Особенности проявления долга

1. Добровольность. В зависимости от степени осознания необходимости, справедливости, важности долга и, следовательно, от отношения к нему, его требования могут осуществляться на разном уровне добровольности: от выполнения по принуждению или из боязни общественного мнения до следования долгу по внутренней потребности. Подлинно моральным долгом является свободное следование общественно-необходимым требованиям или личным обязательствам, независимое от внешних или внутренних принуждений.

2. Активная гражданская позиция. Люди нравственного долга активны, деятельны, не проходят равнодушно мимо морального или иного ущемления прав другого человека, они крайне чувствительны к любой несправедливости и активно утверждают в жизни добро. Нравственный долг пробуждает у таких людей чувство личной сопричастности всему происходящему в мире, стремление вносить посильный вклад в общее дело.

3. Множественность долгов. Существует сложная «иерархия» долгов: долг перед обществом, перед коллективом, перед семьей, перед друзьями, перед самим собой. Это порождает определенные трудности, связанные с необходимостью выбирать, какие долги надлежит выполнять в первую очередь, особенно если они противоречат друг другу.

Совесть

На протяжении столетий проблема совести находилась в компетенции религиозно-идеалистической системы общественного сознания и в силу инертности последнего не успела занять достойного места в фундаментальных разработках академической науки. В этой связи уместно напомнить, что в православном вероучении совести как специфически человеческому фактору разумной жизни отводится центральное место, поскольку она представляет собой не что иное, как постоянную информационную связь с Богом. Именно поэтому совесть всегда должна быть «доброй», «чистой», «непорочной». Согласно религиозным воззрениям, совесть не позволяет человеку переходить ту нравственную грань, за которой он уподобляется животному, руководствующемуся инстинктами. В теологии утверждается, что Бог через совесть управляет человеческой личностью, создавая для нее комфортное или дискомфортное состояние. Именно дискомфортное состояние совести заставляет человека осознать свои грехи (мысли, слова и поступки, не соответствующие нравственным), раскаяться, исправиться и возвратиться в устойчивое состояние внутренней гармонии. Лаконично и точно сформулировал православные суждения о совести преп. Серафим Саровский: «Берегите совесть свою. Она есть глас Божий - голос ангела хранителя. Она соединяет нас с небом. Она покоряет нашу слабую грешную волю Святой Всесильной Волей Божьей. Нельзя не заботиться о своей совести, ибо можно и потерять ее, она может стать сожженной, немощной, и тогда не будет она голосом Божьим».

Совесть представляет способность человека критически осмысливать свои поступки и переживать их, эмоционально реагировать на собственные оценки. Она представляет автономную, по сути независимую от мнения окружающих способность человеческого сознания. В этом совесть отличается от другого контрольного механизма сознания - стыда. Стыд и совесть, в общем, довольно близки. В стыде отражается осознание человеком своего несоответствия некоторым принятым нормам или ожиданиям окружающих, но, в отличие от совести, в стыде более четко, более формально определяются критерии несоответствия. Они всецело заданы здесь со стороны правил приличия, выработанных данной общностью, группой и т.д., в то время как в совести человек в гораздо большей степени самостоятельно определяет критерии оценки. И стыд, и совесть являются специфически нравственными чувствами сознания вины. Можно испытывать стыд за других, близких людей. Это происходит в том случае, если чувствуется какая-то совместная ответственность, сопричастность к общности, члены которой совершили неблаговидные поступки. Это может проявляться даже в отдаленном историческом времени и в масштабах принадлежности к обширной социально исторической общности людей. В отличие от совести, «стыд полностью сориентирован на мнение других лиц, которые могут выразить свое осуждение по поводу нарушения норм, и переживание стыда тем сильнее, чем важнее и значимее для человека эти лица. Поэтому индивид может испытывать стыд -даже за случайные, не предполагаемые результаты действий или за действия, которые ему кажутся нормальными, которые, как он знает, не признаются в качестве таковых окружением» . Философы очень давно обратили внимание на знание совести как внутреннего контрольного механизма поведения. Уже Демокрит говорил о том, что человек должен учиться стыдиться самого себя. При этом он однозначно связывает совесть с долгом, понимаемым в виде некоторого императива, предъявляемого к человеку обществом, но одновременно добровольно принимаемого и самим человеком в виде требования улучшения своей природы, формирования в ней некоторого закона, которого там изначально не содержится. Еще Аристотель отмечал, что «умеющая судить совесть доброго человека» представляет собой врожденное качество. «Считается, - говорил философ, - что данные способности -природные, и если никто не бывает мудр от природы, то совесть, соображение и ум имеют от природы» . Наследственно обусловленные механизмы совести определяют и непроизвольный, рефлексивный характер их проявлений, которые философ уже нашей эпохи М. Хайдеггер назвал «зовом совести». «"Оно" зовет, против ожидания и тем более против воли, - отмечал он. - С другой стороны, зов, несомненно, идет не от кого-то другого, кто есть со мной в мире. Зов идет от меня и все же сверх меня». Обсуждая непроизвольный характер проявлений совести, необходимо отметить, что первым, кто назвал это личностное качество «внутренним рефлективным чувством», был Г.В. Лейбниц. Однако эта частная научная дефиниция немецкого философа оказалась «вмонтированной» в более общую, идеалистически ориентированную мысль: «Личность имеет совесть или внутреннее рефлективное чувство того, какова ее душа. А это и делает ее восприимчивой к наказанию или вознаграждению». Как известно, в современном определении сущности совести выражение «внутреннее рефлективное чувство» продолжает фигурировать, но при этом оно отражает не качество человеческой души, а прочность усвоения личностью смысловых ценностей жизни, этических норм общества, в которых она сформировалась.

Вопрос о том, почему человек принимает на себя обязательства, выражаемые понятием личного долга, и ориентируется на совесть для контроля этих же добровольно принятых им обязательств, собственно, представляется одним из самых сложных вопросов этики.

Как правило, голос совести воспринимается как нечто внешнее, идущее либо от преследования со стороны душ тех людей, которые пострадали от нанесенных им обид, либо как голос некоторого авторитета: родоначальника, божественного предка, следящего за выполнением им же установленных заповедей, которые составляют содержание должного. Но в таком случае внутренний контрольный механизм совести фактически объясняется с помощью чего-то внешнего. В этом объяснении есть рациональное зерно, так как человек в принципе осознает сам себя через взгляд со стороны. И не случайно сам термин «совесть» происходит этимологически от понятия «совидения», т.е. наблюдения за поведением кем-то невидимо, но ощутимо присутствующим. Однако уже в монотеистических религиях, где сохраняется представление о божественных заповедях как основном содержании должного, преодолевается взгляд о совести как постоянном со-видении, основанном на внешнем наблюдении со стороны божества. Это позволяет взглянуть на совесть совсем с другой стороны. В данной логике рассуждения она может быть представлена как некоторое средство контроля поведения, которое человек заинтересованно формирует в связи с самостоятельной психотерапевтической практикой, направленной на то, чтобы избежать впадения во грех. По существу то же понимание совести может быть развито на основе нерелигиозной точки зрения. При нерелигиозном подходе к этике меняется не само представление о необходимости совести, не осознание того, что она представляет собой контрольный механизм поведения, а то, что в качестве авторитетного источника требования берется уже не Бог, не некоторая трансцендентная сила, а значимое мнение других людей. Причем мнение, основанное не просто на собственном предположении о том, что другие люди прореагируют на мое поведение таким-то и таким образом, а основанное на ожидаемой реакции, подтвержденной фактом существования в обществе некоторой социальной нормы. Выдающемуся австрийскому психиатру В. Франклу в феноменологии совести удалось усмотреть особые проявления психических функций. В соответствии с теоретическими позициями ученого, системообразующим фактором человеческой жизни является ее смысл, процессу же нахождения смыслов человеку помогает совесть. Именно поэтому В. Франкл именует совесть органом смысла, с помощью которого субъект получает способность обнаруживать личностную значимость каждой переживаемой ситуации. При этом совесть нередко помогает человеку найти даже такой смысл, который может противоречить сложившимся ценностям. С концептуальных позиций В. Франкла совесть обеспечивает лишь некоторые теоретические ориентиры, позволяющие личности легче находить наиболее достойное место приложения своим продуктивным возможностям. И тем не менее повседневная жизненная практика изобилует примерами того, как при определенных обстоятельствах чисто теоретические понятийные оценки совести становятся мощными, практически действенными стимулами, способными противостоять труднейшим обстоятельствам реальной жизни.

Совесть - еще более личностный и сильный внутренний голос нравственного действия, способность к активному самосознанию, самооценке личного отношения к окружающему, к действующим в обществе нравственным нормам. Она помогает определять соответствие индивидуального поведения личности высшим моральным предписаниям. Совесть - это сознание и чувство моральной ответственности человека за свое поведение, служащие ему руководством в выборе поступков и источником линии жизненного поведения. Именно поэтому совесть действует в качестве внутреннего регулятора. Таким образом, совесть проявляет себя как:

a. побудитель, направляющий нас на соблюдение нравственных требований,
создающий положительную психологическую установку;

b. запрещающий фактор, заранее осуждающий нас за предполагаемый выбор,
за намечаемое поведение;