IV. Буржуазная критика проекта Конституции

Несколько слов о буржуазной критике проекта нашей Конституции. Понятно, что критика проекта нашей Конституции, идущая из другого лагеря, для нас не может не иметь известного интереса. Иностранная печать, поскольку она отражает общественное мнение различных слоёв капиталистических стран, для нас не может не представлять известный интерес мнений иностранной печати. Но критика идёт с того лагеря различная, неодинаковая. С этой точки зрения можно было бы разбить критиков на пять групп.

Самая примитивная из них первая группа (критиков).
Первые признаки реакции со стороны одной части прессы, или со стороны первой группы критиков выразились в определённой тенденции – замолчать проект Конституции. Просто представили дело так, что как будто бы проекта Конституции нет, и не было его вообще в природе. Замолчали. Могут сказать, что метод замалчивания не есть критика. Нет – это не верно. Метод замалчивания как особый способ игнорирования объекта критики – это тоже форма критики, правда, форма смешная и глупая, но всё же, форма критики. Но с методом замалчивания у них ничего не получилось. В конце концов они оказались вынужденными открыть клапан и сообщить миру, что, как это ни печально, но проект новой Конституции всё же существует, и не только существует, но даже производит некоторое зловредное действие на людей. Иначе и не могло быть, конечно. Они должны были открыть клапан и отказаться сами от метода замалчивания проекта Конституции, потому что есть всё-таки какое-то общественное мнение, есть живые люди, читатели, которые хотят знать о фактах и которых конечно, невозможно уж слишком долго держать в тисках обмана. Вообще надо признать, что на обмане далеко не уедешь…

Вторая группа критиков признаёт, что проект Конституции существует, но считает, что проект этот не представляет ничего интересного, потому что он очень мало похож на конституцию. Более того, она считает, что СССР и не мог дать действительного проекта конституции, потому что сам-то СССР не есть государство, а нечто вроде географического понятия. Наиболее типичным представителем такой группы критиков, как это ни странно, является, германский официоз “Дойче Дипломатиш-Политише Корреспонденц”. Он прямо говорит (журнал такой), что проект Конституции – это не проект, а пустая бумажка, пустое обещание, пущенное в ход для маневра, для того, чтобы обмануть людей.
Он прямо говорит, что иначе не могло быть, потому что СССР – не есть государство, СССР – это (я цитирую) “ не что иное, как точно определяемое географическое понятие”, и если СССР не представляет государство, то ясно, что и Конституция его не может быть настоящей конституцией.
Что сказать о таких, с позволения сказать, критиках?
Великий русский писатель Щедрин в одном из своих сказок-рассказов дал тип бюрократа-самодура, очень ограниченного и тупого, но до крайности самоуверенного и ретивого. Бюрократ этот после того, как он во “вверенной” ему области навёл “тишину и спокойствие”, то есть, истребил несколько тысяч человек и спалил несколько городов, после этого оглянулся кругом и заметил на горизонте Америку. Страна, конечно, малоизвестная, заметил, что там какие-то свободы существуют, и что государством управляют там другими методами. Заметил и возмутился: как это так, откуда она взялась, эта страна, на каком таком основании она существует? Конечно, её, говорят, случайно открыли несколько веков тому назад, но, позвольте, разве нельзя её снова закрыть, чтоб духу её не было вовсе? И, сказав так, положил резолюцию: “Закрыть снова Америку!”
Я думаю, товарищи, что господа из германского официоза как две капли воды, похожи на щедринского бюрократа. Господам из германского официоза давно уже намозолил глаза Советский Союз. Помилуйте, девятнадцать лет стоит как утёс, воодушевляя угнетённые классы одним своим существованием и приводя в бешенство врагов рабочего класса. И оказывается, этот Советский Союз не только существует, но и растёт, не только растёт, но и преуспевает, и не только преуспевает, но даже Конституцию составляет. Как же после этого не возмутиться господам из германского официоза? И вот они вопят: Что это за страна, откуда она взялась? На каком таком основании она существует? И если её открыли, говорят, в октябре 1917 года, то нельзя ли её снова закрыть, чтоб духу её не было? И, сказав это, поставили резолюцию: закрыть снова Советский Союз, объявить, что Советский Союз как государство не существует, что Советский Союз представляет не что иное, как географическое понятие!
Кладя резолюцию о том, чтобы закрыть снова Америку, щедринский бюрократ, несмотря на всю его тупость и ограниченность, всё же нашёл в себе элементы понимания реального, проговорив тут же: Добавить резолюцию: “Но, кажется, сие от меня не зависит”. Я не знаю, хватит ли ума у господ из германского официоза догадаться, что на бумаге они, конечно, могут “закрыть” любое государство, но если говорить серьёзно, то “сие от них не зависит”...
Что касается того, что Конституция СССР является будто бы пустой бумажкой, обещанием пустым, или как выражается германский официоз, “потёмкинской деревней”, (что касается вот всех этих констатаций и квалификаций), то я хотел бы сослаться на ряд установленных фактов, которые сами за себя говорят.
В 1917 году народы СССР свергли буржуазию и создали диктатуру пролетариата, установили Советскую власть. Это факт, а не обещание.
Затем Советская власть ликвидировала класс помещиков, отобрала у них земли и передала крестьянству не менее 150 миллионов гектаров помещичьих, монастырских и казенных земель, и это – сверх тех земель, которые и раньше находились в руках крестьян. Это факт, а не обещание.
Затем Советская власть экспроприировала капиталистов, отобрала у них фабрики, заводы, леса, железные дороги, объявила их социалистической общественной государственной собственностью и поставила во главе этих предприятий лучших людей рабочего класса. Это тоже факт, а не обещание.
Затем, организовав промышленность и сельское хозяйство на новых, социалистических началах, Советская власть добилась того, что в настоящее время наше земледелие в СССР даёт в 1,5 раза больше продукции, чем в довоенное время, наша промышленность даёт в 7 раз больше продукции, чем в довоенное время, а народный доход вырос в 4 раза в сравнении с довоенным временем. Это тоже – факты, а не обещания.
Затем Советская власть уничтожила кризисы (хозяйственные кризисы), уничтожила безработицу, провела в жизнь право на труд, право на отдых, право на образование, улучшила коренным образом материальное положение и культурное положение рабочего класса, крестьянства, интеллигенции и обеспечила проведение в жизнь всеобщего, прямого, тайного равного голосования. Это тоже – факты, а не обещания.
Наконец, Советская власть выработала проект Конституции, который является не обещанием, а регистрацией и законодательным закреплением фактов, побед социализма в нашей стране, регистрацией того, что уже добыто и обеспечено.
Спрашивается, к чему сводится после всего этого болтовня господ из германского официоза о том, что Конституция наша является, будто бы пустым обещанием, что это “потёмкинская деревня” и пр. К чему сводится болтовня этих господ, если не к тому, что они ставят себе целью скрыть от народа правду о Советском Союзе, ввести народ в заблуждение, обмануть его.
Таковы факты. А факты, как говорят, упрямая вещь. Господа из германского официоза могут сказать, что тем хуже для фактов. Но им можно тогда ответить словами известной русской поговорки: “дуракам закон не писан”.
Так обстоит дело со второй группой критиков.

Третья группа критиков (я бы их назвал просто скептиками) не прочь признать известные достоинства за проектом Конституции, она считает его положительным явлением, но находит, что в проекте Конституции имеются некоторые положения, которые едва ли осуществимы. Это скептики. Мы их встречаем во всех странах.
Надо сказать, что в нашей стране мы не впервые их встречаем. Когда большевики брали власть в 1917 году, эти господа появились на сцене и говорят: большевики, конечно, люди неплохие, но едва ли у них что-либо выйдет с властью, провалятся. Но потом оказалось, на поверку, что провалились скептики, а большевики удержали власть.
Во время гражданской войны, когда 14 государств пошло в поход против СССР, господа скептики опять появились на сцене и говорят: ну, Советская власть, конечно, дело хорошее, и большевики – мужики неплохие, но ежели взять Колчака и Деникина, да соединить их с интервентами. 14 государств конечно большевиков побьют, наверняка большевики провалятся. На деле, однако, оказалось, что провалились скептики, а не большевики.
Когда Советская власть опубликовала первый пятилетний план развития народного хозяйства, скептики опять тут как тут на сцену: конечно пятилетний план, дело хорошее, но это же фантастика, – говорили – ничего из этого дела не выйдет, наверняка большевики провалятся. А на деле оказалось, что большевики не провалились, провалились скептики. Ибо пятилетний план был осуществлён в четыре года.
Не сомневаюсь, что и в данном случае господа скептики провалятся. Провалятся с их критикой проекта Конституции, провалятся нынче так же, как они не раз проваливались в прошлом. Так обстоит дело с третьей группой критиков.

Четвёртая группа критиков, атакуя проект Конституции, заявляет, что большевики качнулись вправо, проект Конституции – есть “сдвиг вправо”, большевики отказались от большевистского режима, “хоронят диктатуру пролетариата”. Это большей частью усердствуют в этой критике некоторые польские газеты и часто американские.
Ну, что можно сказать об этих, с позволения сказать, критиках?
Если расширение базы диктатуры пролетариата и превращение диктатуры в более гибкую, стало быть, в более мощную систему государственного руководства обществом трактуется у них не как усиление диктатуры рабочего класса, а как её ослабление или даже как отказ от диктатуры рабочего класса, то позволительно спросить: а знают ли эти господа, что такое диктатура рабочего класса?
Если законодательное закрепление победы социализма в проекте нашей Конституции, если законодательное закрепление успехов индустриализации, коллективизации, демократизации называется “сдвигом вправо” у этих господ, позволительно спросить: а знают ли они, чем отличается левое от правого?
Не может быть сомнения, что эти господа запутались в своей критике и спутали левое с правым.
Нельзя не вспомнить по этому случаю дворовую “девчонку” Пелагею из “Мёртвых душ” Гоголя. Она, как рассказывает Гоголь, взялась как-то показать дорогу кучеру Чичикова Селифану, но, не умея отличить правое от левого, правую сторону дороги от левой стороны, запуталась и попала в неловкое положение. Мне кажется, что наши критики из польских газет, несмотря на всю их амбицию, всё же недалеко ушли от уровня понимания дворовой “девчонки” Пелагеи из “Мёртвых душ”.
Кучер Селифан, как известно, счёл нужным отчитать Пелагею за то, что она спутала правое с левым, сказав ей: “Эх, ты, черноногая… не знаешь, где право, где лево”. Мне кажется, что следовало бы так же отчитать наших критиков из польских газет, сказав им: Эх, вы, горе-критики… не знаете, где право, где лево.

Наконец, ещё одна группа критиков. Если предыдущая группа обвиняет проект Конституции в том, что он будто бы ликвидирует диктатуру рабочего класса, то эта, пятая группа, она наоборот обвиняет проект Конституции в том, что он оставляет нынешнее положение нетронутым в СССР. Что по проекту Конституции сохраняется в силе диктатура рабочего класса, сохраняется руководящее положение в стране компартии и никакой свободы политических партий, так сказать, не отмечается. Причём, эта группа считает, что поскольку, проект Конституции сохраняет диктатуру рабочего класса, сохраняя руководящее положение партии, вместе с тем, исключая из обихода так называемую “свободу политических партий”, то он (проект Конституции) является нарушением основ демократизма.
Я должен признать, товарищи, что проект новой Конституции действительно оставляет в силе режим диктатуры рабочего класса, и нынешнее руководящее положение Коммунистической партии в стране. Это действительно так. Если уважаемые критики видят в этом недостаток проекта Конституции, то это очень печально. Мы же, большевики, думаем, что наоборот, это составляет большое достоинство проекта нашей Конституции.
Что касается свободы политических партий, то здесь мы, большевики, держимся несколько иных взглядов. Партия есть часть класса, его передовая часть. Несколько партий, а значит, и свобода политических партий может существовать лишь в таком обществе, где имеются антагонистические классы, интересы которых враждебны и непримиримы, где имеются, скажем, рабочие и капиталисты, крестьяне и помещики, бедняки, кулаки и т.д. Но в СССР давно уже нет у нас этих эксплуататорских классов: нет классов помещиков, нет классов капиталистов, нет кулаков. Стало быть в СССР нет почвы (нет почвы!) для существования нескольких политических партий. Стало быть в СССР имеется почва, я считаю, только для одной партии – и этой партией может быть только Коммунистическая партия. Коммунистическая партия, которая смело и решительно отстаивает на протяжении десятилетий интересы рабочих и крестьян. А что она у нас неплохо защищает интересы рабочих и крестьян – в этом едва ли может быть сомнение.
Говорят о демократии, о демократизме, конституции. А что такое демократия? Демократия в капиталистических странах, где имеются антагонистические классы, есть в последнем счёте демократия для сильных, демократия для имущих. Демократия в СССР, наоборот, где нет антагонистических классов, есть демократия для трудящихся, то есть демократия для всех. Стало быть, было бы неправильно сказать, что проект нашей Конституции, в какой бы то ни было степени, допускал нарушение демократизма. Наоборот, буржуазные конституции, они страдают, прежде всего, тем, что они нарушают основы демократизма. Вот почему я думаю, что Конституция СССР является единственным до конца демократическим документом.
Так обстоит дело c критиками.