Политология и политика

Говоря об элитном характере политологии, ее вольно или невольно отождествляют с политикой. Вообще, в нашей стране элита - это по преимуществу политики, а также представители крупного бизнеса, да и то лишь в той мере, в какой они осуществляют политическое влияние. Само словоупотребление, в том, что касается таких терминов, как "федеральная элита", "региональные элиты", "согласие элит", "интересы элит" и т.п., показывает: речь идет о группах, организующихся вокруг центров политической власти.

Традиционный полиморфизм элит в нашей стране почти что отсутствует. В классических теориях элит выделялись, как известно, три типа элит: властные, ценностные и функциональные. Первые - это элиты господства или политические элиты. Вторые - ученые, писатели, журналисты, то есть те, кто формирует ценностные и смысловые составляющие сознания общества. И третьи - функциональные элиты - это выдающиеся представители разных сфер деятельности: промышленность, культура, искусство и т.д. Каждый из типов элит имеет свою собственную, независимую от других типов иерархию, свои системы статусов, свои критерии и свои системы социальной мобильности, то есть подъема по этой иерархической лестнице, причем эти критерии и системы существуют автономно, то есть - хотя бы относительно - независимы от систем и критериев, свойственных другим типам элит. У нас в стране сейчас независимых от власти линий формирования элит практически нет, а если эти элиты и присутствуют, они не выступают как самостоятельные элиты в общественном сознании. Если выразить эту мысль лапидарно и грубо, элита - это политики и те, кто к ним близок.

Отсюда и возникает представление о том, что политологическое образование есть выращивание элиты, то есть политиков. Однако это в корне неправильное суждение. По традиционной классификации, политологи (разумеется, "элитные" представители политологии) должны принадлежать к ценностной элите общества, а не к властной элите. Прежде всего, потому, что у политологов и политиков налицо разные системы социальной мобильности, то есть повышения статуса в собственных специфических сферах деятельности. Орудиями повышения статуса политолога, как и любого ученого, являются публикация научных работ и защита диссертаций. Орудием повышения статуса политика является занятие им все более высоких выборных или административных должностей. Одно и другое предполагает совершенно разные формы деятельности. Более того, эти две сферы предполагают совершенно разные типы личностей (склонностей, способностей, психофизиологических характеристик). Встречаются индивиды, объединяющие в себе обе ипостаси - политика и ученого, - но, как правило, одно здесь развивается за счет другого, или в лучшем случае обе эти ипостаси существуют независимо друг от друга. Полезного взаимодействия не происходит.

Поэтому политология (в той мере, в какой она является наукой) не может представлять собой рассадник политической элиты. Разумеется, она может порождать представителей политической элиты, но не в большей степени, чем всякая иная наука или всякая иная сфера жизнедеятельности.

Еще одним основанием для отнесения политологов к (политической) элите является предположение о том, что, что политология дает возможность вести "научно обоснованную" политику, что политик, получивший политологическое образование, будет действовать более рефлексивно, более "правильно", с большей опорой на "объективные закономерности" политической жизни. К этому соображению также надо отнестись весьма критично. Во-первых, успешная политика не всегда предполагает рефлексию, чаще всего, наоборот, политический успех предопределяется догматизмом и упорствованием в проведении, казалось бы, заведомо обреченной политики. Во всяком случае, так происходило и происходит у выдающихся политиков, определяющих развитие событий в стране и мире на годы и десятилетия вперед. Этой теме посвящено довольно много исследований, демонстрирующих, что рефлексия (не путать с обратной связью) так же, как и принятие во внимание "объективных закономерностей", обрекает политика на поражение.

Во-вторых, у политика совершенно иная мотивация действий и совершенно иные информационные предпочтения, чем те, что могут быть продиктованы политологическим знанием.

Разумеется, все это не означает, что политология абсолютно бесполезна для политики и не оказывает на нее никакого воздействия. Политология (повторю: в той мере, в какой она остается наукой) может предоставлять политике информацию о наличном состоянии общественного мнения и поведения и о неких ограниченных во времени и территориально событийных регулярностях (а не "объективных закономерностях") в политическом поле. Этим ее функция применительно к политике и ограничивается. Перефразировав известный средневековый афоризм, можно сказать, что политология - служанка политики и ни в коем случае не ее "хозяйка", не созидающая политику сфера. Разумеется, политологи могут строить грандиозные политические проекты, могут принимать участие в их реализации, но в этом - как показывает логика и как свидетельствует опыт - они не обладают предпочтительной позицией и предпочтительным когнитивным статусом по сравнению с представителями других наук и других сфер деятельности. Именно поэтому претензия политологии на элитное положение в ряду других занятий не является обоснованной.