Детерминанты материнско-детской привязанности

Некоторые специалисты по исследованию привязанности считают, что детерминанты, определяющие привязанность младенца к близким, можно свести к двум большим группам. Это – детерминанты так называемой «макропривязанности», которые связаны с влиянием семьи, включая отца, бабушек и дедушек, социума в целом, в том числе традиций страны, в которой родился ребенок. Вторую группу связей, определяющих, то, какой будет привязанность у ребенка, обозначают как «микропривязанность», что означает качество отношений в диаде, то есть между матерью и ребенком. Последнюю группу факторов ряд авторов назвали «классическими» детерминантами надежной привязанности (Belsky I., Rovine , M., 1988; Cassiba R., Van Ijzendoorn M., D`Odorico L, 2000).
Именно о них писала Мэри Инсфорд, полагая, что качество младенческой привязанности в большей степени зависит от качества внимания, которое получает ребенок. Она показала, что матери надежно привязанных младенцев являются высоко чувствительными к детям, удовлетворяя их потребности с помощью эмоциональной экспрессии, тесного физического контакта. Последующее восприятие других людей строится на основе опыта общения с первичным объектом привязанности, чаще всего с матерью. Если взрослый хорошо понимает ребенка, младенец чувствует заботу и комфорт и становится надежно привязанным.
Многие исследования подтвердили значение особых психологических характеристик матери, которые удобно называть респонсивностью (чувствительностью, сенситивностью). Эти характеристики матери могут влиять на формирование привязанности ребенка или прямым или косвенным образом. Прямое влияние связано с чувствительным поведением матери в отношении сигналов младенца и в определенных аспектах ее взаимодействия с младенцем (Grossman K., Grossman K.E., Spangler S., Suess G., Unzner L., 1985, Isabella R.A., Belsky I., 1991;Isabella R.A., 1993). Кроме того, было показано косвенное воздействие на тип привязанности такого фактора как удовлетворение ролью матери, что является своего рода посредником между качеством брачных отношений и качеством привязанности.
Мы провели два исследования с целью уточнения литературных данных в плане влияния факторов микропривязанности. Задачей первого исследования было выявление более тонких связей между способностью матери отвечать на потребности младенца, особенностями его психического развития и формированием определенного типа привязанности. Поскольку второе исследование проводилось позже первого, мы решили оценить также влияние на тип привязанности таких факторов как особенности личности матери, ее образовательный уровень, уровень брачных отношений (относящийся скорее к факторам макропривязанности), способность матери организовать грудное кормление и тип ее взаимодействия с малышом при этом.
Вследствие того, что работа проводилась на разных базах, различались как материнские, так и детские выборки. Первое исследование проводилось на базе районных женской консультации и детской поликлиники, поэтому, например, образовательный уровень матерей отражал популяционные показатели, и три четверти матерей имели среднее образование, остальные – высшее. За исключением двух детей, все малыши были выписаны из роддома домой, среди них не было недоношенных детей и детей, перенесших пневмонию.
Второе исследование проводилось на базе Детской городской больницы. После рождения все малыши из роддома были переведены в отделение патологии новорожденных в связи с недоношенностью, затянувшейся желтухой, пневмонией (все, кроме пяти), наличием неврологической симптоматики (однако достоверных различий между выборками детей по неврологическому состоянию мы не получили, что связано с намеренным отказом от работы с детьми с грубой неврологической симптоматикой). Образовательный уровень матерей детей из больницы был несколько выше (половина матерей имела высшее образование), что связано, по-видимому, с добровольным участием матерей в контрольных исследованиях на протяжении первого года жизни. Качество брачных отношений в выборках матерей достоверно не различалось, хотя субъективно, мужья матерей детей из больницы чаще приходили на контрольные приемы вместе со своими женами, больше интересовались у врача состоянием здоровья ребенка.
1.1. Первое срезовое исследование
В трехкратном обследовании на протяжении первых 14 месяцев жизни участвовало 3 группы мать-дитя. Первое исследование проводилось в возрасте младенца 5+1 месяц и включало 23 пары мать-дитя. Второе – в возрасте 7+2,3 месяца, включало 17 первичных пар и 17 новых пар мать-дитя (всего 34 матери и ребенка). Третье исследование проводилось в возрасте младенца – 12+2 месяца и включало 24 пары мать-дитя, из которых 14 были первичными, 6 пар включились после второго исследования, и 4 пары были новыми.
Психологический профиль младенца характеризовался показателями теста развития детей первого года жизни О.В.Баженовой (1986).
Напомним, что тест включает 6 шкал: двигательного, эмоционального, сенсорного развития, шкалы действий с предметами, взаимодействия со взрослыми и собственной голосовой активности. Для каждой сферы вычислялся индекс ее развития (ИР), представлявший отношение действительного уровня ее развития к контрольному. Тест содержит 92 пункта.
Мы, вслед за Мэри Инсфорд (1979) полагаем, что качество отношений в системе мать-дитя определяется способностью матери адекватно реагировать на сигналы, знаки, подаваемые младенцем. Оценка матерью смыслового значения вокализаций ребенка служит показателем вектора материнской привязанности в диаде мать-дитя, влияет на развитие этой системы, а, следовательно, и на психическое развитие младенца как компонент диады.
Оценка смыслового значения вокализаций младенца производилась с помощью полустандартизированного опросника респонсивности. Составленный нами полустандартизированный опросник представляет собой список обязательно задаваемых матери в ходе беседы вопросов, ответы на которые фиксировались на определенном листе. Полустандартизированный опросник позволяет выявить типологию вокализаций младенца, их знаковую функцию. Мы исходим из данных ряда авторов (Чудинова Е.В., 1986; Микиртумов Б.Е., Гречаный С.В., 1996) о том, что после месячного возраста младенец вокализирует три вида крика-плача: «Хочу есть» (алиментарный), «Хочу спать» (сомнолентный) и «Я – мокрый» (анксиозный, выражающий тревогу младенца в момент соприкосновения с мокрыми пеленками), после 2-3 месячного возраста - так называемый «эмоционально-положительный», причем каждая мать должна их четко дифференцировать, отвечая на каждый знак соответствующим поведением. В опросник входит также адекватная или неадекватная квалификация матерью некоторых жестов, появляющихся у детей ближе к годовалому возрасту, таких как «хочу играть с игрушкой, матерью», «не хочу играть с игрушкой, матерью» и жестов, заменяющих в это время крик-плач.
Как известно, психическое развитие младенца неотделимо от процессов его общего развития и созревания. Нарушения в конкретных сферах растущего организма приводят к искажению развития в целом. На поведенческом уровне такими сопряженными с психикой и онтогенетическим созреванием мозга сферами у ребенка являются сон, пищевое поведение и неврологическое состояние.
Для решения задач исследования использовался клинический метод с применением некоторых критериев расстройств сна у младенцев, принятых Американской ассоциацией психофизиологического изучения сна, Американским Комитетом по классификации расстройств сна, а также рядом специалистов, занимающихся медициной сна (Ferber R., Kriger M., 1995).
К расстройствам сна мы относили: а) собственно расстройства сна (протодиссомнии), характеризующиеся трудностями засыпания вечером, которые длятся более 20 минут; б) ночные пробуждения (после 6 месяца жизни здоровые доношенные дети должны спать всю ночь без ночных кормлений). Патологическим проявлением считался сон в постели с родителями.
К расстройствам пищевого поведения мы относили: дистимии при кормлении (немотивированные приступы «дурного настроения» во время еды); отвращение к продуктам возрастного рациона; срыгивания, без признаков заболевания ЖКТ и гипертензионно-гидроцефального синдрома.
Неврологические нарушения мы ранжировали, согласно классификации Ю.А. Якунина с соавторами (1979). В данной классификации предлагается оценка формы перинатальной энцефалопатии (ПЭП) по трем степеням тяжести: легкая форма, форма средней степени тяжести и тяжелая форма.
Общепринятой методикой, которой мы пользовались для определения типа привязанности в годовалом возрасте ребенка, является методика М. Инсфорд. В эксперименте, разделенном на восемь эпизодов, изучается поведение ребенка при разлуке с матерью, степень воздействия такой ситуации на младенца и то, насколько легко удается матери успокоить малыша после расставания. Отмечается, как изменяется в этих условиях активность ребенка. Показательными являются моменты, когда мать уходит, оставляя ребенка с незнакомым взрослым, а затем возвращается.
По нашему мнению, кроме собственно надежного, избегающего и двойственного типов, существует вариант двойственной привязанности, когда дети совершенно не отпускают мать от себя ни на шаг, поэтому эпизод полного разлучения с дальнейшим воссоединением становится просто невозможным. Мы обозначили таких детей как «симбиотически привязанных» (Батуев А.С., Кощавцев А.Г., Сафронова Н.М.,2000).
Все полученные данные были подвергнуты статистической обработке.
При обработке результатов межгрупповых различий использовался однофакторный дисперсионный анализ (Breakdown&one-way ANOVA) статистической программы STATISTICA 5.
При дисперсионном анализе оказалось, что темп развития определенных реакций до 6-ти месячного возраста неоднозначно влияет на привязанность ребенка в годовалом возрасте, а между чувствительностью матери к знакам младенца в первом полугодии жизни и типом привязанности в год вообще не выявилось достоверных различий. Невысокий темп развития сенсорных реакций до 6 месяцев (3 балла) связан с надежной привязанностью в 12-14 месяцев. Тогда как высокий темп развития (10 баллов) связан с ненадежными типами привязанности (р=0,07; р<0,1). Близкая картина наблюдается в сенсорной сфере, когда низкое развитие реакций (2-5 баллов) чаще отмечается у детей с будущей надежной привязанностью, а уверенное овладение сенсорными навыками (6-10 баллов) – у детей с ненадежными типами привязанности (р=0,02; р<0,05).
В возрастном промежутке от 6 до 10 месяцев респонсивность матери и особенности психомоторного развития ребенка также мало влияют на варианты младенческой привязанности в годовалом возрасте. Однако игнорирование новых потребностей ребенка, дальнейшее свободное кормление матерью младенца в этом возрасте в большей степени связано с приобретением ребенком ненадежных типов привязанности (рис. 1) (р=0,07; р<0,1). Для визуализации данных мы использовали графики Box & Wisker plots (графики «ящики с усами») в среде программы Statistica 5. Содержание графиков: точки в центре прямоугольников (ящиков) соответствуют средним значениям переменных. Среднее определяется следующим образом: суммируются баллы показателей и делятся на их число. От этих значений берется положительное стандартное отклонение, отрицательное стандартное отклонение («усы»), положительная стандартная ошибка, отрицательная стандартная ошибка («ящики»). Достоверные различия на уровне (р<0,05) на графике отражаются отсутствием перекрывания интервалов стандартных ошибок.

По нашим данным только в годовалом возрасте респонсивность матери начинает влиять на тип привязанности, значимыми в этом плане являются вокализация и жест «Я – мокрый». Так, выделение и способность различать анксиозную вокализацию коррелирует с приобретением надежной привязанности (рис. 2), обратная картина отмечается при неспособности различать данный крик (р=0,01; р<0,05), когда преобладают такие типы ненадежной привязанности как двойственная и избегающая (р=0,001; р<0,05). Неспособность матери ориентироваться в анксиозных жестах высоко достоверно коррелирует с установлением в 12-14 месяцев ненадежных типов привязанности (рис. 3) (р=0,006; р<0,05), среди которых выделяется двойственная (р=0,015; р<0,05). Из других связей обращает на себя внимание влияние вокализации «Хочу играть с игрушками» (р=0,047; р<0,05) и сомнолентного жеста (рис. 4) (р=0,095; р<0,1) на приобретение надежных/ненадежных типов привязанности.
В целом, наши данные подтверждают представление о том, что чувствительность, респонсивность матери к младенческим сигналам влияет на формирование надежной привязанности в годовалом возрасте. Полученные в ходе срезового исследования результаты указывают на важность способности матери выделять из знакового репертуара ребенка вокализацию и жест «Я – мокрый» в возрасте года, что сказывается на приобретении надежного типа привязанности младенца к матери.

Из наших данных следует также, что темп развития до 6-ти месячного возраста влияет на привязанность ребенка в годовалом возрасте. Кроме того, мы получили подтверждение взаимного влияния материнско-детской привязанности и благополучия младенческого сна.
1.2. Второе лонгитюдное исследование
Во втором обследовании на протяжении первых 12 месяцев жизни участвовало 24 пары мать-дитя. Первое исследование проводилось в возрасте младенца 3+2 недели, второе – в возрасте 3+1 месяца, третье исследование проводилось в возрасте младенца – 12+2 месяца.
Факторы, которые учитывались на этот раз, можно распределить в несколько условных групп. Первая условная группа – материнские детерминанты. К ним относились: желанность рождения ребенка, запланированность рождения ребенка, уровень образования матери, личностная тревожность матери по тесту Спилбергера при первом контрольном исследовании, ситуативная тревожность матери по тесту Спилбергера при первом контрольном исследовании, уровень депрессивности матери по тесту Бэка при первом контрольном исследовании, родоразрешение. Фактор брачных отношений стоит особняком и, скорее, относится к детерминантам макропривязанности.
Следующая группа факторов – младенческие факторы. К ним относятся: степень недоношенности ребенка; неврологический статус младенца при первом контрольном исследовании; наличие дистимий при кормлении вне зависимости от кратности обследования; наличие срыгивания при кормлении вне зависимости от кратности обследования; наличие поедания несъедобных веществ или регургитации при кормлении вне зависимости от кратности обследования; время засыпания в возрасте 10-12 месяцев; количество ночных пробуждений в возрасте 10-12 месяцев; сон в постели с матерью в возрасте 10-12 месяцев. Влияние состояния ребенка при рождении, его пищевого поведения, поведения, связанного со сном, на тип привязанности было показано в ряде работ.
Третья группа факторов, которые мы учитывали во втором логитюдном исследовании – диадические факторы. Мы относили к ним: день первого прикладывания ребенка к груди (влияет на становление грудного кормления, связан с механизмами взаимозапечатления у матери и ребенка); показатель успешности налаживания грудного вскармливания при первом исследовании; показатель техники грудного кормления; время, затраченное врачом, при вмешательстве, чтобы получить первый позитивный результат в группе поддержки грудного вскармливания при первом исследовании (эти факторы свидетельствуют о респонсивности матери); абсолютный показатель взаимодействия по тесту самооценки; показатель взаимодействия по модифицированной методике Фогеля во время кормления при первом исследовании; тип привязанности к матери в возрасте года, двоичная привязанность к матери в возрасте года.
Последняя группа факторов отражает респонсивность матери при ряде знаков младенца. Мы внесли в эту группу знаки, показавшие свою значимость при первом исследовании.
Все полученные данные были подвергнуты статистической обработке.
Среди матерей не оказалось ни одной, которая заявила бы, что ее ребенок не желанный. Однако, фактор запланированности рождения ребенка показал свою значимость. Так, матери детей с ненадежными типами привязанности чаще не планировали рождение ребенка (р=0,095; р<0,1) (рис. 6).
Особенно значимо это у матерей детей с двойственной привязанностью (р=0,006; р<0,05) (рис.5). Распределение типа привязанности у детей с избегающей привязанностью близко к распределению детей с надежной привязанностью, что соответствует представлению об этом варианте привязанности как о пограничном или нормативном типе.

Матери детей с симбиотическим типом привязанности в нашем исследовании всегда планировали рождение детей.

Следующим фактором, по которому различались матери детей с надежными и ненадежными типами привязанности, был фактор тревожности. Оказалось, что матери детей с ненадежными видами привязанности имели более высокую степень ситуативной тревожности (р=0,076; р<0,1) (рис. 7). Эти различия получены в основном за счет вклада избегающей и симбиотической привязанности, причем при последней баллы тревожности у матерей наиболее высоки (рис. 8).
В ряду факторов, определяющих материнскую чувствительность к знакам, которые подает младенец, достоверные различия выявились между надежной и ненадежными видами привязанности по показателю «алиментарный жест» (р=0,005; р<0,05) (рис.9).

Показатель означает, что в возрасте 10-12 месяцев ребенка с надежным типом привязанности мать чаще замечает, как при желании есть, ее малыш приходит на кухню и садится за стол, показывает пальчиком на холодильник, берет ложку. Матери детей с ненадежными привязанностями меньше обращали внимание на такое поведение ребенка, не соотносили его с приемом пищи, не замечали его. Подобное положение наиболее ярко отмечалось у матерей детей с избегающим вариантом привязанности (р=0,024; р<0,05) (рис.10). С невысокой степенью достоверности (р=0,097; р<0,1), матери детей с ненадежными типами привязанности обнаружили меньшую чувствительность к жесту ребенка «Хочу спать» в возрасте 10-12 месяцев, по сравнению с безопасно привязанными детьми. Следовательно, наиболее показательный детский жест, когда младенцы трут глазки руками, менее доступен для квалификации матерями детей с ненадежной привязанностью.

Из диадических детерминант во втором лонгитюдном исследовании показал свою значимость фактор техники грудного вскармливания (р=0,026; р<0,05) (рис.11) у детей с симбиотическим типом привязанности.
Участвуя в группе поддержки грудного вскармливания, матери детей с симбиотической привязанностью не смогли воспринять элементарные приемы по контролю над кормлением, всегда шли на поводу у ребенка, не проявляли терпения в общении с ним. Необходимо отметить, что при симбиотической привязанности имеет место особая констелляция факторов респонсивности (отсутствие реакции на анксиозный жест), младенческих факторов (неврологически здоровые, доношенные дети), материнских факторов (все матери со средним образованием, благополучными родами), диадических факторов (при кормлении матери идут на поводу у детей, демонстрируя монополярный детский тип взаимодействия, субъективно слабо взаимодействуя с ребенком).
Последним фактором, который влияет на становление типа привязанности во втором лонгитюдном исследовании, был показатель «количество ночных пробуждений» в возрасте 10-12 месяцев. Сфера сна младенца чувствительна к материнско-детскому взаимодействию, поскольку мать своим отношением блокирует или поощряет то или иное поведение ребенка при засыпании, пробуждениях, нарушениях сна (протодиссомнии). Оказалось, что при ненадежных типах привязанности у детей в среднем 2-3 ночных пробуждения, тогда как при надежных – 1-2 (р=0,052; р<0,1) (рис.12). Выделяется в этом плане двойственный тип привязанности, при котором отмечается максимальное количество пробуждений ночью (рис.13).

Подводя итог двум исследованиям, необходимо отметить, что вариант привязанности, который формирует младенец в возрасте года, зависит не вообще от чувствительности матери, а от конкретной ее респонсивности именно в это время. От того, насколько мать воспринимает вокализацию и жесты младенца в возрасте ребенка 10-12 месяцев, адекватно на них отвечает, зависит формирование надежной привязанности. Можно условно назвать это уровнем материнства, к которому женщина пришла к годовалому возрасту ребенка. Поэтому нет прямой связи между чувствительностью матери в более раннем возрасте ребенка (например, до 6 месяцев) и типом привязанности. С другой стороны, характеристика личности матери, в нашем исследовании ситуативная тревожность, влияет на приобретение ребенком надежных типов привязанности. При высокой ситуативной тревожности, высокой эмоциональной лабильности матери ребенок не чувствует в ней надежного партнера, начинает в большей степени полагаться на себя, формируя избегающую привязанность, или «прилипает» к ней, не допуская возможности разлучения и эмоционально насыщенного ответа матери в случае симбиотической привязанности. В «уровень материнства» также, по-видимому, бессознательно включено представление «хорошего начала» по выражению известного психоаналитика Курта Винникота, что соответствует в нашем исследовании запланированности рождения ребенка.
Вторым важнейшим результатом двух исследований является феноменологизация симбиотической привязанности. Итоги работы свидетельствуют о том, что этот тип привязанности не является вариантом двойственной привязанности, как мы предполагали ранее. Он имеет свое особое место в ряду ненадежных типов. Усредненный портрет матери ребенка с симбиотической привязанностью можно было бы назвать «воинствующей серостью» или, определить такую женщину вслед за Т.И. Анисимовой (2003), как «эго-ориентированную» мать. Эти матери, несмотря на несколько повышенный уровень тревожности, всегда уверенны в себе, имеют завышенную самооценку. Как правило, это женщины со средним специальным образованием. Одним из основных их качеств является недостаточная критичность, приводящая к игнорированию рекомендаций врачей и психологов, например, при грудном вскармливании. Любая ситуация оценивается ими как естественная, они не пытаются найти из нее осознанный выход, а плывут «по течению». Это качество во взаимоотношениях с ребенком приводит таких матерей к постоянным уступкам младенцу, что культивирует демонстративность, плаксивость и «упрямство» ребенка.
Таким образом, результаты исследования свидетельствуют, что материнско-детские отношения на первом году жизни, чувствительность, респонсивность матери к сигналам, которые подает младенец, влияют на формирование привязанности. Чувствительное поведение матери в первом полугодии жизни напрямую не влияет на тип привязанности ребенка, тем не менее, оно создает определенную базу респонсивности, которая становится востребованной в годовалом возрасте младенца. Избирательную чувствительность матери вместе с особенностями темпа развития самого ребенка вполне можно назвать, соглашаясь с мнением многих авторов, базовыми, классическими детерминантами надежной привязанности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Привязанность характеризуются наличием нормальной связи между ребенком и тем, кто за ним ухаживает. Привязанность – это тесное взаимодействие между двумя людьми, характеризующееся взаимными эмоциями и стремлением к сохранению близости.
Первые тезисы теории привязанности появились в 60-е – 70-е годы двадцатого века. За прошедшее время подтверждена серьезная теоретическая обоснованность самого этого понятия, особенно с точки зрения эволюционного подхода, что отражено в работах Джона Боулби. Психолого-психиатрическая составляющая теории подробно освящена в исследованиях Рене Шпица и Мэри Инсфорд. Значительное количество работ посвящено влиянию типов привязанности на последующее развитие ребенка. Однако, детерминанты, которые будут определять тип привязанности в годовалом возрасте на протяжении первых месяцев жизни ребенка, все еще требуют изучения. Это обстоятельство послужило основанием для нашей работы. Многочисленные исследования посвящены расстройствам привязанности в подростковом возрасте и, особенно, психотерапии реактивного расстройства привязанности. Связь нарушений поведения в подростковом возрасте и эпизодов депривации на протяжении первых полутора лет жизни ребенка – второе основание для нашей работы.
В-третьих, ранние этапы материнско-детских отношений, например, в течение первой недели после рождения ребенка, еще недостаточно исследованы с позиций теории привязанности. Взгляд на первые дни жизни как на особый чувствительный период в развитии привязанности является следующей причиной для исследования.
Существуют детерминанты так называемой «макропривязанности», которые связаны с социальным и семейным влиянием, и группа связей, определяющих качество отношений в диаде - «микропривязанность». Последнюю группу факторов ряд авторов назвали «классическими» детерминантами надежной привязанности. Мы провели два исследования с целью уточнения литературных данных о влиянии факторов микропривязанности.
Результаты двух наших исследований свидетельствуют о том, что вариант привязанности, который формирует младенец в возрасте года, зависит не вообще от чувствительности матери, а от конкретной ее респонсивности именно в это время. От того, насколько мать воспринимает вокализацию и жесты младенца в возрасте ребенка 10-12 месяцев, адекватно на них отвечает, зависит формирование надежной привязанности. Мы обозначили это как уровень материнства, к которому женщина пришла к годовалому возрасту ребенка. По нашим данным нет прямой связи между чувствительностью матери в более раннем возрасте ребенка (например, до 6 месяцев) и типом привязанности. С другой стороны, характеристика личности матери, в нашем исследовании ситуативная тревожность, влияет на приобретение ребенком надежных типов привязанности. При высокой ситуативной тревожности, высокой эмоциональной лабильности матери ребенок не чувствует в ней надежного партнера, начинает в большей степени полагаться на себя, формируя избегающую привязанность, или «прилипает» к ней, не допуская возможности разлучения и эмоционально насыщенного ответа матери в случае симбиотической привязанности. В «уровень материнства» также, по-видимому, бессознательно включено представление «хорошего начала» по выражению известного психоаналитика Курта Винникота, что соответствует в нашем исследовании запланированности рождения ребенка.
Вторым важнейшим результатом двух исследований является феноменологизация симбиотической привязанности. Итоги работы свидетельствуют о том, что этот тип имеет свое особое место в ряду ненадежных типов. Мать ребенка с симбиотическим типом привязанности можно определить как «эго-ориентированную» женщину. Как правило, это женщины со средним специальным образованием. Одним из основных их качеств является недостаточная критичность, приводящая к игнорированию рекомендаций врачей и психологов, например, при грудном вскармливании.
Несмотря на то, что в исследованиях, посвященных микропривязанности, нами получены данные только о влиянии техники кормления на симбиотический тип привязанности, результаты этой части работы свидетельствуют, что гармоничный стиль и стиль взаимодействия, когда мать активнее в диаде, являются, по-видимому, еще одной «ступенькой» в формировании женщиной к годовалому возрасту ребенка высокого уровня материнства.
Существует мнение, что девиантное поведение у подростков является результатом прерванной привязанности в раннем возрасте. После ряда исследований, подтвердивших такой подход, и повседневной клинической практики симптомокомплекс вошел в перечень психических и поведенческих расстройств в США под названием «расстройства привязанности». Наше исследование было предпринято для уточнения и верификации синдрома реактивного расстройства привязанности на российской выборке.
Результаты исследования показали связь ранней родительской депривации и девиантного поведения в подростковом возрасте в зависимости от пола. У мальчиков основной группы по отношению к подросткам с отклоняющимся поведением, но без признаков депривации, достоверно чаще встречаются делинквентность, алкоголизация/наркотизация и саморазрушающее поведение с ущербом для нравственного развития. Нельзя не отметить, что умственная отсталость у депривированных мальчиков-девиантов способствует более выраженному проявлению делинквентного поведения и присутствию такой категории отклоняющегося поведения как бродяжничество.
Депривированные девочки-девианты по структуре отклоняющегося поведения отличаются от недепривированных девочек с нормальным интеллектом и девочек-олигофренов. Наиболее весомым у них является фактор, сочетающ
ий наркотизацию и сексуальные расстройства. Тогда как девочки из контрольной группы и девианты-олигофрены демонстрируют поведение, напоминающее по факторной структуре мужское отклоняющееся поведение.
Таким образом, полученные нами данные о дополняют представления: о влиянии факторов микропривязанности на материнско-детские отношения в годовалом возрасте ребенка; о влиянии ранней родительской депривации на отклоняющееся поведение подростков.
Существенно новым является то, что по сравнению с позицией о возможности критического периода привязанности к родителям в младенческом возрасте, мы выдвигаем концепцию наличия в течение первых полутора лет жизни ребенка двух респонсивных периодов в развитии привязанности. Это первые часы или дни жизни и период от 8 до 14 месяцев. Наши даные свидетельствуют о сформированности зрительных и пищевых предпочтений младенца к концу первой недели жизни. Отличие респонсивного периода от чувствительного периода, принятого в этологии, заключается в отсутствии полной зависимости взрослого поведения от качества стимула, воздействующего на протяжении периода, страховке или дублировании предыдущего периода последующим. Следовательно, расстройства привязанности, проявляющиеся отклоняющимся поведением в подростковом возрасте возможны при условии, что ребенок испытывал депривацию не менее двух раз в возрасте до 1,5 лет или депривация захватила весь этот период.