Quaternio и меркурий в роли посредника 5 страница

2. SCINTILLA*

42 Точка тождественна сттиу0т|р⁵⁵, искре, "маленькой душе-искре" Майстера Экхарта⁵⁶. Упоминание о ней мы находим уже в учении Сатурния⁵⁷. И о Гераклите, "физике", говорили, что он постиг душу, как "искру звездной сути"⁵⁸. Ипполит говорит, что по доктрине сефианцев тьма "держала в плену сияние и искру света"⁵⁹, и что эта "малейшая из искр" была полностью раство рена в темных водах⁶⁰ нижнего мира⁶¹. Симон Маг⁶² также учит, что в семени и молоке содержится очень маленькая искра, кото рая "растет и становится силой⁶³, безграничной и неизменной"⁶⁴.

43 У алхимиков тоже есть своя доктрина искры. Прежде всего, это огненный центр земли, откуда четыре элемента "проецируют свое семя в беспрерывном движении". "Ибо все вещи произошли из этого источника, и ничто во всем мире не родилось вне его". В этом центре обитает Архей, "слуга природы", которого Парацельс называет также Вулканом, отождествляя его с Адехом, "великим человеком"⁶⁵. Архей, творящий центр земли, гермафродитен, как и Протантропос, что ясно следует из эпилога в "Novum lumen" Сендивогия: "Когда человека освещает свет природы, то пелена спадает с его глаз и он без труда может узреть точку нашего магнита, которая соответствует центру, из которого исходят, как лучи солнца, так и лучи земли". Это загадочное предложение поясняется следующим примером: "Если ты поставишь Двенадцатилетнего мальчика рядом с девочкой такого же возраста

и они будут одеты одинаково, то ты не сможет различить кто есть кто. Но сними с них одежду⁶⁶ и разница станет очевидной"⁶⁷. Из этого следует, что центр состоит из соединения мужского и женского начал. Это подтверждается текстом Абрахама Элиазара⁶⁸, в котором таинственная субстанция сокрушается по поводу своего пребывания в состоянии nigredo:

Через Хама⁶⁹, египтянина, я должна пройти... Ной должен омыть меня... в глубочайшем море, чтобы моя чернота могла исчезнуть... Я должна нести этой черный крест и должна быть освобождена от него с помощью мучений и уксуса, и стать белой, чтобы... мое сердце могло засверкать подобно карбункулу, и старый Адам мог снова появиться из меня. О! Адам Кадмон, как ты красив!... Ах! Как долго я черна подобно Кедру! О, приди, мой Месех⁷⁰, и разоблачи меня, чтобы смогла открыться моя внутренняя красота... О, Суламифь, пораженная снаружи и изнутри, стража великого города отыщет тебя и ранит тебя, и отнимет у тебя твои одеяния... и унесет с собой твой покров. Кто тогда выведет меня из Эдема, из его высоких стен? И все же я снова буду благославенной, когда меня освободят от яда, насланного на меня проклятием, появится мое внутреннее семя и состоится первое рождение... Ибо отцом его является солнце, а его матерью — луна⁷¹.

44 Из этого текста ясно следует, что "скрытая" вещь, невидимый центр, -- это Адам Кадмон, Первоначальный Человек Иудейского гнозиса. Это он причитает в "темнице"⁷², и персонифици руется черной Суламитой из Песни Песней. Он — это результат соединения солнца и луны.

Искры часто появляются в виде "золотых и серебрянных" и обнаруживаются на земле в самых разных формах⁷³. Еще их называют "oculipiscium" (рыбьи глаза)⁷⁴. Рыбьи глаза постоянно упоминаются разными авторами, первым из которых, вероятно, Искра (лат.) - Прим. ред.

был Мориен Роман⁷⁵ и автор "TractatusAristotelis"⁷⁶, за которы ми последовали и другие⁷⁷. У Манге — это приписываемый "фи лософу Малусе" ⁷⁸ символ, на котором изображены глаза на звездах, в облаках, в воде и на земле. Подпись под рисунком гласит:"Этот камень под тобой, рядом с тобой, над тобой и вокруг тебя"⁷⁹. Глаза указывают на то, что lapis находится в процессе эволюции и вырастает из этих вездесущих глаз⁸⁰. Рипли замечает, что при "высыхании моря" остается субстанция, которая "сверкает, словно рыбьи глаза"⁸¹. По мнению Дорна, этим сверкающим глазом является солнце⁸², которое "погружает центр своего глаза" в сердце человека, "словно он является тайной теплаи света". Рыбий глаз всегда открыт, подобно глазу Бога⁸³. Должно быть, нечто подобное должно было прийти в голову и алхимикам, доказательством чему служит тот факт, что Иреней Оранд⁸⁴ в качестве эпиграфа к его изданию трудов Николаса фламеля⁸⁵ использует слова Захария 4:10: "Ибо кто может считать день сей маловажным, когда радостно смотрят на строительный отвес в руках Зоровавеля те семь —- это очи Господа, которые объемлют взором всю землю?" Уместна и строфа 3:9: "На этом одном камне семь очей". Возможно, что Фирмик Матери имеет в виду эту последнюю фразу, когда он говорит:⁸⁶ "Знаком одной языческой святыни является Qeoc, ек tieтрш; ... [бог из скалы]⁸⁷. Другим является камень, который Бог пообещал послать для укрепления фундамента обетованного Иерусалима ⁸⁸. Для нас этот святой камень является символом Христа"⁸⁹. Точно так же, как под "одним камнем" алхимики понимали lapis ⁹⁰, так под рыбьими глазами они понимали семь глаз или один глаз Бога, который является солнцем.

46 Египтяне утверждали, что этот глаз является троном души; например, Осирис скрывается в глазу Гора⁹¹. В алхимии глаз называется coelum (небеса): "Они подобны глазу и зрению души, посредством которых состояние души и ее намерения зачастую становятся нам известны, а посредством лучей и взгляда (неба) все вещи обретают форму"⁹². С точки зрения Стиба, которая совпадает с точкой зрения Марсилия Фикина⁹³, "coelum" есть "virtus"*, поистине "некое совершенное живое существо" ⁹⁴. Поэтому алхимики и назвали свою quintaessentia "coelum". Идея virtus родилась из описания Святого Духа, как глаза⁹⁵, аналогично молитве, обращенной к Гермесу: "Гермес... глаз неба"⁹⁶. Глаз бога излучает силу и свет⁹⁷, подобно тому, как рыбьи глаза являются маленькими душами-искрами, из которых складывается сияющая фигура filius. Они соответствуют частицам света, заключенным в черной Физис, воссоздание которой было одной из основных задач гностиков и манихейцев. Сходная связь идей имеется и в siddhasila джайнизма: "Loka (мир) расположен посередине aloka (пустоты) и имеет форму человеческого тулови-Ща, на вершине которого, в том месте, где должна быть голова, [аходится siddhasila. drsLsiddkasila является жилищем всеведущих дущ _и может быть названа духовным глазом вселенной"⁹⁸.

Превосходное качество, отличительное свойство (лат.) — Прим. ред.

47 Глаз, подобно солнцу, является, как символом, так и аллегорией сознания.⁹⁹ В алхимии scintillulae* соединяются, чтобы образовать золото (Солнце), в гностических системах атомы света реинтегрируются. С психологической точки зрения, эта доктрина подтверждает личностность или эго-характер психических комплексов: если отличительной чертой эго-комплекса является сознание, то возможно, что другие, "бессознательные", комплексы, будучи осколками душ, могут обладать своим собственным определенным светом ¹⁰⁰°. Из этих атомов создается Монада (и lapis в его различных значениях). Так учил Эпикур, утверждавший, что даже Бог возник в результате скопления атомов¹⁰¹. 48 В главе, посвященной знанию¹⁰², Дорн использует концепцию scintillae в нравственной форме: "Пусть каждый человек в душе своей хорошенько задумается над тем, что было сказано выше, и так, мало помалу, он сумеет увидеть глазами своего разума большое количество сверкающих искр, свет которых будет становится все сильнее и сильнее, и достигнет такой яркости, что все необходимые вещи станут ему известны". Этот свет есть "свет природы". Как говорит Дорн в своей "Philosophiameditativa":

Что за безумие ввело вас в заблуждение? Ибо в вас, а не вне вас, он хочет отыскать все то, что вы ищете вне себя, а не в самих себе. Беда обычного человека в том, что он презирает все, что имеет, и вечно жаждет чего-то неизведанного... Жизнь, свет людей, горит в нас, хоть и неярко и как-будто впотьмах¹⁰³. О нем не следует думать, как об исходящем от нас, хотя он находится в нас, но не является нашим¹⁰⁴, а принадлежит Тому, Кто соизволил сделать нас местом его обитания...Он поместил этот свет в нас, чтобы в его сиянии мы могли увидеть свет Того, кто живет в свете недоступном, и чтобы мы могли превзойти все его другие создания. В этом смысле мы особенно похожи на Него, поскольку Он дал нам искру своего света. Стало быть, истину нужно искать не внутри себя, а в образе Бога"¹⁰⁵, который находится внутри нас'"¹⁰⁶-

49 С точки зрения Дорна, внутри человека находится "невидимое солнце", которое он отождествляет с Археем¹⁰⁷. Это солнце тождественно "солнцу в земле" (в соответствии с отрывком из "Novumlumen", supra, par.43). Невидимое солнце расжигает эле-ментальный огонь, который пожирает субстанцию человека¹⁰⁸ и превращает его тело в primamateria. Его также сравнивают с "солью" или "природным бальзамом", "который содержит в себе

* Искорки (лат.) - Прим. ред.

и разложение, и защиту от разложения". Этот парадокс родился из любопытной присказки: "Человек — это приманка, в которой искры, высеченные кремнем, то есть Меркурием, и сталью¹⁰⁹, то есть небесами, зажигают трут и показывают свою силу"¹¹⁰. Меркурий, как "кремень", здесь явно представляется в его женской, хтонической форме, а "небеса" обозначают его мужскую, духовную квинтэссенцию. В результате их (брачного) столкновения высекается искра, Архей, которая является "элементом, разлагающим тело", точно так же, как "химик" является "человеком, разлагающим металлы". Этот отрицательный аспект искры вызывает удивление, но он вполне совпадает с менее оптимистическим, медико-научным взглядом алхимиков на мир¹¹¹. Они считали, что темная сторона мира и жизни еще не побеждена, и поставили себе задачу добиться этой победы. В их глазах, огненная точка, божественный центр в человеке, была чем-то опасным, сильным ядом, который требует очень осторожного обращения, если вы хотите превратить его в панацею. Процесс индивидуации также содержит в себе определенный риск. Дорн прекрасно сформулировал эту точку зрения алхимиков: "В природе ничто не содержит так много зла, как добро"¹¹².

50 У Кунрата¹¹³ искра — это то же самое, что эликсир: "Что ж, эликсир с полным основанием можно назвать сияющим блеском или совершенной искрой того единственного по-настоящему Могучего и Сильного... Это истинная, вечно живая, AquaРегта-nens" ¹¹⁴. "Изначальная влага одушевлена... огненной искрой Мировой Души, ибо дух Господа заполняет весь мир"¹¹⁵. Он также говорит и о множестве искр: "Они являются... огненными искрами Мировой Души, то есть света природы, по велению Бога рассеянными или разбросанными по всей ткани большого мира и присутствующими во всех элементах.¹¹⁶. Искра связана с доктриной Антропоса: "Сын Великого Мира... наполнен, одушевлен и оплодотворен... огненной искрой Руаха Элохима, духа, дыхания, ветра или дуновения триединого Бога, из... Тела, Духа ^и Души Мира, или... Серы и Соли, Ртути и всемирной огненной искры света природы"¹¹⁷. "Огненные искры Мировой Души" присутствовали уже в хаосе, в prima materia, в самом начале существования мира¹¹⁸. Кунрат воспаряет к вершинам гностицизма, когда он восклицает: "И наш католический Меркурий, благодаря своей всемирной огненной искре света природы, вне вся-^<ог° сомнения, является Протеем, морским богом древних мудрецов-язычников, обладающим ключами к морю и... властью над всеми вещами: сыном Океана и Тейи"¹¹⁹. Моноимоса и Кунрата разделяют многие века. Учение Моноимоса было совершенно неизвестно в Средние Века¹²⁰, _{и все же} Кунрату пришли очень похожие мысли, которые в то время вряд ли соответствовали традиционным представлениям.

3. ЗАГАДКА БОЛОНЬИ¹²¹

51 Вершиной всех этих парадоксов является предположительно античный "памятник" - эпитафия, которая, по слухам, была обнаружена в Болонье и называется "Надпись Aelia-Laelia-Cris-pis". Она была присвоена алхимиками, которые, по словам Ми-каэля Майера, заявили, что "она была создана древним мастером в честь Бога и во славу химического искусства" ¹²². Для начала, я приведу текст этой чрезвычайно примечательной надписи:

D. М.

AeliaLaeliaCrispis, пес mulier, пес androgyna, пес puella, пес iuvenis, пес anus, пес casta, пес meretrix, пес pudica, sedomnia.Sublata neguefame, nee ferro, neeveneno, sedomnibus. — Nee coelo, nee aquis, nee terris, sed ubique iacet.Lucius Agatho Priscius, nee ma-ritus, neeamator, nee necessa-rius, nequemoerens, nequegau-dens, nequeflens, hancnequemolem, neepiramidem, neese-pulchrum, sed omnia. Scit et

nescit, (quid) cui posuerit.

D. M.

Aelia LaeliaCrispis, не женщина, не мужчина и не что-то среднее, не девушка, не юноша, не старуха, не девственница, не шлюха, не праведница, но все. Неуязвимая ни для голода, ни для меча, ни для яда, но для всего. — Ни на небесах, ни на земле, ни в воде, но везде имеющая место для отдыха. Lucius AgathoPriscius, не муж, не любовник и не родственник, не скорбящий, не радующийся и не плачущий, не холм, не пирамида, не гробница, но все.Он знает и не знает, (что)¹²³ он возвел и для кого.

(Hoc est sepulchrum, intus cadaver non habens. Hoc est cadaver, sepulchrum extra non habens. Sed cadaver idem est et sepulchrum sibi.)

(Это гробница, в которой нет тела.Это тело, вокруг которого не возведена гробница. Но тело и гробница — это одно и то же.)

52 Скажем сразу: эта эпитафия — полная бессмыслица, шутка¹²⁴ но такая, что в течение веков она блестяще играла роль "липучки", на которую слетались все постижимые мысли, жужжавшие в человеческом разуме. Она дала толчок к появлению "causece-Tebre"*, постоянному психологическому "занятию ", которое продолжалось почти два века, породило поток комментариев, нашло свой бесславный конец в одном из поддельных текстов в CorpusInsciptionumLatinarum и кануло в Лету. Причина, по которой я, в двадцатом веке, вновь вытаскиваю на свет эту древность, заключается в том, что она представляет собой образец того состояния ума, которое давало возможность людям Средневековья писать сотни трактатов о чем-то, что не существует и, стало быть, абсолютно непознаваемо. Интерес представляет не сама эта жалкая "подсадная утка", а те мысли, возникновению которых она дала толчок. Она открыла в людях потрясающую склонность к самым невероятным фантазиям и умозаключениям — психическое состояние, которое в наши дни наблюдается в образованных кругах только в качестве отдельного патологического феномена. В таких случаях всегда обнаруживается, что бессознательное находится под определенного рода давлением и отличается крайне эмоциональным содержанием. Иногда бывает трудно провести четкую черту между шутовством и творчеством, и люди снова и снова путают эти два понятия.

53 Подобные феномены, исторические ли, индивидуальные ли, не могут быть объяснены только их причинностью, но должны также рассматриваться с учетом того, что произошло потом. Все психическое "беременно" будущим. Шестнадцатый и семнадцатый века были временем перехода от мира, основанного на метафизике, к эре имманентного объясняющего принципа, когда девиз "omneanimalaDeo"** сменился девизом "omnevivumexovo"***. To,что бурлило в бессознательном, вырвалось на поверхность в форме стремительного развития естественных наук, самой младшей сестрой которых является эмпирическая психология.Все, что наивно представлялось знанием трансцендентальных и божественных вещей, в правильности понимания которых человеческие существа не могут быть уверены, и все, что казалось безвозвратно утерянным в ходе упадка цивилизации Средневековья, все это вновь поднялось на поверхность с открытием psyche. Это предчувствие будущих открытий в психической сфере выразилось в фантасмагорических рассуждениях философов, которые до той поры представлялись главными торговцами стерильного словоблудия.

54. Однако, какой бы бессмысленной и мертвой не была эпитафия"Aelia-Laelia", она обретает значимость, когда мы начинаем рассматривать ее как вопрос, который мы задаем себе в течение, как минимум, двух столетий: Что это такое, чего ты не можешь понять и можешь выразить только непостижимым парадоксом?

55. Разумеется, автором этого вопроса я считаю не неизвестного шутника, устроившего этот "розыгрыш". Алхимики поставили этот вопрос задолго до него. И ему даже присниться не могло, что его шутка станет causecelebre, или что она приведет его современников и потомков к вопросу о природе психической основы — вопросу, который, по прошествии многих веков, заменит определенность установленной истины. Он был всего лишь causainstrumentalis (еще одной причиной) и жертвы его розыгрыша, такие же наивные и несведущие как он сам, сделали свои первые невольные шаги в качестве психологов.

56. Вероятно, первое упоминание о надписи "Aelia-Laelia" появилось в трактате некоего Мария Л. Микеля Ангелюса Венецианского, написанного в 1548 г., и уже к 1683¹²⁵. Цезарь Мальвазий¹²⁶собрал не менее сорока пяти¹²⁷ попыток толкования. В алхимической литературе сохранился трактат врача Николаса Барно из Креста (Дофина), который жил во второй половине шестнадцатого века. Алхимическое толкование этой надписи он дал, похоже, в году 1597¹²⁸. Для начала я буду придерживаться толкований данных им и весьма сведущим Микаэлем Майером.

57. Майер утверждает, что Aelia и Laelia-- это два человека, объединенные в один предмет, под названием Crispis. Барно называет Aelia "солнечной", вероятно, отталкиваясь от греческого слова "аэлюс" (солнце). Laelia он называет "лунной". Crispis

Славное дело (фр.) — Прим. ред.

Все живое — от Бога (лат.) — Прим. ред.

Все живое ликует, бурлит (лат.) — Прим. ред

(курчавый), по мнению Майера, происходит от курчавых волос, которые были превращены в "очень мелкий порошок"¹²⁹. Майер явно имеет в виду раствор, таинственную субстанцию. Барно со своей стороны говорит, что "наша материя" есть obvoluta, intricata", стало быть, вьющаяся. Эти двое людей, говорит Майер, не являются ни мужчиной, ни женщиной, но они ими когда-то были', и предмет в начале был гермафродитом, но теперь уже таковым не является, потому что таинственная субстанция, хотя и состоит из жениха и невесты и как таковая должна быть двуполой, но как третья вещь, она является совершенно новой и уникальной. Предмет также не является девственницей, ибо в противном случае он был бы "нетронутым". Однако в алхимии дева называется матерью, хотя и остается девственной. Предмет также не является и мальчиком, потому что это противоречит высшей точке coniunctio, и старухой¹³⁰, потому что он полностью сохраняет свою силу, и шлюхой¹³¹, потому что не имеет ничего общего с деньгами, и праведницей, поскольку дева сошлась с мужчиной. Он говорит, что предмет — это мужчина и женщина, поскольку они завершили брачный акт, и гермафродит, поскольку они соединились в одно. Это девушка, потому что он еще не старый, и юноша, потому что он еще полон сил. Это старуха, потому что над ним не властно время (то есть он не поддается разложению). Это шлюха, потому что Бейя ¹³² до вступления в брак отдалась за деньги Габ-рицию. Это праведница, потому что последовавший брак явился отпущением грехов¹³³.

58 "Но все" - вот истинное объяснение загадки: все эти определения относятся к качествам только одной вещи, существующим, но не как существа сами по себе. То же самое относится к абзацу, начинающемуся со слова "Неуязвимая". Субстанция (уроборос) пожирает саму себя и поэтому не испытывает никакого голода; она не погибает от меча, но "убивает саму себя своим же копьем", подобно скорпиону, который является еще одним синонимом таинственной субстанции¹³⁴. Его нельзя убить ядом, поскольку, как говорит Барно, он сам -- "хороший яд", панацея, с помощью которой он воскрешает самого себя¹³⁵. В то же самое время, ее могут убить все эти три вещи: сам голод, меч Меркурия¹³⁶, и ее собственный яд, как змеи или скорпиона. "Всеми" - это слово тоже указывает на таинственную субстанцию. Как говорит Барно: Это — все, оно содержит в себе все, что ему нужно для дости-

Обволакивающая, запутанная (лат.) — Прим. ред.

жения собственного совершенства, по нему можно все предсказать, оно — повсюду"¹³⁷. Ибо Единый — есть целое. Как сказал великий алхимик: "Ибо все находится в [Едином], и если бы целое не содержало [в себе] самое себя, целого бы не было"¹³⁸.

59 Фраза о том, что что волшебный эликсир не находится ни на небесах, ни на земле, ни в воде, объясняется Майером, как ссылка на lapis, который "находится повсеместно". Он находится во всех элементах, а не только в одном из них. Барно в данном случае более осторожен, ибо он уравнивает небо с душой, землю — с телом, а воду — с духом¹³⁹, и таким образом приходит к идее о целостности живого организма. Он говорит: "Наш материал находится одновременно на небесах, на земле и в воде, как будто полностью во всем и полностью в каждой части; так что эти части, которые, в принципе, можно разобщить, больше не отделяются друг от друга, после того, как они образовали единство: похоже, что на этом покоятся Закон и Пророчества алхимии"¹⁴⁰.

60 Барно объясняет имя того, кто возвел гробницу (LuciusAgatho Priscius), следующим образом: Lucius -это значит "ясный", "одаренный самым ясным мышлением"¹⁴¹; Agatho— это значит "до бродушный" (от греческого "агатос" — добро), "честный"; Priscius— значит "древний", "старший", "античный", "относящийся к числу самых честных Философов старины". Майер утверждает, что эти имена "обозначают главные требования, выполнение которых требуется для успешных занятий искусством".

61 "Не муж, не любовник" и т. д. означает, что AeliaLaelia притянула его к себе, "как магнит железо", и превратила его в свою "неясную и черную природу". В coniunctio он стал ее супругом и был "необходимым"¹⁴² для работы. Но Майер не говорит нам, до какой степени он не был супругом и т. д. Барно говорит: "Есть основные причины, а именно, брак, любовь и родство, по кото рым человек воздвигает памятник мертвым в храме своей памяти, и ни одна из них не может здесь приниматься во внимание". Lucius думал о другом: он хотел познать искусство, "которое учит всему, которое есть самая драгоценная вещь и скрыто под этой загадкой, и готово выйти на сцену", чтобы исследователи могли "обратиться к этому искусству и истинной науке, которые по своей ценности превосходят все остальное". Правда, в качестве исключения он приводит "то самое святое изучение [agnitionem] Бога и Христа, от которого зависит наше спасение" ¹⁴³, то есть делает оговорку, с которой мы часто встречаемся в текстах.

62 Майер игнорирует отрицание в выражениях "не печалящийся" и др-. точно так же, как и в случае с выражением "не муж". Он говорит: "По правде, все эти выражения могли с таким же успе хом быть утвердительными, а не отрицательными". Со своей стороны, Бар но замечает, что в результате перед нами возникает образ "неустрашимого философа, сведующего и откровенного"¹⁴⁴. "Не гора" и т. д. Майер также объясняет в положительном смысле: Aelia сама есть гора, нечто твердое и неподвижное. Здесь речь идет о неподверженности разложению, которой пытались добиться алхи мики. Он говорит, что пирамида означает "пламя вечной памяти", и что это и есть сама Aelia.. Она была похоронена, потому что Licius "сделал все,что он должен был сделать во имя ее". В сущности, он занимает ее место, точно также, как filiusphilosopharum занимает место материнской primamateria, которая до той поры была единственной эффективной таинственной субстанцией. Барно заявляет, что хотя Lucius— это строение, он не выполняет своего назначения (поскольку он — это символ). Выражение "но все" он относит к "TabulaSmaragdina", потому что эпитафия, как целое, указывает на "medicinasummaetcatholica".

63 Выражение "Он знает и не знает" Майер понимает в том смысле, что Lucius сначала что-то знал, но потом уже не знал, поскольку сам был несправедливо забыт. Мне неясно, что это должно было означать. Барно считает памятник аллегорией lapis, о котором Lucius знал. Слово "quid" он толкует, как "quantum"*, потому что Lucius, вероятно, не знал, сколько весит камень. Разумеется, он также не знал, кто из будущих исследователей прочтет его надпись. Барно дал "quid" решительно шаткое толкование. Ему более уместно было бы припомнить, что lapis-- это сказочное существо космических масштабов, не укладывающееся в рамки человеческого понимания. Забота о престиже алхимика могла помешать Барно сделать этот многозначительный вывод, поскольку, будучи алхимиком, он вряд ли мог признать, что мастер сам не знает того, что он порождает своим искусством. Если бы он был современным психологом, то сделав небольшое усилие, он мог бы понять, что целостность человека, самость, по самой своей сути¹⁴⁵ находится за пределами познания.

Сколько (лат.) - Прим. ред.

64 Выражение "Это — гробница" и т.д. представляет собой первое позитивное утверждение (не считая имен) в этой надписи. По мнению Майера, речь здесь идет вовсе не о гробнице, а о самой Aelia. "Ибо она сама есть вместилище, превращающее в себя свое содержимое; поэтому она — это гробница или резервуар, в которых нет тела или содержимого, как это была сказано о жене Лота, которая была своей собственной гробницей без тела, и телом без гробницы"¹⁴⁶. Он явно намекает на второй вариант "ArisleusVision", в котором сказано: "Бейя обняла Габриция с такой любовью, что полностью впитала его в свою природу и растворила его на неделимые частицы"¹⁴⁷. Рипли говорит, что после смерти царя все его члены были разорваны на "атомы"¹⁴⁸. Это мотив расчленения, хорошо известный алхимикам¹⁴⁹. Атомы являются или становятся "белыми искрами", сверкающими в terrafoetida (зловонной земле)¹⁵⁰. Они также называются "рыбьими глазами" ¹⁵¹. 65 Толкование самой Aelia, как "гробницы", вполне естественно для алхимика, поскольку этот мотив играет значительную роль в алхимической литературе. Он называет свой сосуд "гробницей"¹⁵² или, как в Rosarium, "надгробием из красного камня". В Turba говорится, что могила должна быть выкопана для дракона и женщины¹⁵³. Погребение тождественно nigra/o¹⁵⁴. В греческом трактате алхимический процесс обозначается, как "восемь могил"¹⁵⁵. Когда Александр нашел "гробницу Гермеса", он раскрыл тайну искусства¹⁵⁶. "Царь" похоронен в Сатурне¹⁵⁷, по аналогии с похороненным Осирисом¹⁵⁸. "Пока длится nigredo погребения, правит женщина"¹⁵⁹. Здесь речь идет о затмении солнца или его соединении с молодой луной.