Становление корейских государств Когурё, Пекче, Гая, Силла. Приход учения Будды. 2 страница

Народные предания в определенных пределах, всегда являются отражением каких-то важных событий, преломленных в призме времени и человеческой памяти. Трезвомыслящие ученые, расшифровывая легенду, склонны предполагать, что речь идет о событиях, происходивших в период бронзовой эпохи, когда произошло некое важное межплеменное объединение, положившее начало государству Чосон. Вероятно, не лишенный военных и политических дарований вождь, (о чем свидетельствует намек, содержащийся в его имени Тангун-Тенгри), некоего пришлого племени через брак с девушкой из местного племени, чьим тотемом служил медведь, сумел возглавить оказавшийся перспективным межплеменной союз. Медведь, до настоящего времени пользуется всеобщим авторитетом. Его изображение украшает символику и гербы в различных частях света, а в древности многие племена поклонялись ему, считая прародителем.

Обосновывая претензии на власть, земные правители зачастую освящали свое право, якобы неоспоримым родством с небожителями и рассказами о необычном происхождении. Отсюда проистекает европейское «божественное право монархов» и во всем этом нет ничего необычного и нового. То же, что миф относит становление первого корейского государства к 2300 году до нашей эры, чаще принято рассматривать, ввиду отсутствия документов, как производное от желания древних чосонцев противопоставить историю своего государства, истории Китая, без сомнения, имеющую более глубокие корни. Отбросив все наслоения, основываясь на данных археологических раскопок и упоминаниях древних китайских хроник, реальной датой зарождения государства Чосон, ученые считают середину первого тысячелетия, период между 7 и 4 веками до нашей эры. Найденные артефакты в виде бронзовых мечей чосонцев, по форме напоминающие музыкальный инструмент пипу, подводят к выводу, что первоначально государство располагалось на территории Ляодунского полуострова с последующим отступлением на юг Маньчжурии, Приморья и север Корейского полуострова.

В самом факте появления корейского государство Чосон в то время, и в той географической диспозиции, нет ничего необычного. Это была эпоха, когда произошло вызревание древних цивилизаций, и начался процесс кристаллизации великих идей, определивших весь дальнейший путь человечества. Очевидная важность и рубежность момента, послужили основанием для философа К. Ясперса очертить ее рамками, выделив период с 800 г до н.э. по 200 г до н.э. как осевое время, с отнесением зоны примыкавшей к 30 параллели, к оси человеческой цивилизации. Предположение внушает доверие убедительностью и обоснованностью. Становится очевидным, что по-другому, и быть не могло. Идеи всегда были дороги и вскормить их, в прямом смысле, могла лишь зона успешного экономического развития, учитывая высокую цену интеллектуальных достижений. Прогресс, подобно кругам на воде, захватывал близлежащие области и на истории дальневосточных народов, отразилось соседство с осевым народом хань–китайцами. Формирование национальных культур происходило под влиянием энергетики китайской цивилизации, имевшей отвагу в незапамятные времена обосноваться на берегах золотой (цвет лёсса) реки Хуанхэ, не отличавшейся климатической благодатью, на территории Шаньдуньского полуострова. Становление первого корейского государства Чосон, в непосредственном географическом соседстве с осевым народом, вполне закономерно и объяснимо процессами, связанными с развитием торгового обмена и распространением земледельческой практики. Исторические документы свидетельствуют, что в3 веке до нашей эры, Чосон перенимает китайскую иероглифическую письменность. К этому времени история относит и вполне объяснимое первое знакомство с философией конфуцианства.

Во второй половине 3 века до нашей эры в Китае происходит процесс объединения небольших, самостоятельных государств в известную империю Чин. Распространенное доселе название срединного государства «Чина», «Чайна», обязано этому неординарному событию. Процесс укрупнения с последующим поддержанием законности и порядка в видении императора, своеобразно принявшего точку зрения философов-легистов, сопровождался далеко не безупречными методами. Они повергли в беспокойство не только виновников, но и соседей, включая племена, сохранявшие признаки суверенитета, проживая на окраине империи. Толпы беженцев в надежде обрести покой приходят в Чосон и просят вид на жительство.

Некое племя, довольно многочисленное, под предводительством Вимана, в ответ на просьбу встречает радушный прием и приличный, протяженностью 50 км земельный надел вдоль границы с обязательством нести пограничную службу. Осмотревшись и обжившись, вошедший в доверие короля Чосона Виман, в 194 г до н.э. приходит к мысли, что он лучше разбирается в государственных вопросах, и совершив переворот, захватывает трон. Событие не нарушило жизнь древнего государства, а подданные не проявили никаких признаков беспокойства: то ли оценив деловые способности нового короля, то ли сочтя это их личным делом. Но самым правильным объяснением незаурядного происшествия, будет предположение принадлежности Вимана и его окружения к племени, родственному чосонцам. К чему склоняет и сохранившееся в анналах истории сообщение о том, что одеяние его, в момент прихода в Чосон, имело элементы, традиционно присущие чосонцам.

Новый правитель на собственном опыте испытавший тяжелый характер соседа, незамедлительно берет курс на укрепление обороноспособности страны и перевооружение армии железным оружием взамен бронзового. Происходит формирование высшего военного руководства, вводится звание чангуна – генерала, полководца, существующее и поныне с тем же значением и названием. С учетом важности сохранившихся привычек межплеменной связи, были приняты меры по упрочнение союза племен. Военная реформа, направленная против возможной агрессии со стороны новой китайской империи Хань, возникшей после распада Чины, явно были недостаточны, нуждались в доработке. Но возможно, благодаря этим мерам, откладывался момент неизбежного конфликта. Новая империя подобно мощной пружине, развёртываясь, сокрушала преграды. Подминая государства и народы, Китай вовлекал в свой мир Дальний Восток, Юго-Восточную и Центральную Азию. Это было время, с которого берет начало открытие регулярного движения по маршруту, получившему наименование Великого шелкового пути.

Ограничения, наложенные королем Чосона на экономические связи с Ханьской империи, сильно испортили отношения. В 109 г. до н.э. 50 тысячная Ханьская армия, включавшая морские и сухопутные силы развязывает военные действия. Не обладая сопоставимыми возможностями, Чосон не мог оказать адекватного сопротивления и на равных вести эскалацию войны. Через год военная кампания подошла к логическому концу вместе с историей государства Чосон.

Ханьская империя организовала на захваченных землях 4 провинции с административным управлением на местах, ничем не отличавшейся от той, что практиковалось в империи. Закрылась история Древнего Чосона, но память о нём не канула в глубине тысячелетий. В 1392 году на территории Корейского полуострова появляется новое государство, правители которого, питая чувство почтения к историческим преданиям старины глубокой, нарекают его Чосоном. Его история обняла огромный период, длиною более 500 лет и завершилась в 1910 году. После Второй мировой войны на территории полуострова, разделенного по идеологическим пристрастиям, образовались два государства и Северная Корея взяла имя Чосон, считая себя правопреемницей исторического наследия.

В становлении любой цивилизации большое значение имело географическое положение; от этого зависела экономическая деятельность, политическая обстановка, потенциал культурных возможностей и многое другое. На фоне общеизвестного, как-то меньше обращают внимание, что географическое положение прямо влияло на уровень межэтнических контактов и формирование национального характера. Взаимное смешение и сплавление обычно для народов населяющих материк, чему содействует открытость и свобода передвижения. Закономерность прослеживается в истории Китая, Франции и России. Например, Киевское государство, основанное в конце 9 века представителями германских племён норманов-русов, очертившими своим именем границы владений, беспрестанно вовлекало, насильно и добровольно славян, печенегов, аланов, половцев. Все признавшие власть варягов обретали русскую принадлежность. В родо--племенном укладе того периода, слово «русский» не имело национального наполнения и даже вряд ли ассоциировалось с определённым народом, проживавшим вблизи нынешней шведской столицы, а сопрягалось с подчинением, сферой влияния. Закономерно, что слова Русь, Россия, вытаскиваются позднее, уже в эпоху Петра 1, в унисон геополитическим задумкам и имперским замыслам. Безостановочный натиск половецких племен, привел к опустению в 12 веке южно-русских земель и миграции на Запад, Северо-Запад и Северо-Восток. Здесь происходит новое смешение с народами других сфер, имевшими отличия в культуре, характере и иерархии власти. Выход из сферы подчинения, сразу же разрушал «русский» смысл субординации, территориальной принадлежности к Киевской Руси. И вполне, закономерно, что поданные нового государства, исходя из сферы подчинения, стали именоваться по удельной прописке. Например, оказавших в сфере подтвердившего своё силовое превосходство Московского княжества стали именовать «московитами» и «москалями». Обретённые в разных условиях неодинаковые признаки, со всей очевидностью обнаруживали уже иное свойство, качество человеческого материала. И это нашло естественное отражение в разной самоидентификации, украинского, белорусского и русского народов. История нации, ставшей впоследствии русской берёт начало с Московского государства вызревшего в недрах монгольской империи, как следующая сфера господства потомков варяжских князей. Она вобрала в себя земли Центрального, Волго-Вятского, Северного, Северо-Западного районов, заселенные в то время финно-угорскими племенами; веси, мурома, угры, марийцы, мордва, удмурты, коми, ханты и манси. По мнению историка В.О. Ключевского интенсивное смешение с ними и послужило основой русского этноса. Не противореча ему, тот же Л.Гумилёв, резонно считает, что национальное становление завершило смешение с тюркским (монгольским) этносом. Новый народ обрёл имя «русского» с эпохи Петра1. Старый и новый термины-знаки явно имели разное содержание-смысл, о чём и свидетельствуют эти суждения, не противостоящие потоку реки времени. То есть следует понимать, что подвиги русского князя Олега, имеют отношение к русской нации, ту же степень косвенного родства, как подвиги короля Артура к американской. Возможно поэтому, в Америке не видят смысла, нагружать короля непосильной задачей патриотического воспитания незрелого поколения и политического сплочения.

Национальная субстанция государств островного характера вообще немыслима без участия представителей разных народов. Примером может служить Объединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии. До 3 века до н.э. здесь преобладали племена иберийцев, переселенцев с Пиренейского полуострова, потом пришли кельты, а к началу новой эры римляне, среди которых было немало выходцев, отнюдь не с Апенинского полуострова. Начиная с 5 века, на британские острова хлынул поток англов и саксов, имевших германские корни. В 9 и 10 веках пришли норманны-викинги, те самые, коих славяне именовали варягами. Во второй половине 11 века власть переходит к нормандцам, имевшим сложный генетический букет, в состав которого входили те же викинги, франки, галлы, кельты, римляне и т.д. Подобную картину можно нарисовать, рассматривая и пейзаж, послуживший формированию японской нации, представляющей итоговый сплав народов, прибывших с материка: айнов, корейцев, китайцев и жителей Юго-Восточной Азии. В истории с народами, проживающими на полуострове, есть особенности, свидетельствующие об ограниченности смешения. Те же жители Балканского полуострова, представляющего довольно пеструю клумбу, издревле, в довольно категоричной форме, старались оградить свое самобытное существование.

Нечто подобное можно проследить и у корейцев. Специфические условия жизни на полуострове, вынудили их тщательно поддерживать мононациональный состав. Исходя из уверенности, что любой компромисс в этом вопросе, будь то жители материка или острова, способен привести к фатальным результатам, на протяжении долгой истории, они ведут упорную борьбу против чужих, стремясь ограничить контакты пределами необходимых экономических и культурных обменов. В связи, с чем успешный процесс интеграции племен и государств на полуострове, даже если он проводился, отнюдь не мирными методами, следует рассматривать, как имеющий объективные основания и почву, в форме общих родственных корней. Вывод подтверждается последующим мирным сосуществованием и отражением в сознании народа, в устном и письменном творчестве, ценности такого бытия. Память народа, передавая многочисленные перипетии истории, не содержит намеков неприязни, враждебности между старыми и новыми гражданами государства. Из чего следует, что это были свои. Если же захватчикам оказывалось беспрерывное сопротивление, как это произошло после установления власти Ханьского Китая, то видимо, чосонцы разграничивали себя с ними. Хотя будет неверно трактовать период китайского протектората как исключительно тягостный и негативный момент корейской истории. Больше оснований имеется для утверждения, что блага культуры, получившие распространение в этот период повлияли на весь последующий путь корейской цивилизации. К тому склоняют и исторические записи сообщающие, что например, в Древнем Чосоне, правовые отношения регулировались 8 законами, а в период китайского управления, их количество выросло до 60.

Вхождение в состав империи привело к тесному восприятию культурных достижений соседей и широкому распространению железа. Железо – это не только меч, но и плуг, мотыга, серп, вызвавшие изменения способов земледелия и повышение комфортности жизни. Уровень душевого потребления железа, до настоящего времени служит важным экономическим показателем государства. Железо было важнейшим предметом международных экономических связей, более важным, чем серебро, золото и ткани. Сложно сказать, как сложилась бы арабская цивилизация без кольчуг и сабель из дамасской стали. Состоялись бы завоевательные походы скандинавов-викингов, учредивших две империи Британскую и Российскую, без знаменитого меча, в изобилии поступавшего на северные рынки из Франции? Могла ли воплотиться работорговля в Африке в таких масштабах, без железных брусков, предлагаемых в качестве обменного эквивалента? Вместе с тем не следует преувеличивать, или уповать на роль технического прогресса и не нужно забывать, что разумность человека была достигнута задолго до этого, всё же без железного обеспечения. Не оно, до сегодняшнего момента определяет критерии человечности, и никакое техническое умение не препятствует перевоплощению человека в дикаря. Замечание относится и к культурной специализации. Не случайно русский язык допускает использование слова «искусство», как применительно к ремеслу музыканта, художника, так и палача.

Становление корейских государств Когурё, Пекче, Гая, Силла. Приход учения Будды.

Достижения железного века, повлекшие успехи в земледелии и перемену условий жизни, несомненно, послужили одной из причин возникновения нового корейского государства Когуре в русле реки Амнокан, на северо-востоке Ляодунского полуострова в 37 году до нашей эры. Сохранившиеся исторические документы явно свидетельствуют о воинственности его основателей. Исторические повествования сообщают, что правителем его стал Чумон из племени пуё, переселившийся с соплеменниками из долины реки Сунгари, коя в те времена не входила в состав китайской империи. Обстановка благоприятствовала инициативе. Было бы преувеличением характеризовать положение на огромных просторах империи Хань на тот момент, как идилию. Народы на завоеванных землях не желали покоряться и восстания вспыхивали порой одновременно в местах, очень удаленных друг от друга. При таком раскладе, довольно сложно и трудно было организовать одномоментную карательную операцию в точках, разделенных друг от друга тысячами километров. Первоначально образованные на землях Чосона 4 области, через 20 лет сократились до 2, затем в одну, и в конце концов номинальное управление оставшейся подвластной территорией на полуострове стала осуществляться не на месте, а из Китая. Впоследствии в 313 году, она тоже вошла в состав достигшей зрелости Когуре.

Племена, послужившие исходным материалом для формирования корейской нации, являлись, по предположению ученых, потомками тех, кто в незапамятные времена покинул предгорья Алтая. К такому любопытному, не совсем убедительному предположению их подталкивает изучение этимологических корней языка отличного от речи соседей. После продолжительного пребывания в Байкальских окрестностях, они постепенно переместились в юго-восточном направлении, конечным пунктом которого, в складывающихся исторических обстоятельствах стал Корейский полуостров. Мы не знаем, насколько это соответствует действительности, ибо слова могли быть импортированы позднее, но точно известно, что зона их жизнедеятельности к началу нашей эры простиралась от юга полуострова, где жили племена маханей, чинханей, пенханей, до среднего течения Сунгари. В центральной и северной части региона проживали те, кто входил когда-то в состав бывшего государства Чосон, включая племена тонё, окчо. Плодородная долина Сунгари питала пуё. Благосостояние их строилось на земледелии и животноводстве. При этом ощутимо чувствовались унаследованные привычки скотоводческих и охотничьих традиций. Каждое племя в качестве своего тотема, имело определенное, преимущественно домашнее животное. Представляясь, незнакомец подчеркивал свою принадлежность к племени, добавляя к имени животного звучное «гя». Любопытно, что до настоящего времени среди корейцев можно услышать при знакомстве то же самое «гя» добавленное к фамилии. Дела у пуе складывались неплохо и со временем они расселились от левобережья реки Ляохе до приханкайской равнины. Дошедшие до нас сведения сообщают, что пуе на совете племени избирали короля, которого впрочем, с натяжкой можно считать фигурой соответствующей высокому званию. Он не всегда имел возможность передавать свой пост по наследству, а в неурожайные и неблагополучные годы, вожди племен, усматривая в этом халатность, недосмотр и недочеты монаршей особы, не оправдавшей всеобщего доверия, подвергали его остракизму и изгнанию. Факт наглядно подтверждает мощь племенных устоев и зачаточное состояние монархической и государственной системы.

Когурё, основанное представителями пуё, сразу же приобрело все необходимые атрибуты, соответствующие требованиям древнего государства: монарха, советников, военную знать, армию, законы и административное деление. Общество имело иерархию; внизу располагались земледельцы и ремесленники. На самой нижней ступени размещались рабы.

История Когурё занимает важное место в летописи Дальнего Востока и включает цепь поражающих воображение событий; блестящих военных побед и культурных достижений. Существование Когурё оказало заметное влияние на становление, развитие, как корейских государств Пекче, Силла, Гая, корейско--маньчжурского Паре, так и маньчжурских Гым, Чон. Нынешняя идентификация народа, как корейцев, производное от имени государства Корё, тоже проистекает от Когурё. Беспрерывная активная деятельность королей Когурё привела к тому, что к 475 году монархия представляла мощное государство, контролирующее территорию, в составе коей пребывали часть Ляодунского полуострова, половина Корейского полуострова, верхняя и средняя пойма реки Сунгари, Приморье и юг нынешнего Хабаровского края. Это общеизвестный среди историков Кореи, Китая, Японии факт, комфортно объясняет обильность археологического наследия на этих территориях. Изучая историю, следует четко осознавать, что многочисленные следы древних поселений не случайны. Эти земли, со времён Когурё становились частью того или иного государства и входили в сферу общей административной и торговой системы. В силу своей благоприятности они всегда были зоной активной человеческой деятельности. О чём свидетельствуют и данные царских чиновников, из коих следует, что только численность китайского мужского населения в Приморье на рубеже19-20 веков превышала 1млн. человек.

Взлету Когурё во многом способствовал постоянный экономический и культурный обмен с китайской цивилизацией. Усвоение ее достижений, позволяло опережать соседей в оснащении и организации, не оставляя им шансов для соперничества, особенно в первые века нашей эры. Племенам пуе, так же как окчо, тонё ничего не оставалось, как признать преимущество могущественных родственников. Той же участи подверглись и тунгусоязычные маньчжурские племена, проживавшие в Маньчжурии и Приморье. Об успехах, достигнутых на этом поприще, наглядно свидетельствуют сохранившиеся триумфальные плиты, воздвигнутые королем Квангетованом, правившим с 391 по 413 годы. В них сообщается о взятии 64 крепостей, 1400 населенных пунктов и других трофеях.

В первом веке нашей эры вслед за Когурё, одно за другим в южной части полуострова появляются еще три корейских государства Пекче, Гая и Силла. Без сомнения, процессы стали следствием расхождения чосонцев и когурёсцев, владевших знаниями, связанным с культурой железного века, по полуострову. К моменту складывания государственных образований, способ существования уже достиг возможного совершенства и нужен был лишь импульс стимулировавший бы переход в новое качество. На всех территориях речь шла о межплеменных объединениях с отработанной системой обороны и строительства. Безошибочным будет предположение, что на корейском полуострове племенные союзы, даже в период неолита, выделялись многочисленностью и организацией. Об этом, наглядно свидетельствуют мегалитовые памятники, в изобилии разбросанные по всему полуострову. Вес некоторых каменных плит достигает 80 тонн. Подобные камни при отсутствии подъемно-транспортных механизмов, можно было перемещать и устанавливать в нужном месте, только координируя действия нескольких тысяч человек и, разумеется, не в ущерб занятиям, связанным с пропитанием. Для сравнения заметим, что вес известных каменных плит английского Стоунхенджа не превышает 4-5 тонн. Мегалитовые памятники Кореи в наши дни также фигурируют в списке Юнеско в качестве исторического наследия человечества.

Распространение железа вызвало революционные изменения в земледелии и стало причиной дальнейшего совершенствования уклада общественной жизни. Исторические записи рассказывают, что основоположники государства Пекче возникшего в начале новой эры стали два сына первого Когуреского правителя Чумона, оставшиеся не у дел, после того как трон был обещан их брату. В поисках своей судьбы, братья вместе с верными вассалами и людьми, пожелавшими разделить их участь, решили поискать счастья в новых местах и основали два государства. Одно из них в знак признания верности 10 присягнувших вассалов получило название Сипче (от Сип – десять). Вскоре после этого произошло объединение с процветающим государством другого брата и свершилось переименование в Пекче (Пек – сто). Легенда, скорее всего, отражает рост могущества одного из королевств и факт вынужденного союза. Наименование государств, кроме прочего, содержит свидетельство укоренения к тому времени ханмунной иероглифической письменности, учитывая использование китайского исчисления.

Организационная структура другого государственного образования Гая, на протяжении всей истории своего существования, представляла собой подобие Швейцарского союза кантонов и основывалось на межплеменном договоре. Занимая сравнительно небольшую площадь в пойме реки Нактон, в районе нынешнего города Пусан, Гая взросло пользуясь выгодами геополитических и климатических условий. Под давлением растущей мощи Пекче в конце 4, в начале 5 века, ей пришлось несколько подвинуться, но те не менее развитая инфраструктура земледелия с главенствующей культурой – рисом, успехи в освоении морских ресурсов позволяли сохранять независимость. Наличие мощного флота способствовало развитию мореплавания и налаживанию тесных экономических связей не только с китайскими государствами и жителями соседних японских островов, но даже со странами Юго-Восточной Азии и Индией. Летописи передают сведения о браке короля Гаи и индийской принцессы из царства Аюта, о том, что на месте ее последнего пристанища была установлена каменная буддийская башенка, привезенная с родины. Сообщают и о большой нефритовом камне, являвшемся собственностью принцессы. Драгоценный камень канул во мраке веков и сложно сказать, насколько предание соответствует действительности, но многое и в наше время выделяет и удивляет в местах, где в прошлом кипела жизнь Гаи. Мифы, элементы архитектуры сохранившихся буддийских храмов, несут в себе отличия, выделяющие их от других памятников Кореи и более характерные для Индии. Говорят, что даже само слово Гая в древней Индии означало рыб. Но современные археологические раскопки показывают, что государство Гая основали, как и другие корейские государства племена осевших кочевников скотоводов.

Во второй половине первого века, произошла интеграция племен в юго-восточной части полуострова и провозглашение государства Сила, с центром в городе Кёнчжу. Исторические легенды обрамляют момент становления всех государств, без исключения. И в данном случае, они несут сходные волшебные черты, объединяющие их с событиями, происходившими в Когуре и Гае. Вот как выглядит репортаж того необычного происшествия в видении древних корейцев.

В незапамятном прошлом, в давние времена, в эти края переселились люди из Чосона и основали в понравившемся им месте 6 поселений. Однажды жители заметили странную картину: в зарослях возле родника то ли коня, то ли дракона с поникшей головой. Безмерно удивленные жители отрядили делегацию из 6 человек и направили их выяснить, что же случилось с животиной. Подойдя к месту происшествия, посланцы обнаружили огромное яйцо дракона, само же волшебное существо бесследно куда-то исчезло. Заинтригованные посланники решили взглянуть на содержимое. Из разбитого яйца показалось человеческое лицо младенца. Считая такое рождение знаковым, нововылупившийся, сразу же единогласно был избран королем. Если король появился из яйца дракона, то девушка, предназначенная стать королевой, из правого ребра дракона, вынырнувшего позднее из колодца. Суженая, при рождении, вместо рта имела некое подобие птичьего клюва который, к счастью, отпал, после купели.

В Древней Корее яйцо явно символизировало нечто большее, чем просто курицу или белок, обтянутый скорлупой, а претензии на место правителя человека, появившегося заурядным способом, вряд ли могли внушить уважение. С поправкой на то, что будущий правитель вышел из чудесного яйца размером с ковш из тыквы – Пак, его так и нарекли. Историки обычно объясняют данные события более скучно и прозаически, как момент установления союза двух влиятельных племен, чьим гербом--тотемом служили источник воды и птица. Правитель Силы первоначально именовался, как распорядитель жертвоприношений, потом верховный вождь, затем как главный правитель и только к 503 году, когда уже неоспоримо наличествовали достижения земледелия, территориальные расширения, знакомство с буддизмом, получил дополнение к своему имени ван – король, уравнявший его в правах с другими правителями. Все эти этапы эволюции, включая запоздалое приобщение к буддизму, подтверждает следование Силы в хвосте событий. Причиной послужило географическое местоположение, из-за чего модные веяния железного века и сопутствующие достижения культуры, имевшие направленность с севера полуострова на юг, несколько запаздывали.

В королевстве Когуре, в период правления Сосуримвана (371-384 гг) произошло неординарное событие, значение которого трудно переоценить, оказавшее влияние на последующий ход истории. В 372 году им был принят буддизм в качестве учения, способного сформировать единую государственную идею, унифицировать мировоззрение подданных и укрепить устои монархии. Сообщается, что в том знаменитом году в Когурё прибыли буддийские подвижники, посланные китайским государем с подарками, включавшими скульптуру Будды и драгоценные книги. Указом короля учредили учебное заведение в обязанности которого вменялось подготовка образованных управленческих кадров. Программа первого вуза, кроме канонов буддизма предусматривала изучение учения Конфуция, получившего известность среди корейцев, по свидетельствам китайских источников ещё в3веке до нашей эры в эпоху Чосон. В Когурё с момента основания государства пользовались китайской письменностью и поддерживали тесные торговые и дипломатические связи с соседями. Здесь также не могли не ведать об учении Конфуция, ибо те же международные контакты обусловливали знание этикета и церемоний, но официальное включение в образовательную программу произошло всё же в 372 т. В это же время началось строительство двух буддистских храмов, предназначенных стать светочами учения. Общее руководство при этом возложили на прикомандированных наставников, знакомых с архитектурными тонкостями проекта. До нас дошло напутствие короля народу, сопровождавшее открытие новой эпохи: «Поддерживая Будду, вы обретете путь к своему счастью».

Студенческий городок эпохи «Трех государств!».

Другое корейское государство Пекче, спустя 12 лет последовало по стопам Когурё и в 384 году во время правления короля Чимнювана, из южно-китайского государства, по специальному приглашению прибыл буддийский наставник индийского происхождения Наранантага. Приняв мудреца, король уединился с ним во дворце и много дней и ночей провел с ним в беседах, вникая в тонкости учения. По итогам такого внимательного знакомства, было дано указание: строить храм на горе Хансан (Сеул) и отряжено 12 человек, коим суждено было стать знатоками канонов философско-этического учения. Народ, король призвал оказывать всякую поддержку новому начинанию. Два очага буддизма, вспыхнувшие в Корее, имели некоторые отличия. В Когурё внимание уделяли общественной значимости учения, а в Пекче больше индивидуальной, на то, что человек, вооруженный философией Будды, способен найти правильную дорогу к постижению истины бытия. Относительно точного времени признания достоинств учения Конфуция в Пекче нет сведений. Но основываясь на развитости государственного механизма и японских документах свидетельствующих о передаче в 285году книг по конфуцианству, можно с уверенностью предполагать, что идеи учения обрели прочную почву в Пекче раньше чем в Когурё.