И когда мы завязываем отношения с другим человеком, мы переносим в настоящее горечь и боль, от которых так и не смогли избавиться

Как правило, старая рана не болит до тех пор, пока мы не образуем достаточно стабильную пару. Новые отношения почти всегда способствуют сравнениям и воспоминаниям… и бередят уснувшую боль. А мы возлагаем всю вину за происходящее на нашего спутника.

Чаще всего это проявляется не сразу, а по мере того, как мы чувствуем настоящее единение с любимым человеком.

Этот «обиженный ребёнок» внутри нас, как чёрная дыра, поглощает всё. Когда болят зубы, мы не можем думать ни о чём другом, эта боль подчиняет себе всё наше существование.

Зачастую причина расставания кроется не в отношениях людей между собой, а в неразрешённых проблемах одного из них (или обоих), тянущихся из прошлого.

Моя реакция вызывает ответную, и таким образом мы негативно друг друга заряжаем.

Когда мы прячем в себе «обиженного ребёнка», складывается впечатление, что мы живём не в настоящем. Наши реакции — следствие событий, которые произошли с нами много лет назад. Это делает невозможными наши сегодняшние отношения с партнёром.

Пока мы не займёмся нашим «обиженным ребёнком», не выясним, на что же он обижен, он будет продолжать реагировать по старой схеме и отравлять нашу личную жизнь. И единственный, кто может услышать его, — это мы сами. Когда мы обратим внимание на его грусть или злобу, тогда ребёнок перестанет капризничать и мы сможем им руководить.

Заметим, что, находясь в одиночестве, многие обиды не дают о себе знать. Для того чтобы обнаружить затянувшиеся раны, нам нужен близкий человек, который поможет их «нащупать», позволит открыто выражать чувства, не теряя при этом своего авторитета. «Обиженный ребёнок» нуждается, чтобы его поняли — на что он жалуется, почему плачет… Только тогда, когда человек почувствует, что его боль признана, он сможет её выразить и преодолеть.

Шок, грусть, одиночество, обида, гнев, бешенство, угрызения совести… — всё это боль. И она может продолжаться длительное время.

Чтобы покончить с болью, главное — перестать обвинять другого и через наши реакции посмотреть, что с нами происходит.

Когда мы вступаем в любовные отношения, мы как бы заключаем негласный пакт. Я, например, жду от мужчины, что он будет тем отцом, который меня не покинет, а он, к примеру, думает, что я буду матерью, принимающей его безусловно. И когда наши ожидания не оправдываются, мы начинаем обвинять.

Иногда, и это худший случай, когда двое чувствуют пустоту, которую они не в силах заполнить друг другом, они решаются завести ребёнка… И вот родители, которые притворяются взрослыми, на поверку оказываются двумя обделёнными детьми, ищущими спасения в своём чаде. Они только кажутся «большими», а ведут себя, как малые дети.

Есть люди, которые во «взрослой жизни^:» достигают головокружительных высот, но стоит им только ступить на личную территорию, завязать с кем-то близкие отношения, как они тотчас становятся маленькими детьми. Всего-навсего детьми, зависимыми, страдающими от недостатка ласки, внимания или признания.

Стоит только прислушаться к жалобам взрослых мужчин и женщин, как моментально можно распознать обиженных детей, говорящих за них.

Нередко взрослые не могут договориться именно потому, что каждый говорит от имени своего ребёнка, полного обид. Переживая вновь и вновь сцены из своего детства, мы словно продолжаем требовать желаемое от своих пап или мам. А партнёр не может нам этого дать, он занят тем, что озвучивает свои требования.

Когда мы помогаем людям осознать причины происходящего, спор теряет смысл: «дети» внутри нас успокаиваются — им же позволили проявить себя — и тогда взрослые люди готовы к «встрече» друг с другом.

Нашим детским обидам необходимо дать выход, и тогда «дети» начинают расти и не вмешиваются в нашу личную жизнь.

Я буду счастлива, если ты согласишься включить всё это в книгу.

Посылаю тебе поцелуй.

Лаура

Роберто прочитал сообщение после того, как шестнадцать часов подряд провёл в постели. С ним всегда происходило одно и то же: когда он испытывал сильный стресс, его организм впадал в сонливость. В такие дни после пробуждения его охватывала неожиданная вялость, которая держала его в кровати, даже тогда, когда он не хотел спать.

Квартира выглядела неопрятной и была полна неприятных запахов. Голова и спина болели. Пустой холодильник дополнил картину трагического мировосприятия.

Он дошёл до ванной и умылся, чтобы взбодриться. Потом, не заходя в комнату, чтобы одеться, отправился на кухню готовить кофе.

Ожидая, пока вода закипит, Роберто включил компьютер. Потом доведенным до автоматизма жестом отпил горькой чёрной жидкости. Чтение мейла его окончательно разбудило.

Он подошел к телефону. Лампочка мигала, оповещая о том, что на автоответчике были сообщения. Скорее всего, они были от Кристины, которая просила, чтобы он ей ответил, перезвонил, поговорил с ней и т. п. Он скрестил пальцы и набрал её номер, чтобы не подтверждать своих догадок.

Его желание исполнилось: ответил автоответчик.

— Это не имело никакого отношения к тебе, — записал он на плёнку, — мне очень жаль. Я думаю, мне надо решить некоторые свои проблемы, прежде чем заслужить твою любовь. Не звони мне, я сам тебе позвоню. Целую.

Он поискал в записной книжке телефон своей подруги Адрианы, которая была психологом. Он ощущал, что ему сейчас необходимо «живое» зеркало, чтобы ненадолго в него заглянуть.

— У тебя найдётся минутка для меня?

Они договорились встретиться через сорок пять минут в баре, неподалёку от её кабинета…

ГЛАВА 5

Проболтав с подругой около двух часов, Роберто отправился на прогулку вдоль реки, чтобы всё обдумать. И вернулся домой к полуночи.

Теперь всё встало на свои места. Беседа с Адрианой очень ему помогла. Много лет Роберто полагал, что ниточки, связывающие его с матерью, оборвались. Но нет: воз и ныне там. Хотя проблема и не так остра, как раньше, она всё же присутствует в его жизни, отравляя её.

Мысль Лауры об «обиженном ребёнке» завладела им полностью. Сколько раз этот невидимый ребёнок топал ногами, кричал, плакал, катался по полу, грозил и шантажировал, чтобы добиться желаемого — чтобы любимый человек остался с ним рядом.

Сейчас этим человеком была Кристина, но до этого он так же вёл себя с Каролиной, а ещё раньше — с Мартой, а перед этим — с Алисией, а до и после них — со своими друзьями, требуя от них безоговорочной преданности и готовности выполнить любую просьбу… Но это было невозможным и отпугивало людей.

Сейчас он чувствовал себя в состоянии дать определение тому, что с ним творилось, а следовательно, мог что-то изменить. Это придало ему спокойствие.

На сеансах психоанализа он узнал о том, насколько важно уметь называть вещи своими именами. Он всегда с восхищением вспоминал сеанс, во время которого всерьёз задумался над весомостью некоторых слов и фраз…

Он предположил, что человек начинает существовать, когда у него появляются имя и фамилия (потому что с юридической точки зрения некто, не зарегистрированный, нигде не указанный, не названный, практически не существует). Насколько определяющим нашу жизнь может стать то или иное имя? (Какое бремя, — сказал он себе, — несёт женщина по имени Соледад, Долорес или Ангустиас?[2]) Он задумался также над неявной, но тяжкой ношей, возлагаемой на человека, названного в честь мёртвого брата, дедушки или дяди… или того, кто невольно вынужден доказывать своё право носить имя отца или матери. Зачастую это влечёт за собой искажение имени, и человека называют Хорхито, Сильвита или Мигелито, до тех пор пока его отец или мать не умрут, позволив, наконец, избавиться от уменьшительно-ласкательного суффикса и стать Хорхе, Сильвией или Мигелем.

Он серьёзно задумался над выражением, которое обычно произносят в ситуации, когда эмоции выходят из-под контроля: «Нет слов». «Нет слов, — говорит человек, когда чувствует, что любого описания происходящего было бы недостаточно. И над другим выражением, призывающим к ясности: «Назвать вещи своими именами».

Потом вспомнил библейскую притчу: Бог просил человека дать имена живым существам, чтобы «владычествовать» над всеми тварями.

«Назвать — значит определить роль, дать определение, получить контроль. Невозможно контролировать то, что нельзя назвать или чему не удаётся дать имя», — заключил Роберто.

«Есть люди, которые во взрослой жизни достигают головокружительных высот, но стоит им вступить в пространство личных отношений, завязать близкие отношения, и они становятся всего-навсего детьми. Крайне нуждающимися, страдающими от недостатка ласки, внимания или признания».

Он должен вплотную заняться «обиженным ребёнком», обитающим внутри него. Он никогда не сможет построить серьёзные отношения, если не разберётся со своим болезненным страхом быть брошенным.

«Единственные, кто может услышать его, — это мы сами», — припомнил он.

Без всякого сомнения, Роберто должен был позаботиться о нём.

«Когда мы обращаем внимание на его грусть, страх или злобу, ребёнок перестаёт капризничать, так как мы им руководим».

Роберто никак не мог поверить, что всё, что происходит в его жизни, происходит лишь потому, что ему в руки «попали» письма незнакомки… что вся эта комедия положений разыгралась по воле случая.

Он с удивлением вновь поймал себя на мыслях о Лауре. Судя по всему, Карлос был её мужем или любовником. Хотя можно было предположить, что и бывшим мужем, с которым женщина поддерживала хорошие отношения. «Как бы то ни было, — промелькнуло в голове Роберто, наверное, просто строить отношения с человеком, который так хорошо разбирается в них». Лаура демонстрировала такую либеральность, такое понимание, такой опыт… Как раз это ему было нужно: такая женщина рядом. Но, где найти таких женщин? Впрочем, одну такую он уже знал. Ее адрес: [email protected].

В этот момент он обратил внимание на адрес электронной почты Лауры: carlospol: Ему была не по душе мысль, что Лаура — литературный псевдоним некоего Карлоса. К примеру — сотрудника женского журнала, который решил подзаработать, подговорив именитого психиатра Фреди вступить в переписку. Смекнув, что книга прежде всего была адресована женской аудитории, автор решил писать от имени женщины. Тогда и придумал Лауру…

Роберто открыл папку с файлами и нашёл сохранённые сообщения. Он проглядел их, ища фрагменты, которые могли бы выдать Карлоса…

Почему он всегда всё усложняет? Почему изощряется, ищет подвохи?

Материалы, присылаемые Лаурой, которая, по её словам, профессионально занималась отношениями в паре и упоминала будущую книгу, были всего лишь тем, чем казались прежде.

Таким образом, Лаура была Лаурой, некий Фреди был её другом, а Карлос когда-то или, увы, до сих пор был её мужем. И точка.

Он продолжал фантазировать… «Лаура живёт с двумя своими детьми, мальчиком и девочкой, в большом доме в окрестностях Буэнос-Айреса, возможно, возле Дельты, где по выходным занимается греблей вместе с бывшим мужем и детьми…»

Но проблема заключалась в другом.

С какой стати все его мысли принадлежали Лауре, когда его должны были волновать отношения с Кристиной, находящиеся под угрозой?

Он сел за компьютер и заглянул в папку «Входящие». Там его ожидали «Посылаю тебе 1» и «Посылаю тебе 2».

Привет, Фред!

Почему ты не отвечаешь? Ну же, не ленись!

Меня интересует твоё мнение по поводу одного пациента, с которым я работаю уже год. Мне кажется, что его проблемы имеют непосредственное отношение к задуманной книге.

Как я уже говорила, он посещает меня уже год. На первых же занятиях он признался, что, будучи женат, влюблён в другую женщину и это не даёт ему покоя. Он бьётся над дилеммой: уйти к любовнице или остаться с женой и сыном. А вчера он поведал мне крайне интересный факт. Он понял, что прежде всего в любовнице его невероятно привлекает её непредсказуемость: он никогда не знает, где она.

Мы вместе поразмышляли об этом. Чувство страсти часто тесно связано с чем-то незапланированным, с сюрпризами, в том числе и с возможностью не застать партнёра на месте… В предсказуемых стабильных отношениях страсть исчезнет по определению, ей не останется места.

Не абсурдно ли желание соединить страсть и брак? Как выбрать между семьёй и сексуальным влечением на стороне? Если человек выберет страсть и уйдёт к любовнице, спонтанные отношения потеряют свою остроту и он попадёт в лапы рутины, которая не оставит места прежним чувствам.

Чаще всего эти мужчины, сходив «налево» и возвратившись домой, наслаждаются привычным общением, отношениями, сложившимися в кругу семьи, с удовольствием проводят время с женой и детьми. «Мой» случай более тяжёлый — мужчина не только не испытывает добрых чувств к жене, она его тяготит. Он не любит находиться с ней повседневно, и даже время от времени. Не любит ездить с ней в путешествия.