые нарочито отвергают привычное и традиционное, эпатируя обывателей, высмеивая отжившие, косные элементы культуры. Например, Оскар Уайльд достиг значительного общественного влияния именно таким образом: он демонстрировал неприятие общепринятых норм, и слушатели, собиравшиеся на его публичные чтения, не только ожидали, что их чувства будут оскорблены, но и приветствовали это. Заметим, впрочем, что такая эксцентричная роль имела для него дурные последствия. Не нужно забывать, что Уайльд был обладателем незаурядного и необычного дара: люди могли бы счесть его колкости заурядным хамством, не будь они столь талантливы и очаровательны.

Наши рекомендации