Глава 4. Механизм правореализации

Рассматривая категорию «механизм правореализации», стоит отметить, что в литературе существуют различные подходы к пониманию данного явления.

Данное обстоятельство обуславливается сложностью и многогранностью правореализационных процессов. Вместе с тем, не изучив особенности механизма правореализации, невозможно полностью понять такое явление как реализация права. Отметим, что, по мнению М.К. Маликова, структура реализации права в литературе рассматривается с точки зрения структуры норм права (гипотеза, диспозиция санкция) и в плане структуры механизма правореализации^[51].

Различные авторы предлагают свои трактовки рассматриваемого явления, исходя при этом из своих взглядов и идей по поводу реализации права и смежных правовых явлений. Например, Л.Н. Завадская полагает, что «механизм правореализации выступает как система правовых средств, которая способна обеспечить влияние, контроль общества за государством, которое регулирует общественные отношения»^[52]. Развивая данное положение, она пишет, что «механизм реализации права – это также инструмент контроля за осуществлением власти»^[53]. В известной степени с этим можно согласиться, поскольку государство должно существовать не только для обслуживания интересов политической и экономической элиты, но и для всех иных членов общества. Однако подобный подход может вызвать определенные возражения, ибо весь сложный механизм реализации права сводится по существу к одной из сторон его проявления. Стоит принять во внимание и то, что предложенное понимание механизма правореализации появилось в исследовании начала 90-х годов прошлого века, то есть под влиянием демократизации многих идей и представлений в постсоветском обществе.

По мнению В.А. Сапуна, под механизмом реализации права следует понимать особую правовую подсистему механизма правового регулирования, «блок регулятивных и охранительных средств различного уровня, при помощи которых объективное и субъективное право претворяются в жизнь, воплощаются в фактическом поведении субъектов»^[54]. Специфика данного подхода проявляется в соотношении двух смежных правовых процессов, включении механизма реализации в механизм правового регулирования. Вместе с тем реализация права и ее механизм являются вполне самостоятельными правовыми явлениями.

Несколько иное понимание механизма реализации права предлагается в работе Ф.Н. Фаткуллина и Ф.Ф. Фаткуллина. В данном случае отмечается, что «юридический механизм правореализации складывается из полного набора своеобразных рычагов, закономерно участвующих в приведении реализуемой нормы в каждом конкретном случае в работающее состояние, в воплощении всего её содержания в регулируемые общественные отношения, в достижении намеченного в ней результата»^[55]. Предлагаемая модель подразумевает объединение описываемых рычагов в несколько взаимосвязанных блоков, среди которых можно выделить блок, обеспечивающий начало правореализации, блок диспозиционного правоотношения, блок обеспечительного правоотношения и блок индивидуального правового регулирования, подключаемый по мере необходимости к предыдущим блокам правореализации^[56].

Этот подход представляется весьма интересным, поскольку охватывает всю гамму сложных правореализационных процессов, происходящих в обществе. Предложенная концепция сильно связана с адекватным ей пониманием механизма правового регулирования, правоотношений, иных правовых конструкций, предлагаемых данными исследователями. Понимание механизма правореализации, сформированное в рамках этого подхода, также будет освещено в рамках данной главы.

Свою лепту в изучение проблематики механизма реализации права вносят исследователи, анализирующие отдельные направления правореализационных процессов (например, реализация закона). Так, по мнению А.Д. Каюмова, «под механизмом реализации закона понимается организованная совокупность специфических юридических средств, при помощи которых государственно-властные веления закона претворяются в реальные общественные отношения»^[57].

Также весьма любопытна модель Ю.С. Решетова, согласно которой, «для выделения основных компонентов механизма реализации норм …права следует очертить три относительно самостоятельных аспекта её рассмотрения»^[58].

Исходя их этого, реализацию норм права можно, во-первых, рассмотреть в плане выделения целостного участка правомерного поведения граждан, их организаций, являющихся непосредственными участниками общественных отношений, урегулированных нормами права.

Во-вторых, реализацию норм права следует рассмотреть в аспекте выделения целостного участка правомерной деятельности соответствующих субъектов, которые осуществляют индивидуально-правовое регулирование.

Наконец, третий аспект рассмотрения реализации правовых норм фиксирует целостный участок правомерного поведения участников индивидуально-регламентированных общественных отношений^[59].

Безусловно, существуют различные подходы к пониманию реализации права. В настоящем параграфе более подробно будут рассмотрены две модели, речь о которых пойдет ниже.

Любой механизм представляет собой комплекс взаимодействующих элементов. Таким образом, возникает вопрос о строении механизма правореализации, выделении тех структурных частей, которые составляют его содержание. Поэтому при анализе модели механизма правореализации необходимо учесть следующее.

Отметим, что разграничение процессов правореализации может осуществляться в зависимости от того, нормы какой отрасли права реализуются. В данном случае механизм правореализации будет складываться из реализации норм конституционного, административного, гражданского и других отраслей права. Однако исследование реализации норм отдельных отраслей права – задача отраслевых наук, а не теории государства и права. Здесь не раскрываются общие закономерности реализации права, в частности, не выявляются основные характеристики взаимодействия правовых норм с иными социальными нормами в ходе их реализации^[60].

Нормы права можно классифицировать и по иным основаниям. Так, выделяются общие и специальные, регулятивные и охранительные, материальные и процессуальные, императивные и диспозитивные, поощрительные, рекомендательные правовые нормы. Также можно говорить о нормах публичного и частного права. Однако различные основания выделения соответствующих норм права не могут стать хорошей основой построения теоретической концепции механизма правореализации, ее внутреннего строения^[61].

Выделяются также формы реализации права. Это использование права (юридической свободы, законного интереса), исполнение обязанности, соблюдение запрета. Помимо этих трех форм существует особая форма реализации права – применение права. При этом в литературе справедливо отмечается, что не стоит рассматривать формы реализации права как основные составляющие механизма реализации права. Дело в том, что, во-первых, применение права ставится в один ряд с тремя непосредственными формами реализации права. Это нарушает строгость классификации. Во-вторых, использование, исполнение, соблюдение и применение правовых норм это формы, а не содержательные части их реализации^[62].

В рамках данной главы рассмотрим основные элементы механизма правореализации исходя из следующих подходов.

Итак, первый подход это концепция Ю.С. Решетова. Напомним, что согласно ей «характерная качественная определенность правореализации воплощается в том, что это – правомерно-поведенческий, деятельностный процесс^[63]». Соответственно, говоря о строении правореализующего поведения, необходимо выделять три аспекта его рассмотрения, о которых говорилось выше.

Первый компонент механизма реализации норм права – целостный участок правомерного поведения, представляющий собой саморегулирование участниками реализации правовых норм своего поведения^[64]. Сразу же стоит отметить, что саморегулирование занимает ведущее место в правореализационных процессах. Принуждение, имманентное праву, не может носить повсеместный характер. Отсюда следует необходимость учета ряда обстоятельств.

Во-первых, внушительный объем данного компонента механизма правореализации заставляет сделать вывод о многообразии субъектного состава. Думается, что участниками этих процессов могут быть как частные субъекты (физические и юридические лица), так и публичные образования. Последние состоят из граждан, что подчеркивает роль личности в данных процессах.

Во-вторых, в данном элементе механизма реализации права связь права и иных социальных норм достигает своего апогея. Не случайно в литературе отмечают, что «многие нормы-запреты (особенно в области уголовного права) являются конкретизаторами моральных норм и принципов»^[65]. А ведь диспозиции охранительных норм наиболее часто реализуются в рамках саморегулирования.

Саморегулирование является важной частью общественной жизни. Большое количество правовых норм реализуется в процессе самостоятельного регулирования своего поведения. Невозможно приставить к каждому участнику правореализационных процессов сотрудников правоохранительных органов. Да в этом нет необходимости. Ведь большей частью правомерное поведение осуществляется добровольно.

Огромное значение здесь приобретает связь права с нормами морали, религии и т.д. Зачастую при этом система ценностей отдельной личности может совпадать с содержанием отдельных норм права. Например, в Конституции РФ есть норма, закрепляющая положение о том, что «трудоспособные дети, достигшие 18 лет, должны заботиться о нетрудоспособных родителях»^[66]. Сама по себе эта норма несет глубокое нравственное содержание. И хотя свое дальнейшее развитие она получает в иных отраслях права, совершенно очевидно, что подавляющая часть населения страны заботится о нетрудоспособных родителях отнюдь не под давлением правоприменительных органов.

Значительная часть населения не совершает правонарушения не потому, что испытывает страх перед юридической ответственностью. У любой нормальной личности есть система ценностей, носящая не только правовой, но и моральный характер. Поэтому здесь высока роль воспитания вообще и правового воспитания в частности. Формирование развитого правового сознания, правовой культуры общества и личности во многом обуславливает гармоничное функционирование первого элемента механизма правореализации.

Саморегуляция тесно связана не только с правом, но и с иными социальными нормами. Возникает вопрос, возможна ли реализация права в рамках первого элемента механизма правореализации за пределами правоотношений.

В научной литературе возникла точка зрения, согласно которой за пределами правоотношений реализация норм права «представляется невозможной»^[67]. Тем не менее, в работах многих исследователей можно найти иное понимание данной проблемы.

Например, Ю.С. Решетов отмечает возможность реализации, как в рамках правовых отношений, так и вне этих рамок^[68]. Схожие позиции отражает В.К. Бабаев, по мнению которого, «правоотношения – основная, но не единственная форма реализации правовых норм»^[69]. Аналогичной точки зрения придерживается Ю. И. Гревцов, отмечающий случаи, когда «реализация права…происходит вне конкретных правовых отношений»^[70].

Аргументация возможности правореализации вне правоотношений по существу сводится к следующим аргументам: возможности реализации диспозиций охранительных правовых норм вне рамок правоотношений, признания правореализации итогом не столько правового регулирования, сколько итогом правового воздействия в целом, учета специфики реализации некоторых норм, регламентирующих правовой статус личности (закрепляющих в частности, конституционно закрепленные свободы).

Здесь можно долго спорить, но во многом эта дискуссия получает свое развития вследствие признания либо не признания общерегулятивных правоотношений. Если мы признаем существование общерегулятивных правоотношений, то возникает вопрос о выделении юридически нейтрального поведения, ибо все, что мы делаем, существует в рамках общерегулятивных правоотношений. Если мы не признаем существование общерегулятивных правоотношений, то возникает возможность выделения юридически нейтрального поведения и признания реализации права вне правоотношений.

Следующим компонентом механизма реализации права является целостный участок правомерной деятельности соответствующих субъектов, которые осуществляют индивидуально-правовое регулирование^[71].

Содержание данного участка правореализации является весьма сложным. Достаточно упомянуть о том, что представители некоторых отраслевых наук предлагают разграничивать понимание индивидуального правового регулирования в узком смысле и в широком смысле^[72]. Другие авторы отмечают, что «индивидуальное регулирование – это правоприменительная деятельность»^[73], существенно сужая его содержание. Не умаляя обилия процессов, протекающих в этом компоненте механизма реализации, остановимся на правоприменительной деятельности и индивидуально-договорном (автономном) регулировании.

Последний в отраслевых науках, да и в теории государства и права рассматривается в рамках индивидуального правового регулирования^[74]. Подобный подход в целом стоит признать справедливым. Однако нельзя отрицать того, что в индивидуально-договорном (автономном) регулировании присутствуют элементы саморегулирования. Например, по мнению С.С.Алексеева, «сущность «автономного регулирования» общественных отношений заключается в том, что оно осуществляется самими участниками отношения…»^[75].

В литературе отмечают, что «правовое регулирование посредством индивидуального договора часто в литературе обозначается такими терминами, как «автономное регулирование», «саморегулирование», «договорное регулирование»^[76].

Помимо этого анализ правоприменительной деятельности и индивидуально-договорного регулирования предполагает необходимость выявления момента окончания данных процессов. Решение данного вопроса позволяет разграничить два последних компонента механизма реализации права.

В.В. Лазарев считает, что «итогом правоприменительной деятельности выступают акты применения…права»^[77] Аналогичной точки зрения придерживается И.Я. Дюрягин, который отмечает, что «принятие решения и соответствующего акта-документа является своего рода юридическим итогом правоприменительной деятельности»^[78]. Таким образом, применение норм права завершается вынесением решения, оформляемого в соответствующем виде. Это позволяет отнести последующую деятельность к третьему элементу механизма реализации права.

Индивидуально-договорное регулирование в определенной степени схоже с правоприменительной деятельностью. Процесс заключения и изменения договоров порой весьма детально регулируется действующим законодательством. Все это позволяет сделать вывод, что итогом индивидуально-договорного регулирования является заключение договора. Последующее поведение субъектов договорных обязательств входит в третий (заключительный) блок механизма реализации права.

Однако стоит учесть, что индивидуально-правовое регулирование и деятельность участников индивидуально-регламентированных общественных отношений могут пересекаться. Огромную сложность эта проблема приобретает в договорных отношениях, где, например, «стороны вправе установить, что условия заключенного ими договора применяются к их отношениям, возникшим до заключения договора»^[79]. Также определенную путаницу может внести государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним, поскольку «договор, подлежащий государственной регистрации, считается заключенным с момента его регистрации, если иное не установлено законом»^[80]. Однако исполнение отдельных положений договора может иметь место и до государственной регистрации (оплата жилья при покупке квартиры).

В данном случае следует исходить из буквы закона и специфики временных параметров механизма правореализации. С момента заключения договора вступает в действие последний элемент механизма правореализации. Но жестких границ здесь быть не может, ибо социальное бытие и его правовая составляющая намного богаче любой предложенной модели реализации права. Все существующие концепции являются абстракциями, созданными человеческим сознанием, а потому неизбежно огрубляют объективную действительность.

Наконец, возможно изменение уже существующего договора, что также означает пересечение двух участков механизма правореализации.

Завершение индивидуально-правового регулирования знаменует собой возникновение целостного участка правомерного поведения участников индивидуально-регламентированных общественных отношений. При этом следует исходить из того, что связь двух последних участков механизма реализации права не означает отсутствия саморегулятивных начал и умаления свободы граждан^[81].

Можно выделить определенные особенности, характерные для поведения участников индивидуально-регламентированных общественных отношений:

В-первых, в ходе данного поведения реализуются нормы права, законодательно установленные права и обязанности. Участники индивидуально-регламентированных общественных отношений поступают в соответствии с программами поведения, которые входят в содержание права. Поэтому данная деятельность является неотъемлемой частью правореализационного процесса^[82].

Во-вторых, особенностью данного поведения является то, что им завершается реализация норм права, начатая в ходе индивидуально-правового регулирования^[83]. Последнее при этом включает в себя правоприменение и индивидуально-договорное регулирование. Например, в отраслевых науках справедливо утверждается, что судебное решение «продолжает действие нормы»^[84].

В-третьих, поведение участников индивидуально-регламентированных общественных отношений не является обязательным участком всех процессов реализации норм права. Однако, несмотря на это, данный элемент механизма реализации права отличается богатым содержанием. Сюда входит поведение самых различных субъектов по осуществлению разнообразных конкретизированных в ходе индивидуально-правового регулирования прав и обязанностей^[85]. Активное осуществление правоприменительной деятельности, развитие индивидуально-договорного регулирования влияет на развитие третьего участка механизма правореализации.

В-четвертых, поведение участников индивидуально-регламентированных общественных отношений связано не только с завершением реализации норм права, начатой индивидуально-правовым регулированием, но также сопряжено с осуществлением иных норм права. В данном случае имеет место удвоение правомерности в процессах осуществления правовых норм. Участники индивидуально-регламентированных общественных отношений должны поступать в строгом соответствии не только с нормами права, на основе которых произведена такая регламентация, но и с требованиями иных норм права^[86].

В-пятых, поведение участников индивидуально-регламентированных общественных отношений является содержанием правореализации, следующей за индивидуально-правовым регулированием. Формами подобного поведения являются соблюдение, исполнение и использование прав и обязанностей, конкретизированных в ходе индивидуально-правового регулирования. Помимо этого поведение участников индивидуально-регламентированных общественных отношений сопрягается с соблюдением, исполнением, использованием и применением других норм права^[87].

Образуя итог индивидуально-правового регулирования, данный компонент механизма реализации права тесно связан не только со вторым, но и с первым элементом механизма правореализации. Дело в том, что правомерное поведение является принудительным в сравнительно небольшой группе случаев (например, при исполнении судебных решений и приговоров). Огромную же часть содержания данного участка механизма реализации образует добровольное правомерное поведение, сопряженное не только с правом, но и с иными социальными нормами. Таким образом, имеет место саморегуляция.

Также мы рассмотрим еще один ранее упоминавшийся подход к пониманию механизма реализации права. В литературе отмечается, что механизм правореализации «должен состоять из взаимодействующих рычагов, охватывающих определенный цикл правореализационных процессов в целом, начиная с приведения в «боевую готовность» реализуемых правовых норм, продолжая воплощением предусмотренных в них общих правил и велений в регулируемые ими общественные отношения и завершая правомерными действиями (воздержанием от действий) не посредственных участников этих отношений»^[88].

Коль скоро юридический механизм правореализации складывается из набора своеобразных рычагов, то эти рычаги можно объединить в несколько взаимосвязанных блоков, олицетворяющих общую модель правореализации. Это – блок, обеспечивающий начало правореализации, блок диспозиционного правоотношения, блок обеспечительного правоотношения и блок индивидуального правового регулирования, который по мере необходимости подключается к предыдущим блокам правореализации^[89].

Рассмотрим данные блоки более подробно.

Первый блок – это стартовый блок механизма правореализации. Его компонентный состав весьма разнообразен, что обуславливается многообразием общественных отношений и обилием правовых норм, регулирующих данные общественные отношения. Однако в рамках данного элемента механизма правореализации можно выделить определенные рычаги. Во-первых, это введение правовой нормы в действие. Оно обязательно для любой нормы права и связано с установлением временных, пространственных и субъектных пределов ее юридической силы. При этом важно, чтобы своевременно отменялись устаревшие нормативно-правовые предписания, устранялись неясности, противоречия и т.д.^[90]

Во-вторых, это правотворческая конкретизация тех правовых норм, которые в этом нуждаются. Подобная необходимость возникает в силу сложности системы упорядочиваемых общественных отношений, когда нормы права, созданные на определенном (например, базовом) уровне общего правового регулирования, предполагают дальнейшую конкретизацию в последующих нормативных правовых актах. Например, Конституция РФ предполагает принятие отдельных законов, развивающих ее положения.

В-третьих, это юридический факт или фактический состав, благодаря которым в каждом отдельном случае реализуется непосредственно диспозиция правовой нормы, воплощаясь в диспозиционное правоотношение. При этом различные проявления отклоняющегося поведения, нарушающие диспозиции правовых норм, являются теми юридическими фактами, которые служат основанием для возникновения охранительных правоотношений. Юридические факты или фактические составы необходимы для начала реализации правовых норм дискретного действия. Они не нужны стартовому блоку юридического механизма реализации норм непрерывного действия, так как ими упорядочиваются общественные отношения иного характера. Такие нормы в собственной структуре не имеют гипотез, находятся в постоянном реализуемом состоянии с того момента, как они введены в действие^[91].

В-четвертых, это индивидуально-правовое регулирование, которое становится элементом стартового блока при необходимости властного организующего участия уполномоченного на то органа или должностного лица в самом начале очередного цикла реализации правовой нормы. Такая необходимость может быть вызвана неопределенностью требуемых юридических фактов, спорностью существования предполагаемого правоотношения или отсутствием взаимного согласия между вступающими в правоотношение лицами. Реализация правовых норм, связанных с такими ситуациями не может проявить себя в полной мере до тех пор, пока не принят и вступил в силу акт индивидуального регулирования, принятый компетентным органом или должностным лицом^[92].

Вышеуказанные рычаги стартового блока по-разному взаимодействуют друг с другом. Особенности такого взаимодействия обуславливаются особенностями регулируемых общественных отношений и конкретными условиями реализации той или иной правовой нормы.

Второй блок механизма правореализации – это блок диспозиционного правоотношения. Он является ключевым в юридическом механизме правореализации и состоит из того общественного отношения, ради регулирования которого существует та или иная правовая норма^[93].

В ряде случаев к данному блоку подключается индивидуально-правовое регулирование, но уже с несколько иным назначением. В частности, индивидуально-правовое регулирование имеет место в рамках данного элемента механизма правореализации тогда, когда общерегулятивные права и обязанности, составляющие юридическое содержание диспозиционного правоотношения, нуждаются во властной конкретизации со стороны уполномоченных на то органов или должностных лиц. Акты индивидуально-правового регулирования конкретизируют не правовые нормы, а юридический пласт содержания регулируемых ими общественных отношений (составляющие его общерегулятивные права и обязанности). Данные акты служат средством преобразования общерегулятивного правоотношения в конкретное правоотношение^[94].

Например, на основе конституционной нормы о праве на труд^[95] возникает общерегулятивное правоотношение. Права и обязанности конкретизируются Трудовым кодексом РФ. Однако преобразование в конкретное правоотношение с определенными субъектами и персонифицированными правами и обязанностями происходит благодаря акту индивидуально-правового регулирования (трудовой договор можно рассматривать как акт индивидуально-договорного регулирования).

Индивидуально-правовое регулирование подключается к блоку диспозиционного правоотношения и при необходимости применять принудительные меры восстановительного характера к лицу, допустившему отклоняющееся поведение, в рамках самого диспозиционного правоотношения, без формирования охранительного правоотношения^[96].

В содержании диспозиционного правоотношения, как и любого другого, различается два пласта: юридический и фактический. Юридический пласт выражается в виде субъективного права, юридической свободы, юридической обязанности или полномочия^[97].

Субъективное право это представляет собой «вид и меру возможного поведения участника диспозиционного правоотношения, определенные и гарантированные юридически»^[98].

В литературе высказана точка зрения, согласно которой удовлетворение собственных интересов управомоченного, а также обеспечение субъективного права противостоящей ему юридической обязанностью не могут считаться обязательными родовыми признаками субъективного права^[99]. Существуют права граждан, которые предоставляются им для удовлетворения чужих интересов. Например, Уголовный кодекс РФ закрепляет право на необходимую оборону при защите личности и прав не только обороняющегося, но и других лиц^[100]. Помимо этого есть односторонние субъективные права, которым прямо не противостоит скоординированная с ними юридическая обязанность другого участника данного диспозиционного правоотношения^[101].

Субъективное право в рамках диспозиционного правоотношения бывает конкретным или общерегулятивным, простым или сложным, разового или многократного использования. Так, конкретное субъективное право представляет собой строго индивидуализированные вид и меру возможного поведения управомоченного в конкретном правоотношении. В свою очередь общерегулятивное субъективное право означает вид и меру юридически возможного поведения, определенные одинаково для всех возможных участников общерегулятивного правоотношения. В простом субъективном праве вид и мера возможного поведения не делятся на относительно обособленные (дробные) части, а в сложном, напротив, они складываются из дробных частей, каждая из которых реализуется самостоятельно. Субъективное право разового использования исчерпывается одним правомерным волеизъявлением управомоченного, в то время как субъективное право многократного использования позволяет неопределенное число дозволяемых действий. Эти особенности оказывают влияние на механизм правореализации^[102].

Весьма близка субъективному праву юридическая свобода, с помощью которой иногда определяется характер поведения участников общерегулятивных диспозиционных правоотношений. Трактовка действующего законодательства позволяет сделать вывод, что права и свободы – явления не тождественные. Например, в Конституции РФ закреплено, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью»^[103]. Использование союза «и» разделяет эти понятия.

В литературе отмечается, что нормативно определенные государством свободы личности представляют собой практически те же права гражданина и обладают лишь некоторыми особенностями. Дело в том, что предоставляя свободы, государство акцентирует внимание на свободном, максимально самостоятельном самоопределении человека в отдельных сферах общественной жизни. Оно стремится к минимальной регламентации поведения граждан, обеспечивая их свободы в первую очередь невмешательством как своим собственным, так и иных социальных субъектов^[104].

Думается, что в современной российской правовой системе механизм правореализации связан с таким явлением как законные интересы. Их можно определить как юридически значимые и юридически оправданные притязания человека на социальные блага, не охватываемые непосредственным содержанием прав и свобод граждан. В отличие от прав и свобод содержание законного интереса не определено конкретно законодателем. Это связано с тем, что правовые нормы не способны заранее предусмотреть все потенциально возможные жизненные ситуации. Следовательно, они не могут и не должны детально регламентировать развивающиеся и возникающие впервые притязания человека на социальные блага. На практике при определении и защите законных интересов государственные органы обычно используют либо аналогию права и закона, либо расширенное толкование правовых норм^[105].

В юридическое содержание диспозиционного правоотношения входит юридическая обязанность, которую можно определить вид и меру должного поведения участников общественного отношения, определенные и гарантированные в нормах права^[106].

В диспозиционном правоотношении юридическая обязанность может быть конкретной или общерегулятивной, простой или сложной, разового или многократного исполнения. Конкретная юридическая обязанность означает строго индивидуализированные вид и меру должного поведения в конкретном правоотношении. Общерегулятивная юридическая обязанность представляет собой вид и меру должного поведения, которые законом определены одинаково для всех ее носителей. Видовые особенности юридических обязанностей (простой или сложной, разового или многократного исполнения) аналогичны особенностям одноименных субъективных прав с той лишь разницей, что здесь подразумеваются соответствующие виды и меры не возможного, а должного поведения^[107].

Юридическое содержание диспозиционного правоотношения может выражаться в полномочии, представляющего собой определенные регулятивной подсистемой вид и меру возможно-должного поведения его носителя^[108].

Являясь результатом соприкосновения начавшейся реализовываться правовой нормы с общественным отношением, которое регулируется ее диспозицией, субъективное право, юридическая свобода, юридическая обязанность и полномочия являются прямыми производными правовой нормы. Они переводят все то, что заложено в диспозиции и ближайшей цели нормы, в упорядочиваемое общественное отношение, придают последнему свойства правового отношения^[109].

Фактический пласт содержания диспозиционного правоотношения означает продолжение процессов правореализации, призванное обеспечить перевод субъективного права, юридической свободы, юридической обязанности, полномочия из стадии «обладания» в стадию воплощения в реальное поведение^[110].

В фактическое содержание правоотношения входит правомерное поведение. Иные разновидности юридически значимого поведения (правонарушение, злоупотребление правом, объективно-противоправные деяния) выходят за его рамки и считаются отклоняющимся поведением. Формы правомерного поведения непосредственно зависят от того, что реализуется – субъективное право, юридическая свобода, юридическая обязанность, полномочие. Субъективные права и юридические свободы используются, юридические обязанности исполняются, полномочия осуществляются. Применительно к запрещающим нормам выделяется такая форма как соблюдение^[111].

Третий элемент механизма правореализации – это блок обеспечительного правоотношения. Здесь располагается общественное отношение, регулируемое санкцией правовой нормы. Оно именуется обеспечительным правоотношением и возникает по юридическому факту, в качестве которого выступает либо специально поощряемое, либо отклоняющееся поведение участника диспозиционного правоотношения^[112].

Поощрительное и охранительное правоотношения также имеют два пласта в своем содержании: юридический и фактический. Так, юридический пласт поощрительного правоотношения складывается из субъективного права одного его участника, добившегося специально поощряемого результата, получить полагающееся ему по санкции правовой нормы вознаграждение и из коррелятивной юридической обязанности другого участника выдать ему такое вознаграждение. В охранительном правоотношении юридический пласт выражается в юридической ответственности лица, виновного в совершении правонарушения и в координированным с ней праве государства применять к данному лицу меры такой ответственности^[113].

Фактический пласт содержания обеспечительного правоотношения складывается из правомерного поведения его непосредственных участников по использованию своих прав, исполнению обязанностей и претерпевании мер юридической ответственности. Это могут быть саморегуляционные действия, заключающиеся в создании своего поведения в соответствии с санкцией реализуемой правовой нормы. Но чаще всего здесь необходимо индивидуально-правовое регулирование, особенно при осуществлении юридической ответственности^[114].

Ранее упоминавшийся блок индивидуально-правового регулирования, подключаемый по мере необходимости к предыдущим блокам, частично уже был рассмотрен. Ему также будет уделено внимание в одной из глав настоящей работы.

Механизм правореализации представляет сложное явление, поэтому для его изучения необходимо детально исследовать смежные вопросы реализации права. Более подробное исследование этих вопросов может являться творческим заданием для самостоятельной работы и последующего обсуждения на семинарских занятиях.