Майкл Хардт, Антонио Негри 13 страница

137Часть 2. Множество

всех, кто трудится и занят в производстве под властью капи­тала. Для верификации концепции множества и соответству­ющего политического проекта нам придется подтвердить, что серьезные различия, которые прежде разделяли трудящихся, действительно более не существуют; другими словами, что сло­жились условия, позволяющие разным типам труда сообщать­ся, сотрудничать и нарабатывать общность.

Прежде чем обратиться к примерам труда, представите­лей которого обычно не включали в категорию рабочего класса, нам нужно вкратце рассмотреть общие направления измене­ний внутри самого рабочего класса, особенно в том, что каса­ется его главенствующего положения в экономике. Во всякой хозяйственной системе бок о бок сосуществуют многие раз­личные виды труда, но один из них всегда довлеет над осталь­ными. Такая гегемонистская форма, действуя подобно ворон­ке смерча, постепенно видоизменяет и другие формы, кото­рые усваивают ее главные качества. Главенствующая форма не доминирует в количественном отношении. Скорее, ее геге­мония проявляется в том, как именно она влияет на измене­ние прочих форм. В данном случае гегемония определяет тен­денцию.

В XIX и XX веках главным в мировой экономике был промышленный труд, даже если работники промышленности оставались в численном меньшинстве относительно предста­вителей других форм производства, в частности - сельского хозяйства⁶. Промышленность главенствовала в силу того, что вовлекала другие способы производства в собственный водо­ворот. Сельское хозяйство, добыча полезных ископаемых и даже общество как таковое были вынуждены индустриализи­роваться. Не только механизация, но также ритмы жизни ра­ботников индустрии и их рабочий день постепенно изменили все прочие социальные институты, такие как семья, школа и армия. Трансформировавшись, трудовые практики в таких сферах, как индустриализированное сельское хозяйство, ко­нечно, сохранили несвойственную промышленности специфи­ку, но в то же время в растущей мере стали иметь с нею общие элементы. Именно данный аспект рассматриваемого процес­са интересует нас более всего: многочисленные отдельные

2.1. Опасные классы

формы труда сохраняют свои различия, но одновременно им свойственно аккумулировать все больше общих черт.

В заключительные десятилетия XX века индустриальный труд утратил гегемонию, и на смену ему пришел «неовеществ-ленный труд», то есть - обеспечивающий либо создание нема­териальных благ - знаний, информации, связей или отноше­ний - либо эмоциональной реакции⁷. Общепринятые терми­ны, такие как работа в сфере обслуживания, интеллектуальный и умственный труд, характеризуют отдельные аспекты немате­риального труда, но ни один из них не охватывает его цели­ком. В первом приближении к данной проблеме можно пред­ставить себе нематериальный труд в двух основных разновид­ностях. Первая относится к труду преимущественно интеллектуальному или лингвистическому, в том числе к ре­шению конкретных проблем, символических и аналитических задач, а также к лингвистическим выражениям⁸. Такого рода неовеществленный труд связан ^производством идей, симво­лов, кодов, текстов, языковых образов, изображений и тому подобной продукции. Другую основную разновидность нема­териального труда мы называем «аффективным трудом». В от­личие от впечатлений, представляющих собой явления ума, эмоциональные восприятия в равной мере относятся и к телу, и к уму. В сущности, такого рода чувства, как радость и печаль, обнаруживают текущее жизненное состояние всего организ­ма, выражая определенный настрой наряду с неким образом мыслей⁹. Иначе говоря, аффективный труд - это труд, кото­рый создает такие состояния, как непринужденность, благо­получие, удовлетворение, беспокойство и страсть, или мани­пулирует ими. Признаки аффективного труда можно обнару­жить, к примеру, в работе адвокатов, стюардесс и продавцов фастфуда (предполагающих обслуживание с улыбкой). Свиде­тельством растущей важности аффективного труда, по край­ней мере в ведущих странах мира, является тенденция, соглас­но которой наниматели выделяют образование, рабочий на-^стРой, характер и «позитивное общественное» поведение как ^Первоочередные требования, предъявляемые к квалификации Работников^|(). Работник с позитивными социальными установ­ками и общественными умениями - вот альтернативный спо-

139Часть 2. Множество

соб описать того, кто мастерски справляется с аффективным

трудом.

На практике большинство профессий, связанных с нема­териальным видом работы, соединяют в себе обе указанные разновидности. Так, налаживание передачи сообщений - это конечно, языковая и индивидуальная операция, но в отноше­ниях между общающимися сторонами здесь также непремен­но присутствует и аффективный компонент. Нередко говорят, что журналисты и средства массовой информации в целом не только передают информацию, но и обязаны придавать ново­стям привлекательный, волнующий, соблазнительный вид; пресса, радио и телевидение призваны порождать привязан­ности и жизненные формы". Фактически все формы коммуни­кации соединяют в себе производство символов, языка и ин­формации с аффективным производством. Кроме того, неовеществленный труд почти всегда пересекается с матери­альными трудовыми формами: работники здравоохранения, например, выполняют аффективные, когнитивные и языковые функции наряду с материальными; в частности, они, помимо прочего, выносят судна и меняют бинты.

Нужно подчеркнуть, что труд, связанный с любым нема­териальным производством, остается материальным - в нем задействованы наши тела и мозги, как и при всяком труде. Нематериальным является продукт такого труда. Мы призна­ем, что в этом отношении нематериальный труд - термин весь­ма неоднозначный. Вероятно, точнее было бы представить но­вую форму гегемонии как «труд биополитический», то есть такой, в результате которого создаются не только материаль­ные блага, но и взаимоотношения, и в конечном счете - сама общественная жизнь. Прилагательное биополитический указы­вает на прогрессирующее размывание традиционных разли­чий между экономической, политической, социальной и куль­турной сферами. Впрочем, с биополитикой связаны многочис­ленные дополнительные концептуальные сложности, и, следовательно, с нашей точки зрения, понятие нематериаль­ности, при всей его двусмысленности, по-видимому, легче ус­воить с самого начала. К тому же, оно более четко выражает общую тенденцию экономической трансформации.

2.1. Опасные классы

Когда мы говорим, что нематериальный труд стремится занять позицию гегемона, это не равнозначно утверждению, будто сегодня большинство работников в мире производят главным образом неовеществленную продукцию. Напротив, сельскохозяйственный труд по-прежнему, как это было уже в течение столетий, доминирует в количественном отношении, а число промышленных работников в общемировом масшта­бе отнюдь не сокращается. На долю нематериального труда в глобальном масштабе приходится меньше всего трудящихся, причем они сконцентрированы исключительно в некоторых ведущих регионах мира. Но мы заявляем, что нематериаль­ный труд теперь осуществляет гегемонию в качественном плане и навязывает определенную тенденцию прочим видам труда и обществу в целом. Другими словами, нематериальный труд оказался сегодня в положении, которое 150 лет назад занимал промышленный труд, когда на его долю приходилась лишь небольшая часть мирового производства и он был сосредото­чен в ограниченной части мира, но тем не менее довлел над всеми другими производственными формами. Точно так же как в пройденной фазе, все формы труда и само общество дол­жны были подвергнуться индустриализации; теперь же труд и общество вынуждены информатизироваться, становиться интеллектуальными, коммуникативными и аффективными.

В некоторых своих аспектах те классы, которые в период промышленной гегемонии находились в зависимом положе­нии, дают нам ключ к пониманию основных особенностей ге­гемонии нематериального труда. С одной стороны, фермеры и прежде пользовались знаниями, навыками и инновациями, типичными для нематериального труда. Конечно, работа в деревне чрезвычайно тяжела физически - земле нужно низко кланяться, как скажет вам всякий, кто работал в поле, но сель­ское хозяйство - это, кроме того, и наука. Каждый фермер вла­деет знаниями химии, умеет сочетать тип почвы с подходящи­ми культурами, превращать фрукты и молоко в вино и сыр. °н также знаком с генетикой, выбирая лучшие семена, чтобы Усовершенствовать породы растений. Не чужд он и метеоро-^л°гии, когда следит по небу за погодой. Фермеру необходимо понимать землю и работать с ней в согласии с ее ритмами.

141Часть 2. Множество

Точное определение наилучшего дня для начала сева или сбора урожая требует сложных подсчетов. Это не спонтанное инту­итивное действо или бездумное повторение прошлых шагов а решение, основанное на традиционных знаниях в сочета­нии с учетом наблюдаемых текущих условий, постоянно об­новляемое в ходе размышлений и экспериментов. (Точно так же земледельцам приходится быть финансовыми агентами, следить за постоянными колебаниями рыночных показателей, чтобы установить наилучший момент для продажи своей про­дукции.) Такого рода открытая наука, типичная для сельско­го хозяйства, следует за непредсказуемыми природными из­менениями и указывает на образы знания, характерные для нематериального труда. Они значат тут больше, нежели меха­нистические научные методы, присущие фабрике.

Вторая форма труда, находившаяся в подчиненном поло­жении при гегемонии индустриализма, - то, что было приня­то называть «женской работой», или труд по домашнему вос­производству. Она, со своей стороны, демонстрирует не только признаки столь же открытой познавательной науки и знаний, тесно связанных с природой, но и черты аффективного труда, являющегося самым главным в нематериальном производстве. Социалистическая школа феминизма описывает подобный аффективный труд, прибегая к таким выражениям, как домаш­няя работа, уход и материнство^. Бесспорно, работа по дому требует постоянного повторения материальных действий, та­ких как уборка и готовка. Но с ними также связано производ­ство привязанностей, взаимоотношений и способов общения и сотрудничества между детьми, в семье и общине. Аффектив­ный труд есть биополитическое производство в том смысле, что он непосредственно создает общественные взаимосвязи и формы жизни.

Как аффективный труд, обнаруженный феминистками, так и знания и умения, типичные для труда в сельском хозяйстве, много дают нам для понимания особенностей нематериаль­ной парадигмы. Однако отсюда не следует, что положение зем­ледельцев или женщин улучшается при доминировании не­материального труда. С одной стороны, фермеры, при всех своих знаниях и умениях, остаются привязанными к земле и,

2.1. Опасные классы

как мы вскоре убедимся, подвергаются еще более жестоким формам эксплуатации в условиях глобальной экономики. С другой стороны, когда при гегемонии нематериального труда аффективный труд становится самым важным при выполне­нии многих производственных задач, он по-прежнему лежит чаще всего на плечах женщин, которые находятся в подчи­ненном положении. Фактически труд, в котором велика доля аффективного труда, обычно феминизирован, он менее рес­пектабелен и хуже оплачивается. К примеру, женщины, наня­тые в качестве помощниц адвокатов и медицинских сестер, не только выполняют аффективную работу, устанавливая отно­шения с клиентами и пациентами, тем самым обеспечивая фун­кционирование своей конторы. Они также заботятся о соб­ственных начальниках - адвокатах и врачах, которыми в основном бывают мужчины. (Забастовки и демонстрации мед­сестер во Франции в начале 1990-х годов наглядно продемон­стрировали тендерную основу эксплуатации аффективного и материального труда¹³.) Кроме того, когда аффективное про­изводство становится частью наемного труда, это порой пере­живается как крайнее проявление его отчуждения: я передаю свою способность устанавливать отношения с людьми, то есть нечто сугубо личное, в распоряжение клиента и своего бос­са¹⁴. Понятие отчуждения никогда не было особо полезным для осознания эксплуатации фабричных рабочих, но здесь, в сфере, которую многие по-прежнему не хотят считать рабо­той - в области аффективного труда, как и в сфере производ­ства знаний и символов, - отчуждение, напротив, снабжает нас полезным концептуальным инструментом для понимания эксплуатации.

Следовательно, гегемония нематериального труда не де­лает всякую работу приятной или выгодной, не смягчает она и иерархический и командный характер отношений на рабо­чем месте или поляризацию на рынке труда. Наше понимание нематериального труда не следует поэтому путать с утопич­ными мечтами 1990-х годов о «новой экономике», которая, как полагали некоторые, сделала бы всякую работу интересной и стоящей, демократизировала бы богатство и отправила эко­номические спады на свалку прошлого, прежде всего благода-

143Часть 2. Множество

ря технологическим новшествам, глобализации и подъему фондовых рынков¹⁰. В то же время гегемонии нематериально­го труда свойственно изменять условия работы. Обратите, к примеру, внимание на перекройку рабочего дня под воздей­ствием нематериальной парадигмы, а именно - на все менее четкое разделение рабочего и свободного времени. В промыш­ленности работники занимались производством почти исклю­чительно только в рабочие часы на заводе. Однако когда про­изводство превращается в деятельность, направленную на решение проблемы, на выработку идеи, на создание отноше­ний, рабочее время обретает тенденцию захватывать всю вашу жизнь. Идея или образ приходят к вам не только в офисе, но и в ванной или во сне. Опять-таки, традиционные особенности сельскохозяйственного и домашнего труда могут помочь нам понять подобное изменение. Конечно, у работы в поле обыч­но нет четкого расписания: рабочий день, если это необходи­мо, длится с рассвета до заката. То, как традиционно устроен домашний труд у женщин, разрушает границы рабочего дня еще нагляднее, и в результате такая работа заполняет всю жизнь.

Ряд экономистов использует также термины «фордизм» и «постфордизм». С их помощью они отмечают подвижки в на­правлении от экономики, характеризующейся стабильной долговременной занятостью, типичной для фабричных рабо­чих, к хозяйству, которому присущи гибкие, мобильные и не­устойчивые трудовые отношения. Гибкие - поскольку работ­никам приходится приспосабливаться к решению различных задач, мобильные - так как им часто приходится менять работу, и неустойчивые - поскольку никакой контракт не гарантирует стабильной, долговременной занятости¹⁶. Модернизация хо­зяйства, которая привела к развитию трудовых отношений «по Форду», строилась на базе экономии на масштабах опера­ций, а также крупных систем производства и обмена. Постмо­дернистская же экономика, со свойственными ей постфордис-тскими трудовыми отношениями, порождает менее крупные и более гибкие системы. Базовая экономическая идеология, которая принизывает состояние постмодернити, основана на представлениях о том, что монолитные системы производства

2.1. Опасные классы

массового обмена мешают повышению производительнос­ти, а способствуют ей, напротив, такие производственные си­стемы, которые легко адаптируются, а также дифференциро­ванные рыночные схемы, особым образом стратегически на­целенные. Так, возникающий сейчас постфордистский способ сельскохозяйственного производства отличается именно та­кими технологическими нововведениями. Модернизация в сельском хозяйстве сильно зависела от механизации, начиная с советского трактора и заканчивая ирригационными систе­мами в Калифорнии. «Постмодернизация» в сельском хозяй­стве, в свою очередь, сопровождается разработкой биологи­ческих и биохимических новаций наряду со специализирован­ными системами производства - такими как парники, искусственное освещение и гидропоника¹⁷. Новые методы и технологии уводят сельскохозяйственное производство прочь от крупномасштабных форм. Они дают возможность обеспе­чения специализированных операций небольшого формата. Помимо этого, аналогично тому, как информатизируется по­стмодернистское промышленное производство, например, вследствие внедрения коммуникационных технологий в су­ществующие промышленные процессы, в сельском хозяйстве происходит то же самое, причем наиболее явно это видно на уровне семеноводства. Так, одна из наиболее интересных схва­ток в сельском хозяйстве, о чем мы подробнее поговорим ниже, разгорелась вокруг вопроса о том, кому принадлежит зароды­шевая плазма, то есть генетические данные, заложенные в зер­не. Семеноводческие корпорации патентуют вновь создавае­мые ими разновидности растений, которые сегодня нередко появляются в результате применения генетики, тогда как фер­меры давным-давно открывали, сохраняли и облагораживали генетический растительный материал, не высказывая подоб­ных юридических претензий на право владения им. Продо­вольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) вследствие этого предложила ввести понятие права фермеров на генетические ресурсы растений, предназначен­ие уравновесить права растениеводов^ж. Здесь мы не ставим своей целью хвалить или осуждать подобные практики - не­которые виды научного вмешательства в сельское хозяйство

145Часть 2. Множество

2.1. Опасные классы

благотворны, а другие разрушительны. Наша главная мысль сводится лишь к тому, что процесс изменений в сельском хо­зяйстве и борьба вокруг прав все более зависят от контроля над информацией и ее производством, причем в первую оче­редь речь идет об информации, касающейся генов растений. Налицо один из способов информатизации сельского хозяйства. В целом, гегемония нематериального труда ведет к транс­формации производственной организации от линейных взаи­мосвязей сборочного конвейера к бесчисленным и неопреде­ленным отношениям в рамках распределенной сети. Информа­ция, коммуникация и кооперация становятся производствен­ной нормой, а сеть превращается в доминирующую форму организации производства. Соответственно, технические про­изводственные системы тесно связаны с социальным составом производства: с одной стороны технологические сети, а с дру­гой - сотрудничество социальных объектов, занятых работой. Такая взаимосвязь определяет новую топологию труда, а так­же характеризует новые практики и структуры эксплуатации. Ниже, в первом отступлении от темы, мы покажем, что эксп­луатация в условиях гегемонии нематериального труда не есть, прежде всего, присвоение стоимости, измеренной в единицах индивидуального или коллективного рабочего времени, а, ско­рее, это захват ценностей, произведенных в кооперативном труде и, тем самым, обретающих общность в результате цир­куляции в общественных сетях. Главные формы производ­ственной кооперации не создаются отныне капиталистом как часть проекта по организации труда, а возникают под влиянием производительной энергии самого труда. Здесь кроется ключе­вая особенность нематериального труда: он производит комму­никацию, общественные отношения и формы сотрудничества.

Гегемония нематериального труда создает общие связи и общественные формы явно выраженным образом, чего не было в прошлом. Конечно, общие элементы создаются каждой тру­довой формой-гегемоном. Точно так же, как экономическая модернизация и индустриальная гегемония привели сельское хозяйство и все другие хозяйственные отрасли в соответствие с технологиями, практиками и базовыми связями в хозяйстве, характерными для промышленности, экономическая постмо-

дернизация и гегемония нематериального труда, как мы уже показали, тоже оказали всеобщее трансформирующее воздей­ствие. Отчасти дело здесь во вновь созданных основах общно­сти а отчасти - в том, что мы теперь способны отчетливее рас­познать основы общности, уже давно существовавшие, такие как роль информации и научных знаний в сельском хозяйстве. Нематериальный труд отличается, однако, тем, что его про­дукты сами во многих отношениях являются непосредствен­но общественными и принадлежат всем. Производство ком­муникации, личных привязанностей и знаний, в противопо­ложность выпуску автомобилей и пишущих машинок, способно непосредственно расширить сферу того, чем мы владеем сооб­ща. Повторим, что это не означает, будто условия труда и про­изводства становятся одинаковьти по всему миру или не зави­сят от секторов хозяйства. Точнее было бы сказать, что мно­гие единичные случаи в трудовых процессах, производственных условиях, местных обстоятельствах и пережитом опыте сосу­ществуют, если подняться на другой уровень абстракции, с тем, что становится общим в формах труда и обобщенном характе­ре взаимоотношений производства и обмена. К тому же, нет никакого противоречия между индивидуальностью и общно­стью. То, что становится общим и ведет к сокращению каче­ственных различий между видами труда, составляет биополи­тическое условие существования множества.

Проверим гипотезу реальностью: какие фактические дан­ные могут подтвердить наше заявление о гегемонии немате­риального труда? Мы уже писали, что поскольку такое утвер­ждение подразумевает тенденцию, вопрос состоит не в том, доминирует ли сегодня нематериальный труд в количествен­ном отношении. Первое и самое конкретное свидетельство, которым мы располагаем - это тренды в области занятости. В ведущих странах мира нематериальный труд занимает цент­ральное положение в большинстве профессий, которые по статическим данным относятся к числу быстро растущих. Это Работники сферы питания, продавцы, инженеры-компьютер-Щики, учителя и работники здравоохранения¹⁹. Попутно раз­вивается тенденция, согласно которой многие виды матери­ального производства, в частности - промышленность и сель-

Часть 2. Множество

ское хозяйство, выносятся на мировую периферию. Подобные тенденции в области занятости показывают, что гегемония не­материального труда складывается в соответствии с существу­ющим всемирным разделением труда и власти. Второй тип фактических доказательств, к которому лучше подходить с точки зрения не количества, а качества, состоит в том, что прочие формы труда и производства перенимают характери­стики, присущие нематериальному производству. Произошло не только внедрение компьютеров во все сферы жизни, но и, в самом общем плане, механизмы коммуникации, информации, знаний и эмоциональных связей изменяют традиционные производственные практики - например, то, как контроль над информацией в области семеноводства сказывается на сельс­ком хозяйстве. В-третьих, центральное положение нематери­ального труда находит отражение в растущей важности про­изводимых им нематериальных форм собственности. Ниже мы проанализируем сложные правовые вопросы, возникшие в связи с патентами, охраной авторских прав и различными нематериальными продуктами, которые в последнее время стали подлежать защите в качестве частной собственности. Наконец, наиболее абстрактное и общее свидетельство зак­лючается в том, что форма распределенной сети, типичная для нематериального производства, быстро распространяется в общественной жизни как способ объяснения всего, начиная с функций нервной системы и заканчивая террористическими организациями. Такова конечная роль гегемонистской фор­мы производства - изменить все общество по своему образу подобию. Данную тенденцию не отследить никакой статиста кой. Ее реальной демонстрацией в действительности являет ся наступление биополитического производства.

Сумерки крестьянского мира

Фигура крестьянина способна бросить самый серьезный вызов понятию множества, так как существует экономичес­кая, культурная и политическая история, которая давит сво­им огромным весом, заставляя ставить крестьян отдельно от промышленного рабочего класса и других трудящихся клас-

2.1. Опасные классы

сов, а также усматривать в них качества, которых нет у пред­ставителей других классов. Фактически принято считать, что крестьянство и деревенская жизнь не менялись столетиями и даже тысячелетиями²⁰. Что могло бы сравниться с образом кре­стьянина, как чем-то вечным и фундаментальным для челове­чества, как с персонажем, который тесно сросся с землей, воз­делывая пашню и взращивая хлеб? Между тем нам должно быть ясно, что не все фермеры - крестьяне. Крестьянин - это историческая фигура, обозначающая определенный способ обработки земли и производства в рамках специфического сочетания общественных отношений. Крестьянство однажды возникло и когда-нибудь отойдет в прошлое. Это не значит, что больше не будет сельскохозяйственного производства, сельской жизни или чего-то еще подобного. Но это означает, что меняются условия сельскохозяйственного производства и, главное, что мы хотели бы подчеркнуть, что такие условия становятся общими для горного дела, промышленности, не­материального производства и других видов труда - так что сельское хозяйство сообщается с прочими способами произ­водства и больше не составляет качественно отличной, изоли­рованной формы производства и жизни. Сельское хозяйство наряду со всеми остальными отраслями становится все более биополитическим. Такое нарастание общности, как мы уже указали, является условием, обеспечивающим существование множества.

Крестьянство - это концепт главным образом экономи­ческий. Он указывает на специфическую ситуацию во взаимо­отношениях производства и обмена. В первом приближении крестьян можно определить как людей, которые работают на земле и производят продукцию главным образом для собствен­ного потребления. Они частично включены в общую систему хозяйствования и подчинены ей, либо обладая необходимой землей и оборудованием для ее обработки, либо имея доступ к ним²¹. Таким образом, две центральные оси данного опреде­ления касаются владения собственностью и рыночных отно­шений. Чтобы избежать путаницы, есть смысл подчеркнуть, что в хозяйственном смысле крестьянские общины не изоли­рованы, как это было с некоторыми традиционными формами

149Часть 2. Множество

сельскохозяйственного производства; но они и не включены полностью в национальные или мировые рынки, как капита­листические фермеры. Такие общины занимают срединную позицию частичной интеграции, при которой их производ­ство ориентировано на собственное потребление в основном но не исключительно²².

Однако это всеми принятое определение крестьянства не является достаточно точным, поскольку не обеспечивает от­четливой дифференциации по отношению к собственности. Мао Цзэдун принадлежал к числу тех, кто начав изучение ки­тайского крестьянства, сразу признал, что крестьян следует подразделить на три категории - согласно особенностям зем­левладения. Это богатые крестьяне, которые владеют обшир­ными угодьями и соответствующим инвентарем и нанимают работников в помощь для обработки земли; крестьяне сред­него достатка, у которых достаточно земли и инвентаря, но в работе они в основном полагаются на собственную родню; и бедные крестьяне. Последние арендуют земельные участки или работают исполу, а порой вынуждены батрачить на других²³. Принципиальное различие в проведенном Мао анализе меж­ду крестьянами, владеющими собственностью, и теми, кто ни­чего не имеет, создает центробежную тенденцию в каждой из крайних точек классификации. Наверху богатые крестьяне очень близки к помещикам, так как у них достаточно собствен­ности, чтобы нанять других, а внизу бедняки мало отличаются от сельскохозяйственных рабочих, поскольку у них нет соб­ственности либо ее недостаточно.

Так называемые крестьяне-середняки стоят особняком в этом анализе. Как в концептуальном, так и в социальном смысле они - наиболее обособленная и независимая категория. Воз­можно, по этой причине середняки определяют понятие кре­стьянства в целом во многих распространенных формулиров­ках, вследствие чего крестьяне воспринимаются в экономи­ческом отношении как самостоятельные сельскохозяйственные производители, располагающие небольшим участком земли. Исторические изменения в классовом составе крестьянства на протяжении современной эры привели к радикальному со­кращению численности середняков, что соответствует цент-

2.1. Опасные классы

робежной тенденции в концепции анализа, предложенного Мао. На вершине немногие богатые крестьяне ухитряются расширить свои земельные владения и становятся неотличи­мы от помещиков, а внизу большинство крестьян-бедняков обычно вытесняются из традиционных для них форм земель­ной собственности (таких как испольная система) и становят­ся простыми сельскохозяйственными работниками. Середня­ки в ходе данного процесса исчезли почти полностью, распре­делившись по одну или другую сторону от разделительной линии между собственниками и теми, кто собственностью не владеет. Такая историческая центробежная тенденция согласует­ся с процессами модернизации и в капиталистических, и в со­циалистических ее проявлениях. Когда Сталин приступал к программе коллективизации, советские руководители ожида­ли, что избранная стратегия подстегнет сельскохозяйственное производство вследствие перехода к крупным формам хозяй­ствования и облегчит использование более совершенного обо­рудования и техники. Короче говоря, коллективизация долж­на была привести тракторы на поля²⁴. Ясно, что жестокий про­цесс коллективизации с самого начала воспринимался - причем не только в руководстве, но и самими крестьянами - как вой­на. Она велась не только против богатых крестьян (кутков), обвиненных в укрывательстве зерна, но и против всех кресть­ян, имеющих собственность, а фактически - против всего класса крестьянства. В краткосрочной перспективе коллективизация, бесспорно, не была успешной в плане повышения производи­тельности и эффективности сельскохозяйственного труда, при­чем такой провал был вызван ожесточенным сопротивлением крестьян²⁵. Она, вероятно, не преуспела также и в долговре­менной перспективе, то есть в реализации планов создания крупных хозяйств. Последнее обстоятельство, впрочем, состав­ляет предмет спора, который надолго запутался в пропаган­дистских дебрях «холодной войны». Главное, что мы хотим здесь подчеркнуть, -социалистическая модернизация в сельс­ком хозяйстве, которую китайцы в значительной мере воспри­няли и повторили²⁶, не только снабдила деревню тракторами, Но и, что важнее, бесповоротно изменила отношения произ­водства и обмена в сельском хозяйстве. В конечном счете она