Предпосылки и пути демократизации

Хотя идея демократии получила в современном мире широ­чайшее распространение и признание, в условиях этой формы правления живет все еще меньшинство населения земли. Во многих странах демократия служит лишь респектабельным фасадом преимущественно авторитарной власти. Часто демократические формы правления оказываются нежизнеспособными и терпят крах. Какие же факторы делают возможным переход к демократии и от чего зависит ее стабильность? Ответить на эти вопро­сы пытались многочисленные научные исследования, осущест­вленные на Западе после второй мировой войны. Их авторы на основе сравнительного анализа обширного статистического ма­териала выявили целый рядэкономических, социальных, куль­турных, религиозных и внешнеполитических предпосылок демо­кратии.

Одной из важнейших экономических предпосылок демократии является относительновысокий уровень инду­стриального и экономического развития в целом. По экономичес­ким показателям демократические страны значительно опережа­ют авторитарные и тоталитарные государства. Однако прямой при­чинной зависимости между уровнем экономического развития и демократией нет. Это доказывает целый ряд исторических фак­тов. Так, США перешли к демократии еще в XIX в. на преимуще­ственно доиндустриальной стадии, В то же время, несмотря на относительно высокое промышленное развитие СССР, ГДР, Че­хословакии, Южной Кореи, Бразилии и т.д., там вплоть до не­давнего времени существовали тоталитарные или авторитарные режимы.

От индустриального развития зависит такая предпосылка демо­кратии, каквысокая степень урбанизации. Жители крупных горо­дов больше подготовлены к демократии, чем сельское население, отличающееся консерватизмом, приверженностью традиционным формам правления.

Еще одно важное условие демократии —развитость массовых коммуникаций, которая характеризуется распространенностью газет, радио и телевидения. СМИ помогают гражданам компе­тентно судить о политике: принимаемых решениях, партиях, пре­тендентах на выборные должности и т.д. В странах с большой территорией и высокой численностью населения без массовых коммуникаций демократия практически невозможна.

Одной из важнейших предпосылок демократии выступает рыночная, конкурентная экономика. История не знает примеров существования демократии в государствах без рынка и частной собственности. Рыночная экономика препятствует концентрации экономической и политической власти в руках одной из групп общества или партийно-государственного аппарата. Она обеспе­чивает автономию индивида, предохраняет его от тоталитарного государственного контроля, стимулирует развитие у него таких необходимых для демократии качеств, как стремление к свободе, ответственность, предприимчивость. Без рынка не может быть гражданского общества, на котором базируется современная де­мократия. Нуждаясь в конкурентных рыночных отношениях, де­мократия вполне совместима и со значительным развитием сис­темы государственных предприятий и социального обеспечения.

Рыночная экономика лучше, чем ко­мандная хозяйственная система, обес­печивает создание такой важной пред­посылки демократии, какотносительно высокий уровень благосо­стояния граждан. Он позволяет смягчать социальные конфликты, легче достигать необходимого для демократии согласия.

Общественное богатство оказывает благоприятное воздейст­вие на демократизацию общества в том случае, если способствует сглаживанию социального неравенства. Это — следующая предпо­сылка демократии. Доказано, что поляризация социального не­равенства порождает острые политические конфликты, разреше­ние которых часто невозможно с помощью демократических ин­ститутов и методов. Поэтому поляризация общества на богатых и бедных — серьезное препятствие для демократии, хотя эта форма правления невозможна и при уравнительном распределении благ.

Для демократии наиболее благоприятна модельдекомпозиции социального неравенства, преобладающая в современных инду­стриально развитых странах. Эта модель не допускает концент­рации различных дефицитных благ (дохода, богатства, престижа, власти, образования и т.д.) у одной социальной группы (класса), а требует их рассредоточения в обществе так, чтобы индивид, имеющий низкий показатель в одном отношении (например в доступе к власти), мог компенсировать себе это за счет облада­ния другими благами (например высоким доходом и образовани­ем). Такая структура социального неравенства препятствует ста­тусной поляризации общества и возникновению острых массо­вых конфликтов.

Декомпозиция социального неравенства в значительной мере совпадает с такой общей предпосылкой демократии, каксоци­альный плюрализм. Он означает многообразие социального со­става населения, наличие в нем не относительно однородной, аморфной массы, а четко оформившихся классов, профессиональ­ных, региональных, религиозных, культурных, этнических и дру­гих групп, обладающих коллективным самосознанием. Такие груп­пы сдерживают тенденцию к концентрации государственной влас­ти, выступают противовесом силам, стремящимся к ее монопо­лизации, создают возможность установления эффективного контроля над властью. Социальный плюрализм характеризует разви­тость гражданского общества, его способность к формированию независимых от государства партий и групп интересов, т.е. к по­литическому плюрализму.

Социальный плюрализм не противоречит такой важнейшей предпосылке демократии, какналичие многочисленного и влия­тельного среднего класса, поскольку сам этот класс внутренне дифференцирован и состоит из различных групп, близких по важ­нейшим стратификационным показателям: доходу, образованию и т.д. Средний класс отличается высоким уровнем образования, развития самосознания личности, чувства собственного достоин­ства, компетентностью политических суждений и активностью. Он больше, чем низшие и высшие слои, заинтересован в демо­кратии. В современных западных демократиях средний класс со­ставляет большинство населения. Не случайно их нередко назы­вают обществами «двух третей», что отражает благополучное су­ществование в них примерно двух третьих всех граждан.

Помимо среднего класса опорой демократической формы прав­ления- являютсяпредприниматели — связанная с рынком конку­рентная буржуазия. Принципы плюралистической демократии вполне соответствуют ее образу действий и индивидуалистичес­кому мировоззрению. Формирование демократии обычно идет успешней в больших государствах с развитым внутренним рын­ком и конкурентной буржуазией. Страны же с односторонней, ориентированной на экспорт экономикой и сросшейся с госу­дарством монополистической буржуазией больше предрасполо­жены к авторитаризму.

Общей предпосылкой демократии являетсяграмотность на­селения, его образованность в целом. Очевидно, что от образо­ванности прямо зависит компетентность политических сужде­ний личности, ее интеллектуальное развитие, свобода мышле­ния, чувство собственного достоинства. Необразованный че­ловек по существу стоит вне политики и вне демократии, яв­ляется объектом манипулирования со стороны власти или дру­гих политических сил.

Наличие разнообразных экономических и социальных пред­посылок не обязательно порождает демократическую форму прав­ления. Однако переход к демократии возможен и наиболее веро­ятен в индустриально развитых странах с рыночной экономикой, сглаженным социальным неравенством и невысокой конфликтностью, многочисленным средним классом и влиятельной ры­ночной буржуазией, плюралистической социальной структурой. И наоборот, в государствах с большим количеством малообеспеченных людей, поляризацией в распределении доходов и имуще­ства и, как следствие, с острыми социальными конфликтами де­мократия не будет эффективной и жизнестойкой.

Воздействие экономических и соци­альных факторов на государственное устройство во многом опосредуется господствующей в обществеполитической культурой. Она пред­ставляет собой менталитет, способы восприятия и осмысления политики, переработанный в человеческом сознании опыт лю­дей, их установки и ценностные ориентации, характеризующие отношение граждан к власти.

Суть и влияние политической культуры на общество специ­ально рассмотрены в главе 17. Применительно же к демократии следует отметить, что с ней совместим лишь определенный тип политической культуры, названный известными американскими политологами Габриэлем Алмондом и Сиднеем Вербойграждан­ской культурой. Они выделяют три основных типа политических культур:патриархальную, для которой характерно ограничение по­литического горизонта людей их непосредственными, повседнев­ными жизненными интересами, неосознанность последствий свое­го участия в политике, своей политической роли;подданничес­кую, при которой гражданин, хотя и может понимать цели и на­значение политики, но чувствует и ведет себя как исполнитель приказов политических лидеров, иактивистскую (политического участия), носители которой воспринимают себя самостоятельны­ми активными соучастниками политического процесса, ясно осоз­нают свои цели и пути их реализации[108].

Демократия может укорениться лишь на почве гражданской политической культуры, сочетающей качества активистской и под­даннической культур. Такая ее двойственность отражает необхо­димые для демократии активное участие в политике, способность править — с одной стороны, и подчинение закону, решениям большинства — с другой.

Если одни типы политических культур способствуют утверж­дению демократии, то другие препятствуют переходу к ней. Так, движение к демократии тормозит «целостная», тотальная поли­тическая культура, рассматривающая государство, общество и индивидов как единое целое и не допускающая автономии лич­ности и политических институтов по отношению к государству. Демократии враждебна и культура, почитающая власть и ее иерархическое устройство, терпимая к политическому насилию. И, напротив, ей благоприятствует открытая, индивидуалистическая политическая культура, допускающая общественный плюрализм и высоко ценящая права человека, его свободу и ответственность, способность к самоограничениям и компромиссам.

На политическую культуру и поведе­ние граждан большое влияние оказы­вает религия. Во многом формируя менталитет, наиболее глубо­кие структуры политического сознания и мировосприятия лю­дей, религия может как тормозить переход к демократии, так и стимулировать его. Благоприятное воздействие на утверждение демократического правления оказал протестантизм с его установ­ками на индивидуальную свободу и ответственность, равенство, трудолюбие, отрицание церковной иерархии. Сегодня все страны с преобладающим протестантским населением имеют демокра­тические правительства.

Далеко не все религии стимулируют развитие демократии. Так, например, плохо совместим с ней ислам, особенно его идеи отри­цания различий между политикой и религией, между духовной и светской жизнью. Ему чужда сама проблема политического учас­тия граждан. В общем плане демократии препятствуют религии и культуры, не оставляющие личности свободного пространства и выбора и претендующие на совершенство и завершенность, на религиозную регламентацию личной и общественной жизни, ее жесткое подчинение конечным целям.

Экономические, социальные, культур­ные и религиозные факторы характе­ризуют внутренние предпосылки де­мократии. Однако растущее значение для нее имеетвнешнее вли­яние. Оно проявляется двояко: через прямое военное, политичес­кое, экономическое, культурно-информационное и иное воздей­ствие и с помощью влияния примера демократических государств. Как показала история, демократия может быть результатом не только внутреннего развития, но и следствием внешнего воз­действия, в том числе с помощью силы. В десятках бывших коло­ний демократические институты создавались под прямым воз­действием метрополий, а в отдельных государствах, например в Доминиканской Республике и ФРГ, — после военной оккупации. Однако в случае привнесения извне демократия не будет ста­бильной и жизнеспособной до тех пор, пока не создадутся необ­ходимые для нее внутренние предпосылки.

В общем плане процессу демократизации способствует сосед­ство с влиятельными демократическими державами и их разно­сторонняя поддержка. Однако далеко не всегда помощь со сторо­ны таких стран бывает значительной и бескорыстной, тем более, если речь идет о крупных государствах — бывших соперниках и потенциальных конкурентах.

Разнообразные предпосылки демократии характеризуют воз­можность перехода к ней тех или иных стран, однако еще не раскрывают суть самого этого процесса. Что же он собой пред­ставляет?

Анализ и обобщение опыта перехода к демократии различных стран по­зволяет выделить несколько типичных образцов, моделей это­го процесса. Классической моделью обычно считают британ­ский вариант демократизации. Его суть состоит в постепен­ном ограничении монархической власти, расширении прав граждан и парламента. Вначале подданные получают граждан­ские (личные) права, затем — права политические и значи­тельно позднее — социальные. Постепенно ограничиваются и устраняются избирательные цензы. Парламент становится выс­шей законодательной властью и контролирует правительство. Эту модель называютлинейной демократизацией, поскольку она означает постепенное, однонаправленное расширение де­мократии.

От линейной модели существенно отличаетсяциклическая мо­дель демократизации. Она предполагает чередование демокра­тических и авторитарных форм правления при формальном по­зитивном отношении к демократии политической элиты. В этом случае избранные народом правительства либо свергаются воен­ными, либо сами узурпируют власть, опасаясь потерять ее, стал­киваясь с растущей непопулярностью и сильным противостояни­ем оппозиции.

При циклической модели авторитарные и демократические институты могут соседствовать друг с другом, например сущест­вование парламента совмещается с закреплением особой роли военных в государстве. Эта модель широко распространена в Ла­тинской Америке, Африке и Азии. Ее испытали Боливия, Арген­тина, Гана, Нигерия, Таиланд и многие другие страны. Такой переход к демократии обычно бывает затяжным и трудным. Он свидетельствует о недостаточной зрелости внутренних предпо­сылок демократии и, особенно, о ее слабой укорененности в гос­подствующей политической культуре.

Более перспективной по сравнению с циклической моделью, являетсядиалектическая модель демократизации. Она, как и цик­лическая модель, характеризуется нестабильностью переходных политических режимов. Однако отличительная черта ее состоит в том, что здесь переход к демократии осуществляется под влияни­ем уже достаточно созревших для нее внутренних предпосылок: индустриализации, многочисленного среднего класса, достаточ­но высокого образовательного уровня граждан, рационализации и индивидуализации массового сознания и т.д. Нарастание этих и других факторов приводит к довольно быстрому и внезапному краху авторитарных режимов.

Приходящие им на смену демократические правительства часто оказываются неспособными эффективно управлять страной и вновь сменяются авторитарными режимами. Последние, однако, бывают недолговечными и, не справляясь со сложными задачами государственного управления, уступают место демократическим силам или свергаются ими. Затем постепенно устанавливается стабильная, жизнеспособная демократия. Такой путь развития прошли многие страны: Италия, Греция, Испания, Австрия, Чили и др. Во многом подобным образом разворачиваются события в ряде республик бывшего СССР и в самой России.

Все рассмотренные выше модели де­мократии отражают временную пос­ледовательность и характер демокра­тических преобразований. Этот сложный и богатый по содержа­нию процесс имеет ряд общих тенденций (иногда их называют закономерностями), проявляющихся во всех переходящих к де­мократии странах или в подавляющем большинстве из них. Так, установлено, что стабильность демократии обычно прямо зави­сит от постепенности перехода к ней и минимальности исполь­зованного для этого насилия. Как отмечает С. П. Хантингтон, жизнеспособную демократию нельзя создать революционным путем под руководством идеологизированного политического дви­жения. «Все революционные силы, находящиеся в оппозиции к авторитарному режиму, называют себя демократическими, но, придя к власти, они устанавливают еще более репрессивный, чем прежде, режим»[109].

Оптимальным для демократизации общества является осущест­вление преобразований сверху путем соглашения элит. Политическая активность масс может играть положительную роль лишь в том случае, если они не слишком идеологизированы и радикализированы и их участие институциализированно, т.е. осущест­вляется не в форме спонтанных выступлений, бунта, а через по­литические институты и контролируется элитами. Взрывы неин-ституциализированной политической активности масс чреваты разрушительными последствиями и анархией, а в конечном счете и установлением диктатур, приходящих к власти под лозунгами восстановления общественного порядка и безопасности.

Утверждению демократии способствует опережающее разви­тие политической соревновательности, партийного плюрализма по отношению к массовому политическому участию. Важнейшим общим условием успеха демократизации является политическая стабильность, предполагающая реформирование общества в рам­ках закона при сохранении способности государственных инсти­тутов управлять страной.

Все эти и другие закономерности демократизации действуют усреднение, как тенденции, и претерпевают значительные изме­нения в зависимости от конкретных обстоятельств политическо­го и общественного реформирования. Это наглядно проявилось в процессе перехода к демократии бывших коммунистических го­сударств.

Вторая половина 80-х гг. XX в. озна­меновалась крахом тоталитарных и авторитарных режимов в большинст­ве стран административного социа­лизма. Эти страны глубоко отличались от любых других государств, когда-нибудь переходивших к демократии, прежде всего сочета­нием в большинстве из них индустриального уровня развития, достаточно высокой образованности населения, авторитарно-то­талитарной власти и политической культуры, массового распро­странения социалистической идеологии, включающей наряду с утопическими идеалами и близкие к демократическому мировоз­зрению установки на равноправие, социальную справедливость, распределение доходов по труду, солидарность и гуманизм.

Сам процесс демократизации постсоциалистических государств начался в результате постепенной либерализации политического сознания правящей элиты и коммунистических партий в целом, Он проходил под воздействием длительной острой идеологичес­кой и политической конфронтации с Западом. Это, а также унас­ледованные от марксизма доктринерство, вера в единственно вер­ную теорию или модель преобразований привели к ослаблению в политике большинства из постсоциалистических государств цент­ризма и здравого смысла, к радикализации элит, поляризации их политических ориентаций: на западные модели либеральной де­мократизации — с одной стороны, и на традиционные социалис­тические принципы — с другой.

Такая радикализация политической элиты препятствовала на­хождению оптимального, «среднего» пути преобразований, чутко учитывающего как мировой опыт, так и конкретные условия соб­ственных государств. В странах, вступивших на путь реформ, до­статочно четко наметились дваглавных пути общественных и по­литических преобразований.

Первый из них предполагает быструю политическую и экономическую ли­берализацию западного образца, так называемую шоковую тера­пию. По этому пути пошли практически все восточноевропей­ские страны, в том числе СССР. В тех из них, что были ближе к Западу по своей политической культуре, экономическим укладам и т.д., демократизация и трансформация общества были более или менее успешны, хотя и сопровождались падением производ­ства и рядом других серьезных негативных явлений.

В государствах же, не имеющих характерных для Запада много­летних традиций рыночной экономики и индивидуалистической культуры, попытка реализовать либеральную модель демократии привела к тяжелым, разрушительным последствиям: ослаблению, криминализации, а то и к распаду государства, к политической и экономической анархии, а нередко и к войнам, резкому спаду производства, росту преступности и падению уровня жизни по­давляющего большинства населения и т.д.

Особенно губительные последствия принятие либеральной мо­дели демократизации и реформирования имело для СССР. Со­ветское общество глубоко отличалось не только от западных де­мократий, но и от стран Восточной Европы отсутствием всяких элементов рынка (кроме «черного», криминального рынка) и граж­данского общества; почти тотальной милитаризацией, суперцент­рализацией и сверхмонополизацией экономики, ее неприспособ­ленностью к какой-либо конкуренции; преобладанием в народ­ном сознании коллективистских ценностей и слабостью либераль­ной, индивидуалистической культуры; полиэтническим составом населения и многочисленными потенциальными конфликтами; отсутствием массовых демократических движений типа Народ­ного фронта или польской «Солидарности», способных сформи­ровать альтернативную номенклатуре политическую элиту, идеологическим и нравственным разложением и вестернизацией вер­хушки правящей элиты и т.д.

Эти и многие другие особенности СССР обусловили неэф­фективность либеральной модели демократизации и реформиро­вания. Ликвидация важнейшего института фактической полити­ческой власти — коммунистической партии — и устранение госу­дарства от интеграционных и организационно-контрольных функ­ций привели к распаду государственности, тотальной монополи­зации и криминализации экономики, подрыву мотивации произ­водительного труда, резкому росту цен и падению уровня жизни населения. Неудачи реформирования сильно скомпрометирова­ли демократию и либеральные ценности в массовом сознании.

Советским опытом «демократизации» стали пугать граждан в странах, со­хранивших официальную привержен­ность коммунистической идеологии. В некоторых из них, прежде всего в Китае, была выработана собственная модель модерниза­ции и реформирования тоталитарных политических структур, по­лучившая название политики«нового авторитаризма». Суть этой модели состоит в сохранении сильной власти центра и ее актив­ном использовании для поддержания политической стабильнос­ти и проведения радикальных экономических реформ, предус­матривающих развитие рыночной экономики, открытой для внеш­него мира.

Китайская модель уже показала свою экономическую и соци­альную эффективность, обеспечив этой стране в среднем самые высокие в мире с 1979 г. темпы экономического роста и непре­рывное повышение благосостояния населения при сохранении общественного порядка и личной безопасности граждан. Хотя она непосредственно не вводит политические институты западного образца, но фактически создает многие предпосылки демокра­тии, а также расширяет личные права граждан, освобождает их от тоталитарного контроля.

Явные социально-экономические преимущества политики «но­вого авторитаризма» связаны с использованием административ­ной системы, имеющей как слабые, так и сильные стороны. Ее главные слабости состоят в ограничении экономической и иной свободы и инициативы, в низкой восприимчивости к инноваци­ям, расточительных методах хозяйствования. В то же время эта система благодаря сравнительно ограниченной целевой направ­ленности и жесткой дисциплине является наиболее эффективной в экстремальных ситуациях, например в периоды войн, тяжелых кризисов и т.п., поскольку позволяет быстро мобилизовать боль­шие человеческие и материальные ресурсы на достижение опре­деленных целей, сконцентрировать огромные усилия на клю­чевых направлениях (хотя и за счет ослабления других секто­ров). Как показывает опыт Китая, Вьетнама и некоторых дру­гих стран, мощь государства с помощью административной сис­темы может с успехом использоваться для рыночного реформи­рования общества.

Очевидно, что России, как и другим постсоциалистическим странам, не следует как слепо следовать неадекватным ее услови­ям западным либеральным моделям, так и копировать опыт авто­ритарной модернизации. Оптимальная модель политического и хозяйственного реформирования может быть найдена лишь на пути тщательного учета собственной специфики и мирового опыта, проведения активной и реалистической государственной политики в целях формирования более динамичного и гуманного общества.

В отличие от стран, переходивших к рынку и демократии в прошлые эпохи, постсоциалистическое общество не может ре­формироваться стихийно, «снизу». Главным инструментом соци­альных преобразований в нем являются государство, а также дру­гие политические институты: партии, общественные движения и ассоциации.

Раздел V