Использование методик специалистами-смежниками

Отдельные, хорошо теоретически и психометрически обоснованные методики, не требующие специальных знаний при интерпретации, могут использовать специалисты в смежных с психологией областях: учи­теля, врачи, социологи, инженеры, экономисты и пр. При этом спе­циалист-пользователь должен:

а) предварительно проконсультироваться с психологами, работающими в данной практической отрасли, о том, какие именно методики могут быть применены для решения поставленных задач. При наличии аттестованных методик пользователь должен воспользоваться именно аттестованными методиками;

б) если психологи предупреждают пользователя о том, что правильное использование методики требует общих знаний о психодиаг­ностике или специальной подготовки (по овладению методикой), то пользователь обязан либо выбрать другую методику, либо пройти соответствующую подготовку, либо привлечь к проведению психодиаг­ностики психолога, либо отказаться от проведения психодиагностики.

в) пользователь, получающий доступ к «п-методикам», автомати­чески берет на себя обязательство по соблюдению всех требований профессиональной тайны;

г) пользователь следует всем этическим нормативам в проведении обследования по отношению к испытуемому и любым третьим лицам: он так же, как психолог, не имеет права злоупотреблять доверием и обязан предупреждать испытуемого о том, как будет использована информация;

д) методики, не обеспеченные однозначной стандартной инструкцией, необходимыми показателями надежности и валидности, требующие параллельного использования высокопрофессиональных экспертных методов, не могут использоваться специалистами-непсихологами;

е) любой пользователь методик (тестов) содействует психологам в соблюдении процедурных и этических нормативов, предпринимает меры для предотвращения некорректного использования методик.

Все приведенные требования находятся в соответствии с междуна­родными профессионально-этическими стандартами, принятыми в ра­боте психологов. Основные идеи этих стандартов могут быть кратко сформулированы в виде следующих принципов: 1) ответственности, 2) компетентности, 3) этической и юридической правомочности, 4) ква­лифицированной пропаганды психологии, 5) конфиденциальности, 6) благополучия клиента, 7) профессиональной кооперации, 8) инфор­мирования клиента о целях обследования, 9) морально-позитивного эффекта исследования.

Тема: Методы психодиагностических исследований взрослых людей

( 4 часа)

При раскрытии содержания данной темы необходимо рассмотреть следующие вопросы:

1. Характеристика проективных методик.

2. Психодиагностика личностных черт (тест-опросники и субъективное шкалирование).

3. Методика оценки самочувствия человека.

4. Психодиагностика мотивации

5. Измерение мотивации достижения

Вопрос 1.

Характеристика проективных методик.

ПРОЕКТИВНЫЕ МЕТОДИКИ (лат. projectio — выбрасывание вперед) — со­вокупность методик, направленных на ис­следование личности и разработанных в рамках проективного диагностического подхода Понятие проекции для обозначения этих методик было впервые использовано Л. Франком (1939) и, несмотря на нео­днократные попытки изменить их назва­ние, закрепилось, является общеприня­тым в психологической диагностике.

Наиболее существенным признаком П. м. является использование в них нео­пределенных, неоднозначных (слабост­руктурированных) стимулов, которые испытуемый должен конструировать, раз­вивать, дополнять, интерпретировать. В соответствии с проективной гипотезой каждое эмоциональное проявление инди­видуума, его восприятия, чувства, выска­зывания, двигательные акты несут на себе отпечаток личности. Личность проявляет­ся тем ярче, чем менее стереотипны ситу­ации-стимулы, побуждающие ее к актив­ности. Стимулы П. м. приобретают смысл не столько в силу их объективного содер­жания, сколько в связи с личностным зна­чением, придаваемым им обследуемым. Отсюда — характерное для П. м. отсут­ствие оценки ответов-реакций как «пра­вильных» или «ошибочных», ограничений в их выборе.

Такое понимание проекции в корне от­лично от ее психоаналитического истол­кования. Психоанализ считает проекцию одним из защитных механизмов, посредством которого внутренние импульсы и чувства, неприемлемые для «Я», приписы­ваются внешнему объекту и тогда прони­кают в сознание как измененное восприя­тие окружающего мира. Механическое перенесение порожденного психоанали­зом понимания проекции на сущность процесса, реализующегося в П. м., долгое время препятствовало научной разработ­ке и использованию этих методик в совет­ской психодиагностике. Разумеется, нельзя отрицать значительного влияния психоанализа на интерпретацию данных. полученных с помощью П. м. Это влияние сохраняется и поныне.

Первое описание процесса проекции в ситуации со стимулами, допускающими их различную интерпретацию, принадле­жит Г. Мюррею. Положения Г. Мюррея, в которых проекция рассматривается, как естественная тенденция людей действо­вать под влиянием своих потребностей, интересов, всей психической организа­ции, является наиболее ранним приложе­нием понятия проекции к психологичес­кому исследованию. По его мнению, защитные механизмы в процессе проекции могут проявляться, а могут и не прояв­ляться. До этого времени теоретически концепция проекции в том виде, как она применима к исследованию личности, не формировалась (Роршаха тест не былзадуман в качестве проективной методи­ки и в этом аспекте не разрабатывался на протяжении почти двух десятков лет сво­его практического применения).

В начале 40-х гг. «проективное движе­ние» в западной психологии набирает зна­чительную силу. П. м. становится едва ли не самым популярным в психодиагностике, оттеснив на второй план традиционные психометрические тесты. Ныне они занимают лидирующее положение в зару­бежных исследованиях личности, прежде всего в области клинической психодиагностики. Свидетельство тому - специальные научные институты и общества, созданные во многих странах мира; посвя­щенные исключительно П. м. периодичес­кие издания, сборники и монографии; регулярно проводимые международные конгрессы (последний, XV международный конгресс по П. м. состоялся в 1996 г.).

Различают следующие группы П. м.:

1) конститутивные— структурирование, оформление стимулов, придание им смысла (см. Роршаха тест);

2) конструктивные— создание из оформленных деталей осмысленного целого (Мира тест);

3) интерпретативные— истолкование какого-либо события, ситуации (Тематической апперцепции тест);

4) катартические— осуществление иг­ровой деятельности в специально ор­ганизованных условиях (Психо­драма);

5) экспрессивные— рисование на сво­бодную или заданную тему («Дом—дерево—человек» тест);

6) импресснвные— предпочтение од­них стимулов (как наиболее жела­тельных) другим (Люшера цвета выбора тест);

7) аддитивные— завершение предло­жения, рассказа, истории («За­вершения предложения методи­ки»).

Несмотря на давнее и широкое использование, П. м. — предмет непрекращающихсяспоров между их сторонниками и противниками. Критики П. м. указывают на то, что они недостаточно стандарти­зованы, почти целиком отданы на откуп опыту и знаниям экспериментатора, вследствие чего полученные результаты скорее проясняют личность исследовате­ля, ане обследуемого. Неоднократно отмечалось пренебрежение нормативными данными. Особо подчеркивалась неподатливость П. м. традиционным способам определения надежности и валидности (в имеющейся литературе приведено немало противоречивых результатов).

Критическое отношение к данным, по­лученным в результате применения П. м., необходимо (как, впрочем, и к данным любого психодиагностического обсле­дования). В то же время надо учитывать то, что желание оценить в параметрах валидности и надежности все проявления личности, обнаруживаемые П. м., вряд ли вообще может быть удовлетворено. Для многих из этих методик характерен гло­бальный подход к оценке личности, что, естественно, приводит к снижению досто­верности информации. А. Анастази (1982) права в том, что вопрос о ценности П. м. более уместно ставить при их рас­смотрении как качественных клиничес­ких процедур, а не при количественной оценке их показателей, как это осуществ­ляется в психометрических тестах. По этой причине термин «тест» (в строгом смысле этого слова) не подходит для обо­значения П. м.

Сказанное выше определяет значе­ние обязательного соотнесения «проек­тивного материала» с результатами, по­лученными в других исследованиях, ин­формацией о жизненном пути обследуе­мого. Слепое следование различным интерпретационным схемам, взятым без­относительно обследуемого, а тем более исходящим из психоаналитического ис­толкования показателей П. м., ведет не только к дискредитации методик, но прежде всего к ложным диагностичес­ким результатам. Присущая П. м. на­правленность на раскрытие целостности созвучна разрабатывавшимся в советс­кой психологии системно-структурным принципам анализа личности. Советские исследователи уделяли значительное внимание вопросам теоретического обо­снования П. м. (Л. Ф. Бурлачук, 1979; Е.Т.Соколова, 1980 и др.). Для пони­мания механизма, реализующегося в П. м., привлекается понятие установки (В. Г. Норакидзе, 1975). Иную позицию занимают последователи теории дея­тельности, опирающиеся на категорию «личностного смысла» (Е. Т. Соколова, 1980). В этом случае спецификой П. м. полагается их направленность на выяв­ление прежде всего субъективно-конф­ликтных отношений. Очевидно, что тем самым заметно сужается сфера проявле­ний личности, обнаруживаемых с помо­щью П. м.

Основным принципом объяснения и анализа феномена проекции продолжает оставаться разработанное в советской психологии понимание процесса восприя­тия как активного, носящего личностный характер (С. Л. Рубинштейн и др.). В си­туации проективного обследования как личностный смысл, так и отношения, ус­тановки обнаруживаются в особенностях перцептивном (перцептивно-моторной) деятельности, которая и должна стать предметом дальнейшего изучения. Разра­ботка интерпретационных схем П. м. дол­жна осуществляться в двух направлени­ях: «личностном» и «перцептивном», сли­яние которых по мере их развития неиз­бежно.

В ведущихся сегодня исследованиях (Л. Ф. Бурлачук, 1997, Л, Ф. Бурлачук и Е. Ю. Коржова, 1998) осуществляется дальнейшая разработка теории П. м., изу­чаются диагностические возможности уже известных, создаются новые. Эти ис­следования, особенно в области клини­ческой психологии, углубляют существу­ющие представления о влиянии на лич­ность психических заболеваний, позволя­ют наметить адекватные терапевтические и реабилитационные мероприятия. Одна­ко все еще весьма незначительны иссле­дования нормальных лиц, в большинстве случаев психолог-практик не может опе­реться на нормативные данные. Методо­логическое значение имеют прекратившиеся, к сожалению, в 80-е годы работы, об­ращенные к изучению проблемы бессоз­нательного психического (Л. Ф. Бурла­чук, 1979; Ю. С. Савенко, 1979; Е. Т. Со­колова, 1979). П. м. помогают исследова­телям проникнуть в трудно объективиру­емые, ускользающие при использовании традиционных психодиагностических ме­тодик особенности личности.

Вопрос 2. Психодиагностика личностных черт (тест-опросники и субъективное шкалирование)

Иерархическое многомерное определение черты. Подавляющее боль­шинство психодиагностических методов, применяемых на практике, использует по отношению к человеку язык описания, аналогичный принятому в естественных науках. Человек, как и объект в естествен­ных науках, предстает в этом языке в виде набора параметров, кото­рый еще с начала XX в. принято называть «профилем личности» (Россолимо Г. И., 1910).

В применении к задаче прогнозирования поведения человека в обыденных ситуациях каждый отдельный показатель из «профиля» обычно называется «чертой». В разных ситуациях, предъявляющих разные требования к индивиду, актуализируются разные черты: ситуа­ции, требующие особой тщательности и внимания, провоцируют про­явление черт «внимательный — невнимательный», «аккуратный — небрежный»; ситуации встречи или знакомства людей друг с другом провоцируют проявление «общительности — замкнутости», «отзывчи­вости — черствости» и т. п.

Чтобы получить возможность прогнозировать поведение человека в максимально широком классе возможных ситуаций, психологи стре­мятся измерять так называемые универсальные, или базовые, черты. Эти черты относятся, как правило, к наиболее общим структурно-динамическим характеристикам стиля деятельности и описываются в функциональных понятиях «свойств темперамента» (Мерлин В. С, 1973) или в субстанциональных понятиях «свойств нервной системы» (Теплое Б. М., 1961; Небылицын В. Д., 1966).

К более узким классам ситуаций относятся черты, предопределен­ные социальной и предметно-профессиональной средой развития инди­вида (способы наказания или поощрения в семье, жесткий контроль или либерализм социального окружения в учебной или профессиональ­ной деятельности, опыт решения практических наглядно-действенных, образных или отвлеченно-теоретических задач и т. п.). На этом уровне выделяется более широкий спектр черт характера (Левитов Н. Д., 1969; Ананьев Б. Г., 1980), описывающих человека как социального индивида, имеющего определенный опыт социально-ролевого пове­дения.

На уровне конкретных ситуаций поведение человека в значитель­ной степени зависит не только от его конституции и социально-нор­мативного опыта, но и от собственной субъективной активности по ка­тегоризации условий, смыслообразованию и проектированию целей на основе самооценки. Добиться полного прогноза поведения без учета рефлексивного «Я», актуализируемых личностных смыслов в конкрет­ной ситуации, психолог не может (Леонтьев А. Н., 1975).

Таким образом, опираясь на уже известные и принятые в литера­туре различения трех уровней психической регуляции — организмического, индивидного и личностного (Столин В. В., 1983), сформулируем рабочее определение черты.

Черта — это описательная переменная, фиксирующая интегральную диспозиционную стратегию поведения человека, складывающуюся под действием системы организмического, социально-нормативного и лич­ностного уровней регуляции. Таким образом, традиционно по проис­хождению и сфере приложения выделяются три класса черт:

конституциональные — обусловлены свойствами организма и задают ограничения для максимально широких классов ситуаций;

индивидные — обусловлены опытом жизнедеятельности в опреде­ленных относительно широких социально-нормативных ситуациях;

личностные — обусловлены внутренней «работой» личности по ана­лизу и проектированию собственного поведения.

Это рефлексивно-си­туационные черты личности.

Обычно три типа черт рассматриваются строго иерархически (Cattell R. et al., 1970; Мельников В. М., Ямпольский Л. Т., 1985).

Таким образом, выделяемые и эмпирически регистрируемые черты не распределены по указанным уровням строго однозначно. Многие черты сочетают в себе в определенных пропорциях большую или мень­шую долю организмического, индивидного или личностного компонента.

Это принципиальное положение, к сожалению, долгое время не учи­тывалось психологами, разрабатывавшими методики психодиагностики черт, что породило чрезмерную противоречивость теоретических пози­ций, неоправданно резкое размежевание разных методологических на­правлений (Психология индивидуальных различий. М., 1982; Carl­son R., 1971; Marceil J., 1977; Kenrick D., Stringfield D. 0., 1980).

Один и тот же тестовый балл может быть получен при разном соотношении факторов (подсистем) О, S, Р — организмического, социального и личностного. Один и тот же балл X' получают все индивиды, изображенные точками в «плоскости безраз­личия» Л, перпендикулярной оси X. Это и обусловливает сложность теоретической интерпретации тестовых баллов; на практике нет «чис­тых» методик, способных учитывать влияние только одной какой-либо подсистемы. Более того, на практике нет методик, которые бы учитывали влияние только двух каких-либо подсистем.

Методики, с которыми работают психологи, измеряют черты, скла­дывающиеся под влиянием всех трех подсистем. Однако это влияние для каждой конкретной черты структурировано по-разному, представ­лено в разных пропорциях.

На этом основаны процедуры «пересчета» из системы шкал одного опросника в систему шкал другого опросника, показывающие стати­стически значимую эквивалентность таких многомерных тестов, как 16PF Р. Кэттелла, теста Гилфорда, ММР1.

При корректном подходе к разработке и интерпретации многомер­ных тест-опросников необходимо учитывать следующую психометриче­скую максиму: можно (с большим или меньшим трудом) придумать такой вопрос (а значит, и множество вопросов), который при много­мерном анализе матрицы данных даст вектор, проходящий в окрест­ности любой наперед заданной точки многомерного пространства черт. Из этого следует, что любой локус пространства черт (в том числе и разреженный — такой, который не дает группировки пунктов на данном конкретном перечне, не дает шкалы) можно заполнить группой скоррелированных вопросов и получить новую шкалу, измеряющую нечто, промежуточное тому, что измерял опросник в своем исходном варианте.

Выбор той или иной системы шкал (черт) во многом определяется замыслом разработчика или исходным перечнем, которым он распо­лагает.

Следовательно, теоретическая релевантность системы шкал должна определяться в данном случае не прогностичностью (эта ситуация явля­ется в чем-то парадоксальной для традиционных представлений о на­учности, что и порождает множество дискуссий и противоречивых то­чек зрения), а чем-то другим — теоретической моделью или исторически сложившимися в данный момент в данной культурной популяции «опорными» (популярными) измерениями, которые выделяются и обос­новываются эмпирически на уровне обобщений обыденного сознания.

Для каждой из трех областей необходим особый подход.

Так, в первой подсистеме — конституциональной — предпочтение той или иной системы черт основывается на базе нейрофизиологических теорий (например, типов нервной сис­темы или взаимоотношений между различными функциональными от­делами ЦНС и др.)

Для второй области — социально-обусловленных черт — выбор предпочитаемых систем шкал может определяться на основе какой-либо теории (например, Леонгард К,, 1981 — теория акцентуаций; Личко А. Е., Иванов М. Я-, 1981 — опросник ПДО), а может быть выбраны эмпирически (Cattell R. et al., 1970), Однако при этом необходимо учитывать влияние популяции. В разных популяциях могут быть пре­обладающими разные системы оценок. Перенос на новую популяцию (например, с американской на русскоязычную) не может быть выпол­нен автоматически, посредством простого перевода (даже квалифици­рованного). Для каждой популяции при эмпирическом выборе системы шкал необходимо проводить и эмпирическую работу, выявляющую пре­обладающие в данной популяции системы черт личности и способы их рефлексии.

Для третьей области подходят только индивидуально ориентирован­ные экспериментальные методы. Люди различаются по тому, какую именно систему собственных субъективных параметров (конструктов) они используют для оценки и предсказания своего поведения и пове­дения других людей, для оценки объектов и отношений. Невозможно построить теорию, которая бы охватывала все индивидуальные системы (имеющие часто и уникальные измерения).

Конкретность прогноза, структура выборки и класс ситуации. Начи­ная с середины 60-х годов в психологии поднялась волна эксперимен­тальной критики «чертографических» подходов с точки зрения предста­вителей интеракционизма (Kenrick D., Stringfield D., 1980). Один из самых сильных экспериментальных аргументов, призывающих к отказу от тест-опросников, следующий. Показано, что опросники позволяют предсказывать всего лишь 4—9% дисперсии экспериментальных дан­ных по предсказанию поведения конкретных люден в конкретных си­туациях при варьировании социального контекста. Максимальная доля дисперсии приходится на взаимодействие ситуационных и личностных факторов (Kenrick D., Stringfield D.(1980).

Эта критика справедлива, но роль ее — не отрицать применение тест-опросников, а предостерегать пользователей от чрезмерного опти­мизма в использовании таких методов, как «16 PF» Р. Кэттелла и дру­гих подобных методик, для индивидуальной диагностики.

Из континуально иерархической модели черт личности следует, что и ситуации, для которых строится прогноз, должны быть согласованы с возможностями инструмента и с теми целями, для которых он пред­назначен.

В этой области действует следующая закономерность. Чем более разнородная выборка необходима для получения внутренне консистент­ной шкалы, тем более общим (менее конкретным) может быть прогноз и тем больше времени необходимо, чтобы проявилась та или иная черта.

По этому параметру каждая из выделенных подсистем имеет свои особенности.

Так, первая подсистема — конституциональная, как показывает множество исследований, не является культурно - и популяционно-специфической, т. е. для получения шкалы не нужна обязательно разно­родная выборка, отражающая все классы и группы людей. Поэтому шкалы этой подсистемы могут быть приложимы как к конкретным ситуациям и людям, так и для построения обобщенных прогнозов.

Вторая и третья подсистемы подчиняются закономерности «конкрет­ность прогноза». Например, большинство разработчиков многомерных тест-опросников стремятся строить такие системы шкал, которые вос­производятся на предельно разнородных выборках. Поэтому они хорошо работают в тех случаях, когда требуется обобщенный прогноз на дли­тельное время (например, в профотборе) и оказываются совершенно непригодными для предсказания поведения конкретных людей в кон­кретных ситуациях при варьирований социального контекста. Другими словами, для того чтобы проявилась такая черта, которую измеряет опросник этого типа, необходимо много наблюдателей, нужно сложить суммарные оценки множества людей в разных ситуациях. Это те оцен­ки, влияние которых сказывается на социально-ролевом поведении человека в течение длительных промежутков времени.

В тех случаях, когда требуется предсказание поведения конкретных людей в конкретных ситуациях, необходимо иметь возможность рекон­струировать их собственные системы (индивидуально-определенные) рефлексивно-ситуативных черт (конструктов). Именно эти факторы бу­дут оказывать доминирующую роль в предсказании оценок и отноше­ний, самооценок и поведения конкретных люден в конкретных си­туациях.

Психодиагностика конституциональных диспозиций (темперамент). В своем «Очерке теории темперамента» В. С. Мерлин писал: «Про­тиворечивость признаков темперамента у различных авторов столь ве­лика, что еще А. Бэн (1866) считал темперамент «ненужной традицией старой и нелепой выдумки». А. Ф. Лазурский (1917), соглашаясь с Бэном, утверждал, что «учение о темпераментах в настоящее время действительно уже отжило свой век».

Тем не менее успехи дифференциальных психофизиологических ис­следований XX в., заземлившие феноменологию на твердую почву ней­рофизиологии, дали свой результат. Появились диагностические мето­дики как аппаратурного, так и психометрического типа, имеющие не­плохие эмпирические показатели надежности — устойчивости и доста­точно определенную теоретическую базу.

В силу этого можно наглядно представить себе, как индивид, обладающий сла­бым типом нервной системы, но имеющий неадекватное представле­ние о себе как о «сильном человеке», получит по тест-опроснику весьма вы­сокий балл.

Тест-опросник Стреляу. Видный современный польский психолог Ян Стреляу на основе дифференци­ально-психофизиологической концеп­ции Павлова—Теплова разработал тест, направленный на измерение трех основных характеристик типа нервной деятельности: уровня процессов воз­буждения, силы по возбуждению, уров­ня процессов торможения, уровня по­движности (Стреляу Я., 1982).

Тест-реализован в виде перечня из 134 вопросов, предполагающих один из трех возможных вариантов ответа «да», «?», «нет». Для про­ведения теста достаточно иметь тестовый буклет со стандартной инст­рукцией и перечнем вопросов, а также стандартный ответный лист, в который рядом с номером пункта заносятся крестики в одну из трех возможных позиций, соответствующую варианту ответа. При группо­вом письменном заполнении в ответный лист может вносить ответы сам испытуемый.

Каждый вопрос отнесен автором к одной из трех шкал: 45 — к пер­вой шкале, 44 — ко второй, 45 — к третьей. Большинство вопросов по каждой шкале являются «прямыми» — в пользу высокого балла по шкале говорит ответ «да», но есть также и «обратные» пункты. В по­следнем случае в ключе перед номером шкалы стоит знак «—». При подсчете суммарного балла удобно использовать тра­фаретку с прорезями, которая накладывается на ответный лист. При попадании крестика в прорезь в крайней позиции («да» или «нет») начисляется балл «2», при попадании в позицию «?» начисляется балл «I». Такая техника является общей для всех тест-опросников, описываемых в данной главе.

«Сырой» балл, подсчитанный таким образом, сравнивается с диаг­ностическими статистическими границами, полученными на выборке стандартизации; На русскоязычной популяции стандартизационное ис­следование было проведено Н. Н. Даниловой (1985). Компьютерный анализ данных провел А. Г. Шмелев. В нормативную выборку вошли студенты московских вузов и ИТР Москвы. Диагностическая ситуация при сборе норм — смешанная (часть испытуемых обследовалась на добровольных началах, часть — б административном порядке).

Очевидно, что возможности прогнозирования поведения с помощью результатов по тесту Стреляу зависят от того, насколько указанные понятия теории Павлова — Теплова могут быть корректно применены к заданному классу ситуаций.

На нормативной выборке А. Г. Шмелевым проведен компьютерный анализ пунктов опросника по величине корреляции с суммарным бал­лом каждой шкалы. Подтверждена на высоком уровне статистической значимости внутренняя валидность большинства вопросов. Ряд вопро­сов, не получивших значимых корреляций с релевантной шкалой, будут переформулированы в новой версии методики. Уровень надежности — согласованности для первой русскоязычной версии теста можно при­знать удовлетворительным.

Тест-опросник Айзенка.

В работе 1967 г. «Биологические основы индивидуальности» Г. Айзенк предложил нейрофизиологическую интерпретацию своих факторов: высокий балл по шкале «нейротизм» соответствует сниже­нию порога активации лимбической системы (в этом смысле повы­шенная «эмоциональная нестабиль­ность» — это реактивность в ответ на события во внутренней среде организма, в ответ на колебания организмических потребностей и состояний), в то же время высокий балл по шкале «интроверсия» соответствует снижению порога активации ретикулярной формации (в этом смысле «интроверты испытывают более высокую активацию в ответ на экстероцептивные раздражители). Эти представления в какой-то степени соответствовали тому акценту на «уровне активации», который был сделан и советскими психофизиологами в более поздних работах (Небылицын В. Д., 1976).

Феноменологически в поведении «экстраверты» и проявляют себя как «возбудимые» и «подвижные», а «интроверты» - как заторможенные и инертные. Нестабильность – результат неуравешенности процессов возбуждения и торможения. По тест-опроснику Айзенка проведено много психометрических ис­следований. С помощью инструкции на имитацию идеального «Я» было показано, что шкала «нейротизм» линейно отрицательно связана с со­циальной желательностью (желателен полюс — «стабильность»), а шкала «экстраверсия» — криволинейно (желателен медианный балл). Таким образом, в ситуации экспертизы балл по шкале «нейротизм» будет смещен в сторону к «стабильности», а по шкале «экстравер­сия» — к медианному, среднему баллу.

В настоящее время разработаны две параллельные формы (А и В) адаптированного русскоязычного варианта тест-опросника.

Данный вариант теста подготовлен А. Г. Шмелевым на основе пси­хометрического анализа пунктов по критерию внутренней валидности (надежности — согласованности — см. § 3.2). В каждой из форм из 57 вопросов были заменены 12, не обладающих необходимой значимой корреляцией с суммарным баллом по релевантной шкале (за основу был принят массив из 114 вопросов, переведенных с англоязычного ва­рианта Г. Айзенка ленинградскими психологами, дополненный 46 но­выми вопросами, составленными А. Г. Шмелевым для замены «не ра­ботающих» переводных вопросов).

Каждый из 57 вопросов каждой формы относится к одной из трех шкал (первым назван полюс, соответствующий высокому баллу по шкале):

1. Экстраверсия — интроверсия (24 вопроса),

2. Нейротизм — стабильность (24 вопроса),

3. Ложь — откровенность на грани цинизма (9 вопросов).

Более подробную содержательную интерпретацию шкальных пока­зателей читатель сможет уточнить по обширной литературе (см. в ча­стности, Кулагин Б. В., 1984).

Пользователю следует учесть, что настоящий вариант обладает из­вестными недостатками: кроме несбалансированности относительного вектора «социальной желательности» (см. § 3.3.) шкала «нейротизма» не защищена от систематической ошибки вследствие возможной пози­ционной тактики ответа испытуемого (все 24 вопроса — прямые). Эти недостатки присущи основному исходному варианту Айзенка.

Универсальность двухмерной системы черт «экстраверсия» и «ней­ротизм» подтверждена не только в исследованиях самого Г. Айзенка, но и в других исследованиях с применением факторного анализа ши­роких наборов вопросов на больших популяциях. При так называе­мом «вторичном» факторном анализе шкал 16PF в качестве наиболее весомых факторов выделяются постоянно (в различных исследованиях разных авторов) родственные факторы «экстраверсия — интроверсия» и «тревожность» (Cattell R. et al., 1970; Ямпольский Л. Т., 1981).

Эти факторы — наи­более интегральные черты индивидуальных особенностей психической регуляции деятельности. Их существование эмпирически объясняется статистическим взаимодействием между чертами индивидуального и личностного уровней. Эти черты не являются статистическими (функционально) независимыми, но объединяются в интегральные образования, которые и оказываются факторами темперамента. Этому меха­низму есть вполне содержательное объяснение: при суммировании черт поведения, свойственных узко специфическим классам ситуаций, то особенное их содержание, которое различается от одного класса ситуа­ций к другому, как бы «взаимоуничтожается», нивелируется,, в резуль­тате чего проявляется общий, неспецифический компонент, присутству­ющий в определенной дозе в любой черте высокого уровня,— компонент темперамента (проекция на ребро «конституция» в концептуальном кубе возрастает). Но факторы темперамента, хоть и универсальны, недостаточно прогностичны. Их учет дает лишь небольшое превышение точности прогноза над случайным уровнем. На сколько-нибудь значи­тельных выборках (более 100 человек) и при наличии свыше сотни раз­нообразных эмпирических индикаторов факторы «тревожность» и «экстраверсия» не объясняют свыше 10% общей дисперсии — суммы диагональных элементов матрицы интеркорреляций (Харман Г., 1972).

Третий универсальный фактор, который характерен для универ­сальных перечней эмпирических индикаторов,— это, по-видимому, фак­тор «кортикального контроля». Этот фактор, не предусмотренный кон­цепцией Г. Айзенка, стабильно выделяется на разных выборках при факторном анализе пунктов \6PF, MMPI и, по-видимому, любого уни­версального перечня. Р. Кэттелл указывает на этот фактор как на третий в списке ведущих «вторичных» факторов и интерпретирует его как «чувствительность» техническое название — «кортерция — патемия»). В этот фактор со значимыми нагрузками входят пункты из «первичных» факторов: —A, -f С и +Q₃ IQPF, а также из шкал Pd, Pa, Ala теста MMPI. Индивиды с высоким баллом по этому фактору в по­ведении отличаются педантичностью, деловитостью, строгим следова­нием принятым правилам и поставленным целям. Лица с низким бал­лом отличаются высокой сензитивностью, эмоциональностью, впечатли­тельностью, импульсивностью, образным складом мышления. В обы­денной (житейской) психологии эти различия чаще всего описываются в терминах «рациональность — эмоциональность». В. С. Мерлин (1973) подобные черты объединяет преимущественно в таком свойстве темпе­рамента, как «ригидность». По-видимому, эта интегральная черта имеет также некоторую конституциональную, нейрофизиологическую основу: если «нейротизм» отражает активность базальных отделов головного мозга, «интроверсия» — активность ретикулярной формации (обуслов­ливающей низкие пороги к экстероцептивной формации), то «корти­кальный контроль» — активность новейших отделов коры головного мозга, и прежде всего лобных долей, которые, как это известно из нейрофизиологии и нейропсихологии, отвечают за торможение импуль­сивных поведенческих реакций (обеспечивают нисходящее тормозное воздействие на центральные и базальные отделы головного мозга), т.е. за осуществление волевой регуляции (Хомская £. Д., 1972; Лурия А. Р., 1973).

Четвертый вторичный фактор 16PF — «конформизм» также под­тверждает свою универсальность при факторном анализе матриц интер­корреляций пунктов. Этот интегральный фактор для подсистемы инди­видных (социальных) черт личности указывает на степень подвержен­ности индивида давлению групповых (социальных) норм и группового мнения (в противоположность самостоятельности, ориентации па соб­ственные «системы отсчета» в оценке ситуации и принятии решения). Этот фактор объединяет разнообразный круг феноменов «внушаемо­сти». Исследования когнитивного стиля (Wiikin H. et al., 1974) пока­зали, что существует определенный институционально предопределенныифактор «внушаемости» — это «полезависимость», низкий уровень - «психологической дифференциации», выражающийся в связанности процессов интеллектуального (второсигнального) и эмоционально-образного (первосигнального) отражения действительности. Показано, что психологическая дифференциация снижается при любых отклоне­ниях от оптимального, уравновешенного уровня активированности об­щих иеспецифических (тонических) регулирующих систем мозга. Ка­залось бы, напрашивается следующая упрощенная схема соответствия основных универсальных конституциональных диспозиций: это трех­мерная система «эмоциональный тонус (нейротизм) — экстероцептивный тонус (интроверсия) — кортикальный тонус (самоконтроль)», при этом «конформизм» достигается на периферии сферы (при максималь­ных Отклонениях от оптимума — начала координат системы).

Однако подобный схематизм (как и большинство других подоб­ных универсальных схем) оказывается оправданным не в большинстве, а в меньшинстве типичных случаев. В большинстве случаев соотноше­ние конституциональных черт не отражается в поведении непосредст­венно, помимо многообразных компенсирующих (и сверхкомпенсирующих) комбинаций черт более высоких уровней. Показано, что «инди­видуальный стиль деятельности» (Климов Е. А., 1969) достигает устой­чивости не столько благодаря «ярко выраженной» конституциональной специфике, сколько благодаря устойчивости стратегий поведения, скла­дывающихся на социально-ролевом и личностном уровне.

Измерение социально обусловленных диспозиций (характер). Пове­денческие черты, доступные для регистрации внешнему наблюдателю, в значительной степени отражают содержание исторически сложив­шихся социально-ролевых предписаний к деятельности людей в стан­дартных классах ситуаций. В результате общественного разделения тру­да люди фактически живут в разных «мирах» с точки зрения предмет­ного содержания задач (целей и условий деятельности), с которыми им приходится иметь дело. Опыт решения этих задач и предопреде­ляет во многом «фиксацию» определенных стратегий поведения. Сче­товод обычно более расчетливо ведет свой домашний бюджет» чем артист, но не потому, что его отличает конституционально более высо­кий «кортикальный контроль», а главным образом потому, что он при­меняет в обыденной практике сложившиеся навыки профессиональной деятельности, освоенные в рамках профессиональной роли. Однако и трансляцией навыков и стратегий, сложившихся в ходе исполнения ведущей социальной роли, не объяснишь все многообразие поведения индивида в различных социальных ролях, которые ему приходится выполнять практически одновременно в разных общностях. Можно назвать немало примеров тому, как «одержимые программисты» вме­сто того, чтобы демонстрировать высокую организованность и привер­женность планосообразному поведению, демонстрируют крайнюю сти­хийность и хаотичность в своей обыденной жизни (Вейценбаум Дж., 1982); возможно, весь «запас» способности к «кортикальному контро­лю» расходуется во время работы за пультом ЭВМ (модель ограни­ченных ресурсов).

Применяя тест-опросники характера типа 16PF, психолог не дол­жен забывать, что респондент-профессионал преднамеренно или бессознательно может стремиться давать такие ответы, которые будут «обосновывать»его профессиональные притязания,— ответы, нормативно соответствующие требованиям профессии, соответствующие скорее же­лаемому «Я», чем действительному. Построение на основе таких отве­товусредненных «типичных профилей» для лиц определенной профессиональной группы может приводить к серьезным артефактам. Конеч­но, черты характера (уже сложившиеся в детстве и юности) влияют на выбор профессии, но и приобретенный профессиональный опыт тоже видоизменяет характер.

Приведем для иллюстрации некоторые отдельные профессиональ­ные портреты, полученные коллективом Р. Кэттелла для таких катего­рии испытуемых, как «продавцы», «полицейские», «психологи-консуль­танты» и «психологи-диагносты». Портреты приводятся в форме так называемых «уравнений эффективности»: весовые коэффициенты перед сокращенными техническими обозначениями факторов 16PF указы­вают на вклад фактора в прогноз эффективности соответствующей про­фессиональной деятельности.

Тест-опросник J6PF. Об истории создания и методах, лежащих в основе \QPF, к настоящему времени уже имеется достаточно обшир­ная литература на русском языке (Мельников В. М., Ямпольский Л. Т., 1985 — наиболее подробное пособие, самое полное англоязычное руководство: Cattell R. et al., 1970). Обычно процедура теста пред­полагает проведение двух сеансов-обследований: вначале с использо­ванием одной формы теста (А, С, Е — по уровню образования), затем, как правило, в другой день — соответствующей параллельной формы (В, D, F). Наиболее часто применяемые формы А и В включают пере­чень из 187 вопросов, отнесенных к одному из 16 факторов. В письмен­ном варианте для проведения методики требуются комплект тестовых буклетов с инструкцией испытуемому и списком вопросов, стандартные ответные листы, позволяющие применять ключи в виде трафаретки. Один сеанс, как правило, отнимает у испытуемого не менее 50 м. А от психодиагноста требуется еще 10—15 м для подсчета 16 тестовых бал­лов, их перевода в стены и подсчета 4 вторичных факторов. Опера­тивность подсчета значительно повышается с применением компьюте­ра на линии тестирования.

Несмотря на то что опыт исследовательского и практического при­менения \6PF советскими психологами достигает без малого двух де­сятилетий, до недавнего времени полной психометрической адаптации пункты опросника не подвергались. Одна из первых попыток полной компьютеризации и психометрической адаптации 16PF была осуществ­лена А. Г. Шмелевым и В. И. Похилько. В результате применения компьютерного алгоритма анализа корреляций ответов (на пункт) с суммарным баллом были выявлены 45 вопросов исходной переводной версии 16PF (переводчики — И. М. Палей, М. С. Жамкочьян), которые не обладали значимой корреляцией с релевантным фактором ни в одной из использованных для анализа выборок (студенты разных спе­циальностей, больные, работники транспорта, спортсмены, пожарники и др.). Строго говоря, ключ по этим вопросам был некорректным.

К исходным 187 были добавлены специально разработанные 97 во­просов, предназначенных для компенсации недостающих пунктов в со­ответствующих шкалах. Под нашим руководством А. Соловейчиком бы­ло обследовано 120 человек в анонимной ситуации (испытуемые вводили с клавиатуры псевдоним или произвольный цифровой код) и 170 человек — в административной ситуации {студенты МГУ вводили в память ЭВМ номер зачетной книжки или студбилета).

Испытуемые в ходе обследования были высоко замотивированы получением после опроса немедленной обратной связи — сообщения об особенностях их характера по сравнению с другими. Это очень сильно стимулировало самоотдачу и аккуратность испытуемых. Ока­залось, что в компьютерном варианте из 45 вопросов, не обладающих дискриминативностью в брошюрном варианте, 15 вопросов обнаружили удовлетворительную {статистически достоверную на уровне р<0,01) дискриминативность — значимую корреляцию с суммарным баллом по релевантной шкале.

Вопрос 3.

Методика оценки самочувствия человека.

«ВАШЕ САМОЧУВСТВИЕ»— методи­ка, сочетающая в себе элементы опросни­ка-анкеты, опросника состояний и на­строений и опросника личностного. Предложена О. С. Копиной, Е. А. Сусло­вой и Е. В. Заикиным в 1995 г. Предназна­чена для диагностики психоэмоциональ­ного напряжения (основных составляю­щих и источников).

В опросник входят методики экспресс-диагностики психоэмоционального напря­жения и связанных с ним факторов:

1. Шкала самооценки здоровья.Низкая самооценка здоровья, по мнению авторов, связана с повышенным уровнем стресса, низкими показателями удовлет­воренности жизнью

2. Шкала психоэмоционального стрессаЛ. Ридера. Показатель стресса по этой шкале варьирует от 0 до 3 баллов и каждого обследуемого относят к одной из трех групп — с высоким, средним или низким уровнем психоэмоционального стресса.

3. Шкала удовлетворенности жизнью в целомО. С. Копиной. Оценивает субъективное состояние удовлетворенно­сти—неудовлетворенности жизнью.

4. Шкала удовлетворенности ус­ловиями жизниО. С. Копиной. Оценивает комфортность жилищных условий, бытовых условий района проживания, по­литическую ситуацию в регионе и т. п.