Нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница

Чтобы ответить на эти вопросы, в целом ДОсцющиеся природы и психологических механизмов нарушения интеллектуальной дея­тельности, мы провели серию экспериментов по изучению нагляд­но-образного вида мышления у тех же^испьи-у^мых. Материалом нам послужили сюжетные картинки, как отдельные, так и серии последовательных картинок, в которых сюжет разворачивается постепенно и последовательно.

Изучение процесса понимания больными сюжетных картинок и их серий издавна и широко использовалось в клинике мозго-

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

Рис. 7. Серия последовательных картинок разной степени сложности (! степень).

вых поражении для изучения интеллектуальной деятельности, в том числе и наглядно-образного мышления. Методика на по­нимание содержания (сюжета) и смысла сюжетных картинок и их серий заключается в том., что больным предъявляется серия сюжетных картинок и дается инструкция — разложить картинки в нужной последовательности. Для этого больные должны про­вести анализ наглядного материала, выделить существенные эле­менты и отделить их от несущественных, синтезировать суще­ственные элементы так, чтобы получился сюжет и выступило ос­новное смысловое содержание всей серии. Выделение смысла требует от испытуемого проведения ряда умозаключений.

В литературе есть данные, указывающие на нарушение по­нимания смысла серий сюжетных картинок больными с пораже­нием лобных систем мозга. Так, известный психолог Б. В. Зейгар-ник1 указывала в своих работах, что установление логической связи между несколькими картинками оказывается практически недоступным для больных с лобным синдромом. В ранних иссле­дованиях автора данной книги также отмечалось нарушение у лобных больных понимания именно смысла серии последователь­ных сюжетных картинок при сохранности понимания их факти-

См.: Зейгарник Б, В. Патология мышления. — М., 1965.

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

Рис. 8. Серия последовательных картинок разной степени сложности (II степень).

ческого содержания1. В настоящих опытах мы сделали попытку исследовать также и понимание роли -последней, ключевой кар­тинки для понимания общего смысла сюжета больными с локаль­ными поражениями мозга. Эту серию опытов мы построили по той же логике, что и «вербальные» серии опытов. В I серии исследовалась способность больных к пониманию смысла серий сюжетных картинок путем: а) нахождениям правильной по­следовательности; б) устного пересказа изображенного на них сюжета; в) формулирования смысла сюжета. С этой целью боль­ным предъявлялись четыре серии последовательных картинок разной степени сложности, которые включали от 3 до 6 картинок (рис. 7, 8, 9, 10).

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

См.: Цветкова Л. С. Нейропсихологическая реабилитация больных. М., 1985.

Рис. 9. Серия последовательных картинок разной степени сложности (III степень)

II серия опытов была построена по аналогии с серией опы­тов с незаконченными арифметическими задачами, в которых от больных требовалось найти к данной задаче адекватный ко­нечный вопрос. Но только в «невербальной» серии больным пред­лагалось выбрать из нескольких картинок адекватную заданной серии последовательных картинок — конечную, ключевую кар­тинку. Конечные картинки («картинки-концы»), как и конечные вопросы к арифметическим задачам, были близкие по отдельным элементам, по значению, но далекие по смыслу и, наоборот, да­лекие как гю внешним наглядным элементам, так и по значению, но близкие по смыслу. От больных требовалось найти «картинку-конец» данной ему серии последовательных сюжетных картинок. Этой серией мы хотели сопоставить возможность больных опе­рировать наглядным и вербальным материалом при решении мыслительных задач, в которых требовалось найти окончание задачи.

В этой же серии мы сделали попытку исследовать роль, вер­бализации наглядного материала для понимания его содержа­ния и смысла. С этой целью больным предъявлялся незакончен­ный рассказ по серии сюжетных картинок, а конец больной дол­жен был выбрать из трех предъявленных ему «картинок-концов» (рис. II).

В опыте приняли участие две группы испытуемых: 1 -я группа —

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

Рис. 10. Серия последовательных картинок разной степени сложности (IV степень).

7 больных с поражением с, темеНно-затылочных областей мозга и 2-я группа — 10 больных с поражением лобных систем мозга.

8 эксперименте участвовали те же больные, что и в «вербальных» сериях опытов по решению арифметических задач.

В I серии опытов больным предлагались последовательные картинки в произвольном порядке, и от них требовалось найти нужную последовательность всей серии картинок и разложить их в правильном порядке, соответствующем сюжету. При работе с группами картинок I и II степени сложности (рис. 7, 8) у боль­ных с поражением теменно-затылочных областей мозга не было обнаружено сколько-нибудь заметных трудностей. Они активно работали с картинками — рассматривали, сопоставляли, эмоцио­нально и адекватно реагировали на содержание картинок и быстро находили их порядок, правильно рассказывали содержание и оценивали смысл всей серии картинок.'

Приведем пример.

Больной 3. (данные приведена выше), разложив первую группу картинок {«утенок», «цыпленок»), сказал: «Помог цыпленку утенок, спас его». А на первой картинке они узнали друг друга? «Они удивились». Вторую, группу больной быст­ро и молча разложил в правильном порядке и описал содержание: «Обезьяны кричат слону, чтобы помог купаться. Он решил помочь? Своим хоботом налил... как из душа воды. Получился маленький прудик; они рады, купаются». В чем смысл этого рассказа? «Так, в чем — в дружбе, в хорошем... нет, в доброте».

Некоторые затруднения возникали у больных этой группы в работе с группами картинок III и IV степени сложности (см. рис. 9, 10). Больные и в этом случае активно работали, но по­долгу рассматривали и сопоставляли картинки друг с другом, делали несколько попыток найти их последовательность, у них возникали трудности в поиске логической связи между ними.

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

нарушение понимания конечного. вопроса задачи 2 страница - student2.ru

Рис.

11. Незаконченная серия последовательных картинок и «картинки-концы>

к ней.

Однако легкая подсказка со ^стороны экспериментатора (указы­валась первая картинка), дающая толчок к пониманию начала сюжета, быстро подхватывалась больными, после чего они пра-| вильно раскладывали и рассказывали всю серию картинок. Иногда использовался другой вид помощи — перед больным выклады­валась серия картинок в нужном порядке, больной смотрел на этот порядок, затем все картинки смешивались, и больной должен i; был самостоятельно разложить эту же серию картинок. После такой помощи больные не испытывали никаких затруднений в понимании логических связей между картинками и в нахождении порядка их расположения.

Эти опыты показали, что при поражении теменно-затылочных отделов мозга не обнаруживаются сколько-нибудь заметные на­рушения понимания смысла наглядного материала. Подтверж­дение этому мы получили и в серии опытов, в которых больные должны были выбрать нужную картинку, завершающую данную серию картинок. Анализ материала опытов показал, что все боль­ные без труда находили эту картинку.

Однако если результаты выполнения заданий в наглядных сериях опытов практически не отличались от выполнения этих

заданий здоровыми испытуемыми, то протекание процесса вы­полнения заданий, как показал анализ, незначительно, но все-таки отличается у группы больных и здоровых испытуемых. От­личие обнаруживается прежде всего в увеличении времени, не­обходимого больным на обработку наглядного материала и для принятия решения по порядку расположения картинок. Сам про цесс понимания протекает у группы теменно-затылочных боль­ных на более осознанном и произвольном уровне, структура про­цесса становится более развернутой по составу операций, в то время как у здоровых испытуемых процесс в значительной сте­пени автоматизирован и сокращен. Эти данные могут говорить о незначительных нарушениях динамики процесса мышления, проявляющихся в изменении скорости его протекания, структуры, в развернутости процесса в его операциональной части, в переходе процесса на высокопроизвольный уровень протекания, в увели­чении количества контролирующих действий и т. д.

Таким образом, при поражении теменно-затылочных отделов мозга первично остается сохранной наглядно-образная форма мыслительной деятельности: больные узнают сюжетные картинки, понимают их значение и смысл, находят логические связи между отдельными картинками, выступающими в качестве последова­тельно расположенных элементов или частей целостного сюжета. Однако изменяется уровень, на котором протекают некоторые операции, и степень их автоматизации в сторону их деавтомати-зации и осознанности характера их протекания.

Значимый эффект в понимании серий последовательных кар­тинок, а также в целом и в организации действий больных с по­ражением теменно-затылочных отделов мозга оказывает сотруд­ничество экспериментатора и больного: больные легко вступают в общение и используют его как опору .в своей деятельности,а также речь экспериментатора и собственную речь, которая вы­полняет как бы организующую, регулирующую и контролирую­щую роль.

Больные с поражением лобных систем мозга показали прин­ципиально иную картину протекания Наглядно-образного мышле­ния. Важным фактором для больных этой группы при выполне­нии заданий с сериями сюжетных картинок явилась степень вы­раженности нарушения психических процессов. В случае негрубо выраженного лобного синдрома выполнение данного задания оказывалось для них относительно доступным: они располагали серию в правильном порядке, составляли адекватный устный рассказ по картинкам, выделяли и удерживали единую сюжет­ную линию. Но даже в этих «благополучных* случаях имели мес­то симптомы, свидетельствующие о нарушении интеллектуаль­ной деятельности: отмечались фрагментарность и бедность (лек­сическая, грамматическая и сюжетная) их рассказов; выделяя сюжетную линию, больные не всегда самостоятельно могли по­нять смысл серии картинок, а выделив, не всегда его удерживали.

Соскальзывали на побочные поверхностные впечатления. При незначительном усложнении серий больные уже совсем не могли выполнить заданий: не могли ни найти нужную последователь­ность картинок, ни выделить единой логической и смысловой свя­зи между отдельными элементами (картинками) общего сюжета. Сама деятельность больных с картинками была нецеленаправ­ленной, замещалась фрагментарными действиями, отсутствовали операции сопоставления (сравнения) картинок друг с другом и контроля, что говорит о нарушении ориентировочно-исследо­вательских и аналитических действий у больных с лобным синд­ромом (даже в группе с невыраженным лобным синдромом).

Однако следует отметить, что деятельность этой подгруппы больных можно было организовать с помощью некоторых допол­нительных средств; вербальных — предъявление эксперимента­тором устного (письменного) рассказа сюжета, изображенного на этих картинках, и невербальных — показ правильного поряд­ка картинок серии, организация и направление внимания боль­ного на выполнение задания и др. Подобная помощь приводила больных к возможности установления логической связи между картинками, к нахождению их последовательности и позволяла больным понять их смысл.

Что касается подгруппы больных с грубым лобным синдро­мом, то для них выполнение даже простых заданий (I, II степень сложности) оказывалось практически невозможным. Целенаправ­ленная деятельность по анализу и синтезу предъявленных эле­ментов (картинок) замещалась манипулированием с отдельными картинками. Рассказ сюжета основывался на фрагментарном восприятии отдельных предметов (или их деталей), изображен­ных на картинках. Нередко продуктивная деятельность по анализу и осмыслению предъявленного ряда картинок замещалась прос­тым перечислением (называнием) этих картинок и их элементов без попыток к осмыслению их взаимосвязи.

Применение указанных выше вербальных и невербальных средств для организации деятельности больных не приводило к успеху — больные не находили нужной последовательности картинок, не выявляли логической связи между ними и не пони­мали смысла, заложенного в этих сериях картинок.

Приведем пример.

Больной К. (ист. болезни № 48579), 24 лет, студент. Диагноз: тяжелая открытая черепно-мозговая травма с многооскольчатым переломом левой лоб­ной кости и размозжением лобных долей мозга. Больной был оперирован в Ин­ституте нейрохирургии; на операции удалены костные осколки и субдуральные и интрацеребральные гематомы. К моменту нашего исследования (через год) у больного имела место следующая картина.

Нейропсихологическое исследование (А. Р. Лурия). Боль­ной ориентирован в месте и времени, хорошо узнает окружающих, помнит за­дание, которое он выполнял раньше. В палате он играет в шахматы, читает, но не может рассказать, что прочитал. При объективном исследовании: все виды праксиса сохранны, нет речевых расстройств, нарушения чтения, письма, счета, нет трудностей в выполнении сложных программ.

Больной хорошо передает рассказы, но после трех рассказов легко забывает один из них и даже не знает, предъявлялись ему два или три рассказа, тем болееон не может расположить их в последовательности. Больной без труда понимает содержание сюжетных картинок. Однако это понимание ограничивается только передачей внешнего сюжета. Переход от внешнего сюжета к внутреннему эмоцио­нальному смыслу больному недоступен. Так, он отказывается интерпретировать настроение действующих лиц картины и совсем не может дать развернутое со­чинение по картине. Наиболее грубый дефект выступает у него при переходе от передачи прочитанного рассказа к самостоятельному развернутому сочинению на заданную тему. Здесь больной обнаруживает грубейший дефект и, например, при задании составить сочинение на тему «Север» говорит; «Там холодно—ну и все» — или заменяет рассказ шаблонами: «Зима, крестьянин торжествует...» Никакие попытки получить самостоятельный творческий рассказ не -удаются, т. с. продуктивное развернутое высказывание замещается у него репродукцией известных речевых шаблонов.

Таким образом, в нейропсихологической картине заболевания у больного выступают два грубо выраженных резидуальных де­фекта: 1) грубейшее изменение аффективной сферы с распадом прочных аффективных переживаний, сохранились только кратко­временные аффективные разряды; 2) столь же грубая резидуаль-ная аспонтанность, которая проявляется в невозможности само­стоятельно построить программу, иначе говоря — грубейшее на­рушение продуктивного творческого воображения при относитель­ной сохранности репродуктивного воображения. Ко всему этому и сводится резидуальный префронтально-базальный синдром, на­блюдаемый у больного.

Исследование понимания сюжета, изображенного на серии картинок, выявило следующее. Больному, как правило, было до­ступно выполнение данного задания. Он располагал картинки серии в правильном порядке, выделял изображенный сюжет. Прав­да, рассказ его отличался сюжетной и лексической бедностью. При предъявлении более сложной последовательности у боль­ного возникали небольшие нарушения. Он ошибочно распола­гал отдельные картинки, не объединял их логически, работал как бы с каждой картинкой отдельно.

Приведем пример.

Больному дается серия картинок IIIетеиени^сложности (см. рис. 9). Он рас­полагает картинки в следующем порядке: 2—3—1, и рассказывает: «Лиса по­пить собралась (указывает на картинку 2). Парень купался (3). Лиса есть за­хотела (утка в голове)». Как мы «видим, больной фрагментарно оценивает от­дельные картинки, не объединяя их в единое целое. Нп предъявление серии в правильном порядке и направление внимания больного на выполнение задания приводят к правильному вычленению сюжетной линии- данной последователь­ности картинок. Больной говорит: «А, понял (смеется). Значит, лиса думала одно, а вышло — другое. Думала — утка, а пацан ее напугал».

Теперь проследим умение больного соотнести текст с серией картинок. Так, в работе с картинками IV степени сложности (спярис. ^О)1 больной располагает картинки в порядке 4—3—1—2. Но предъпвлениерассказа по данной серии, сти­муляция к действию приводят к правильному выполнению задания.

Проследим процесс выполнения данного задания другим боль­ным, у которого к моменту нашего исследования имели место грубые нарушения психических процессов.

Больной Ф. (ист. болезни № 50984), 42 лет, образование среднетехническое, | nftпрофессии торговый работник. Диагноз: ушиб лобных долей мозга обоих полушарий, субарахноидальное кровоизлияние. При обследовании выявлены на-руЩения функций первичных обонятельных образований в лобно-базальных от­делах мозга, стволовые и заднемозговые симптомы. На ЭЭГ выявлены грубые общемозговые изменения в форме доминирующей медленной активности, преоб­ладание медленных волн в передних отделах обоих полушарий с большей заин­тересованностью левой лобно-височной области. Специальное исследование ин­теллектуальной деятельности больного показало грубое ее нарушение. Отчетли­вые дефекты имели место у больного при передаче содержания сюжетных кар­тин. Больной импульсивно перечислял отдельные изображенные предметы, не мог уловить даже явной сюжетной ситуации,' фактического содержания кар­тины. Понимание смысла картины было недоступно для больного. Так же как и в опытах с анализом литературного текста, больной фрагментарно выхватывал отдельные предметы ситуации и на этом основании делал умозаключение о ха­рактере картины в целом.

Приведем пример.

Больному предъявляется картина В. В. Пукирева «Неравный брак». Рас­сказ больного: «Мужчина и женщина. Общий персонал в каком-то заведении. Отмечают праздник». Какой праздник? «Какой-то престольный, день рождения... Трудно сказать. Вот девушка. (Невеста.) Вот мужчина (священник) шапку дер­жит».

Еще более грубые дефекты интеллектуальной деятельности выступали у боль­ного, когда ему предлагалось задание составить устное сочинение на заданную тему.

Приведем пример. Тема «Первое сентября».

Рассказ больного: «К зиме дело... Праздник—месяц сентябрьский, празд­ник... праздник у мужчин и женщин. У меня, например, 19 сентября день рож­дения... Праздник у всех, у мужчин... у женщин и в марте». Что за день первое сентября? «Первое сентября отмечают праздник, у мужчин и женщин. Собирают вечер, покупают подарки. Встречный месяц».

Составление устного сочинения на заданную тему замещается у больного персеверациями, стереотипными фразами, личными включениями по поводу темы. Весь процесс планируемой дея­тельности оказывается распавшимся.

Выполнение задания на понимание смысла серии последо­вательных картинок обнаружило у больного также грубые де­фекты. В этом случае имел место полный распад понимания смыс­ла серии сюжетных картинок. Вместо активной аналитико-син-тетической деятельности по выделению «смысловых центров» кар­тинок, активного рассматривания их, сопоставления отдельных смысловых элементов, что необходимо для понимания общего смысла и выделения сюжетного содержания, больной перебирал картинки, называя отдельные предметы. Процесс анализа серии сюжетных картинок замещался случайными суждениями, возни­кающими по поводу отдельных фрагментов картинок, побочными связями.

Приведем примеры.

Больному предъявляются в разрозненном порядке картинки I степени слож­ности (см. рис. 7). Он перебирает их и вместо рассказа говорит: «Утенок (кар­тинка 3), тоже утенок (4), тоже как бы утенок молодой (5)... остальные утята (1, 2, 6)». Активный анализ по выделению содержания и смысла каждой кар­тинки и всей серии в целом замещается перебором картинок и называнием от­дельных изображенных объектов.

При работе с серией картинок III степени сложности (см. рис. 9) больной опять начинает перебирать картинки и перечислять предметы: «Это кошка (ука­зывает на картинку 2), это человечек (3), это утенок (1)». Больному еще р/аз дается инструкция, и направляется его внимание на выполнение задания. /Он раскладывает картинки в следующем порядке: 2—3—1 — и рассказывает: «Кош­ка (2) и, как бы это сказать... это человечек (3) бежит за кошкой, бедненький. Это цветы (I —показывает на утку)». После этого мы предъявили больному серию в правильном порядке и предложили рассказать сюжет. Больной расска­зывает: «Здесь гусь (1), следы, как он гулял. Здесь лиса (2). Лиса и охотник встретились (3), но ему ловить нечем, руками только»..

Этот протокол эксперимента показывает грубое нарушение понимания как содержания, так и смысла серии картинок". Боль­ной перебирает картинки, называет отдельные предметы, причем называет их неправильно, опираясь на один фрагмент предмета (лиса — кошка). Предъявление серии в правильном порядке не приводит к выделению логической связи между картинками. Боль­ной делает заключение, стираясьна отдельные выхваченные фрагменты. Для него было невозможно и соотнесение рассказа с серией картинок. Больной не усваивал рассказа, не понимал его, не мог передать, поэтому предъявление рассказа никак не влияло на качество выполнения задания с серией сюжетных кар­тинок. Г|

Во II серии опытов больному предъявлялся ряд картинок в правильном порядке, но неоконченный, и предлагалось выбрать из нескольких предложенных адекватную данной серии. При вы­боре «картинки-конца» больные с грубо выраженным лобным синдромом либо считали все «картинки-концы», адекватными, либо откладывали как неподходящую только картинку, далекую по значению отданной серии (см. рис. 11). Эти.данные согласуются с полученными при исследовании работ больных с вербальным материалом (выбор конечного вопроса из нескольких предло­женных к данному условию задачи).

Приведем пример исследования больного Ф. Больному предъявляется не­оконченная серия картинок и предлагается выбрать конец (см. рис. II). Боль­ной перебирает отдельные картинки и описывает их: «Здесь человечек, по-моему (показывает на картинку 1)». Посмотрите внимательно. «Обезьяна, нельзя на­звать, черепаха нельзя... лягушка это (1), и здесь лягушка (2). А это утка (3)». Так ли это? «Птица, значит, цапля это».

Больному предлагается выбратБ конец сюжета. «Картинка-конец» № 1 — «То­же наподобие, похоже, подходит. И здесь лягушки, наподобие». Посмотрите вни­мательно, где правильный конец. (Больной продолжает Перебирать картинки.) № 2— «А это рыбка золотая в воде». № 3 — «Это ч%£>... цоги торчат (указы­вает на лапки лягушки)».

У больного обнаружились также грубые, дефекты речевого мышления. При выборе конечного вопроса задачи он считал все вопросы адекватными, при этом опирался на фактическое содер­жание, не мог выделить смысловую структуру задачи. Как мы видим, в работе с серией сюжетных картинок обнаруживается на­рушение понимания смысла наглядно представленной информа­ции.

Совершенно иной характер носила деятельность выбора ко­нечной картинки к данной серии у больного К- (данные истории болезни приведены выше). Он без всяких затруднений справ­ляйся с заданием, тогда как выбор конечного вопроса к данному условию выявил у него достаточные трудности. Больной считал все ропросы, кроме далекого по значению и смыслу, адекватными данному условию. Мы решили посмотреть, как будет происходить выбор конечного вопроса, если дать наглядные опоры. С этой целью мы предъявили больному нарисованную задачу. В этом случае имел место правильный выбор конечного вопроса. Анали­зируя эти экспериментальные факты, мы предположили, что глав­ный дезорганизующий фактор, приводящий к изменениям в интел­лектуальной сфере\у этого больного,— его внешняя речь, которая не только не выполняет регулирующую роль, а становится тор­мозом интеллектуальной деятельности. Если ее исключить, то деятельность больного становится более организованной.

Таким образом, данные II серии опытов показали, что при грубом лобном синдроме становится невозможным вычленение смысловой характеристики наглядно-образного материала. Боль­ные при выборе «картинки-конца» к неоконченной серии опирались чаще всего на отдельные фрагменты картинок. Больным с негру­бо выраженным лобным синдромом оперирование материалом, данным в .наглядном плане, оказалось гораздо более до­ступным.

В этих опытах по сути мы имели дело с наглядно-образным мышлением, которое отличается от наглядно-действенного (о ко­тором мы будем говорить ниже) тем, что при наглядно-образном мышлении ситуация преобразуется в плане образа. Функции этого мышления связаны, как м-ы писали выше, с представле­нием ситуаций и изменений в них, которые человек хочет получить в результате своей деятельности, преобразующей ситуацию, с конкретизацией общих положений. Важная особенность наглядно-образного мышления — установление непривычных, нестандарт-пых сочетаний предметов и их свойств. В наших заданиях пред­полагалось выявление этих особенностей мышления у субъекта.

У больных с поражением теменно-затылочных отделов мозга, как мы видели, нарушались динамика процесса и уровень его выполнения: увеличивалось время, выполнение было произволь­ным, осознанным, экстериоризованным, управляемым и регули­руемым со стороны субъекта и экспериментатора.

Поражение лобных отделов ведет к первичному нарушению процесса интеллектуального акта. У больных отсутствовала целе­направленная деятельность по усмотрению и анализу связей от­дельных составляющих внутри одной картинки и между картин­ками в серии. Проявилась вторичная предметная агнозия, когда больные делали заключение о предмете на основании одного вы­деленного фрагмента (заяц — кошка, лягушка — человек, гусь ■— цапли и др.).

Так же как и в вербально-логическом виде мышления (пр решении арифметических задач и при работе с литературным текстом), в наглядно-образном мышлении обнаруживается пер­вичное нарушение понимания смысла ситуации. Именно поэтому больные не могли найти конечную картинку, завершающую сю­жет и соответствующую изображенным событиям.

Ряд фактов позволяет сделать вывод о роли речи в протека­нии наглядно-образного мышления при поражении лобных долей мозга. В случае негрубой патологии лобных систем мозга сохра­няется регулирующая роль речи экспериментатора при решении больными интеллектуальных задач, собственная же речь боль­ных эту роль утратила. У больных с грубым лобным синдромом нарушается регулирующая роль как собственнойречи, так и речи экспериментатора. /

§ 5. ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ

Выше мы описали исследование роли конечного вопроса ариф­метической задачи в ее структуре, в понимании ее смысла и в фор­мировании стратегии ее решения, роли повторения текста задачи в понимании ее смысла и, наконец, взаимосвязи нарушения этих процессов — понимания конечного вопроса задачи, повторения и понимания ее смысла в процессе решения задачи, а также свя­зи этих нарушений с определенными зонами коры головного мозга.

При поражении лобных систем мозга интеллектуальный акт нарушается первично из-за возникающих дефектов его осново­полагающих структурных единиц — целенаправленности, ориен­тировки, планирования и контроля. Все это приводит к нарушению процесса понимания в целом, в том числе и понимания смысла задачи, роли и места конечного вопросав ее структуре. Пораже­ние теменно-затылочных отделов мозга также ведет к нарушению решения арифметических задач, но понимание общего смысла всей задачи и конечного ее вопроса нарушается не первично, а вторично из-за дефектов понимания ^значений сложных логико-грамматических конструкций.

Что касается психологической сущности нарушения мысли­тельного акта, то следует ютметить, что поражение теменно-за­тылочных отделов мозга не ведет к нарушению целостного вос­приятия содержания, условия и понимания .арифметической за­дачи именно как проблемы, хотя повторение'условия оказывается нарушенным. У этой группы больных не нарушается отношение к задаче, которую они принимают. Возникновение трудностей в процессе решения задачи не ведет к отказу от решения, боль­ные обращают на них внимание, обсуждают их, что нередко ведет к новому витку попыток решения задачи.

При поражении лобных систем, как мы и предполагали, на­рушается повторение текста задачи и, прежде всего, игнорируется или искажается конечный вопрос задачи, что говорит о том, что

задача не воспринимается больными как проблема или как систе­масвязанных между собой данных условия и конечного вопроса. Эта основная черта нарушения интеллектуальной деятельности обнаруживается особенно четко при массивных поражениях лоб­ных долей мозга и при поражении полюсных их отделов. У этой группы больных нарушается и принятие задачи как проблемы, требующей анализа и решения.

Наши рекомендации