Учебный вопрос. Особенности противодействия расследованию преступлений путём утаивания и дачи ложных показаний

Противодействие расследованию преступлений в виде утаивания и дачи ложных показаний, более распространено, чем организация инсценировок на месте происшествия. Этому феномену имеется достаточно простое объяснение: если для подготовки инсценировки на месте необходимо обладать какими-то навыками и умениями по изменению обстановки, то к фальсификации вербальной информации, как правило, внутренне готовы все заинтересованные лица, хотя они до конца не понимают сложность процесса воздействия на следователя путём сообщения заведомо ложных сведений. Для того чтобы ложные вер­бальные сведения были восприняты следователем как объективные, инициато­ру такой информации необходимо обладать достаточным воображением, по­зволяющим ему представить характер и последовательность действий следова­теля, умением сопоставлять факты и мыслить логически, умением анализиро­вать ситуацию, обладать определенными психологическими качествами и:

- не сообщать известную ему информацию о преступлении;

- умышленно искажать информацию, имеющую отношение к расследуе­мому событию таким образом, чтобы ввести следователя в заблуждение отно­сительно сущности происшедшего события;

- оказать влияние на лицо, располагающее такой информацией с целью вынудить его либо отказаться от дачи показаний, либо заставить дать заведомо ложные показания.

Исторические источники права свидетельствуют о том, что лжесвиде­тельство как форма противодействия установлению истины по делу зародилось задолго до наступления новой эры. Так, согласно законам царя Вавилона Хаммурапи, человек, который выступил в судебном деле для свидетельствования о преступлении и не доказал сказанных им слов, то, если судебное дело касалось чьей-то жизни, этого человека приговаривали к смерти.

В законах Ману даются рекомендации судье о выявлении признаков лжесвидетельства: те, которые переступают с одного места на другое, облизывают языком углы рта, лицо которых покрывается потом и меняется в цвете, которые отвечают медленно, голосом, дрожащим и обрывающимся, шевелит губами и не отвечают ни голосом, ни взглядом и которые непроизвольно проявляют по­добные изменения в деятельности духа, тела и голоса, то подозреваются в лжи­вости жалобы или свидетельства.

Факты дачи ложных показаний имели место и в Киевской Руси. Конфликты лиц, дающих противоположные показания об одном и том же событии, разрешались либо судебным поединком («поле»), либо с помощью ордалий. По свидетельству В.О. Ключевского, для того, чтобы сообщаемые сведения стали судебными доказательствами, словесный бой завершался настоящим бо­ем, который именовался как «пря» («когда у тебя тяжба с кем-нибудь и ты его зовешь к князю на прю»[1]). Интересно, что со временем на Руси изменились взгляды на сущность истины, которую отстаивала одна из сторон, поскольку в судебном поединке разрешалось участвовать уже не самому спорщику, а под­ставному бойцу. Эти бойцы в Москве составляли особый класс, который этим и промышлял . Таким образом, при сообщении заведомо ложной информации одна из сторон вполне обоснованно могла рассчитывать на то, что её ложь бу­дет достойно защищена профессиональным бойцом. Современный российский уголовный процесс в некоторых аспектах аналогичен древнерусскому, и права явно лгущего клиента нередко защищает профессиональный адвокат, а не боец (хотя в этом может принять участие и боец, но уже в так называемых «бандит­ских разборках»).

Можно предположить, что желание оказать противодействие следовате­лю в ходе общения с ним наблюдалось при развитии всех цивилизаций. Судя по современным представлениям о сущности раскрытия и расследования преступ­лений, такое желание у определенного круга лиц не исчезло и в наши дни. В ходе противодействия, оказываемого заинтересован­ными в результатах расследования лицами, с целью добиться выигрыша или не дать «победить» следователю, пользуются как пассивными формами (несооб­щение запрашиваемых сведений, неявка по вызову, умолчание и отказ от дачи показаний), так и активными (дача ложных показаний, обман, уклонение от яв­ки, создание инсценировок и лжедоказательств, подстрекательство к даче ложных показаний ).

Дача ложных показаний и отказ от дачи показания, являются самыми распространенными способами противо­действия расследованию преступлений.

При расследовании преступлений пред­ставители криминального мира достаточно активно используют различные формы поступления к следователю заведомо ложной информации, которая классифицируется в криминалистике по разным основаниям. В.А. Образцов и Н.В. Кручинина выделяют два типа лжи:

- пассивную ложь, что выражается в не передаче сведений, которые из­вестны (умолчивание);

- активную ложь, то есть сообщение заведомо ложных сведений.

В свою очередь, пассивную ложь подразделяют на полную, частичную; активную - на ложь, целиком, состоящую из вымысла и на частичную ложь (соединение элементов правды с элементами лжи).

Для деятельности ОПС, помимо перечисленных, характерны и иные фор­мы противодействия следователю в сфере получения последним достоверной вербальной информации. Как правило, противодействие ОПС более агрессивно, чем ранее перечисленные формы. К ним относятся не только подкуп, запугивание иное воздействие в отношении потерпев­ших, свидетелей и членов их семей с целью заставить их отказаться от дачи по­казаний или изменить ранее данные показания, но и терроризирование свидете­лей, потерпевших и их родственников, сотруд­ников правоохранительных органов, участвующих в изобличении преступни­ков. Так, при расследовании убийства Нагиметова в гор. Байконур, совершен­ном группой лиц в составе Холматовых и Очилдиева, в суде был достоверно установлен факт психического воздействия на одного из оперативников со стороны Холматова Х.Н. , целью которого было «сделать Холматова свидетелем» убийства .

Как свидетельствует следственная и судебная практика, существует дос­таточно много разнообразных способов лишения следователя возможности оперировать информацией о преступлении или предоставления ему ложной информации о преступлении, из числа которых, по нашему мнению, следует выделить три достаточно распространенных способа:

1) Утаивание информации;

2) Искажение информации;

3) Воздействие на субъекта, располагающего такой информацией с целью создания условий, препятствующих поступлению этой информации к следова­телю.

Первый вид фальсификации заключается в сохранении в тайне той ин­формации, которой располагает лицо, причастное к совершению преступления или вовлеченное в сферу деятельности преступника. Этимологически - утаить -значит скрыть от кого-нибудь, сохранить в тайне.

Интересующую следователя информацию утаивают как подозреваемые (обвиняемые), так и потерпевшие, свидетели, а также специалисты и эксперты. К утаиванию информации, необходимой для раскрытия и расследования пре­ступления нередко причастны и должностные лица, обязанные тесно взаимо­действовать со следователем - оперативные уполномоченные, коллеги, а также руководители всех уровней, которые в силу своих функциональных обязанно­стей располагают такой информацией. По мнению бывших работников правоохранительных орга­нов, осужденных за совершение различных преступлений и поэтому не боя­щихся мести своих руководителей за сообщение правдивых сведений, активно противодействуют расследованию преступлений 15,0 % коллег по службе, 21,1 % из числа непосредственного начальства, 20,8 % - из руководства.

Понятно, что не все из перечисленных сотрудников правоохранительных органов умышленно и осознанно утаивают информацию от следователя при расследовании преступлений. Вполне вероятно, что определенная часть коллег следователя не делилась с ним информацией вследствие того, что полагала её незначимой для расследуемого дела. Однако определенный объём противодей­ствия, заключается в коррумпированности сотрудников правоохранительных органов.

По мнению профессора В.Е. Ко­новаловой, различается пассивная и активная формы утаивания:

- пассивная форма предполагает умолчание, недонесение, отказ от дачи показаний, невыполнение требуемых действий;

- активная форма предусматривает сокрытие предмета посягательства, вещественных доказательств, уклонение от явки в органы расследования².

Продолжая мысль профессора В.Е. Коноваловой, можно обоснованно предположить, что активная форма утаивания информации заключается не только в уклонении лица от явки к следователю самого допрашиваемого по своей воле, но и в создании коллегами следователя (или его руководителями) такой обстановки, которая препятствуют общению со следователем. С этой це­лью используются:

- уговоры с целью отказа от явки к следователю со стороны сослуживцев последнего (по явно выдуманной причине, что следователю такая информация либо неинтересна, либо уже известна);

- угрозы (прямые или косвенные, поступающие от членов ОПС, высказы­ваемые свидетелю (потерпевшему) коллегами или руководителями);

- подкуп (в виде дачи денежного вознаграждения, или приобретения ту­ристических путевок на длительный срок, пока продолжается предварительное расследование).

Дача ложных показаний о расследуемом событии, как правило, замышля­ется заблаговременно. При этом задействуется весь спектр данных, не соответ­ствующих действительности, накопленный человечеством, т.е. для обмана и введения следователя в заблуждение используют все виды лжи. Она встреча­ется редко, ибо легко разоблачается. Более распространена неполная ложь, ко­гда лжец обрабатывает правду, по-своему ее искажая. При этом, стараясь вну­шить доверие к своим словам, он чаще всего отталкивается от подлинных со­бытий, извращая их только в меру необходимости. Ложные показания в боль­шинстве случаев относятся к этому виду, бывают вымышленными в той части, правдивое освещение которой нежелательно для допрашиваемого. Так, обви­няемый Бондаренко Н., угрожая потерпевшему, заставлял его изменить показа­ния в той части, что нападение на него было осуществлено без ножа. Если бы потерпевший Горенко устрашился угроз, то Бондаренко был бы осужден не за разбой, а за грабёж.

По нашему представлению, наиболее сложно различить именно «непол­ную» ложь, так как следователь не всегда четко представляет механизм рассле­дуемого деяния и не в состоянии определить тот момент времени, с которого допрашиваемый начал излагать свою ложную версию о развитии события. Та­кой вид ложной информации описывал Ф.М. Достоевский, лично знакомый с преступной средой «...только одни мужички, иль уж самые неопытные нович­ки, на допросах прямо и сряду во всем запираются. Чуть-чуть же человек раз­витой и бывалый непременно и по возможности старается сознаться во всех внешних и неустранимых фактах; только причины им другие подыскивает, чер­ту такую свою, особенную и неожиданную ввернёт, которая совершенно им другое значение придаст и в другом свете их выставит».

В криминалистике дача как полностью ложной, так и частично правдивой информации подпадает под категорию лжесвидетельства, под которым понима­ется умышленная дезинформация следователя в форме дачи заведомо ложных показаний, что может привести либо к осуждению невиновного, либо, наобо­рот, к оправданию лица, совершившего преступление.

Показания о расследуемом событии формируются на основании тех пси­хологических основ, которые характерны для человека. Стадии формирования правдивых показаний можно условно разбить на: восприятие, запоминание, пе­рекодирование (осмысление), воспроизведение. Формирование ложных показа­ний происходит по более сложной схеме. В число перечисленных стадий, на уровне запоминания входит стадия создания мысленной модели выдуманного (полностью или частично) события; стадия обоснования внешних и внутренних характеристик этого события; стадия подбора словесных выражений, характе­ризующих выдуманное событие. Логическим завершением мыслительной дея­тельности по созданию ложного образа события является передача вербальной информации следователю.

Для того чтобы проделать эту внешне невидимую работу, человеку тре­буются достаточно веские мотивы, которые по-разному оцениваются исследо­вателями. Так, по мнению А.Н. Порубова, такими мотивами могут быть:

- боязнь мести со стороны подозреваемого или обвиняемого;

- желание помочь виновным в силу дружеских или родственных отноше­ний избежать наказания или смягчить вину, или наоборот, усугубить вину из мести и других низменных и корыстных побуждений;

- стремление скрыть свои собственные неблаговидные поступки, амо­ральное поведение, трусость;

- отрицательное отношение к правоохранительным органам и нежелание в последующем выступать в качестве свидетеля, опознающего или участника иного следственного действия, быть вызванным в суд и тлт.¹.

По мнению Н.П. Яблокова, противодействуя деятельности следователя, члены ОПС добиваются достижения следующих результатов:

- попытаться выдать данный криминальный факт за преступление, со­вершенное не организованной группой, а малоизвестными друг другу, с орга­низовавшимися накануне преступления лицами без определенного организато­ра;

- спасти основной состав ОПС путем «отсечения» разоблаченной части членов ОПС;

- затянуть уголовное расследование при помощи давления на следствие,
манипуляции с составом следственной группы¹.

Иными словами, с помощью искажения и утаивания информации о сущ­ности расследуемого события, лидеры ОПС пытаются достичь осуществления своей главной цели - безнаказанного продолжения своей преступной деятель­ности.

Одним из видов дачи искаженной информации о расследуемом событии является так называемый самооговор - т.е. заведомо ложные показания лица по поводу своей мнимой причастности к совершенному преступлению. Самоого­вор может быть вызван:

- целью помочь родственникам уклониться иными связями от ответст­венности за совершенные ими преступление;

- стремлением приобрести авторитет в определенных кругах;

- желанием облегчить свое положение (например, условия содержания под стражей);

- намерением добиться для себя каких-либо льгот, преимуществ по срав­нению с другими лицами, попавшими в его положение (например, получить свидание с родственниками, продуктовую передачу);

- боязнью расправы со стороны подлинных виновников содеянного;

- желанием попасть в места заключения с целью замести следы другого, более тяжкого преступления, совершённого им;

- избавиться от алкоголизма и других дурных наклонностей, привязанностей, связей .

Члены ОПС также нередко оговаривают себя в причастности к соверше­нию преступления, однако мотивы их действий резко отличаются от перечис­ленных. Они подчиняются внутри плановой дисциплине и воле лидера ОПС, на­пример, пожелавшего, чтобы один из членов ОПС «взял вину на себя». О таких фактах имеются упоминания в юридической литературе.

Подготовка к даче ложных показаний, как правило, осуществляется со­вместно с лицом, виновным в совершении преступления, поскольку заявление последним о своей непричастности к расследуемому деянию должно подтвер­ждаться и показаниями свидетеля. В юридической литературе подобная совме­стная деятельность именуется как сговор. В ходе совместного обсуждения об­щей позиции достаточно детально прорабатываются все временные аспекты, уточняются те изменения в материальной обстановке места преступления (о ко­торых необходимо вроде бы случайно сообщить следователю), которые кос­венно подтверждают их ложные показания.

Ложные показания об одном из обстоятельств совершения преступления -о времени, - как правило, готовы дать близкие и родственники подозреваемого (обвиняемого), соседи и сослуживцы, а также лица без определенного места жительства. Все перечисленные категории субъектов могут руководствоваться различными мотивами: от корыстной заинтересованности (когда виновный дос­таточно высоко оплачивает ложные показания), до желания оказать противо­действие следователю, который по какой-то причине показался им несимпа­тичным.

Подготовка фальсифицированных свидетельских показаний о временных характеристиках преступления достаточно сложный процесс, который доступен лишь эрудированным и развитым субъектам. Основная же масса лиц, заинтере­сованных в фальсификации данных о времени, старается добиться детального совпадения во всех деталях временных аспектов, что достаточно чётко свиде­тельствует о сговоре. Дело в том, что восприятие времени - сугубо индивиду­альный процесс, который зависит от множества субъективных и объективных факторов, влияющих на лицо как в момент восприятия события, так в процессе запоминания, а также в момент воспроизведения сведений об увиденном. По­этому факт обнаружения следователем, что даже два человека совершенно идентично восприняли развитие события преступления во времени, должен им расцениваться как признак предварительного сговора. Представления могут быть похожими, сходными, но никак не одинаковыми.

Следующий способ искажения временной информации о расследуемом событии - это оговор, под которым понимается заведомо ложное показание од­ного допрашиваемого в отношении другого, в котором он пытается умышленно ложно уличить другое лицо в причастности к преступлению¹. Никак не подго­товленный оговор, как правило, быстро и без особых усилий распознается и ра­зоблачается. Следователю достаточно установить, что в момент совершения преступления лицо, которое изобличается другим допрашиваемым, не могло участвовать в преступном деянии, так как оно находилось в ином месте. Однако при осуществлении ряда даже элементарных подготовительных действий ого­вор может дать положительные Результаты. Речь идет о различных ситуациях. Например, лицо, в отношении которого осуществляется оговор, в момент со­вершения преступления находилось в сильной степени алкогольного или нар­котического опьянения и не в состоянии вразумительно описать, где и с кем он находился в момент совершения преступления, т.е. не в состоянии себя защи­тить от обвинения в совершении преступления. Так, обвиняемый Ескараев К.У. в ходе судебного заседания не признал предъявленное ему обвинение, отказался от ранее данных показаний в ходе предварительного следствия, изменил их, заявил, что ранее оговорил себя¹.

В криминалистической литературе упомянут ещё один вид противодей­ствия путём дачи ложных показаний. Речь идёт об оговоре следователя, который используется заинтересованными лицами. Этот феномен имеет место в деятельности по раскрытию и расследованию преступлений.

Нередко члены ОПС могут как лично, так и путем привлечения иных лиц (за вознаграждение, путем угрозы и т.д.) засвидетельствовать факт нахождения заподозренного в момент совершения преступления на таком расстоянии, пре­одолеть которое с целью участия в расследуемом событии вполне возможно. Этот вид ложных показаний встречается редко и возможен в обстановке нарушения процессуальных норм, некачественного вы­полнения следователем своих обязанностей. Хотя такие факты действи­тельно редко фиксируются в материалах уголовного дела, однако это отнюдь не свидетельствует об их отсутствии. Причина же в корпора­тивном единстве членов ОПС, использующих такую форму ложных показаний. К сожалению, правоохранительным органам далеко не все известно о реалиях организованной преступной деятельности, позволяющей год от года расширять свое влияние на российское общество.

От ложных показаний о временных характеристиках преступлений суще­ственным образом отличаются показания, данные в силу добросовестного за­блуждения. На формирование подобных показаний влияют разные факторы, как объективные, так и субъективные; как случайные, так и умышленные, когда лицо, виновное в совершении преступления, осуществляет ряд действий, на­правленных на создание у окружающих ложных представлений о протекании конкретного события во времени и о своем участии в нем. Такими действиями может быть обращение внимания окружающих на циферблат часов, стрелки которых заранее умышленно подведены таким образом, что часы неверно от­ражают истинное время суток. Если требуется создать ошибочное мнение отно­сительно дня недели или дня месяца, то заинтересованные лица используют другие временные ориентиры, касающиеся определенных дней.

Сообщение следователю искаженной информации в ходе вербальных следственных действий нередко сопровождается выдачей допрашиваемыми ка­ких-либо объектов, подтверждающих их показания. Эти объекты, как правило, подготавливают заранее. К ним, в частности, относятся различные подлинные или поддельные справки, выписки из приказов с места работы, квитанции об оплате в этот день каких-либо платежей в сберегательной кассе, характеристи­ки, табели работы заподозренных лиц и т.д.

В своей совокупности одновременное использование инсценировки мате­риальных объектов, вовлеченных в сферу деятельности следователя, и иска­женной вербальной информации относительно обстоятельств расследуемого события представляют серьезную угрозу для процедуры установления истины по делу. Такой комплексный подход воздействия на следователя нередко имеет неизмеримо больший эффект в организации противодействия следствию, чем при инсценировке. При этом лидер ОПС зачастую учитывает внутреннее убеж­дение следователя, лично обнаружившего какие-либо обстоятельства на месте происшествия (например, о времени совершения преступления, которое якобы зафиксировано остановившимися часами), чтобы впоследствии, при допросе подставных «очевидцев» преступления, показания которых скорректированы лидером ОПС, способствовать перерастанию первых впечатлений следователя о расследуемом событии в уверенность. Совокупность таких сведений может быть воспринята следователем, как истинное развитие события во времени, с последующими ожидаемыми лидером ОПС последствиями: прекращением уголовного дела или обвинением того лица, которое, по мнению представителя криминального мира, и должно отбывать наказание за совершенное преступле­ние.

С целью избегания уголовной ответственности преступник нередко пы­тается детально продумать свое поведение еще до совершения преступления, принимая за основу временные интервалы запланированного деяния. При со­вершении убийства близкого человека нередко целенаправленно распространя­ется среди своих знакомых и близких информация о том, что в «критическое время» он должен обязательно уехать в командировку (к месту отдыха, учебы и т.п.). Имеют место факты, когда убийца на определенное время скрывается из зоны внимания лиц, введенных им в заблуждение, чтобы впоследствии настаи­вать на своем алиби, приводя в его подтверждение свидетельства уважаемых лиц, готовых подтвердить его показания.

Как правило, преступник не в состоянии предусмотреть все возможные следы, которые остаются как в ходе его преступной деятельности, так и в ходе сокрытия следов своих криминальных действий. Нередко виновное лицо не в состоянии надежно изменить те следы, которые остались в Результате действий по сокрытию преступления. На это обратила внимание В.Е. Коновалова. По ее мнению, формирование мотива совершения преступления (следовательно, и способов его сокрытия - вставка моя - P.O.), предполагает понимание всей сложности подготовки к преступлению. С одной стороны, плохая подготовка обусловливает значительное число пробелов (значит - значительное количество следов преступления, которые остаются на месте преступления в первозданном виде, противоречат инсценировке), при анализе которых легко обнаружить пре­ступника, установление которых позволяет выдвинуть обоснованные версии, как о событии преступления, так и о личности преступника .

Наиболее часто к подобным ухищрениям прибегают в случаях убийства своих близких, с которыми виновный проживал совместно. Продумывая, каза­лось бы, все детали, преступник нередко не в состоянии предусмотреть те объективные изменения в обстановке, на трупе погибшего (в том числе признаки, свидетельствующие о времени наступления смерти), которые позже способст­вуют изобличению его во лжи. Так случилось, например, при расследовании факта смерти женщины, убитой в своей квартире. Муж, убив ночью жену, зая­вил следователю, что в последний раз видел ее живой утром того дня, когда уходил на работу. По его словам, лишь вернувшись под вечер, домой, он обна­ружил жену мертвой. Однако судебно-медицинский эксперт установил, что смерть потерпевшей наступила не позднее чем в 22-23 часа накануне, т.е. когда муж, по его же показаниям, был дома вместе с женой .

Наиболее распространён комплекс действий по инсценировке и фальси­фикации данных о временных характеристиках преступления при подготовке ложного алиби.

Алиби - это согласно ст. 5 УПК РФ (аналогичных статей уголовно - про­цессуальных кодексов стран - участниц Содружества Независимых Государств ), - уголовно-процессуальный термин, означающий нахождение обви­няемого в момент совершения преступления в другом месте как доказательство его невиновности. Следственной практике известны два способа создания али­би. В первом случае виновный вступает в сговор с соучастниками или лицами, которые впоследствии будут фигурировать как свидетели защиты, или как сви­детели алиби. Они дают ложные показания об алиби виновного (в ходе изуче­ния обнаружено в 146 уголовных делах, из которых преодолено противодейст­вие 39,7 %). Другой более сложный способ создания ложного алиби основан на обмане виновным свидетелей относительно даты или времени пребывания совместно с ними (в ходе изучения обнаружено в 102 уголовных делах, из кото­рых преодолено противодействие 47,1 %).

В криминалистике и следственной практике различают алиби действи­тельное и алиби ложное, когда обвиняемый виновен в совершении преступле­ния, но, желая избежать уголовной ответственности, выдвигает свою версию развития событий, при которой он, якобы, не имел физической возможности участвовать в инкриминируемом ему деянии.

Доказывание в установленном порядке действительного алиби, несо­мненно, влечет за собой прекращение уголовного дела в отношении лица, оши­бочно заподозренного в совершении расследуемого преступления. При этом предварительное расследование по конкретному уголовному делу продолжает­ся, вплоть до обнаружения лица, действительно причастного к совершенному преступлению и доказыванию в полном объеме его виновности (или невинов­ности).

Однако по уголовным делам достаточно часты именно ложные алиби, ко­торые можно классифицировать в зависимости от времени их подготовки:

а) заранее подготовленное алиби;

б) неподготовленное алиби.

В зависимости от времени подготовки алиби существенно отличается его следовая картина. Как правило, заранее подготовленное алиби характеризуется предварительным воздействием на материальную обстановку. С этой целью:

1) Принимают меры предосторожности, препятствующие оставлению на месте происшествия «своих следов», в частности, используют перчатки, смен­ную обувь и одежду, средства, обеспечивающие ликвидацию запаховых следов;

2) Имитируют следы пребывания на месте происшествия другого челове­ка, т.е. оставляют на этом месте предметы его одежды, часы, сигареты, окурки сигарет, микрочастицы одежды, предметы со следами его рук и т.п.;

3) Вносят изменения в те элементы обстановки, которые запечатлевают время события преступления, одновременно фиксируя на других объектах факт своего пребывания в совершенно другом месте в «критическое время». С этой целью в настоящее время используют мобильные телефоны, с которых по просьбе лица, готовящего свое ложное алиби, его соучастник осуществляет вы­зов, находясь далеко от места совершения преступления. Впоследствии подоз­реваемый ссылается на факт данного звонка, заявляя, что его посылал он лично и поэтому совсем не причастен к расследуемому событию, которое произошло очень далеко от места выхода на связь.

В соответствии с произведенными изменениями в обстановке места, имеющего отношение к расследуемому преступлению, нередко подготавлива­ют лжесвидетелей. При этом используют как умышленные ложные показания о времени, так и добросовестные заблуждения, неадекватно отражающие дейст­вительное развитие события преступления во времени, возникшие в Результате либо обмана, либо внушения. По данным профессора В.М. Мешкова, из общего числа уголовных дел, по которым было заявлено ложное алиби, в 22,5 % случа­ях свидетели подтверждали его, добросовестно заблуждаясь при этом, а в 20 % - умышленно подтверждали ложное алиби обвиняемого . Данные факты свиде­тельствуют о распространенности фальсификации данных о временных харак­теристиках преступной деятельности путем утаивания или дачи ложных пока­заний.

Таким образом, фальсификация данных о временных характеристиках преступной деятельности, совершенная путем утаивания и дачи ложных пока­заний, является составной частью противодействия криминального мира дея­тельности субъектов по раскрытию и расследованию преступлений. Этот вари­ант противодействия позволяет лицу, виновному в совершении преступления, не только избежать уголовной ответственности (в случае заявления им ложного алиби, которое не удалось в установленном законом порядке разоблачить), но и способствовать привлечению к уголовной ответственности лица, фактически не совершавшего преступление, но виновность которого «подтвердили» фальси­фицированные доказательства (например, обнаружение на месте преступления следов пальцев рук такого человека, показания подставных «очевидцев», под­твердивших, что видели в момент убийства обвиняемого около потерпевшего и т.п.).

Поэтому субъекты доказывания обязаны иметь представления о видах инсценировок и фальсификаций при раскрытии и расследовании преступления, используемых преступным миром, и располагать знаниями, умениями и навы­ками своевременно распознавать их и разоблачать лиц, причастных к организа­ции противодействия правоохранительных органов в данной сфере.