Различные объяснения взаимоотношений между группами

Пятьдесят лет назад, после возникновения нацистской псевдонаучной теории расы, в мире неохотно принимали биологические объяснения поведения человека. Поэтому тенденция к делению на группы и организации считалась культурным феноменом, тем, что по желанию можно изменить. Сегодня ученые вновь обратились к биологии. Они подчеркивают аналогии в мире приматов, ищут доказательства того, что части мозга или даже конкретные гены отвечают за признание групповых различий и моделей взаимоотношений, которые имеют место между группами.

Объяснения, взятые из социобиологии и эволюционной психологии, не вызывают сомнений. Человек действительно имеет глубоко укоренившуюся склонность к установке границ или размеров своей группы, к тому, чтобы идентифицировать себя с ней, ценить ее членов и относиться настороженно или враждебно к другим группам. Однако такие биологические объяснения имеют свои ограничения. Во-первых, они не учитывают контуры, глубину или непостоянство различий внутри группы и между группами. (Вспомните, как менялись отношения между Британией и Францией за десятилетия и за века.) Во-вторых, люди в течение жизни одновременно демонстрируют агрессивное/враждебное и альтруистическое/дружественное поведение; и любому отношению к другой группе можно со временем найти рациональное объяснение. Наконец, даже если существует биологическая основа дихотомии, стереотипного поведения или предвзятости, то люди в каждом поколении должны пытаться справиться с этими склонностями, приглушить или преодолеть их. (Ваша реакция на термин «космополит» проиллюстрирует ваше отношение к данному вопросу.) На самом деле невозможно было бы объяснить мирные тенденции последних лет в таких регионах, как Северная Ирландия и Южная Африка, если бы вражда между группами — католиками и протестантами, цветными и белыми — была действительно непримиримой.

Сегодня все по-другому

С возникновением оружия массового уничтожения, в первую очередь ядерного, взаимоотношения между группами людей перешли определенную черту. В прошлом худшим исходом обрядовых войн являлось истребление враждебной группы. Как показывают недавние события в Судане, Руанде и бывшей Югославии, концепция, обозначаемая словом геноцид, стара, как Библия. Сегодня война не знает ограничений. Менее чем за сто лет мы пережили две войны, в которые был вовлечен почти весь земной шар. У нас есть ядерное, биологическое и химическое оружие, которое не знает границ и — в худшем случае — способно сделать мир необитаемым. Удивительно, что до сих пор такое оружие использовалось лишь изредка. Поэтому требуется невероятный оптимизм, чтобы верить в то, что нам удастся избежать военного конфликта, угрожающего всему миру.

Поставить войну и оружие вне закона — благородная идея, однако ее вряд ли можно реализовать. Группы не доверяют друг другу и, как следствие, — постоянно нарушают свои обязательства. Вероятно, в основе подобного недоверия лежит просто здравый смысл, подсказывающий, что противникам, обещающим слишком много, верить не стоит. (Когда я был молод, одного слова — Мюнхен* — хватало, чтобы выразить скептическое отношение к обещаниям мировых лидеров сохранить мир). Для отдельных людей и групп заменой войнам может стать конкуренция — от коммерческой до спортивной. Однако идея о том, что страны будут хвастаться своими футбольными победами или сетью ресторанов McDonald's, и это

Имеется в виду Мюнхенский сговор — соглашение, подписанное в Мюнхене 30 сентября 1938 года главами крупнейших европейских государств. Соглашение касалось передачи Германии Чехословакией Судетской области. — Прим. ред.

поможет избежать войн, наивна. Поэтому единственно возможный путь к прогрессу — изобретение специальных «антиагрессивных» пилюль либо всеобщее удаление клеток мозга или генов, поддерживающих агрессивное поведение. И здесь ключевую роль вновь играет образование.