Вестник российского гуманитарного научного фонда

Ежеквартальные научный и культурно-просветительский журнал "Вестник РГНФ" - один из самых авторитетных мультидисциплинарных журналов гуманитарного профиля в России. Журнал является официальным органом Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). Он информирует о состоянии и перспективах развития гуманитарных наук, публикует научные статьи по истории, археологии, этнографии, экономике, философии, социологии, правоведению, политологии, филологии, искусствоведению, психологии, педагогике, аналитические материалы о результатах и проблемах независимой научной экспертизы в России, о способах эффективного финансирования гуманитарных исследований и их практического применения в государственных интересах.

Только на страницах журнала "Вестник РГНФ" в полном объеме представляются нормативные документы Фонда, объявления о конкурсах, проводимых Фондом, в том числе формы заявок и образцы их правильного заполнения, полные списки проектов, поддержанных по итогам конкурсов, формы отчетности по грантам.

Журнал регулярно информирует своих читателей о постановлениях Правительства Российской Федерации, касающихся деятельности фондов и российской науки в целом.

"Вестник РГНФ" является источником полезной информации как для ученых, преподавателей и студентов, так и для организаторов науки, административных работников, руководителей научных институтов, издательств, высших учебных заведений. Своевременное ознакомление с условиями конкурсной финансовой поддержки научных проектов позволяет рассчитывать на получение дополнительных средств для их реализации. Тематическое разнообразие и высокий научный уровень публикуемых материалов делают "Вестник РГНФ" ценным научным журналом широкого профиля, в котором затрагиваются значимые и актуальные научные проблемы. Журнал иллюстрирован.

Подписаться на "Вестник РГНФ" можно в любом почтовом отделении по каталогу "Российские и зарубежные газеты и журналы" Агентства подписки и розницы (АПР). Подписной индекс 72574. Журнал можно выписать и через каталог виртуального магазина "Пресса" на сайте http:/pressa.apr.ru, поддержку которого осуществляет Агентство подписки и розницы. Подписаться или приобрести отдельные номера "Вестника РГНФ" за льготную плату можно и в самой редакции журнала по адресу: Москва, ул. Ярославская, д. 13; 5 этаж, ком. 8 (проезд до станции метро "ВДНХ").

Контактная информация:

Телефон: (095) 283-58-50;

E-mail: [email protected];

Факс: (095) 283-54-20;

http :/www.rfh.ru

стр. 137

ИТОГИ ПОСЛЕДНИХ ДВАДЦАТИ ЛЕТ РАЗВИТИЯ ФРАНКОЯЗЫЧНОЙ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Автор: Е. А. Володарская

ИТОГИ ПОСЛЕДНИХ ДВАДЦАТИ ЛЕТ РАЗВИТИЯ ФРАНКОЯЗЫЧНОЙ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ ^*

Этот труд создает наиболее полную научную картину того, каким образом происходило развитие франкофонной традиции социальной психологии за последние два десятилетия. На суд читателей представлены обобщающие результаты исследований ученых из Бельгии, Канады, Франции, Швейцарии. Авторы попытались реконструировать научную ситуацию, в которой зарождались те или иные идеи, проследить динамику этих идей и гипотез и то, как конкретная исследовательская практика повлияла на окончательное оформление социально-психологических научных направлений.

Монография состоит из десяти глав, написанных исследователями, стоявшими у истоков данных направлений, собственно, являющихся их создателями. То есть представлен взгляд как бы изнутри описываемого предметного поля. Авторы принимают во внимание интернациональный характер науки, отсутствие ее границ как единого элемента общемировой культуры, что справедливо, в частности, и для социальной психологии как целостной системы знаний. При этом подчеркивается, что хотя категориальный аппарат социальной психологии универсален, существуют культурологические различия в форме организации и проведения исследований. Не настаивая на том, что франкоязычная социальная психология является либо более хорошей, либо более научной по сравнению с американской, ученые подчеркивают именно отличие французской традиции развития науки в отличие от ее заокеанского варианта. Становление французской социальной психологии как науки, ее институализация датируется 50-и годами нашего века в связи с публикацией первых исследований собственно по социально-психологическим проблемам. Это были работы, связанные с концепцией социальных представлений и ролью меньшинства, разрабатываемых С. Московичи, а также проблематика межгрупповых отношений, выдвинутая Г. Тажфелом. Развиваясь в русле этих двух основных традиций, французская социальная психология пришла к 80-м гг. к изучению социального познания, ставшего методологической базой для более поздних исследований. Именно проблемам социального познания, анализируемого социальными психологами из франкоговорящих стран в течение последних десятилетий, и посвящена данная книга.

Книга построена в соответствии с концепцией авторов относительно содержания современной франкоязычной социальной психологии, а именно:

- I раздел включает три основные научные традиции, точкой отсчета которых принято считать 60-е годы - процессы социального влияния (глава 1, авторы - Г. Мюни (G. Mugny) и Х.-А. Перез (J.-A. Perez); межгрупповые отношения (глава 2, авторы - Ф. Клеманс (A. Clemence), Ж.-Кл. Дешам (J.-C1. Deschamps) и Ф. Лорензи- Сиолди (F. Lorenzi-Cioldi)); социальные представления (глава 3, авторы - Кл. Фламан (Cl. Flament), Ж.-Кл. Абрик (J.-C1. Abric) и В. Дуаз (W. Doise));

- II раздел посвящен анализу новой проблематики, разрабатываемой в рамках теории социокогнитивных процессов: представления о человеке (глава 4, автор - Ж. П. Деконши (J.-P. Deconchy)); взаимосвязь социальных факторов и успехов в обучении (глава 5, автор - Ж.-Л. Монтей); феномен интернальности (глава 6, автор Н . Дюбуа (N. Dubois); социализация взрослых (глава 7, автор - С . Гимон (S. Guimond); теория когнитивного диссонанса (глава 8, авторы - Р. В. Жуль и Ж.-Л. Бовуа); коммуникация (глава 9, автор - Р. Гиглион (R. Ghiglione));

- III раздел охватывает новые направления исследований в области социального познания - изучение стереотипов и суждений (глава 10, авторы - Ж.-Ф. Лейенс (J.-Ph. Leyens), Б. Дарденн (D. Dardenne), Ж. Шадрон (G. Schadron) и В. Изерби (V. Yzerbyt)).

Глава 1-я посвящена исследованиям в области социального влияния в группе, традиционно связанного с влиянием меньшинства, имеющего отличные от принятых в группе ценности, нормы, либо точку зрения. По мнению авторов, основным механизмом социального влияния является конфликт, возникающий при столкновении различных позиций. Выделено два типа влияния: явное, последствия которого отражаются в изменении позиции объекта влияния, в осознании этого изменения, и латентное. На характер социального влияния в группе воздействуют такие характеристики, как предшествующий опыт участников взаимодействия, статус, престиж, значимость обсуждаемой проблемы или решаемой задачи. Исследователи выделяют четыре типа ситуаций группового взаимодействия, в которых по-разному разворачивается конфликт идентичности.

1. Объективные задачи, имеющие единственное правильное решение, например, задачи по сравнению длины отрезков или цветов фигуры. Для ситуаций их решения характерно наличие уверенности испытуемого в правильном ответе. Сила влияния в группе зависит от количества субъектов - носителей иного по сравнению с испытуемым мнения.

2. Задачи, оценивающие способность индивида к определенного рода умозаключениям, построенные, например, по принципу тестов на интеллект; сложные математические задачи, либо задачи с неполным описанием ситуации решения.

3. Задачи, в которых выявляются мнения, оценки, установки. Например, по вопросам отношения к иностранцам, абортам, табакокурению. Испытуемый знает о наличии нескольких точек зрения, имеющих право на существование. Выявляется, мнение какой социальной группы разделяет субъект, и как меняется его социальная идентичность под влиянием большинства или меньшинства в экспериментальной группе.

4. Задачи, нацеленные на изучение суждений, индивидуальных предпочтений субъекта. Например, ситуации группового принятия решения по заданной проблеме.

Для каждого типа ситуаций дается описание механизма разрешения и стратегий поведения испытуемых по выходу из возникающего конфликта.

В главе 2 - "Межгрупповое давление" - представлена программа исследований проблематики межгрупповой дифференциации и межгруппового единства, одним из основных постулатов которой является необходимость учета факторов, описывающих социальную структуру взаимодействия и, в первую очередь, места, занимаемого группой в этой социальной структуре. Авторы анализируют формирование со-

^* Рец. на кн.: 20 лет франкоязычной экспериментальной социальной психологии (20 ans de psychologie sociale experimentale francophone). // Ж.-Л. Бовуа (J.-L. Beauvois), P.-B. Жуль (R.V. Joule), Ж.-М. Монтей (J.-M. Monteil). Гренобль. Presses Universitaires de Grenoble (PUG). 1998.

стр. 138

циальной идентичности, исходя из социального статуса своей и чужой группы, подчеркивая при этом, что принадлежность к группе с высоким статусом по иному отражается на субъективной оценке членства в ней по сравнению с тем, как это происходит в менее престижных группах.

На основании того, каким образом группа может влиять на процессы дифференциации и единения ее членов, исследователи выделяют доминантные группы и находящиеся под давлением других групп. Для доминантных характерно сохранение индивидуальности входящих в нее членов, тогда как членство в группе более низкого статуса сопряжено с относительным нивелированием психологических отличий входящих в нее. Приводятся результаты ряда исследований, посвященных анализу особенностей протекания идентификационных процессов в выделенных двух типах групп.

Глава 3 - "Экспериментальный подход к изучению социальных представлений" - отражает результаты исследований, цель которых состояла в попытке изменения социальных представлений в условиях лабораторного эксперимента. Авторы описывают три направления организации эксперимента.

- Анализ взаимодействия социальных представлений и поведения испытуемых в ходе разнообразных экспериментальных игр, построенных по типу, например, "дилеммы узники". Выяснено, что тип взаимодействия (кооперация или конкуренция) в конфликтной ситуации определяется представлениями испытуемого о себе, партнере и о цели взаимодействия.

- Изучение представлений об идеальной группе.

- Исследование структуры центрального ядра представлений.

В главе 4 отражена теория построения психического образа человека, развиваемая Ж.-П. Деконши. Представлены результаты многочисленных исследований автора в области построения имплицитных теорий человека. Выдвинута гипотеза о наличии когнитивных фильтров, "встроенных" в процесс переработки информации, следствием действия которых является формирование у индивида определенных убеждений, верований, объяснений.

В главе 5 - "Социальный контекст и школьная успеваемость" - проводится идея о существовании взаимосвязи между социальным контекстом обучения и успехами ученика. Выделены факторы, лежащие в основе оценочной системы успеваемости, например, такие, как представление ученика о себе (позитивное или негативное), прошлый опыт, наглядность успехов, ожидания и т.д. Представленная модель позволяет учителю более дифференцированно подходить к оценке школьной успеваемости, учитывая влияние указанных факторов на индивидуальные показатели каждого ученика.

Глава 6 посвящена анализу феномена интернальности, понимаемого автором как общая тенденция приписывания по большей части личностных причин проведения по сравнению с ситуационными. При подобной трактовке интернальность не является одной из разновидностью локуса контроля (хотя именно его изучение натолкнуло автора на указанное явление), а выступает самостоятельной психологической характеристикой. В данном разделе представлен всесторонний анализ результатов многочисленных исследований проблемы интернальности, осуществленных французскими учеными. Н. Дюбуа прослеживает связь интернальности с явлениями самопрезентации, идентификации, межгрупповых отношений.

В 7-й главе - "Процесс социализации и высшее образование" - дискутируется вопрос о взаимосвязи содержания получаемого высшего образования и формирующейся у субъекта системы убеждений, оценок, предпочтений, поведения. Постулируется, что высшие учебные заведения, в частности, университеты, призваны не только передавать студентам определенную сумму знаний, но и формировать их общую личностную ориентацию в более широкой социально-экономической системе. Приводятся результаты исследования трактовки причин бедности и безработицы студентов, специализирующихся в области социальных наук, по сравнению с теми, кто обучается коммерции. Выяснилось, что респонденты с данным типом специализации наиболее часто объясняют эти социальные явления ситуационными причинами, нежели причинами личностного порядка. Выявлено, что специалисты в области социальных наук проявляют большую терпимость к инакомыслию в области межгрупповых отношений.

Глава 8 отражает результаты исследований феномена когнитивного диссонанса. Ее авторы продолжают разработку идей Л. Фестингера, предлагая собственную трактовку некоторых постулатов. В частности, в качестве одного из возможных путей уменьшения когнитивного диссонанса вводится понятие "рационализация в действии", понимаемое как изменение поведенческих элементов когнитивной структуры по сравнению с изменением исходных установок. Дается описание ситуаций сильного давления на респондентов с целью навязывания им мнения авторитетного лица. Анализируется, каким образом вынужденное подчинение значимому другому влечет за собой уменьшение возникающего диссонанса в когнитивной структуре испытуемого. Выявлено, что основным условием проявления мотивирующего действия диссонанса для перестройки когнитивной структуры является возможность самостоятельного решения респондентом вопроса об участии в эксперименте. Иными словами, согласие испытуемого на то, чтобы быть включенным в ситуацию диссонанса, влечет за собой возможность большей рационализации когниций по сравнению с респондентами, лишенными возможности свободного выбора.

В главе 9 раскрывается авторская концепция проблемы коммуникации. Представлена модель коммуникативного поведения как определенного рода соглашения между участвующими в общении сторонами, характеристиками которого являются цели коммуникации, принципы и правила, обеспечивающие обмен информацией между говорящими, стратегии взаимного влияния сторон. В главе описываются результаты исследований по каждому структурному элементу выделенной модели. Поднимаются вопросы о роли интервьюера и его воздействии на интервьюируемого, вербальных и невербальных коммуникативных средствах, методах сбора исследователем информации и интерпретации получаемых данных. Подробно обсуждается содержательная сторона общения, проблема восприятия партнерами по общению друг друга до начала и в процессе передачи сообщения. Намечены перспективы дальнейшего анализа коммуникации.

Завершающая 10-я глава описывает новый подход к анализу процесса социального познания на примере изучения суждений. Выяснилось, что когда люди высказывают свои суждения относительно другого лица, то они ориентируются на определенные социальные правила построения оценок. Например, нельзя судить о характере человека, зная только его социальный статус. Помимо доступной информации, при формировании суждений используется и скрытая, так называемая мета-информация, проявляющаяся, в частности, в структуре сообщения, позиции оценивающего субъекта, количестве получаемой информации.

Авторы выдвинули собственную программу изучения критериев адекватности суждения. Первый уровень связан с особенностями социальной перцепции окружающей реальности, существующими в обществе стереотипами. Помимо традиционной "объективной" реальности указывается на наличие уровня личностной и социальной целостности. Этот критерий понимается как тенденция избегать информацию, которая могла бы поставить под сомнение социальную идентичность индивида. То есть человек выбирает информацию, которая могла бы служить в качестве аргумента для подтверждения собственного мнения.

стр. 139

Третий критерий адекватности суждения заключается в том, что люди строят свои суждения в соответствии с правилами культуры, в которой они живут. Четвертый уровень формирования суждений о другом - это, по образному выражению авторов, вершина айсберга теоретических представлений о другом. Суждение понимается как гештальт, хорошая форма, в которую облекается определенным образом структурированная информация.

С точки зрения авторов, выдвинутая трактовка множественности уровней формирования суждений позволит преодолеть исследовательскую проблему, связанную с относительной изменчивостью суждений о другом.

Данная книга предназначена как для студентов и специалистов-профессионалов, так и для широкого круга читателей, интересующихся вопросами социальной психологии.

Е.А. Володарская, канд. психол. наук, Институт истории естествознания и техники РАН, Москва

стр. 140

СИНТЕТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ВОСПРИЯТИЯ ИСКУССТВА

Автор: Е. В. Белоногова, Д. А. Леонтьев

СИНТЕТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ВОСПРИЯТИЯ ИСКУССТВА ^*

Книга датского психолога Бьорна Функа "Психология восприятия искусства" представляет собой попытку обобщить и вместе с тем соединить разные имеющиеся на сегодняшний день подходы к проблеме восприятия изобразительного искусства. Автор рассматривает основные существующие подходы к психологическому изучению восприятия живописи с позиций экзистенциально-феноменологического подхода. Работа включает и результаты собственного исследования автора, которое он проводил в течение нескольких лет на базе психологической лаборатории Копенгагенского университета, используя данные библиотек, музеев искусств и галерей разных стран мира. Изложение эмпирических данных автора в книге довольно размыто, доминирует же обзорно- теоретический материал. Основной пафос автора состоит в том, чтобы показать, что восприятие изобразительного искусства может протекать по качественно разным закономерностям, и эти различия соотносятся не только с индивидуальными особенностями и уровнями развития субъекта, но и с разными теоретическими объяснительными схемами.

Тематика работы актуальна как для специалистов в области искусства и культуры - искусствоведов, преподавателей художественных учебных заведений, педагогов, занимающихся эстетическим воспитанием, критиков в области живописи, художников, гидов на выставках и т.д., - так и для психологов, изучающих проблему специфики взаимодействия зрителя и произведения искусства, особенности художественного восприятия. Образный стиль изложения, полнота и ясность мысли, точный контекст используемых специфических терминов и понятий дают возможность понять смысл и содержание работы даже неспециалисту, интересующемуся данной проблематикой. Восприятие материала еще более облегчает четкая структура изложения и цветные репродукции живописных произведений.

В названии своей работы и далее в тексте Функ использует английское слово appreciation, которое, как нам представляется, можно адекватно перевести на русский язык словом восприятие, имея в виду не специфически психологический термин, означающий только перцептивные процессы, а скорее обыденное значение этого слова. Под "восприятием" подразумевается процесс, включающий различные составляющие: перцептивные, когнитивные, эмоциональные, оценочные, духовные и др., присутствующие во время взаимодействия личности и произведения искусства.

Автор пытается дать качественный анализ теоретического и эмпирического материала по изучению восприятия произведений визуального искусства в различных психологических школах с позиций экзистенциально- феноменологического подхода в психологии, которого сам придерживается в своем эмпирическом исследовании. Он рассматривает четыре основных психологических подхода к изучению восприятия визуального искусства (психофизический, когнитивный, психоаналитический и экзистенциальный), круг проблем каждого метода и специфическую их феноменологию. В результате он выделяет пять предметных направлений в изучении психологии восприятия искусства, соответствующих таким аспектам этого процесса, как эстетическое удовольствие, понимание, эмоциональное восприятие, эстетическая фасцинация и эстетическое переживание. Функ приходит к выводу, что рассматриваемые направления не только имеют дело с разными предметами психологического исследования, концентрируя внимание на различных аспектах восприятия искусства, но и представляют собой различные типы художественного восприятия, которые могут характеризовать индивидуальное "прочтение" живописных произведений. Более того, он считает, что, используя феноменологическое описание особенностей восприятия искусства как основу для изучения, в дальнейших исследованиях можно будет выделить новые его типы. Таким образом, этот подход дает возможность интегрировать все предыдущие и последующие исследовательские школы в единую систему.

Психофизический подход, которому посвящена первая часть работы, в основном рассматривает восприятие формальной красоты и возникающее в его процессе чувство эстетического удовольствия. Предполагается, что существуют формальные признаки, присущие произведению искусства (например, определенное сочетание линий или цветовые особенности), которые независимо от взаимодействия со зрителем воплощают собой гармонию, а следовательно, его красоту. Для зрителя, обладающего таким личностным качеством, как эстетическая чувствительность, данное произведение искусства будет восприниматься красивым и вызывать чувство эстетического удовольствия. Задача психологов в данном случае - открыть законы "золотого сечения" для зрительного восприятия, т.е. определить те физические параметры стимулов, которые вызывают у человека эстетическую реакцию.

Начало этому подходу положил Г. Т. Фехнер, который еще в 1865 г. применил экспериментальные принципы психофизики к эстетике. Признаки формальной красоты определялись в основном по принципу эстетического предпочтения. Что же касается эстетической чувствительности, то вопрос о факторах, влияющих на ее развитие, решается по-разному (например, ими могут быть интеллект, эстетическое воспитание в детском возрасте и т.д.). Психологами, исследования которых в какой-то мере основываются сейчас на этом подходе, автор считает Д. Берлайна (D. Berlyne), И. Чайлда (I. I. Child), М. Гейгера (М. Geiger) и П. Махотку (Р. Machotka).

Психобиологический подход развивается в рамках психофизического, но при этом предполагается, что эстетическое удовольствие связано с биологическими процессами возбуждения в ЦНС, возникающими в процессе когнитивной активности при восприятии картины. Автор книги излагает психо-

^* Рец. на кн.: B. S. Punch. The Psychology of Art Appreciation. Copenhagen: Museum Tusculanum Press, University of Copenhagen. 1997. V. XII. 312 p.

стр. 140

биологическую (и одновременно когнитивную, так как она основана на идее искусства как информации) концепцию П. Витца (Р.С. Vitz) во второй главе части работы.

Следующий подход к восприятию произведений искусства, описываемый автором, - когнитивный. Здесь делается акцент на изучение таких видов когнитивной активности, возникающих при восприятии визуального искусства, как зрительная перцепция, суждение, мышление, воображение, интерпретация и т.д., результатом которых является понимание искусства, выделяемое Функом в качестве второго типа восприятия искусства. Эстетическое удовольствие от зрительного восприятия живописного произведения заменяется удовольствием от его понимания и "инсайтов".

Автор отмечает, что существуют различные когнитивные подходы, которые трудно объединить в единую систему, но все они признают, что восприятие искусства - это когнитивная активность. Основной идеей большинства когнитивных концепций восприятия искусства служит понимание его как информации. Источниками этих подходов автор считает гештальтпсихологию и лингвистические исследования природы знака и символа. Он рассматривает позиции таких исследователей, как X. Гарднер (Н. Gardner), Э. Гомбрич (Е. Н. Gombrich), К. Коффка (К. Koffka), М. Парсонс (M. J. Parsons), Д. Перкинс (D. N. Perkins) и др. в третьей главе, и Р. Арнхейма (R. Arnheim) - в четвертой главе II части данной работы.

Тип восприятия искусства, определяемый как эмоциональное восприятие, выделяется Функом из общих исследований нескольких психологических теорий. Это направление разрабатывается, например, в теориях экспрессии и эмпатии, где эмоциональные реакции признаются значимым аспектом восприятия искусства. Автор подчеркивает, что в процессе восприятия искусства возникает не только эстетическое удовольствие, но и другие эмоциональные реакции, в том числе, гнев, отвращение, печаль и т.д. Но эти эмоции отличаются от аналогичных эмоциональных проявлений в обычных жизненных ситуациях, так как вызываются взаимодействием с эстетическим объектом и имеют свою специфику. Эмоциональная структура взаимодействия зрителя с картиной может определяться многими факторами: ее содержанием, глубиной понимания произведения зрителем, эмоциональным строем реципиента, богатством его жизненного и эмоционального опыта и т.д.

Психоаналитический подход определяет четвертый тип восприятия искусства, который Функ называет эстетической фасцинацией. Хотя этот подход концентрирует внимание в основном на процессе творчества, предполагается, что бессознательное художественное творчество аналогично восприятию зрителем картины, - таким образом, бессознательное - мощный источник и для творчества художника, и для восприятия его произведений. Еще З. Фрейд разграничил эстетическое и катартическое удовольствие, последнее может быть редким результатом восприятия специфического произведения искусства. Как примеры работ в русле психоаналитической концепции сублимации либидо автор приводит исследования М. Кляйн (М. Klein), X. Сегал (Н. Segal), У. Фэйрберн (W. P. D. Fairbaim) и др. в пятой главе (III часть). Исследования Э. Ноймана, последователя К. Г. Юнга, основанные на утверждении архетипической природы художественного творчества и восприятия, изложены в шестой главе (III часть) книги.

Пятый тип восприятия живописных произведений обнаруживается в экзистенциально- феноменологическом подходе к восприятию искусства, который появляется в работах С. Кьеркегора в области психологической эстетики. В качестве исследований, посвященных изучению экзистенциальной феноменологии восприятия искусства Функ приводит работы Т. Липпса (Th. Lipps), Э. Баллоу (Е. Bullough), М. Гейгера (М. Geiger), М. Чиксентмихайи (М. Csikszentmihalyi) и Р. Робинсона (R. E. Robinson), Э. Ноймана (Е. Neumann), М. Бердсли (М. С. Beardsley) и др., а также Р. Мэя (R. May), который развивал экзистенциально-психологический подход к изучению креативности и роли общения с искусством.

В главе седьмой (IV часть) автор рассматривает феноменологию различных аспектов эстетического опыта, описываемых концепциями психической дистанции Баллоу, эстетической эмпатии Липпса, переживания потока (flow experience) Чиксентмихайи (известную российским специалистам по статье Т. М. Буякас "О феномене наслаждения процессом деятельности", Вестник МГУ, Сер. 14, Психология, 1995, N 2).

Наиболее близко Функу экзистенциальная концепция эстетического переживания (aesthetic experience). Он пытается дать наиболее полное феноменологическое описание тем особым переживаниям, которые возникают в процессе восприятия произведений искусства и объединяются этим понятием. Собственное исследование эстетического переживания автор излагает в восьмой главе (IV часть). Цель исследования - раскрыть психологическую природу эстетического опыта через его феноменологическое описание. Для изучения психологической специфики эстетического опыта в процессе восприятия живописных произведений автор пользуется таким необычным для российских психологов методом, как ретроспективная интроспекция, сочетающаяся с качественным анализом собственных описаний, записей интервью зрителей и аналогичных описаний эстетических переживаний, встречающихся в литературе.

Эстетическое переживание как тип восприятия по мнению Функа, встречается редко. Оно характеризуется необычными с точки зрения повседневной жизни психическими проявлениями: высокой степенью яркости, глубины и "плотности" восприятия, трансцендентными переживаниями, изменением обычного потока сознания, глубокой эмоциональной и личностной вовлеченностью, "духовной рефлексией", последующим влиянием на особенности восприятия искусства и душевную жизнь в целом (например, может возникнуть чувство личностной интеграции и гармонии, разрешиться внутренний конфликт) и др. Эстетическое переживание основывается больше на жизненном опыте, а не на эстетической чувствительности, поэтому вопрос о художественном вкусе в экзистенциально- феноменологических рамках отпадает: "хорошим" искусством для данного человека является то, которое способствует его эстетическому переживанию.

В заключении автор отмечает, что различные типы восприятия искусства не только описывают разнообразие опыта общения с искусством, но и указывают на степень экзистенциальной вовлеченности (engagement) зрителя в его переживание. По мнению Функа, визуальное восприятие, приносящее эстетическое удовольствие, - самое простое и предполагает минимальную степень личностной вовлеченности, не затрагивая личностных уровней психики и не влияя на жизнь человека в целом. Понимание искусства предполагает вовлечение когнитивной активности и дает возможность развития познавательных способностей личности. Эмоциональное восприятие предполагает большую степень вовлеченности и может способствовать обогащению связей личности с миром. Эстетическая фасцинация - сложный тип восприятия, имеющий высокую степень вовлеченности, - может способствовать интеграции личности через проработку бессознательного материала в результате общения с искусством. Эстетическое переживание подразумевает максимальную степень личностной вовлеченности в произведение искусства, задействующую все психические структуры. Оно способно конституировать процесс эмоциональной и экзистенциальной интеграции личности и адаптации ее к новым условиям жизни.

К сожалению, в широком спектре анализируемых автором исследований отсутствуют работы российских психологов, занимающихся исследованиями восприятия искусства.

На наш взгляд, описанные автором пять типов восприятия живописных произведений выделены скорее по формальным критериям, внешним по отношению к живому процессу взаимодействия личности и произведения искусства. У

стр. 141

читателя могут возникнуть вопросы: чем же именно определяется тип восприятия живописных произведений - особенностями личности, самой картины или чем-то еще, и какие именно особенности личности и картины вносят вклад в формирование того или иного типа восприятия искусства? Автором эти вопросы не освещаются, он отталкивается не от эмпирического материала, а от своей работы по систематизации психологических теорий искусства, интерпретация же им эмпирического материала оказывается подчиненной эклектической модели, построенной на обзорно- теоретическом материале. При чтении книги в оригинале возникают трудности, связанные с тем, что она издана на неродном для автора английском языке, поэтому более точные значения для перевода некоторых используемых терминов можно найти в немецком или во французском словарях.

Интересная и содержательная работа Б. Функа важна тем, что она, во-первых, воздает должное качественному многообразию процессов эстетического восприятия, и, во- вторых, утверждает экзистенциально-феноменологический подход к искусству как наиболее объемному и перспективному, способному интегрировать другие подходы, в фокусе которых находятся те или иные конкретные звенья и стороны многостороннего процесса восприятия искусства.

Е. В. Белоногова, Д. А. Леонтьев Москва

стр. 142

ПСИХОЛОГИЯ В ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ

Автор: С.Н. Боков

ПСИХОЛОГИЯ В ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ ^*

Книгу известного специалиста по юридической психологии О.Д. Ситковской "Психологический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации" без преувеличения можно назвать уникальной. Она представляет собой первое русскоязычное издание, посвященное профессиональной психологической оценке действующего (в данном случае - уголовного) законодательства. По своей значимости книга является, пожалуй, самой серьезной заявкой на утверждение неотъемлемого места юридической психологии в системе правовых наук.

Предпосылкой для написания Комментария послужила значительная психологизация Уголовного закона 1996 г., новаторское и достаточно смелое использование в нем данных психологии при регламентации важнейших для уголовной ответственности и наказания понятий, новых дефиниций, норм и институтов уголовного права. Все это, в свою очередь, обязательно требует их профессиональной психологической интерпретации, что и осуществлено в рецензируемой работе.

Книга состоит из предисловия и четырех глав, содержащих комментарии к четырнадцати статьям УК.

В предисловии, по глубине и подробности изложения проблем выходящего за рамки традиционного введения, рассмотрен широкий спектр концептуальных положений взаимодействия психологии и права. Подчеркнуто, что с принятием нового УК потребность в использовании профессиональных психологических знаний существенно актуализировалась, однако при этом приоритетными должны выступать уголовно- правовые и процессуальные дефиниции. Психологизация некоторых положений закона достигла в настоящее время такого уровня, при котором использование профессиональных психологических знаний совершенно необходимо для правильного их применения при формировании стабильной следственной, судебной, прокурорской и экспертной практики. Актуальным звучит предупреждение автора о том, что, как показывает опыт прошлого, игнорирование использования психологических знаний, либо попытки "любительского", а не профессионального подхода неизменно приводят к серьезным ошибкам, связанным с объективным вменением или деиндивидуализацией, обезличиванием выбора мер воздействия.

Первая глава книги посвящена комментарию главы 4 УК - "Лица, подлежащие уголовной ответственности" (рассматриваются статьи 19, 20, 21, 22 и 23-я). Заслуживает внимания мнение автора о неидентичности психологического и юридического критерия при определении вменяемости, так как фактически юридического критерия вообще не существует, а речь идет о выводах органов судопроизводства относительно наличия или отсутствия самой вменяемости.

Очень подробно изложены вопросы о возрасте, с которого наступает уголовная ответственность; при этом подчеркивается, что в конечном итоге решение вопроса о способности несовершеннолетнего в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия), либо руководить ими, возможно только при использовании специальных знаний в области психологии в рамках судебно-психологической экспертизы.

Достаточно подробно и аргументированно излагается материал о психологических аспектах невменяемости. Автор подвергает критике господствующую в настоящее время в литературе и практике позицию, в соответствии с которой проблема невменяемости рассматривается лишь как компетенция психиатров и юристов. Опираясь на подробный правовой и психологический анализ невменяемости, Ситковская приходит к выводу о необходимости изменения концепции, традиционно лежащей в основе института невменяемости, и привлечения к содержательной оценке вменяемости-невменяемости психологов или, по крайней мере, психиатров со специальной психологической подготовкой. Подобные взгляды являются новыми и носят дискуссионный характер, однако они, несомненно, заслуживают самого пристального внимания и дальнейшей теоретической и экспериментальной разработки.

Практически важной служит отмечаемая автором информация о том, что нередко приводимые данные о большей распространенности психических аномалий в среде преступников, - лишь гипотеза, так как сопоставительных исследований распространенности психических аномалий в законопослушной среде не проводилось.

Вторая глава рецензируемой работы посвящена рассмотрению пятой главы УК (комментируются статьи с 24-й по 28-ю). Подробно и аргументирование изложены психологические аспекты, связанные с формами вины; преступлением, совершенном умышленно или по неосторожности, с ответственностью за преступление, совершенное с двумя формами вины; невиновным причинением вреда. Рассмотрены факторы, которые могут обусловить снижение уровня контроля и осознанности поведения в рамках вменяемости: физиологический аффект; комплекс устойчивых личностных особенностей - повышенная внушаемость, импульсивность и др.; психические особенности, связанные с психопатическими чертами характера, различными неврозами, алкоголизмом; отставание подростка в психическом развитии, его инфантилизм, обусловленные педагогической запущенностью, неправильным воспитанием и т.д.; возникновение в особой экстремальной ситуации различных психических состояний, таких, как нервно-психическое напряжение, потеря ориентации, растерянность (в ситуации превышения пределов необходимой обороны, совершения некоторых неосторожных пре-

^* Рец. на кн.: Ситковская О. Д. Психологический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. М.: Издательство Зерцало, 1999. 96 с.

стр. 142

ступлений), наличие временно ослабляющих организм факторов (усталость, физическое и психическое перенапряжение и пр.). Комментируется и ряд других важных для практики вопросов, имеющих психологическую нагрузку и относящихся к данной главе УК.

Небольшая третья глава книги раскрывает психологическое содержание статьи 41 ("Обоснованный риск") главы 8 УК ("Обстоятельства, исключающие преступность деяния"). Практически важным является то, что комментарии рассматривают прикладные судебно-психологические аспекты связанного с риском поведения. Знания психолога, указывает автор, при оценке риска могут быть использованы для установления целей рискованного поведения; оценки способности субъекта (с учетом интеллектуальных и характерологических особенностей) достаточно полно осмыслить ситуацию, возможности ее развития и ожидаемых последствий; оценки собственных усилий в реализации намеченного пути разрешения экстремальной ситуации. Несомненно ценными следует назвать и содержащиеся в главе концептуальные положения об участии психолога в разграничении в конкретных случаях обоснованного риска от необоснованного.

Последняя глава книги содержит комментарии к десятой главе УК - "Назначение наказания". Необходимость психологического исследования положений данной главы заключается в следующем: при назначении наказания следует учитывать особенности личности виновного (ч. 3, ст. 60). Вместе с тем, как справедливо указывает автор Комментария, психологические аспекты проблемы индивидуализации ответственности разработаны явно недостаточно, что влечет за собой ряд отрицательных последствий для правоприменения. В связи с этим в главе довольно подробно рассмотрен широкий круг психологических проблем индивидуализации уголовной ответственности при назначении наказания, включая обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание. Большой интерес для практики представляет системное изложение уголовно-релевантных свойств личности, значимых для индивидуализации ответственности и наказания: свойства личности, позволяющие судить о закономерности или случайности содеянного, а также влияющие на способность к регуляции поведения. Использование этой классификации может оказаться полезным как для психологов, участвующих в проведении судебно-психологических исследований, так и для следователей, судей, прокуроров и адвокатов.

Своевременным надо признать и напоминание автора об отсутствии так называемых "безмотивных преступлений": речь в данном случае идет либо о незнании закономерностей человеческого поведения, либо о сложности установления мотива в конкретной ситуации, - вот почему роль судебно- психологической экспертизы по таким делам трудно переоценить.

Книгу в целом отличает высокий профессионализм автора, аргументированность, взвешенность и строгость изложения материала. Она выходит за рамки обычного учебного пособия и, вне всякого сомнения, заслуживает стать настольной книгой для широкого круга работников правоприменительной сферы. Хотелось бы пожелать автору в последующих изданиях расширить спектр комментируемых статей УК.

С.Н. Боков, кандидат мед. наук, доцент кафедр практической психологии психолого-педагогического ф-та госпедуниверситета и криминалистики юридического ф-та госуниверситета, Воронеж

стр. 143

ВЛАДИМИР СТЕПАНОВИЧ ШУСТИКОВ

Автор:

В декабре 2000 г. в автокатастрофе погиб Владимир Степанович Шустиков.

B. C. Шустиков с 1981 по 1989 г. работал заместителем главного редактора "Психологического журнала" и во многом способствовал его созданию и дальнейшему росту.

B. C. Шустиков родился 15.09.25 в г. Казани. В 1943 г. с III курса института он был призван в армию и до конца Великой Отечественной войны служил в авиации. После окончания войны поступил в Литературный институт, закончив который работал в профсоюзных издательствах, где занимался проблемами управления трудовыми коллективами, защитил кандидатскую диссертацию.

B. C. Шустиков имел боевые награды: Орден Отечественной войны II степени, медали "За взятие Берлина", "За взятие Варшавы", "За Победу над Германией" и другие.

Коллектив редакции и редколлегия "Психологического журнала" выражают глубокое соболезнование родным и близким Владимира Степановича Шустикова.

стр. 144