Чечня и дагестан в период завоевания их русским царизмом 3 страница

Майсумство юго-восточной Та б а с а рани.¹ Местные жители занимались земледелием, сеяли пре­имущественно сарачинское пшено, пшеницу, ячмень: «хлеба из­рядно родится посредством напаивания полей водопроводами». Разводились фруктовые сады («плодовые деревья разных родов»), росли ореховые рощи. В Астрахань ежегодно отправлялось от Табасарани до 6 тыс. пудов местных орехов. Торговля велась так­же с Дербентом и торговыми пунктами Закавказья.

Дербентскоеханство с главным торговым горо­дом Дербентом. ²

В начале XIX в. в Дербенте насчитывалось до 2189 домов, 15 мечетей, 450 лавок — караван-сараев, 30 шелковых фабрик, 113 мастерских. Общее число населения 10 тысяч. Городские жи­тели занимались шелководством и сеяли шафран. Жители окрест­ностей Дербента считались «прилежными землевладельцами»; «народ в окрестностях Дербента — промышленный, посвятивший себя земледелию и торговле».³ Многие жители копали дикую ма­рену и продавали ее. Жители горных местностей занимались исклю-

¹ Существует объяснение слова майсум: Абумуслим, предводитель арабского халифата, завоевав Дагестан, назначил правителем Табасарани одного из бывших при нем почтенных старейшин, известного под именем Майсум; впоследствии вошло в обычай всякого, кто становился правите­лем, называть майсумом: «Абумуслим назначил в Табасарань из ученых, прибывших с ним из Аварии, двух лиц кадиями для обучения народа пред­писаниям ислама и для решения дел по шариату и установил, чтобы майсум правил делами по соглашению с этими кадиями» («Асари-Дагестан», стр. 32).

² Дербент (в переводе — железные ворота) в далеком историческом прошлом, еще во времена римского и арабского владычеств, играл крупную роль в политической и экономической жизни.

³ Краткое военно-географическое описание Дагестана. ЦВИА, ВУА, № 6512, лл. 80—80 об.

Рис. 7. АСЛАН-БЕК, КАЗАК КОНВОЯ НАМЕСТНИКА КАВКАЗСКОГО С хромолитографии из альбома Горшелыпа. 11 июля 1S6S «.

чительно скотоводством и получали большие выгоды от своих стад, особенно от овец. Впрочем, и жители долин также «весьма деятельно занимаются скотоводством».

О дагестанских ханствах Горчаков (и. д. нач. Кавказской области) в 1832 г. писал как «о беспрекословно самых богатейших провинциях» и по климату своему «весьма удобных к разведению произрастаний ценных». Вообще владениям Дагестана, «с пока­занием их положения, пределов, городов и деревень, числа домов, звания народов и прочего», посвящено много обозрений и опи­саний, в которых подчеркивалась необходимость скорейшего по­литического и экономического завоевания русским царизмом.

На сравнительно обширной территории Дагестана и Чечни в первой половине XIX в. преобладала система натурального хо­зяйства, наиболее примитивная форма хозяйства, рассчитываю­щего только на собственное потребление, а не на рынок. Едва заметные ростки товарного хозяйства в так называемых вольных обществах («продажа на рынок изделий вековых кустарных про­мыслов», «увеличение продажи продуктов сельского хозяйства и животноводства») не меняли основного направления в системе натурального хозяйства, основанного на неподвижной, чрезвы­чайно застойной технике сельского хозяйства и кустарных промы­слов. Мелкое производство в земледелии и в кустарных промыслах вращалось в самых узких рамках.

В руках местных феодалов были сконцентрированы «большие состояния». ^г На территории, занятой феодальными владениями и ханствами, издавна существовала личная зависимость «просто­го народа» от ханов. Формы и степени этой зависимости были самые различные; они складывались еще в далеком историческом прошлом. Один из авторов «Тарихи-Дербенд-Намэ», ² Мухамед Рафи, еще в 1313 г. сообщает, что в «благословенной» (?), «пре­красной» Дагестанской стране существовали многие риды «податей, налогов и десятин» от всех обитателей Дагестана в пользу «през­ренных государей», «творцов жестоких и дурных дел». История этих феодальных владений полна классовых конфликтов между «верхами» (ханы, уцмии, майсумы, беки) и «низами» (уздени, раяты, рабы). «Авария — это место постоянных враждебных стол­кновений, убийств, кровопролитий». Помимо гнета со стороны местных ханов, трудящееся население Дагестана подвергалось так­же большим опустошениям и со стороны иноземных угнетателей. В одной из древних хроник по истории Аварии дано описание «военных вторжений арабского халифата», войска которого «разо­рили крепчайший город Дагестана Хунзах, предали смерти его воинов с союзниками, взяли в плен их жен и детей, ограбили все их имущество и сокровища». Они покорили все страны горцев т. е. Дагестан, «силой, кровопролитием и разрушением».

¹ Неверовский. Краткий взгляд на Северный и Средний Даге­стан, разд. «Народное богатство».

² «Тарихи-Дербенд-Наме», под ред. Алиханова-Аварского. Тифлис 1898.

В начале XIX в. Аварское ханство было самым бедным и нищим районом Дагестана, тогда как ханы и беки ^г вели роскошную жизнь во дворцах и отдельных владениях Хунзаха. Беки владели мелкими феодальными владениями с закрепощенными в них мел­кими производителями и находились в вассальной зависимости от ханов. В военных походах ханов беки принимали активное участие. Они освобождались от всех повинностей, но обязаны были являться на службу владетеля-хана в полном вооружении и служить без всякой платы, на собственном иждивении (Неверов-

Рис. 8. ДАГЕСТАН. ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ В АВАРИИ О литографии из альбома Г. Гагарина

ский). На одном положении с беками были чанки (дети ханов от жен незнатного рода). Ханы, беки и чанки вкупе с духовенством (муллами, кадиями, муфтиями) были главными представителями господствующих, эксплоататорских слоев тогдашнего Дагестана. Духовенство в Аварии было лишь одним из феодальных слоев и менее всего зависело от «выборности общества». Оно играло не менее крупную роль, чем ханы и беки. Важнейшие вопросы обще­ственно-политической жизни решались при прямом участии пред­ставителей духовенства. В весьма торжественных случаях «шейх-уль-ислам» восседал даже выше хана; верхушка духовенства за­нимала ряд главных должностей при дворе хана.

¹ Беки — дети ханов, рожденные женами знатного рода.

В феодальных владениях оформился и развился аппарат «пуб­личной власти», судебные приставы (карти, казн), полицейские и финансовые агенты (мангуши, гаущи, дургах), которые взи­мали штрафы и налоги с зависимого населения.

Феодальная верхушка Аварии, в лице ханов и беков, обладала почти всей полнотой власти. В их руках находились администра­тивная власть, войско, суд. Почти все налоги шли в пользу хана. Каждый феодал имел вооруженную силу в лице своих «маленьких вассалов». Хан аварский чинил суд и расправу по своему усмот­рению: «ему предоставлено было право суда и расправы даже по уголовным преступлениям, учиненным в его владениях его под­властными» (Неверовский); «ханы аварские пользовались пол­ною и неограниченной властью и, имея право жизни и смерти над своими подвластными, были почти всегда страшными дес­потами».

Самым богатым владетелем из феодалов тогдашнего Дагестана являлся шамхал Тарковский. Расправа над населением в его владениях и от его имени была не менее жестокой, чем в Аварии и Табасарани. Об этом говорит целый ряд фактов из далекого исторического прошлого.¹ Разнообразные подати и сборы в от­дельных феодальных владениях Дагестана исторически сложились и нашли свое выражение в своеобразных законодательных ко­дексах. Султан Ахмед-хан, правивший Кайтагомдо в 1688 г., составил кодекс законов — бай-айдат (княжеский обычай), закреплявший феодальные привилегии за господствующей вер­хушкой. Феодальные доходы шамхала Тарковского, помимо сбо­ров с подвластного ему населения, поступали также с пастбищ­ных мест и откупных статей (рыбная ловля, торговые пошлины и т. п.).

Феодальная верхушка (ханы, уцмии, шамхалы, влиятельное духовенство) угнетала, порабощала, эксплуатировала широкие народные массы. Зависимое население было придавлено сложной системой податей и налогов. Это относится и к остальным феодаль­ным владениям Дагестана.

Все угнетенное население в феодальных владениях Дагестана подразделялось на четыре основные группы. ²

Уздени — так называемое свободное сельское население, ведущее мелкое хозяйство на землях, принадлежащих бекам. Уздени обязаны были отбывать трудовые повинности и платить подати; они не были полностью прикреплены к бекским землям и в целом ряде случаев еще пользовались остатками права свобод­ного переселения. Они зависели от феодалов, хотя формально были свободны.

Другой типичной группой населения в дагестанских феодаль­ных владениях были р а я т ы — сельское население, жившее на

¹ «Асари-Дагестан», первые главы.

² См. Неверовский. Краткий взгляд на Северный и СреднийДагестан, разд. «Сословия».

бекских землях. Раяты обязаны были платить бекам различного рода повинности за право пользования их землями. Раяты, подоб­но ч а г а р а м, являлись крепостными крестьянами. Они были лишены права перехода из одного селения в другое и более зави­сели от беков, чем уздени, — почти так же, как чагары. Послед­ние являлись бывшими дворовыми людьми из рабов, отпу­щенных для заведения собственного хозяйства на земле бека, с обязательством выходить на работы владельца по его требо­ванию. ^г

Рис 9. АУЛ ШАМХАЛА ТАРКОВСКОГО В ДАГЕСТАНЕ Из Кавказского календаря 1877 з.

Безземельные и малоземельные крестьяне — раяты и часть узденей — приобретали право пользования землей или промыс­лами в пределах бекского селения, что вело к усилению власти бекских элементов. Лучшие посевные угодья и фруктовые сады крестьянского населения постепенно прирезались к бекским владениям. Земельные владения зависимых сословий разделялись

¹ См. «Материалы по истории Чечни и Дагестана в 1-й пол. XIXв.», вып. II (документы, относящиеся к характеристике зависимых отношений, в феодальных владениях).

на небольшие участки, за которые беки взимали повинности как с узденей, так и с рантов. Разница здесь только количественная. Хотя, повторяем, уздени и не были формально прикреплены к бекским землям, но фактически в отношении зависимости от фео­дальной аристократии они почти приближались к раятам. Раяты были зависимы от беков, так что их вполне можно определить как крепостное сословие или же близко стоящее к нему. Раяты обязаны были нести различного рода повинности в пользу беков. Эти по­винности составлялись из малджагата (известная доля урожая), кесамата (определенное количество хлеба, уплачиваемое ежегод­но независимо от урожая), даргалуга (определенное количество хлеба, уплачиваемое с каждого дыма или сохи в пользу бекского управляющего, отмеривающего малджагат, а также, где по не­значительности имений особых управляющих нет, —в пользу са­мого бека) и бахча-баши (плата за мюльк, находящийся во владе­ниях раята, т. е. за усадебное место с двором, садом и сенокосным участком).

Размеры этих повинностей были чрезвычайно разнообразны. Уплата малджагата колебалась по отдельным селениям от ^г/₇ до ¹/₁₀ урожая.

Пахотные земли состояли в общинном владении и распределя­лись равными долями между всеми раятскими дымами, а в неко­торых селениях в разделе участвовали и беки, которые получали несколько долей. В некоторых селениях под распашки обращались участки по указанию беков.

Леса и пастбища в большинстве случаев состояли в общем поль­зовании раятов и беков; в некоторых же селениях леса считались только бекскими — здесь раяты пользовались лесом с разрешения беков бесплатно, а в некоторых селениях — за особое вознаграж­дение. ¹

В ряде селений Дагестана (Кака-Шура, Кадар, Капчугай, Атлы-Буюон, Кумторкале, Карабудахкент, Эрпели и др.) беки пользовались исключительными привилегиями. При переделе об­щественных угодий беки получали вместо одной две доли или даже четыре. В некоторых селениях они имели еще то преимущество, что получали доли не по жребию, как все, а по собственному выбору. Кроме того они пользовались «оросительной водой, и притом преимущественно перед поселянами».

Вообще по дагестанским провинциям беки, имеющие в своем управлении деревни, имели полное право распоряжаться их насе­лением как своими подданными, с той только разницей, что бек не имел права продать из деревни ни одного человека; поселяне же обязаны были во всем повиноваться своему беку, исполнять все его приказания и платить наложенную на них подать. В случае виновности бекское достоинство у него не отнималось; он мог на-

¹ См. «Красный архив», кн. 6, «Земельные отношения в дореволюцион­ном Дагестане», стр. 114—115. 1936.

деяться снова заслужить у хана все, что потерял. По смерти отца бекские дети не лишались имения и управления. Об этом довольно подробно сказано у Неверовского: «Относительно зависимости про­стой народ во владениях весьма сходствует с нашим крепостным состоянием. Он должен вносить деньгами или хлебом определен­ную владетелем подать и вообще исполнять беспрекословно все его приказания. Разница между крепостным и этим классом людей состоит в том, что владельцы не имеют права их продавать, но зато они имели прежде право жизни и смерти над своими подвластными,

Рие. 10. СЕВЕРНЫЙ ДАГЕСТАН. ЖИТЕЛИ ШАЫХАЛЬСТВА СЕЛ. КАЗИНИШИ С литографии из альбома Г. Гагарина

не говоря уже о телесных и различных исправительных наказа­ниях». ^г

Раятская зависимость встречается и в других частях Дагеста­на; так, например, в сел. Параул, Дургеш, Верхние Казаниши была развита денежная раятская повинность. В нескольких селе­ниях Кюринского ханства денежная повинность существовала на ряду с натуральной — в размере 1 коп. ежегодно с каждого барана. В районах Кайтага, Табасарани, Кюринского ханства зависимое от беков население отбывало натуральные повинности продуктами сельского хозяйства и личной работой одновременно. Только в небольшой части Кюринского владения существовала исключительно зерновая повинность. «Зависимое население до­ставляло бекам пшеницу, ячмень, чалтик, орехи, сено, саман, виноград, фрукты, мед, масло, яйца, кур, баранов, дрова».

¹ Неверовский. Краткий взгляд на Северный и Средний Даге­стан, стр. 26. СПб. 1847.

Повинность зависимого населения в пользу беков личной рабо­той состояла в выполнении основных сельскохозяйственных работ: распашка бекских земель, жатва, уборка хлебов и сена, молотьба, доставка зерна на мельницу и на дом беку, доставка сена с поля на дом беку, исправление и очистка бекских оросительных канав, поставка арб для надобностей бека и т. п.

Зависимость населения особенно усилилась после завоевания

этих областей русским царизмом.

«Тяжесть повинно­стей усиливалась тем, что размер их и поря­док взысканий не были урегулированы. Можно сказать безошибочно, что раяты были предо­ставлены полному бес­контрольному усмотре­нию беков и их управ­ляющих и приближен­ных, которым предо­ставлялось самостоя­тельное взыскание по­винностей и нередко в их же пользу; послед­ние проявляли при взы­скании недостаточную умеренность ипроизвол, не сообразуясь ни с ус­ловием времени, ни с экономическим положе­нием раят». ¹ Русский царизм всячески кон­сервировал разнообраз­ные формы феодальной эксплоатации. Размеры

л.

Рис. 11. аварские женщины феодальных повинно-

стей определялись, вы­ражаясь фигурально, «объемом желудка феодала». «Размеры по­датей и повинностей, — замечает П. Гидулянов, — зависели от различных причин, как то: характера населения, силы и могу­щества бека и т. п.» ²

Наиболее тяжелые формы крепостнической эксплуатации за­висимого населения со стороны феодальной верхушки имели место

¹ «Красный архив», кн. 6, «Земельные отношения в дореволюционном Дагестане», стр. 116—117. 1936.

² Гидулянов. Сословно-поземельный вопрос в Дагестане. Этно­графическое обозрение, № 1—3. 1901.

в южных районах Дагестана (Кайтаг, Табасарань, Казикумык, Кюринское ханство), где зависимое население подпадало уже со второй половины XIX в. под власть денег. Отношения эти по ко­личеству зависимых селений, по объему повинностей поселян и по разнообразию своему получили наибольшее развитие в при­каспийской части Дагестана, и главным образом в южном ее рай­оне. Царизм после завоевания этих областей сохранил и оставил в неприкосновенности эти зависимые отноше­ния, угнетая совместно с местными феодалами трудящееся население. В этих частях Дагеста­на «зависимые отноше­ния достигли наиболь­шего развития, вследст­вие чего и население получило специальное наименование людей низких и подневоль­ных». ¹

Обобщая все сказан­ное, можно сделать вы­вод, что общее количе­ство повинностей, взи­маемых ежегодно с каж­дого селения, не нахо­дилось в соответствии с размером площади земли, которой владели поселяне, а определя­лось непосредственно числом дымов в селении и степенью обеспечен­ности жителей рабочим

скотом. Поэтому беки

Рис. 12. КУМЫКСКИЕ ЖЕНЩИНЫ

мало были заинтересо­ваны в размере земель­ных участков, состоящих в пользовании крестьян: «так, например, при разделе между сонаследниками прав на получение повинно­стей они распределяют их не по количеству земли, на которой живут зависимые поселяне, а по числу дворов». ²

¹ Не случайно, что из этих районов Шамиль черпал значительные ре­сурсы в своей борьбе за независимость против русского царизма. Ср. Ф а д е е в. 60 лет Кавказской войны.

² «Красный архив», кн. 6, стр. 110, «Земельные отношения в дорево­люционном Дагестане». 1936.

Феодальные повинности в Дагестане в рассматриваемый период складывались в исключительно сложной исторической обстановке, которая определялась во многом не только внутренним соотно­шением классовых сил, но и внешними событиями, иноземными нашествиями (монгольские ханы, иранские шахи, турецкие сул­таны и русские цари). Каждый из этих поработителей накладывал тот или иной отпечаток и на внутренние социально-экономические, классовые отношения народов, населявших территорию тогдашнего Дагестана. Наследственные правители (хан, шамхал, майсум, уцмий), взимающие с зависимого населения различные подати и повинности, раздавали членам своих семейств или приближен­ным лицам в управлении отдельные районы своих владений, предоставляя этим второстепенным управителям — бекам владе-тельские доходы с подчиненных им деревень. «Этим объясняется то обстоятельство, что в Северной Табасарани взимателями раят-ских повинностей являются потомки бывшего правителя Табаса­рани — кадия; в Нижнем Кайтаге — потомки бывшего владетеля— уцмия, беки уцмиевы; в южной Табасарани в числе других — беки майсумовы, потомки местного майсума, и т. д., т. е. совершенно так же, как в Закатальском округе, где раяты отбывают повин­ности членам бывшего владетельного дома» ^х.

Русский царизм закреплял всю эту сложную систему зависи­мых отношений в феодальных владениях Дагестана в интересах господствующего меньшинства, в интересах неограниченного полновластия ханов, беков, шамхалов, уцмиев, майсумов и частично чанок, на которых он опирался в своей завоевательной политике.

Таковы некоторые характерные черты социально-экономиче­ской жизни в феодальных владениях Дагестана. Здесь мы встре­чаем на ряду с чрезвычайно простыми формами зависимости угне­тенного населения и крайне сложные формы ее. Здесь мы встре­чаем самые разнообразные степени зависимости от мулл, ханов, беков, шамхалов, уцмиев, майсумов — начиная от формально свободного состояния и кончая сословной неполноправностью, «холопским положением» угнетенного населения. Особенно это характерно для феодальных владений, где подавляющее большин­ство трудящегося зависимого населения было бесправно, обездо­лено, где крепостное, зависимое положение угнетенного населения принимало наиболее грубые формы и в ряде случаев ничем не отличалось от рабства.

В этой исключительно сложной социально-экономической об­становке с преобладающим господством докапиталистических форм, с сетью мелких местных рынков, связывающих крохотные группы мелких производителей, раздробленных и своим обособлен­ным хозяйничаньем, и массой средневековых перегородок между ними, и остатками средневековой зависимости — происходила многолет-

¹ Там же, стр. 137.

няя борьба горцев за независимость против русского ца­ризма.

В социально-экономическом отношении Чечня и Дагестан представляли сложнейший узел, который пытался разрубить Шамиль в ходе борьбы за независимость. Но отсталые социально-экономические условия помешали ему решить эту трудную задачу, стоявшую (по конечной цели) в одном ряду с освободительным дви­жением того времени.

Продолжительная и упорная борьба горцев Чечни и Дагестана за независимость в первой половине XIX в. выходила далеко за местные рамки Кавказа. Эта борьба была серьезным фактором, оказывающим сильное влияние в течение почти 30 лет на между­народные отношения европейских (Россия, Англия, Франция) и азиатских стран (Турция, Иран). Необходимо учесть и то, что упорная и продолжительная борьба горцев в течение долгого вре­мени ослабляла царскую крепостническую Россию — жандарма Европы. Недаром Маркс и Энгельс с таким вниманием следили за ходом этой борьбы, ¹ которая, по оценке Энгельса, «покрыла горцев наибольшей славой». ²

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IX—XI, XXII, XXIII.

² Там же, т. XI, ч. I, стр. 177.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

БОРЬБА ГОРЦЕВ ДАГЕСТАНА, ЧЕЧНИ И ИНГУШЕТИИ ЗА

НЕЗАВИСИМОСТЬ

НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП БОРЬБЫ

«Выступление политического про­теста под религиозной оболочкой есть явление, свойственное всем на­родам на известной стадии их раз­вития».

Л е н и н, т. II, стр. 541. I

История мюридистского движения в Восточном Кавказе в пер­вой половине XIX в. очень сложна и своеобразна.

Некоторые исследователи при рассмотрении истории борьбы гор­цев Дагестана и Чечни за независимость в первой половине XIX в. пытаются свести все дело к влиянию ислама, газавата, мюридизма.¹ Это не совсем верно. Безусловно, традиции исламизма и мюри­дизма были издавна распространены среди многоплеменного населения Дагестана, Чечни и Ингушетии. Со времен господства арабского халифата (появление арабов относится к 644 г. н. э. ²). этот факт имеет место в исторической действительности Дагестана и Чечни. Но в этом только часть вопроса.

Основная причина и корни борьбы горцев Дагестана и Чечни за независимость против русского царизма и его лакеев — мест­ных ханов—заключались прежде всего в экономическом положении

¹ Мюридизм (от арабского мюрид — «послушник», обязывающийся отдаться в повиновение наставнику, высшему избранному лицу — имаму) — магометанское религиозно-политическое движение горцев Кавказа за не­зависимость против русского царизма в 20—50-е годы XIX в. В настоящее время используется буржуазными националистами, духовенством как ору­дие борьбы против укрепления дружбы народов СССР, против ленинско-сталинской национальной политики.

² Б а к и х а н о в, Гюлистан-Прам, стр. 37. Баку. 1926.

местного населения, которое в ряде районов, как мы видели, было буквально ограблено, обездолено, порабощено. В борьбу против русского царизма частично включились даже (правда, вре­менно и непрочно) некоторые из представителей феодальной вер­хушки. ¹

В 1819 г. против русского царизма восстал почти весь Дагестан. В одном из донесений того времени имеется следующая лапидар­ная фраза: «в короткое время восстал весь Дагестан». В 1819 г. были подавлены восстания в Табасарани, ханстве Мехтулинском и шамхальстве Тарковском. В том же году восстали акушинцы. Все эти восстания были подавлены Ермоловым путем раздробле­ния сил повстанцев и благодаря ослаблению их вследствие неорга­низованности и несогласованности их действий. Несмотря на это, свободолюбивые народы Дагестана, Чечни и Ингушетии непре­рывно отвечали восстаниями на жестокие меры карательной политики Ермолова. В 1823 г. снова восстали мехтулинцы, но опять были подавлены Ермоловым. В том же году против рус­ского царизма и шамхала Тарковского восстали селения Каранай и Эрпели. Многоплеменное, свободолюбивое население Чечни, Ингушетии и Дагестана восставало неоднократно, но каждый раз подавлялось военными мерами. Среди этих многочисленных вос­станий особое место занимали партизанские выступления отдель­ных предводителей, как, например, Бей-Булата, который в ис­тории освободительного движения горцев играл немаловажную роль.²

Бей-Булат начал свои выступления еще в первых годах XIX в. в качестве абрека. Он со своим отрядом выступал против русского царизма, мстя ему за притеснения населения; в 1802 г. он сделал крупное нападение на гребенских казаков. Авторитет его среди чеченцев особенно возрос после его нескольких удачных нападе­ний на войска русского царизма. В 1807 г. царские власти предла­гали Бей-Булату перейти на их сторону, обещая ему при этом чин капитана и 250 руб. жалованья, но он отверг это предложение и продолжал неуклонно вести партизанскую борьбу. Это сильно беспокоило Ермолова, при котором действия Бей-Булата участи­лись. Ермолов считал его «наиболее вредным разбойником», который «беспокоил дерзостью своих разбойств».

В 1810 г. Бей-Булат предпринял большое нападение на царские войска, и, будучи вынужден сдаться в плен, он вскоре бежал, за-

¹ Это было крайне редким явлением в истории Дагестана в первой половине XIX в. Как правило, местные ханы прислуживались русскому царизму (см. «Материалы по истории Дагестана и Чечни первой поло­вины XIXв.» — документы, относящиеся к вопросу о взаимоотношениях царизма с дагестанскими ханствами и владениями).

² Вообще мы еще очень мало знаем историю борьбы горцев Дагестана, Чечни и Ингушетии за свою независимость в период, который предшество­вал деятельности Шамили; собранные нами материалы по истории Даге­стана и Чечни первой половины XIX в. дают возможность подойти только к частичному решению этой задачи.

хватив в свою очередь в плен русского майора Швецова. После этого он снова возобновил борьбу против царизма. В этой борьбе ему удалось поднять большие слои местного населения.

В «Материалах по истории Дагестана и Чечни первой половины XIX в.» (вып. 1) имеются материалы, характеризующие способы борьбы Бей-Булата и его приверженцев против царских войск.

В документах подробно указывается, что вместе с Бей-Булатом действовал некий кадий Абдул-Кадир, известный в народе по своей ненависти к царизму, читавший народу некоторые правила из алкорана и обещавший рай убитым неверными. Он предсказы­вал погибель русскому царю и «заклинал всех не щадить даже чеченцев, идущих с неверными, доказывая, что так как они пособ­ляют врагам, идут с ними противу единоверцев и родственников, то и предаются проклятию...» ¹

Полковник Греков рапортовал об «истреблении сей злодейской деревушки», которую решено было уничтожить «как деревню, в коей произошло начало гнусной измены и злодейства». К вечеру не осталось в деревне ни одного фруктового дерева, ни одного дома. По мнению полк. Грекова, «пример строгого наказания для чеченцев необходим более, нежели для всякого другого народа». Полк. Греков рассчитывал также на покорение горцев путем их полного экономического истощения: «Какие бы ни употребляли мо­шенники обольщения, не могут они вознаградить потерь, понесен­ных истреблением домов и садов, стоящих тысяч жителям, притом, когда пройдет исступление народа (т. е. восстание), то он лучше увидит заблуждение свое и гибель. Это пример весьма сильный для покорных нам и для неповинующихся. Сверх того, открытие дорог к полям и селениям их угрожало им ежечасно, это должно утомить и самих разбойников; а бедность, время от времени уси­ливающаяся, лишение скота, домов и заведений должны положить конец упрямству и водворить повиновение. Одни только закос­нелые разбойники (?!), удалившиеся к подошве Черных гор с Бей-Булатом и подобными ему, никогда не оставят своего злодейства и тогда только прекратят разбои, когда большая часть их истре­бится и когда уже народ увидит их виною всех бедствий, вооружит­ся противу их, заставит удалиться далее в горы и быть там в неиз­вестности». ²