Не признавать за собой права быть несчастным
Многие из нас, неосознанно для себя, в состоянии «я бедный, несчастный, никто меня не любит» чувствуют себя более комфортно, чем в состоянии: «я рожден для счастья, и от меня зависит, быть счастливым или не быть». Это объясняется инфантилизмом (детскостью), непреодоленностью каких-то стадий взросления. Мы не хотим, как взрослые люди, брать ответственность за себя на себя. И поэтому, хотя мы и боимся неприятностей, когда они приходят, мы в них буквально вцепляемся и не хотим отпускать.
Чем инфантильнее человек, тем на более долгое время он застревает в состоянии переживания. Как в школе ему нравилось, заболев, лежать в кроватке, жалеть себя и принимать сочувствие других, так и тут он ложится в кроватку жалости к себе. Наконец-то вроде найден уважительный повод для жалости к себе. И в таком состоянии после расставания человек, при желании, может пребывать долгие годы. Но какой в этом смысл?
На самом деле, нет ни одного уважительного повода для такого расслабления. Взрослые, душевно здоровые люди никогда не снимают с себя своей ответственности перед собой и другими людьми. Ведь мы нужны и другим людям, и самим себе. Нужны не только здоровыми и дееспособными, но и сильными, радостными, способными поддерживать и радовать других.
Поэтому взрослые, душевно здоровые люди не застревают даже в такой тяжелой травме как переживание смерти близкого человека. Никому, кроме наших врагов не нужны наши слезы, физические и психические заболевания и самоубийства. Всем нашим близким и дальним, живым и мертвым, мы нужны сильными и радостными.
Поэтому наша задача — радоваться. И не когда-то потом, когда все наладится, и мы создадим семью с кем-то из наследников британского королевского дома. Радоваться нужно прямо сейчас. Нет ни одной уважительной причины не делать этого. Мы живы, работоспособны, можем любить, нас любит Бог, и Он дал нам множество способностей, которыми самое время воспользоваться.
Делать добрые дела
Особое значение в работе над собой имеют добрые дела. Если кризис помог вам выявить у себя склонность к любовной зависимости, заниженную самооценку, эгоизм или замкнутость на себе, занятия добрыми делами — лучшее лекарство для вас. Но не всякое «доброе дело» — действительно доброе. О том, какие дела являются добрыми, читайте главу «Добро должно быть настоящим».
В заключение темы еще одна история из жизни.
Аномальная влюбленность
«Мне было 20 лет, я очень давно мечтала о любви, а ее всё не было... Было очень грустно от этого. И тут всё внезапно изменилось. Познакомились мы через sms-знакомства. Сначала было всё хорошо, он узнавал обо мне то, что ему было интересно, и наконец подлез ко мне как змей-искуситель. Я поддалась, вмиг исчезла чистота души, поселилась похоть... Когда он вдоволь со мной наигрался, то выяснилось, что он и не собирался приезжать. Ну, к такой легкомысленной, и правда, не стоило приезжать…
Что там было у него, я не знаю, но знаю, но я почти два года сходила с ума. Мне не верилось, что всё так может закончиться, плакала безудержно, до сердечных колик. Как я страдала! Стали появляться суицидные мысли…
И я совершила попытку самоубийства, наглотавшись таблеток. Мне промыли желудок. Всю ночь промучилась от диких болей. Ничего хорошего в процессе умирания я не нашла, больно и жутко страшно...
Сначала захотелось жить, затем опять наступила беспроглядная тоска, пуще прежней. Мысль о суициде меня преследовала, я не знала, что мне делать! Я просто ждала, сама не знаю чего... И дождалась, у меня через несколько месяцев поехала крыша. Я увлеклась кришнаизмом, и у меня началось «просветление». Полежала полтора месяца в психушке. Страшное место…
По выписке глаза мои в кучку, состояние ужасное, жить не хотелось ни на граммульку! Но я всё ждала, сама не знаю чего... Через полгода страшных душевных терзаний (не было даже слёз, одна пустота) я пришла в церковь. Посмотреть перед решающим шагом в неизвестность, что хоть там, в храме, делают, чем занимаются, чем живут, дышат. Умереть всегда успею, проверю, есть ли Бог. Поживу немного духовной жизнью, хуже, чем есть, уже не будет.
Исповедалась и причастилась. И постепенно начались изменения в моей жизни. Легче мне стало не сразу. Но самое главное, я узнала, что ад и правда есть, раз есть бесы, значит, есть и их резиденция… Как я теперь понимаю, Бог явил мне огромную милость, чтобы я лицезрела бесов, ибо ангелов я не достойна видеть.
Вот уже полтора года как я воцерковилась. Славу Богу за всё!!! Сейчас я скорее со смехом вспоминаю свою давнюю влюбленность, явно аномальную. Живу теперь целомудренно, не допускаю больше себе прелюбодействовать в своём сердце. «Просветлений» тоже больше не наблюдается.
Да, живёт во мне мечта о любви, но теперь я её не спутаю с кратковременным помешательством. Это весьма странно порой для людей со стороны, почему я, такая красивая, умная — и при этом одинокая. Они меня не видели после больницы: ни рожи, ни кожи, ни волос…
Как сказал Соломон: «Всё пройдёт, пройдёт и это». Всё перенесла, всё пережила, благодаря Богу. Теперь, как бы мне ни было порой тяжело, я буду жить!!! Поверьте, оно того стоит. Сложно, но зато очень интересно. При условии, если не сидеть дома и хоть пинками заставлять себя чего-то делать, иначе ничего не изменится». Катя, 24 года.
ТЕХНОЛОГИЯ ДОБРОТЫ
Когда в моей жизни произошел кризис расставания, я был полностью выбит из колеи. Началась круговерть тяжелых мыслей: «Я виноват во всем: если бы не такие-то ошибки, я был бы счастлив», «Такого счастья больше никогда не будет», «Жить теперь незачем». То есть жить, конечно, надо, я буду жить, но это будет совсем не такая жизнь, какой она могла стать, если бы не мои ошибки. Существование будет серым, безрадостным, впереди только одиночество, труд… и смерть. Которую почти никто среди людей не заметит.
Единственное, что помогало против этой боли, — непрерывная молитва. Но осознание никчемности, пустоты сохранялось. Были в моей жизни разные успехи. Но это все внешнее. А ведь самое главное для человека, что наполняет его и делает счастливым, — любовь. Важно, люблю ли я и достоин ли я любви. А что делает меня достойным любви? Опять же — моя любовь к другим.
А разве есть во мне любовь? Я как с высокой горы вдруг обозрел всю свою жизнь — что было, и что будет. Ясно увидел — еще не так далеко, и вот конец земного пути. Приду я к нему с тем же эгоизмом, малодушием. «Зачем ты жил? — спросят меня. — Чем ты украсил мир? Кого ты сделал счастливым?». И мне будет нечего сказать в ответ.
Это очень страшно! Жить и не светить. Жить — и только потреблять. Это такая глупость, такая ошибка! Исправить потом нельзя уже будет ничего.
Это как если после окончания художественного института тебе приготовили большой холст и удивительные краски и дали возможность нарисовать прекрасный радостный мир. Такой, какой ты захочешь. При условии, что другой картины не будет, эта — первая и последняя. Ты учился, ты создан только ради этой одной картины. Но ты отнес холст и краски на базар, продал их и пропил. Ты мог оставить после себя что-то, что будет дарить людям радость и украшать мир. А оставил только пустые бутылки, окурки и грязь…
Поскольку среди близких у меня в тот момент не было человека, который нуждался бы в моей помощи и мог принять ее, мне захотелось сейчас же, немедленно бежать на улицу и что-то делать для чужих.
На тот момент я был знаком с двумя группами добровольцев. Одна помогала детям, больным раком крови, другая — детям-сиротам и старикам. Я сразу связался с обеими группами, спросил, чем могу помочь. С первой как-то не получилось, там я не почувствовал себя нужным, во второй мне предложили общаться с детьми.
В этой группе милосердия несколько десятков девушек и женщин ходят в одну детскую больницу, заботятся о младенцах-отказниках. Мне как мужчине предложили ходить к старшим — от 3 до 16 лет, — чтобы разговаривать, поддерживать, утешать. В это отделение дети попадают либо когда родители отказались от них, либо когда государственные органы возбуждают дело о лишении родителей их прав, так как те не могут нормально заботиться о них. Это в основном дети алкоголиков и наркоманов. Дети из неполных семей. После двух-трех недель в больнице их ждет приют, потом — детдом; часть возвращается в свой холодный дом.
Я никогда не умел поддерживать людей, утешать, даже в лучшие моменты своей жизни. А сейчас, раздавленный своей потерей, что я смогу дать этим детям?
Но я понимал, что именно это мне и нужно. Мне позарез нужна возможность поддерживать, дарить тепло тем, кому еще хуже, чем мне. Я думал, что у меня очень долго не будет получаться это. Но я твердо решил, что отступать мне некуда: буду ходить к этим детям раз в неделю, несмотря ни на что. Буду стараться, пока у меня не получится. Иначе зачем я живу?
В этом отделении не обычные палаты, а стеклянные боксы. Идешь по коридору — и видишь, словно фильм, вереницу трагедий. Ведь больная душа — страшнее, чем больное тело. Ненужные дети со взрослыми глазами. Часто стриженые наголо, из-за вшей. Чем старше — тем недоверчивее, хитрее, развращеннее. За свою короткую жизнь многие из них вытерпели гораздо больше зла, чем я за свою длинную. И они понимают это. Понимают, что по-своему они старше, старее, опытнее, чем те, кто их здесь пытается лечить и воспитывать. Но у них совсем мало опыта чужой доброты.
В первые два-три дня я входил в эти боксы, как на казнь. Мне было стыдно: этим детям нужен не такой помощник и утешитель, совсем не такой.
На что я надеялся? Только на Бога. Он может дать силы, вдохновение, слово. Он дает любовь. Чего Он ждет от нас, чтобы дать нам это? Только намерения. «Бог намерения целует».
И чудо случилось! Где-то за месяц, то есть за четыре дня общения, я нашел общий язык с этими детьми, научился (по-своему, конечно, у кого-то получилось бы лучше) утешать плачущих, заинтересовывать равнодушных, вызывать на откровенность закрытых. Я стал с радостью входить к этим детям и даже скучать по ним. Более того — за этот месяц я пережил свою трагедию и снова научился смеяться!
Речь вовсе не о том, как я кому-то помог. Разговор о том, как нам самим помогают наши добрые дела.
Кто отдает, тот получает.
Эта истина известна всем. Но большинство понимают ее в смысле «ты мне — я тебе». Причем лучше я тебе поменьше, а ты мне — побольше.
Есть и другое понимание этой мысли. Если ты отдаешь бескорыстно, отданное возмещается тебе. Не людьми. Бог возмещает тебе затраченное. Более того — дает тебе радость.
Еще в день моего первого прихода в эту группу милосердия я поговорил с четырьмя участницами этой группы — сестрами, как они друг друга называют. Хотел сделать статью о группе. До статьи тогда дело не дошло, а вот сейчас самое время привести их слова о том, что им дает эта трудная работа — целый день в жарком боксе, с вонючими пеленками, с чужими больными младенцами.
Татьяна, 53 года, учитель физики: «Мне по возрасту должно быть тяжело так работать. Наоборот, на следующий день летаешь, и все дела спорятся. Поэтому самые серьезные свои дела стараешься делать на следующий день после больницы».
Юлия, 22 года, студентка: «Пока работаешь в больнице, а работаем мы по 12 часов, устаешь. Выходишь на улицу — просто летишь на крыльях. По-другому смотришь на мир, на людей. Такая благодать! И если кто-то на ногу в метро наступил, лучше стерпишь или улыбнешься этому человеку, чтобы не потерять благодать. Когда что-то плохо в жизни, думаешь: «Ну, почему это всё на меня навалилось!» Вспомнишь этих детей — ДЦП-шников и думаешь: «А им каково?» И сразу: «Слава Богу за всё!»
Мария, 32 года, начальник клиентского отдела крупной международной корпорации: «После дня в больнице чувство, что не зря прожит день. Не мы помогаем детям, они нам помогают. Хоть какие-то добрые чувства в нас просыпаются! И не только во мне, но и в моей дочке. Она спрашивает: «Ну, как там Миша? Как Леночка?» У нас дома уже больше 300 фотографий детей из больницы.
Конечно, ты не можешь спасти ребенка, но можешь хоть немного поучаствовать в его жизни. Ты всего-навсего человек, ты не можешь сделать больше, чем Господь. Поэтому не нужно брать на себя слишком много и отчаиваться.
Недавно мне зуб лечили, обезболивать не стала. Вспомнила этих детей — боли не чувствовала».
Наташа, 27 лет, менеджер по продажам: «Ждешь дня в больнице как праздника, как причастия. Это день, который прожит не зря. Ты нужен, ты реально можешь помочь. После дня в больнице чувство как после хорошей исповеди, когда грехи омыты слезами, примиренность с Богом. Всю неделю ждешь следующего похода в больницу».
Это не причуда отдельно взятых женщин. Это один из законов жизни человеческой души. Коротко и выразительно об этом законе говорят русские пословицы, хранящие вековую мудрость народа. «Что людям желаешь, то и сам добудешь». «Добро сотворить — себя увеселить». «Доброму человеку что день, то и праздник».
А телевидение, журналы и реклама нас уверяют: «Бери от жизни всё, хапай больше, развлекайся. Плохо тебе? Значит мало хапаешь, жри больше, развлекайся активнее. Пей, кури, потребляй людей для своего удовольствия». И мы, бедные, гонимся за этим призраком, стремимся все к новым и новым «высотам». «Высот» достигаем, но счастья не находим. Потому что ищем его не там.
Вот как выражал этот закон наш современник, греческий старец Паисий: «Делая добро, человек чувствует радость. Делая грех — страдает. Чем больше добра делает человек, тем больше он радуется, чем больше делает зла, тем сильнее страдает его душа».
Святой праведный Алексий Мечев: «Случай сделать добро кому-либо есть милость Божия к нам. Поэтому мы должны бежать — стремиться всей душой послужить другим. А после всякого дела любви так радостно, так спокойно на душе, чувствуешь, что так и нужно делать; хочется еще и еще делать добро. После этого будешь искать, как бы еще кого обласкать, утешить, ободрить».
Даже наш малый шажок к истинному добру уже много дает нам. Вот что рассказала Оля из Киева о своей первой попытке делания добрых дел.
«Вчера я прониклась статьей о том, что лучший способ восстановиться после расставания — начать помогать другим. Когда я вечером шла с работы, я всё время думала, кому бы мне начать помогать (я вообще-то не думала прямо сейчас начать). И тут смотрю, возле мусорного бака копошатся два бомжа. Один был совсем пропитый и отвратительный, а второй, можно сказать, интеллигентного вида, конечно, в очень стареньких вещичках, но в чем-то даже слегка опрятный, худенький и не пьяный. «Вот! Ему сейчас и буду помогать!» — подумала я. Но бомж быстренько порылся в баке и зашагал дальше, я — за ним, с зонтиком, кульками, еле догнала его возле очередной мусорки. Подхожу и говорю так, чтобы не обидеть: «Извините, пожалуйста, я не могла бы вам помочь?» При этом достаю кошелек и держу в поле его зрения. У него улыбка до ушей щербатым ртом, говорит: «Нет, спасибо, у меня всё есть». У меня самой аж лицо расплылось в улыбке, говорю: «Ну, всё-таки, я смотрю, вы что-то ищете, и подумала, может быть, у меня есть то, что вы ищете». А он говорит: «Да, я тут просто смотрю, может, кто-то что-то из радиоэлектроники выкинул». (Сто пудов — соврал, наверняка голодный). Но улыбка такая искренняя, и так он меня весело убеждал, что у него всё хорошо, что я просто стояла и смеялась вместе с ним. Говорю: «Ну, тогда всего вам доброго, до свидания!» А он мне: «А вам желаю жениха хорошего!» Представляете?!?!?! У меня положительных эмоций от этого маленького происшествия полные штаны…»
Понимание того, что счастье и радость — в дарении себя, приходит быстро. Удивительно было замечать за собой, что очередной зарубежный тур радует гораздо меньше, чем день в больнице, потраченный как бы не на себя. И уже не нужен следующий тур, понимаешь, что это самообман, мираж. Только кажется, что он тебя порадует. Нет — удовольствие опять надует. Оно всегда надувает. Манит — и оставляет ни с чем.
Добрые дела не только помогли мне невероятно быстро пережить кризис, они резко изменили мою жизнь в лучшую сторону. Всего, что я получил, не опишешь. Уверен, ничто, кроме добрых дел, не могло бы помочь мне так, ТАК изменить мою жизнь.
Всем, кто чувствует неполноту своей души, своей жизни, бессмысленность существования, боль от утраты, обиды, вины, я советую это удивительное лекарство — лечение добром.
При правильном употреблении это лекарство обязательно помогает и не имеет вредных побочных действий. Но употреблять его нужно правильно. Потому что зло существует рядом с нами, и оно стремится исказить, извратить все наши добрые начинания, чтобы не дать нам стать счастливыми. Чтобы мы не научились любить.
Любовь и добро — всегда от Бога. Поэтому ясная и стройная система отношения к добрым делам, наука того, как их нужно делать, имеется в Православной Церкви. Вот основные вопросы, которые возникают у человека, который хочет заняться добрым делом.
Зачем делать добрые дела?
Казалось бы, ответ очевиден — чтобы тому, кому мы делаем добро, стало лучше. Но это лишь часть ответа.
Есть Бог, без воли Которого никому никто не причинит зла и не сделает добра. Поэтому если есть воля Божия, чтобы помогли человеку, ему помогут. Если не мы, то найдутся другие.
Отец Максим, участвующий в работе нашей группы милосердия, часто говорит: «Не мы нужны этим детям, а они — нам». Для чего они нам нужны? Для того самого, что я описал в своей истории. Добрые дела нужно делать «для того, чтобы приобрести милостивое сердце, чтобы приобрести чувство сострадания», — говорит святой Дорофей.
Но ведь это получается эгоизм? — возмутится кто-то.
Хорошо отвечает таким людям архимандрит Иоанн (Крестьянкин): «Человек, добрый умом, укрепляет и утешает прежде всего самого себя. И это совсем не эгоизм, как некоторые несправедливо утверждают, нет, это истинное выражение бескорыстного добра, когда оно несет высшую духовную радость тому, кто его делает. Добро истинное всегда глубоко и чисто утешает того, кто соединяет с ним свою душу. Нельзя не радоваться, выйдя из мрачного подземелья на солнце, к чистой зелени и благоуханию цветов. Нельзя кричать человеку: «Ты эгоист, ты наслаждаешься своим добром!» Это единственная неэгоистическая радость — радость добра, радость Царствия Божия».
А раз мы занимаемся этим делом для изменения своей души, нужно искать не таких дел, которые нам легче делать, а таких, которые труднее, которые требуют от нас подняться над собой, стать лучше.