Религиозные конфликты как угроза духовной безопасности России

Религиозная составляющая духовной безопасности является одной из самых важных для современного российского общества. Комплексный анализ конфликтогенных ситуаций на религиозной почве показывает, что объектом религиозного конфликта являются, как правило, религиозные нормы. Религиозные нормы – нравственный регулятор земного бытия людей. Люди имеют разные идеалы, долгосрочные прогнозы, желанные цели, которые формируют различные психологические доминанты (религии), а те, в свою очередь, порождают межконфессиональные противоречия. (Слайд 9)

Субъектами религиозных конфликтов могут выступать нации (этносы) – приверженцы различных религий, религиозные организации и группы, личности, а также религиозные и государственные институты (государство и его органы власти, церкви, партии, движения, организации и др.).

Предпосылки религиозных конфликтов имеются практически в любом регионе с полиэтническим и поликонфессиональным составом населения, где в силу различных причин отношения между этносами и конфессиями отличаются достаточно высоким уровнем напряженности. Причем, там, где линии этнических «разломов» совпадают или пересекаются с конфессиональными, эта напряженность приобретает отчетливо этнорелигиозный характер.

Справка. Многие христиане на Западе увлечены дебатами по поводу использования слов Бог и Аллах в различных контекстах и значениях. В то же самое время, в Малайзии власти пытаются препятствовать христианам в использовании термина «Аллах» в своих публикациях и богослужении, несмотря на то, что Аллах является прямым переводом слова «Бог» на малазийский национальный язык. Ситуация представляется совершенно запутанной так как некоторые мусульмане на Западе настоятельно не рекомендуют своим последователям в проповеди и литературе использовать английское слово «God» (Бог) вместо «Аллах», а другие наоборот побуждают в англоязычной литературе или в беседах заменять Аллах на английское «Бог», видимо для того чтобы послание лучше воспринималось англо-говорящими людьми.

Специфика религиозных конфликтов заключается в том, что они затрагивают духовную жизнь людей, внутренний мир верующих, связанный с миром иным, божественным. Не случайно, в Решении Судебной палаты по информационным спорам при Президенте Российской Федерации от 12 февраля 1998 года указывается: «... любые публикации, касающиеся деятельности религиозных организаций, должны быть основаны на проверенной, достоверной информации, выдержаны в деликатной форме, осторожны в выражениях и характеристиках верующих людей».

Возникновение религиозных конфликтов объясняется действием четырех факторов:

наличием «структурных» и «антиструктурных» тенденций в развитии любой системы общества;

мерой совпадения или несовпадения границ государства, этноса и вероисповедания;

влиянием процессов, происходящих в социуме, на религиозную подсистему;

спецификой самих религиозных отношений. (Слайд 10)

Общими особенностями религиозных конфликтов являются:

«взрывной» характер их возникновения,

тенденции к быстрой эскалации, тотальной мобилизации и использованию сторонами конфликта всех имеющихся средств и способов ведения борьбы, в том числе и запрещенных международным правом – геноцид, создание концлагерей, депортация, «этнические чистки», захват заложников, террористические акции, массовое мародерство, пытки и т.п.

Как правило, в ходе конфликта широко используются методы «психологической войны», форсируется создание этно- и теократического государства. Решительность и взаимоисключаемость выдвигаемых сторонами претензий обусловливают крайне жестокий характер противоборства.

В ходе эскалации конфликта его участники активно стремятся привлечь на свою сторону этнически и конфессионально близкие им народы, финансовые и политические круги других государств, мировое общественное мнение, что ведет к интернационализации и «горизонтальной эскалации» конфликтов, придает им межрегиональный, а в некоторых случаях и глобальный характер.

Справка. Наиболее ярким примером последних лет здесь является карикатурный скандал - межкультурный конфликт между мусульманами арабского мира и современной западной культурной традицией, базирующейся на свободе слова, вспыхнувший в конце 2005 - начале 2006 годов и охвативший практически все страны Европы и мусульманского Востока, а также политический конфликт внутри европейских государств. Причиной конфликта послужили карикатуры на пророка Мухаммеда, напечатанные в одной из газет.

Вопрос о причинах религиозных конфликтов до сих пор остается дискуссионным – специалисты разного профиля по-разному отвечают на него.

Так, по мнению С. Хантингтона, конфессиональные конфликты являются результатом «столкновения цивилизаций». (Слайд 11) Одним из катализаторов этого столкновения С. Хантингтон считает демографический взрыв ислама и демографические изменения.

Справка. Например, в начале 60-х годов ХХ века сербы (православные) составляли 43%, а мусульмане - 26 % населения Боснии и Герцеговины. Через тридцать лет доля мусульман увеличилась до 44%, а численность сербов (православных) упала до 31%. В начале 60-х годов ХХ века население Косова было на 67% албано-мусульманским и на 24% православно-сербским. Через тридцать лет край на 90% стал мусульманским.

Этого же мнения придерживаются и другие аналитики, которые в своих трудах делают вывод о том, что международные отношения XXI века будет характеризовать и определять столкновение цивилизаций, «нарезка» которых производится на основе общности культуры и вероисповедания.(Слайд 12)

В. Дергачев сопоставив крупные очаги напряженности с этноландшафтными рубежами пришел к выводу, что многие исторические эпицентры конфликтов расположены на тройных конфессиональных границах мировых цивилизаций (Слайд 13): западнохристианской, православной и исламской (Балканы, Левант, Крым); исламской (арабской, тюркской), индийской и китайской (Афганистан, Таджикистан, Пенджаб); православной, китайской и японской (Маньчжурия).

Если применить системный подход, то причины религиозных конфликтов можно представить как комплекс региональных противоречий исторического, этнотерриториального, политического, социального, этнокультурного и иного свойства, способного при определенных условиях реализоваться в форме конфессионального конфликта. (Слайд 14)

Исторические противоречия обычно выступают в виде глубоко укорененных в религиозном сознании, пристрастных по форме и агрессивных по содержанию представлений об «исторических врагах».

Справка. Известный своим фундаменталистским подходом председатель «Исламского комитета» философ Г. Джемаль, обратившись к истории возникновения и взаимоотношений иудаизма и ислама, обосновал тезис о непримиримости, казалось бы, столь родственных религий. Действительно, даже не слишком искушенный в богословских тонкостях человек знает, что вероучения ислама и иудаизма очень и очень схожи. И та и другая религии признают, что Бог един, что на Страшном суде он будет судить народы, что для мира Бог открывается через пророков. Г. Джемаль видит корни конфронтации именно в религиозной традиции. Являясь сторонниками общей идеи избранного Богом народа, ислам и иудаизм разошлись, по мнению философа, в момент столкновения с государственной властью. «Иудаизм стал на сторону поддержки и обслуживания олигархической, а потом и монархической власти еще со времен царя Соломона». Религию ислама «с момента возникновения» философ позиционирует как «защищающую обиженных, обездоленных и угнетенных, несмотря на постоянный контроль амиров, султанов, улемов», а в современном мире превратившуюся в единственную силу, «гарантирующую свободу социального сопротивления обществу диктатуры и бесправия».

Этнотерриториальные противоречия обычно выступают в виде устойчивых претензий этносов, исповедовавших одну религию, на так называемые «этнические территории», как проблема «разделенных народов», или вопрос об «этнотерриториальной реабилитации» ранее депортированных этнических и религиозных групп.

Политические противоречия обычно выступают как отсутствие суверенной государственности или политико-правовая неполноценность статуса национальных автономий и этнических меньшинств в государствах, основанных на принципах этнического национализма и религиозной принадлежности.

Экономические противоречия обычно выступают в форме борьбы этнических (религиозных) элит за «естественное право» на обладание ресурсами и собственностью.

Социальные и этнокультурные противоречия обычно выступают в виде противоречий, связанных с неравномерным социально-экономическим развитием этнических территорий, неравной степенью свободы доступа различных этнических групп к ресурсам и рынкам, с дискриминацией по расовому, этническому или религиозному признакам, с культурно-цивилизационными различиями и т.д.

Справка.Мусульманские общины стали неотъемлемой частью европейской жизни более полстолетия назад, но по-настоящему столь тесное соседство с исламом стало серьёзно беспокоить коренных европейцев лишь в течение последнего десятилетия. Напряжение в отношениях нарастало постепенно, и обе стороны сегодня уже привыкли ожидать взаимных выпадов разной степени жёсткости. Пионерами в принятии давно назревавших законодательных решений, непосредственно касающихся исламских общин, стали не Франция или Голландия, где градус антиисламских настроений сегодня весьма высок, а незамеченные ранее в радикальном законотворчестве Швейцария и Бельгия.

Швейцария запретила по итогам референдума в ноябре 2009 г. строительство минаретов, а Бельгия 29 апреля 2010 г. практически единодушным голосованием нижней палаты бельгийского парламента запретила исламскую вуаль. Характерно, что в обоих случаях запреты преподносились как меры социально-культурного характера. В Бельгии законопроект, за который проголосовало 136 депутатов из 138, официально был направлен против видов одежды, которые не позволяют в общественных местах идентифицировать личность её обладателя. «Мы не собираемся вводить дискриминацию в каком-либо виде. Запрет будет распространяться на одежду, которая не позволяет установить личность», - так в своём выступлении перед депутатами охарактеризовал законопроект глава либеральной партии Реформистское Движение Д. Баклен. Под такой запрет попали такие весьма распространённые и в Европе предметы туалета мусульманок, как никаб и паранджа, которые и стали главными, если не единственными его жертвами. За нарушения данных требований грозит наказание. И это при том, что мусульмане, против которых, прежде всего, направлен закон, составляют только 3% от населения страны. В итальянском городе Навара городской совет ещё в январе 2010 г. утвердил запрет на ношение паранджи в общественных местах.

Необходимо отметить, что, в целом, для верующих характерен относительно высокий уровень конфликтогенности (проявляемой в религиозной нетерпимости по отношению к приверженцам других религий) и довольно низкий уровень реальногоконфликтирования с иноверцами и атеистами на религиозной почве. (Слайд 15)При этом важно отметить и другое: даже критический уровень конфликтогенности не всегда и не везде предполагает перерастание данного состояния в фазу развернутого религиозного конфликта с массированным использованием насилия. Показательно и то, что участвующие в конфликте стороны, даже при очень высокой интенсивности борьбы за власть и ресурсы, решаются открыто продекларировать религиозный характер конфликта и применить массированное насилие только при определенных условиях:

если в регионе по каким-то причинам дискредитирована стабилизирующая роль государства, резко нарушен общий режим устойчивого развития и возникла ситуация геополитического вакуума;

если хотя бы одному из субъектов конфликта (обычно с более низким этническим (религиозным) статусом) удается получить реальную помощь и заручиться «гарантиями» относительно реализации своих амбиций со стороны достаточно влиятельных политических сил извне.

Соединение этих двух условий становится катализатором, побуждающим стороны конфликта к решительным агрессивным действиям: потенциал напряженности «взрывается» и основным средством «решения» проблемы становится насилие.

В современных условиях религиозные конфликты ха­рактеризуют: возросшая жестокость действий организаторов и участни­ков гражданских беспорядков; использование политических лозунгов и требований с ярко выраженной религиозной направленностью; профессионализация, высокая степень организации, такти­ки действий и технической оснащенности; нарастающая милитаризация борьбы, в которой все больший размах приобретают террористические и военные действия. (Слайд 16)

Степень вероятности перерастания религиозных конфликтов в вооруженную борьбу и механизмы нарастания или ослабления воен­ной опасности определяют четыре условия:

накопление у населения оружия и его неконтролируемое распространение в «горячих точках»;

создание неконституционных военных и военизированных структур, нередко ведущееся соперничающими политическими сила­ми, а то и криминальными группировками;

психологическая готовность людей к возможности военных столкновений, общественные настроения «ожидания» вооруженной борьбы;

политическая воля лидеров, организующих вооруженные ак­ции.

В зависимости от возможного характера и размаха исполь­зуемых средств и методов борьбы, религиозное противостоя­ние может приобрести разные формы и вылиться в разные виды воо­руженного насилия:

национальный бандитизм, то есть вооруженные нападения криминальных групп на государственные и общественные учрежде­ния, хозяйственные предприятия и т.д., осуществляемые под видом борьбы за восстановление религиозной справедливости;

религиозный экстремизм политических организаций право­го и левого толка, сторонники которого ориентируются на воору­женное насилие как способ утверждения желательного положения своей религиозной общности среди других религий страны или как средство «регулирования» межрелигиозных отношений;

межнациональные и межэтнические конфликты, развивающие­ся по сценариям гражданской войны;

межгосударственные войны различной интенсивности. (Слайд 17)

Особо следует сказать об интернационализации конфес­сиональных конфликтов. Внешние действующие силы вовлекаются во внутренний конфессиональный конфликт по ряду причин и условий. В их числе:

наличие религиозных сородичей за рубежом (их политичес­кая и материальная поддержка);

идеологическая общность, которая может связывать одну из сторон конфликта с внешними действующими лицами;

геополитические соображения государств традиционного и нового зарубежья;

включение во внутригосударственные конфликты мирового сообщества в лице ООН, ОБСЕ и других структур, а также единс­твенной оставшейся сверхдержавы (США), ратующей за утверждение «но­вого мирового порядка»;

миграции и связанные с ними нарушения демографического равновесия в некоторых регионах, побуждающие родину мигрантов проявить на международном или двустороннем уровне заботу о своих соотечественниках.

Можно ли урегулировать религиозные конфликты? К сожалению, приходится отмечать, что поскольку религиозные конфликты есть конфликты абсолютных ценностей, часто имеют хронический характер и легко провоцируемы, то они практически не поддаются урегулированию. История учит, что достижение субъектами религиозного конфликта своих целей невозможно одними лишь силовыми средствами. Однако попытки силового урегулирования межконфессиональных конфликтов до сих пор являются, пожалуй, единственным эффективным средством решения этой проблемы (например, Балканский кризис, проблема шиитов в Саудовской Аравии и т.д.).

В то же время конфликтологический опыт показывает, что одним из путей решения религиозных конфликтов является преобразование возникших на религиозной почве «конфликтов ценностей» в «конфликты интересов», – т.е. отфильтровывание главных причин конфликта от мировоззренческого антагонизма субъектов конфликта. (Слайд 18)

Но в случае «чистых» религиозных конфликтов требуется длительный процесс формирования новой ценностно-религиозной терпимости и готовности к диалогу. При этом важнейшими предпосылками и одновременно условиями урегулирования межконфессиональных конфликтов могут быть: восстановление режима устойчивого развития идегеополитизация конфликта.

Первое условие предполагает восстановление в границах конфликтной территории дееспособности государственной власти, эффективность которой в данной ситуации определяется не столько степенью демократичности политического режима, сколько его способностью восстановить в пределах своей компетенции состояние гражданской правоответственности. Восстановление режима устойчивого развития должно сопровождаться явной тенденцией к позитивному изменению социально-экономического положения всех втянутых в конфликт конфессиональных групп (общностей), независимо от их принадлежности к сторонам конфликта.

Второе условие предполагает предварительно согласованный паритетный отказ заинтересованных «внешних сил» от государственно-дипломатической, военной, политической и информационной форм геополитического вмешательства в конфликт, при сохранении стратегии геоэкономической (например, инвестиционной) экспансии.

Это сочетание позволяет удовлетворить интересы как внешних, так и внутренних субъектов данного конфликта, а общим результатом такого подхода становится стабилизация ситуации и укрепление структуры безопасности в регионе, в том числе и повышение уровня конфессиональной толерантности. Конечно, такой подход к проблеме урегулирования конфессиональных конфликтов предполагает наличие доброй воли и высокий уровень ответственности всех, так или иначе, участвующих в конфликте сторон.

Существует также мнение о том, что урегулировать религиозный конфликт можно и через гармонизацию соотношения секуляризма и целостно религиозного мировоззрения в области обустройства межчеловеческих отношений на национальном и глобальном уровнях. В этом случае следует отказаться от диктата индивидуализма над коллективизмом, приоритетов потребления и вообще ценностей земного существования над религиозными и моральными ценностями и святынями, сугубо секулярных основ общественного устройства над религиозными установлениями и традициями, принятыми в тех или иных обществах. Большинство жителей страны или региона должны иметь гарантированное право основывать свою общественно значимую деятельность на религиозных принципах, самостоятельно формулируя цели избранной ими власти. При этом, естественно, максимальное внимание необходимо уделять соблюдению прав религиозных и мировоззренческих меньшинств, а также утверждению права человека на жизнь.

Проблема меньшинств стоит не только в странах, где есть установленная религия большинства. В секулярных государствах группы верующих, ориентированные на созидание своего целостного образа жизни, также должны иметь возможность создавать собственные субпространства, позволяющие существовать, трудиться, участвовать в жизни общества и воспитывать новые поколения в согласии с конкретными религиозными представлениями.

Кроме того, необходимо уважать право народов и религиозных общин выбирать, жить ли им по законам секулярного гуманизма или, положим, по законам ортодоксального иудаизма, шариата, целостного христианского мировоззрения или верований коренных народов. Вопрос о том, является ли религия «частным делом» человека или, по крайней мере, одной из основ общественного устройства, для многих людей сегодня остается открытым.

Не следует его «закрывать» и на уровне международных организаций, которые призваны поддерживать межцивилизационный диалог, направленный на сосуществование традиционных и гуманистическо-либеральных ценностей. Более того, как считают конфликтологи, следует стремиться к большей гибкости международного права и универсальных политических решений, дабы устранить диктат обезбоженного миропонимания над волей индивидов, общин, народов. Следовательно, именно подобные гибкость и терпимость позволят избежать нарастания напряженности, связанной с религиозными чувствами и убеждениями.

Конфессии служат индикатором принадлежности отдельного человека и этноса к «своему» суперэтносу. Религии как бы блокируют слияние суперэтносов. Существует много общего в теологии христианства, ислама и даже буддизма. Но все попытки создать на их основе межсуперэтническую систему терпели крах и приводили только к кровопролитиям.

Таким образом, религиозный конфликт одна из угроз духовной безопасности. Основная его причина – осознанное различие в религиозных нормах и неспособность признавать право других на исповедание своей религии.

Заключение

В современных условиях заметно усилился интерес представителей различных наук к проблеме конфликта. Он порожден коренными изменениями в нашей общественной жизни. Социальный конфликт – это сложное явление, которое сегодня изучается разными областями знаний: философией, социологией, правоведением, политологией, педагогикой, математикой, психологией и другими науками.

Нынешний этап развития мирового сообщества показывает, что конфликт – не только атрибут совместной деятельности людей, но и сущностной элемент развития как личности, так и группы. Если раньше говорили о предупреждении и предотвращении конфликтов, то сегодня речь идет об управлении ими. Причем важным условием достижения успеха в решении этой сложной задачи является систематизация знаний и взаимное обогащение подходов, сложившихся в различных научных дисциплинах. Не случайно поэтому, выделена новая область науки – конфликтология. Она объединяет усилия представителей различных наук и более системно подходит к решению проблемы социальных конфликтов.