Влияние истечения срока исковой давности на осуществление правомочий владения вещью

Истечение срока исковой давности и отказ суда истцу в иске (в материальном его праве на защиту) не означает утрату его субъективного права на имущество. Субъективное право на имущество принадлежит истцу, хотя он лишается важнейших правомочий собственника – владения, пользования и распоряжения, в связи с отказом ему в иске и "оставлением" этого имущества у ответчика. Подтверждением тому положение п. 2 ст. 1109 ГК РФ: "Имущество, переданное во исполнение обязательства по истечении срока исковой давности, не подлежит возврату в качестве неосновательного обогащения"[12].

Несмотря, на очевидность положения – "истечение срока исковой давности (как общего, так и специального) и заявления об этом стороны в споре (ответчика) приводят к вынесению решения об отказе истцу в иске", суды упускают из виду иногда это неизменное требование закона. Ошибки встречаются при применении сокращенных сроков исковой давности, установлении начала их исчисления.

Норма Гражданского кодекса РФ "истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске", и вытекающая отсюда ситуация с "оставлением" спорного имущества у ответчика (на каких правах?) – ставят перед наукой гражданского права весьма сложные вопросы, "обойденные" законодательством.

Эти вопросы можно подразделить на 3 группы.

1. Многие годы велся спор относительно того, "погашается ли истечением срока исковой давности само принадлежащее истцу субъективное гражданское право или нет?".

Сложились три точки зрения:

- Первая. Согласно этой точке зрения истечение срока исковой давности прекращает (погашает) само существование материального субъективного права;

- Вторая. Субъективное гражданское право утрачивается лишь с момента вынесения судом решения об отказе в иске на основании пропуска истцом исковой давности;

- Третья. С истечением давностного срока погашается только возможность требовать в принудительном порядке исполнения обязанности должником и тем самым защиты материального субъективного права истца; само же материальное право последнего сохраняется, т.е. субъективное право не погашается; истец-кредитор продолжает оставаться собственником своего имущества, хотя оно (имущество) находится во владении ответчика и оно не может быть изъято в принудительном порядке из-за пропуска срока исковой давности.

Многолетний спор по этой проблеме решился Гражданским кодексом РФ: "Должник или иное обязанное лицо, исполнившее обязанность по истечении срока исковой давности, не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения указанное лицо и не знало об истечении давности" (ст. 206).[13]

Это положение вытекает из того, что истечение срока исковой давности не прекращает, как обоснованно утверждают сторонники третьей точки зрения, "существования гражданского субъективного права, но лишает его способности к принудительному осуществлению против воли обязанного лица", т.е. ответчика.

Логичны и обоснованы утверждения с "оставлением" имущества у ответчика. Однако изложенные положения не дают ясного ответа на вопрос, имеющий как теоретическое, так и практическое значение: на каких собственно правах будет пользоваться "оставленным" имуществом ответчик 2. Если имущество "остается" у ответчика, можно ли считать такое его владение законным? Видимо, можно. Ответ вытекает из ч. 2 п. 2 ст. 199 ГК РФ: "Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске". Если суд выносит решение об отказе истцу-кредитору в иске (естественным последствием которого является "оставление" имущества у ответчика), следовательно, владение ответчика будет законным. Законным с момента вынесения решения (вернее, вступление его в законную силу об отказе в иске истцу-кредитору). И эта законность владения ответчика должна была, казалось бы, быть закреплена в ч. 2 п. 2 ст. 199 ГК РФ дополнением "...и признания законности владения ответчика" ("оставленного" у него имущества).

Допустимо ли суждение: отказ истцу-кредитору в иске из-за пропуска срока исковой давности и "естественное оставление" имущества у ответчика – это еще не говорит о законности его владения. Если не говорит, тогда "следует признать незаконность владения ответчика и последствия, связанные с этим, а также незаконность самого решения суда, порождающего незаконность владения.

В связи с решением об отказе в иске из-за пропуска срока исковой давности и естественно-логическим признанием права законности владения ответчик приобретает и законное право пользования "перешедшим" имуществом.

Непосредственное отношение к защите законности владения ответчика (в данной ситуации) направлено выражение правовой нормы: "...имеет право на защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками имущества, а также не имеющих прав на владение им в силу иного предусмотренного законом... основания". Истец-кредитор, проигравший судебный процесс, рассматривается как собственник, не имеющий права на владение, ибо, как было отмечено, законное право владения принадлежит ответчику.

Законные права владения и пользования "перешедшим" имуществом без правомочий распоряжения не обеспечивают законное хозяйственно-бытовое его использование прежде всего в вопросах определения юридической судьбы имущества. Ответчик не вправе распоряжаться имуществом и не становится собственником.

3. На основании ст. 234 ГК РФ ответчик может приобрести право собственности, как отмечалось, если только открыто, добросовестно и непрерывно будет владеть этим имуществом, как своим собственным – относительно недвижимости – в течение 15 лет, другого – 5 лет.

В принципе верно, но почему денежные суммы зачисляются в прибыль должника? Выражаясь точнее, в данном случае нужно говорить, видимо, о возникновении права собственности, иных прав (хозяйственного ведения, оперативного управления) на эти денежные суммы, что свидетельствует о несоответствии такого права (собственности, хозяйственного ведения, оперативного управления)[14]

Главное здесь все же в сути противоречия: при реальности законных прав владения и пользования будет ли действовать механизм, заложенный в ст. 234 ГК РФ о возникновении права собственности? Давно известно: собственник тот, кто реально владеет и пользуется имуществом. В частности, как изложено в ст. 2230 ГК Французов (Франции), "всегда предполагается, что каждый владеет для себя, как и собственник, если не доказано, что владение началось для другого".Поэтому "оставление" имущества у ответчика на правах законного владения и пользования – это практически равнозначно возникновению у него "фактической" собственности.

И если, по существу, у ответчика возникает такая "незаконная" собственность, можно ли говорить о сохранении действенного права собственности у истца-кредитора, проигравшего процесс? "Не колеблет" ли это обстоятельство правомочий собственника у истца-кредитора?

Допустимы ли вообще выводы о формально-юридическом значении права собственности у истца-кредитора и о фактически реальном проявлении собственности у ответчика? Видимо, недопустимы с точки зрения сути, содержания и объема правового регулирования собственности по действующему законодательству.

На чем базируется право собственности без правомочий владения, пользования и распоряжения? Вопрос, возникающий в данном случае, в связи с применением принципиальных положений об исковой давности.

Это обстоятельство, казалось бы, создает тупиковую ситуацию сторонникам преобладающей ныне теории: "С истечением давностного срока погашается только возможность требовать в принудительном порядке исполнения обязанности должником и тем самым защиты материального права истца; само же материальное субъективное право последнего сохраняется...", т.е. проигравший процесс истец-кредитор лишился прав владения, пользования, распоряжения, но остается собственником своего имущества.[15]

Допустимо ли по действующему гражданскому законодательству РФ признание лица субъектом права собственности без правомочий владения, пользования и распоряжения? Прежде всего заметим: действующий ГК РФ не сводит право собственности только к трем его правомочиям. Статья 209 ГК РФ предусматривает права: "...по своему усмотрению", "совершать любые действия, не противоречащие закону...", "отчуждать свое имущество в собственность другим лицам", "передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом", "отдавать имущество в залог и обременять его другими способами".

Но эти выражения направлены в основном на раскрытие правомочий владения, пользования и распоряжения. И представляется очевидным, что действующее гражданское законодательство в правоприменительной практике исходит, как правило, из определяющих правомочий собственника: владения, пользования и распоряжения.

Правомочие правовой (законной) принадлежности имущества как важнейший элемент содержания права собственности непосредственно вытекает из ст. 209 ГК РФ. Поэтому истец, лишенный правомочий владения, пользования и распоряжения, остается собственником своего имущества на основе правового (законного) признака принадлежности ему имущества.