Множественная природа личности
Первые различения субъектов, с которым имеет дело младенец, это членения исходного субъективного универсума по линии «Я» — внешний мир. А внутри «Я», кроме того, происходит членение «Я» — мать [Guntrip 1977; Modell 1984]. Но поскольку полная отделенность наступает далеко не сразу, то все членения долгое время еще остаются внутрипсихичес-кими. Кроме того, в процессе отзеркаливания и модификации матерью реакций младенца происходит образование кольцевых потоков взаимодействия, которые начинают интериори-зироваться: внешнеэффекторные звенья, первоначально локализованные на полюсе матери, постепенно сворачиваются и погружаются внутрь, превращаются во внутренние действия. Все это ведет к тому, что внутренний мир человека по своей сущности оказывается многосубъектным, по крайней мере для такого описания есть основания.
Справедливость утверждения, что вычленяемые структурные образования могут быть рассмотрены в качестве субъектов, заключается в том, что они действительно обладают основными признаками субъекта: являются источниками и одновременно носителями активности. Несмотря на то, что в период широкого распространения идей нейролингвисти-ческого программирования это представляется почти очевидным; предлагаемое утверждение, однако, опирается на более широкий контекст идей.
В первую очередь следует вспомнить представления 3. Фрейда о структуре личности и внутриличностной динамике. На «макроуровне» им были предложены понятия «Оно», «Я», «Сверх-Я», которые находились между собой в отношениях взаимодействия, вполне схожих с отношениями субъектов. Достаточно вспомнить используемые ими действия: сдерживание, борьба, изгнание, побуждение, провокация и т. п.
Еще шире перечень внутриличностных «деятелей» оказался у К. Г. Юнга: архетип, комплекс, анима, анимус, персона, самость, тень. Даже само «Я» в аналитической психологии оказывается лишь одним из комплексов (первым среди равных). Все они обладают заметной самостоятельной побудительной силой. К. Юнг говорит, что «комплекс с присущей ему энергией имеет тенденцию образовывать как бы отдельную маленькую личность. У него есть некое исходное тело и определенное количество собственной физиологии. ...Подобные свойства просто вынуждают нас говорить о наличии определенной силы воли комплекса» [Юнг, с. 47]. Известно, что сила побуждения со стороны комплекса может оказаться столь значительной, что он подчиняет своим устремлениям всю личность — захватывает право управления поведением человека.
Оригинальный понятийный язык Э. Берна тоже порожден идеей мультипликативной природы личности, структурными элементами которой являются Родитель, Взрослый и Дитя. Каждый элемент затем также может быть расчленен по тому же принципу [Берн 1992, с. 161—169]. Побудительная функция берновских структурных элементов также не подвергается сомнению. То же относится к «собакам» Ф. Перл за и к паттернам В. Сатир.
Популярная техника шестишагового рефрейминга начинается с вопроса к некой субличности о ее желании вступить в контакт с Эго. Не менее известная технология психосинтетической интеграции также рассматривает субличности как субъекты со своими интересами и устремлениями. То же относится и к методам гештальттерапии.
Приведенный перечень далеко не полон, но и он дает представление о том, насколько широко распространена идея мотивирующей роли личностных подструктур. Менее отреф-лексирован вопрос об их субстрате — собственно носителе. К. Юнг и Э. Берн говорят о мозге или его участках как физиологической основе психических процессов, не конкретизируя своих рассуждений.
Если обратиться к более мелкой — и, по-видимому, элементарной — единице всех мотивирующих структур, а именно, мотиву, то проблема может получить свое удовлетворительное разрешение. Каждый отдельный мотив в свою очередь
можно считать самостоятельным «субъектом», поскольку он, несомненно, является источником активности, а своим субстратом имеет ту предметную реальность, с которой соотнесен. (Разумеется, если мотив определить как предмет потребности [Леонтьев 1975]). Релевантное мотиву предметное содержание, будучи отраженным, и таким образом интериоризированным, образует тот слой образов (субстрат означает буквально «нижний слой»), на котором записывается системное качество — мотив. В такой интерпретации особенно свежо выглядит определение юнговских комплексов — совокупность образов, объединенных одним аффектом. В этом же ряду оказывается замечание В. К. Вилюнаса [1990], что эмоции выступают основными деятелями в психическом мире, а образы — это лишь строительный материал, из которого эмоции собирают различные конструкции.
Подобный взгляд на процессы внутриличностной коммуникации не вносит принципиально новой идеи, но позволяет в едином языке ассимилировать существующие в различных школах концептуальные решения, близкие по своей внутренней сущности.