Письменные показания Достоевского

[Вопрос:] Давно ли вы знакомы с Петрашевским? [Ответ:] Я знаком с Петрашевским ровно три года... [Вопрос:] Что побудило вас познакомиться с Петрашевским? [Ответ:] Знакомство наше было случайное. Я был, если не ошиба­юсь, вместе с [поэтом] Плещеевым в кондитерской... и читал газеты. Я видел, что Плещеев остановился говорить с Петрашевским, но я не разглядел лица Петрашевского. Минут через пять я вышел. <...> Петрашевский поровнялся со мною и вдруг спросил меня: «Какая идея вашей будущей повести, позвольте спросить?» Так как я не разглядел Петрашевского в кондитерской и он там не сказал со мною ни слова, то мне показалось, что Петрашевский совсем посторонний человек, попавшийся мне на улице... Подоспевший Пле­щеев разъяснил мое недоумение... Мне показался [Петрашевский] очень оригинальным человеком, но не пустым; я заметил его начитанность, знания.

Полное собрание сочинений, 1978, т. 18, с. 136.

«ДОСТОЕВСКИЙ В ИЗОБРАЖЕНИИ СВОЕЙ ДОЧЕРИ»

[Генерал Ростовцев] внимательно изучил документы, изъятые поли­цией у Петрашевского и связанных с ним молодых людей, и, вероятно, удивлялся незначительности улик, содержащихся в них.

Любовь Достоевская. Санкт-Петербург, 1992, с. 54.

Профессор ОРЕСТ МИЛЛЕР

Спешнев, по собственным его воспоминаниям, вызвал со стороны руководившего следствием замеча­ние: «Я вижу тут одне фразы и фразы, а не вижу дела».

«Материалы для жизнеописания Достоевского». Санкт-Петербург. 1883, с. 107.

«ДОСТОЕВСКИЙ В ИЗОБРАЖЕНИИ СВОЕЙ ДОЧЕРИ»

[Генерал] Ростовцев был не глуп; он понял, что тайна хорошо скры­та и ею владеют лишь немногие посвященные. Зная об одаренности и уме Достоевского, [генерал] заподозрил, что тот является одним из главарей общества, и хотел вызвать его на разговор. <...> Генерал Ростовцев проявил восхитительную любезность по отношению к моему отцу. Он говорил с Достоевским как с молодым и очень талантливым писателем, человеком высокой европейской куль­туры, который несчастливым образом дал себя втянуть в политический заговор... <...> генерал хотел подсказать Достоевскому ту роль, которую он должен был играть, чтобы избегнуть строгого наказания. Мой отец всегда был очень наивен и доверчив. Он ничего не понял, почувствовал живую симпатию к генералу, обращавшемуся с ним не как с преступником, а как со светским человеком, и охотно отвечал на его вопросы. Но стоило Ростовцеву... сказать неосторожное слово, как отец внезапно осознал, что ему предлагают продать своих товарищей ради собственной свободы.

Любовь Достоевская. Санкт-Петербург, 1992, с. 54.

Профессор ОРЕСТ МИЛЛЕР

Федор Михайлович припоминал, что ген. Ростовцев предложил ему Рассказать все дело. Достоевский же на все вопросы комиссии отвечал уклончиво. Тогда Я.И. Ростовцев обратился к нему со словами: – Я не могу поверить, чтобы человек, написавший «Бедных лю­дей», был заодно с этими порочными людьми? Это невозможно. Вы мало замешаны, и я уполномочен от имени Государя объявить вам прощение, если вы захотите рассказать все дело. «Я молчал», вспоминал [Достоевский]. <...> Дубельт с улыбкой заметил [Ростовцеву]: – Я ведь вам говорил... Тогда Ростовцев, вскричав: «Я не могу больше видеть Достоевско­го», – выбежал в другую комнату и заперся на ключ, а потом оттуда спрашивал: – Вышел ли Достоевский? Скажите мне, когда он выйдет, – я не могу его видеть. Достоевскому это казалось напускным.

«Материалы для жизнеописания Достоевского». Петербург, 1883, с. 106.

«НЕИЗДАННЫЙ ДОСТОЕВСКИЙ»

Наша консервативная часть общества не менее говенна, чем всякая другая. Сколько подлецов к ней примкнули... («Литературное наследство». Москва, 1971, т. 83. с. 367)

Рукопись ФЕДОРА ЛЬВОВА

<…> Одним из обыкновенных приемов их политики было то, что один [следователь] начинал нападать, угрожать даже, а другой отстаи­вать и как бы ссориться со своим [коллегой] для того, чтобы приобре­сти расположение к себе подсудимого, и если этот маневр удавался, то в келейной беседе «друг-следователь» старался выудить все, что было нужно.

«Записка о деле петрашевцев». «Литературное наследство». Моск­ва, 1956, т. 63, кн. III, с. 181.

«ДОСТОЕВСКИЙ В ИЗОБРАЖЕНИИ СВОЕЙ ДОЧЕРИ»

Мой отец никогда не простил Ростовцеву его враждебного поведе­ния. Он называл его комедиантом и всегда говорил о нем с презрением. Достоевский презирал его тем более, что во время вынесения ему приговора был убежден в своей правоте и считал себя героем, хотевшим спасти свое отечество.

Любовь Достоевская. Петербург, 1992, с. 55.

ПИСЬМЕННЫЕ ПОКАЗАНИЯ ДОСТОЕВСКОГО

<…> в обществе, которое собиралось у Петрашевского, не было ни малейшей целости, ни малейшего единства, ни в мыслях, ни в направ­лениях мыслей. Казалось, это был спор, который начался один раз с тем, чтобы никогда не кончиться... <...> если теперь обратили такое исключительное внимание на то, что было у Петрашевского, то, мне кажется, это произошло оттого, что Петрашевский известен почти всему Петербургу своими странностями и эксцентричностями...

Полное собрание сочинений, 1978, т. 18, с. 129.

Заключение об арестованных бумагах

По рассмотрении бумаг поручика Достоевского не оказалось в них ничего непосредственно относящегося к настоящему делу, но найдены: записка к нему от Белинского, заключающая в себе приглашение в собрание... и письмо из Москвы, писанное Плещеевым, в коем он упоми­нает о впечатлении, произведенном пребыванием императорской фамилии в Москве...

Полное собрание сочинений, 1978, т. 18, с. 177.

АЛЕКСЕЙ ПЛЕЩЕЕВ – ДОСТОЕВСКОМУ. Из Москвы в Санкт-Петербург

Царь и двор встречают здесь [в Москве] очень мало симпатии. Все, исключая разве лиц, принадлежащих ко двору, желают, чтобы они ско­рее уехали. Даже народ не изъявляет особенной симпатии...

Н.Ф. Бельчиков «Досто­евский в процессе петрашевцев». Москва, 1971, с. 181.

Из показаний Достоевского

[Вопрос:] В бумагах ваших найдена записка от Белинского, заключа­ющая в себе приглашение вас в собрание одного лица, с которым вы еще не были знакомы. Объясните, какое это собрание, были ль вы на оном и сколько именно раз. [Ответ:] О записке Белинского решительно ничего не могу при­помнить, не знаю, какого она содержания, и теперь только в первый раз узнаю, что у меня была записка от Белинского. Но этими словами я не хочу отречься от моего знакомства с Белинским... <...> Если записка эта пригласительная, то, вероятно, она была на­писана еще в первые дни нашего знакомства, и если он куда-нибудь приглашал меня, то просто в гости, а не в собрание... Вероятно, он хотел познакомить меня с кем-нибудь из литераторов. Тогда, то есть в первые дни нашего знакомства, он очень интересовался мною; ибо пер­вый роман мой ему очень понравился и он смотрел на меня, несколько преувеличивая и мое дарование и значение мое. <...> Итак, повторяю, что если я был приглашен куда-нибудь, то не в собрание, а в гости, к какому-нибудь литератору. Но куда? как? – припомнить ничего не могу, потому что о записке совершенно забыл и не знаю ее. Собраний же постоянных ни у кого не бывало.

Полное собрание сочинений, 1978, т. 18, с. 164,

ЗАСЕДАНИЕ СЕКРЕТНОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ – 1849 года

Допрашивали Достоевского 2-го [т.е. Михаила Достоевского]. Бы­вал у Петрашевского и уверяет, что у него собирались только для весе­лья. Но потом просил разрешения припомнить и изложить показания на бумаге.

ПОКАЗАНИЯ МИХАИЛА ДОСТОЕВСКОГО

[Вопрос:] Что Вас побудило познакомиться с Петрашевским? [Ответ:] Познакомился с ним случайно через брата. [Вопрос:] Часто ли Вы посещали его вечера ? [Ответ:] С начала зимы и то весьма редко; в последнее время перед арестом только один раз. [Вопрос:] Объясните, о чем говорилось на собрании у Петрашевского 18 марта? [Ответ:] В марте месяце я не был у Петрашевского, и мною уже сказано, что перед арестом я был один только раз, 22 апреля...

«Достоевский. Материалы и исследования». Ленинград, 1974, т. 1, с. 255

ДОСТОЕВСКИЙ – 27лет спустя

<…> брат [Михаил] не участвовал ни в организованном тайном об­ществе у Петрашевского, ни у Дурова. Тем не менее он бывал на вече­рах у Петрашевского и пользовался из тайной общей библиотеки книгами. <...> [Брат] был тогда фурьеристом и со страстью изучал Фурье... В «тайной общей библиотеке» этой были книги Прудона, Луи Блана, Фурье, Маркса, Энгельса.

Полное собрание сочинений, 1981, т. 22

ПИСЬМЕННЫЕ ПОКАЗАНИЯ МИХАИЛА ДОСТОЕВСКОГО

О пятницах г-на Петрашевского я не могу произвести правильного суждения... должен признаться – и это не какая-нибудь увертка с моей стороны, а факт... я плохо слушаю то, что мне читают или слишком длинно рассказывают, и если рассказчик или чтец не умеет завлечь моего внимания блистательным исполнением, я обыкновенно начинаю тогда задумываться о предметах совершенно посторонних. Петрашевский же вовсе не обладает даром слова... [он] запинается на каждом слове... Следить за этим нет никакой возможности. Среди скуки и зевоты, которою заражает его спотыкающаяся речь, можно уло­вить разве только какую-нибудь отдельную фразу или мысль.

«Достоевский. Материалы и исследования». Ленинград, 1974, т. 1, с. 261

Барон АЛЕКСАНДР ВРАНГЕЛЬ

<…> мне минуло 16 лет, и я был переведен во II класс Лицея... [ког­да] мы узнали, что тайная полиция открыла заговор, что схвачено много лиц из [высшего] общества и, между прочим, бывшие лицеисты – Пет­рашевский, Спешнев, Кашкин, Европеус. Я их всех знал, встречая в об­ществе и в Лицее...

«Воспоминания о Достоевском в Сибири». Санкт-Петербург, 1912, с. 4.

РУКОПИСЬ ФЕДОРА ЛЬВОВА

В городе распустили слухи, что арестовали злоумышленников, со­биравшихся в каких-то подземельях, что у них был замысел убить царя... что это были люди безбожные, которые будто бы испражнялись на об­раза и т.п. нелепости.

«Литературное наследство». Москва, 1956, т. 63, кн. III, с. 180

ДМИТРИЙ АХШАРУМОВ

<...> из окна [моей камеры] виден был белый дом, в котором разби­ралось наше дело, и я нередко смотрел, как подъезжали к нему экипажи. Вечером экипажей не было видно, но окна в помещении второго этажа были сильно освещены и видимы были сначала движущиеся фи­гуры, потом они усаживались...

«Из моих воспоминаний (1849-1851)». Санкт-Петербург, 1905, с. 100.

ПИСЬМЕННЫЕ ПОКАЗАНИЯ ДОСТОЕВСКОГО

От меня требуют, чтоб я передал все, что знаю о Петрашевском и о тех людях, которые бывали у него по пятницам... <...> Я никогда не был в очень коротких отношениях с Петрашевским, хотя и езжал к нему по пятницам, а он, в свою очередь, отдавал мне визиты. Это одно из таких знакомств моих, которым я не дорожи слишком много, не имея сходства ни в характере, ни во многих поняти­ях... И потому я поддерживал знакомство с ним ровно настолько, насколько этого требовала учтивость... Впрочем, я всегда уважал; Петрашевского как человека честного и благородного.

Полное собрание сочинений, 1978, т. 18, с. 117

ПИСЬМЕННЫЕ ПОКАЗАНИЯ ДОСТОЕВСКОГО

Меня обвиняют в том, что я прочел статью «Переписка Белинского с Гоголем» на одном из вечеров у Петрашевского. Да, я прочел эту статью, но тот, кто донес на меня, может ли ска­зать, к кому из переписывающихся лиц я был пристрастнее?.. Письмо Белинского написано слишком странно, чтоб возбудить к себе сочув­ствие. Ругательства отвращают сердце, а не привлекают его; а все пись­мо начинено ими и желчью написано... <...> я был знаком с Белинским довольно коротко. Это был превос­ходнейший человек как человек. Но болезнь, сведшая его в могилу, сломила в нем даже и человека. Она ожесточила, очерствила его душу и залила желчью его сердце... И вот в этом-то состоянии он написал письмо свое Гоголю. <...> В моих глазах эта переписка – довольно замечательный лите­ратурный памятник.

Ф.М. Достоевский. Полное собрание сочинений, 1978, т. 18, с. 126.