Духовная Пелагеи Тяпрингиной 1732 года

Текст духовной XVIII в. «Николо-Корельский монастырь; Копия духовного завещания Тепринина 1732 г. на 8 листах» напечатан по рукописи, которая находится в Государственном архиве Архангельской области (ГААО). Это памятник русского Севера XVIII в. частного делового содержания.

Духовная грамота содержит все реквизиты, надлежащие документу данного типа, что на синтаксическом уровне языка представлено семантическими и фразовыми единствами. А именно:

1. Традиционный зачин «Во_имя О︡ца И︡сна И︡стаго Д︡ха Аминь; Домγ Преос︡щеннаго Германа Архиеп︡скпа Архангелогоро(д)цкаго И_хо(л)могорскаго Бывшаго сына Боярскаго Ивана Михаилова Сына Тяпрингина, Жена ево вдова Пелагїа Василиева дочь лежала в_болҌзни ево еи вцелом И_в_совершенномъ своемь РазγмҌ, …»

Его особенностью является то, что в нём автор духовной, Пелагея Васильевна указана в третьем лице. Далее следует резкий перебой на написание от первого лица:

«Поωставшеи По_смерти ωнωго, - мγжа моего Ивана Дγховнои по_которои все мнҌ ввҌрилъ»

Возможно, это произошло при переписке, когда священнослужителями делалась копия.

Имя завещательницы («Жена ево вдова Пелагїа Василиева дочь…») написано с отчеством, что нетипично для женских духовных, а характерно скорее для мужских. Возможно, исключение было сделано ввиду высокого уважения к ней и её большой состоятельности. Кроме того мы видим, что духовная составлялись, когда завещательница «лежала в_болҌзни», т.е. непосредственно перед смертью автора завещания.

2. Диспозитивная клаузула документа содержит распоряжения завещательницы относительно имущества и о соблюдении посмертных обрядов.

В её завещании сбивается последовательность, в которой выстраивался список нажитого добра. Логический ряд выстраивается как дом-образы-посуда-вотчины-заводы-скот-кони затем новый дом и образа, заканчивается всё перечислением одежды. Спустя два года было сделано дополнение с описанием двора в Курцевском Посаде.

В начале диспозитивной клаузулы духовной мы видим фразу, где завещательница назначает душеприказчиком своего духовника, а чтобы избежать хищения ему в помощь назначает свою мать.

«Оцγ Nашемγ д︠ховномγ ХомогорскѠи введенскои Ц︠︡ркви сщенникγ стеΘану, да_матери моея Еvдокiи Михаиловнъ Куклинои да_к_нимь же для лутчаго присмотренїя И_утверженїя j_свидҌте(л)ства, не_было по_прежнеи И_по_ωнои нашеи духовнои какого похищенїя И_о(т)правлено бы было по_нашему завҍщанїю, И_по_душамь нашимь впомяновенїе, J_в_ро(з)дачю в_сорωкоустїе»

В конце диспозитивной клаузулы духовной ограничительная фраза о сестре мужа и её супруге:

«И_бо(л)ши Имъ Ната(л)е Имужу ея Аθана(с)ю в_вышеписаннои Пожитокъ ни_во_што не_вступатца И_дъла нҌть».

3. Удостоверительная часть духовных включает: имена духовника, свидетелей и лица, писавшего документ.

В первоначальном варианте духовной указан только один писавший его дьякон. После припискиспустя два года указываются ещё три лица.

4. Дата духовной.

Она прописана цифрами в понятной для современного читателя форме. Указаны 3 даты:

2 апреля 1732 года – это дата составления,

16 января 1734 года – дата переписи имущества на дворе в Курцевском Посаде,

20 мая 1734 – дата снятой копии по запросу Еремея Евстафиева.

Такое внимание к духовной может объясняться возникшими спорами и тяжбами между наследниками.

Документ содержит сокращения, выносные буквы. Видны черты новгородского говора, т.н. цоканье (Прокопъевицю).

В числе особенностей данного документа следует указать тот факт, что духовная воспринималась как завещание мужа Пелагеи Тяпрингиной. В Архангельском государственном архиве эта духовная также зарегистрирована как написанная мужчиной «Духовная Тяпрингина 1732 года». Вероятно, это связано с тем, что она во многих пунктах повторяет волеизъявление мужа завещательницы. Почву для подобного вывода дает сравнительное упоминание прежней и новой духовных.

«да_к_нимь же для лутчаго присмотренїя И_утверженїя j_свидҌте(л)ства, не_было по_прежнеи И_по_ωнои нашеи духовнои какого похищенїя И_о(т)правлено бы было по_нашему завҍщанїю, И_по_душамь нашимь впомяновенїе»

В приведенном отрывке содержится опасение завещательницы, что могут быть покражи из завещаемых вещей. Причина доподлинно неизвестна и на сей счет возмыжны лишь догадки и домыслы. Но основные версии сводятся к отношениям завещательницы с её кругом общения. Поскольку в тексте завещания нет указаний на детей (а они были и являются по сей день наследниками первой очереди), можно сделать вывод, что семейная пара Тяпрингиных была бездетна. Отсюда имущество распределяется между родственниками, знакомыми, церквями и монастырями. Такое распределение довольно субъективно и весьма спорно, что, видимо, осознавалось автором духовной.

2.3. Фрагменты языковой картины мира писца (на примере лингвокультурологического источника - “Духовная Пелагеи Тяпрингиной 1732 года”)

Субъект текста – Пелагея Тяпрингина – предстает как довольно образованная женщина с устоявшейся системой ценностей и оценок. В ее восприятии мира соединяются мощный духовно-религиозный пласт представлений о мире с совершенно конкретными практическими взглядами. То есть здесь явственно прослеживается оппозиция «душа – тело». Второй комплекс условно можно разделить на социальные и экономические (или документарные) составляющие. Приведем примеры для каждого утверждения.

1. «на_хо(л)могора(х) в_домъ спасителевъ впе(р)вопресто(л)ную Црковь Б︡︠го лъпнаго Преображенїя Г︡дня обра(з) спасителевь на_ωкладу вҌнець И_Цата сре(б)ряная кованая, обра(з) Престыя Бцы Грузи(н)скїя риза сребряная кованая, обра(з) всҌскорбящи(х) радостеи риза сребряная кованая,»

2. «Ибо(л)ши Имъ Ната(л)е Имужу ея Аθана(с)ю ввышеписаннои Пожитокъ нивошто невступатца Идъла нҌть»

3. «ещеже вустьянски(х) нико(л)скои волости наГремучемь ручью Имъется деревня Jвинокурные заводы Имълницы совсъмь Хоромнымь строенїемъ кромъ тҍ(х) По(л)цей jccънны(х) покосовъ, которые роспаханы про(з)чищены устьянцом θедоромъ Jвановы(м) врачевы(м) Иω(т)дать вовладҌнїе вБогословскои М︡︠нтрь»

Таким образом, можно говорить о полиглоссности речи субъекта текста, связанной с усвоением норм речевого поведения, которые обеспечивают исполнение социальных ролей православной христианки, представительницы местного социума и участницы аграрных деловых кругов. Впрочем, последнее утверждение довольно условно, поскольку гораздо более значительную роль в структуре языковой личности играют модели, описывающие женское поведение. Так, большее внимание уделено родственным связям, «дележу» и описанию одежды, в то время как вопрос управления заводами и полями совершенно не оговаривается.