Г. ноября 6. €

Тонкинский волостной сход в количестве...* постановляет: мы!с ка­ждым годом все более и более беднеем и разоряемся. Причина это»»** удел²⁹; сжал он нас так, что не житье нам стало, а одно мученье. Опу­тал он нас разными контрактами и сосет медленно из жил наших силы и кровь...* Ни жерди, ни полена нельзя вырубить нам в удельном лесу, сейчас же акты, суды, штрафы, высылки и даже убийства. А нужда безвы­ходная заставляет что-нибудь делать — не мерзнуть же нам и детишкам нашим, малышам, от стужи зимней. Купить дров и лесу да каждый из нас может, а кто и может, так тот с трудом отделается от расчетных листков без суда, по одному контракту. Затем неурожай нынешний окончательно вгоняет нас в самое бедственное положение, теперь у многих из нас уже нет хлеба ржаного, а что будет к весне? Защитников у нас нет. Земские на­чальники — не защитники наши. Они поставлены к нам главным образом лишь для того, чтобы судить нас в пользу удела да получать от него за то награды. Волостное правление служит не нам, а мы принуждены служить ему; когда мы вздумали заявить о нужде нашей земской управе, о том, что кругом нас лишь надувают да обирают, что на обсеменение нам дали почти наполовину семян невсхожих, что нам грозит и на будущий год не­урожай, что становые да урядники за подати и штрафы готовы последний кусок хлеба у полуголодных ребятишек наших изо рта вырвать, — так

* Пропуск в документе.

что с нами хотят сделать земский начальник с волостным правлением? Он приказал арестовать нашего уполномоченного, собирать подати, он обещал засадить в холодную всех, подписавших эту бумагу! А писарь с прочими сочинил ложный приговор о хороших озимях и устроил так, что некоторые из нас подписались под ним. Это что значит? Это значит, что у нас, у холодных, у голодных, у темных вырывают кусок хлеба и в то же время не дают никакой возможности никому голоса своего подать. Это значит, что нас сознательно толкают в могилу от голодной смерти, а мы слова не могли сказать против этого!

Нет, будет, натерпелись мы всяких притеснений и суделок* над нами! Еще в прошлом году мы постановили — сократить жалованье сво­им дармоедам: писарю и всей канцелярии правленской. Но что сделали с нашими постановлениями? Плюнули и ногами попрали его; земский начальник, по словам казначея, выдумал обморочить нас, что Губернское присутствие приказало выдавать захребетникам нашим прежнее жалова­нье. Никто не имеет права, а тем более Губернское присутствие, распо­ряжаться и отменять наши постановления — постановления волостного схода.

Мы объявляем теперь всем, что нашими кровными денежками рас­поряжаемся только мы, что на нашей спине крестьянской сидят десятки тысяч разных прихлебателей. И вот мы объявляем, что не будем платить никому, если не исполнят следующих наших постановлений:

1. Убрать земских начальников за их дармоедство и за утеснение
ими нас.

2. Вместо теперешнего волостного правления, зависящего от зем­ского начальника, устроить правление, зависящее от нас, крестьян, не на бумаге, а на деле.

3. Устроить волостной сход такой, в который бы входили все, без различия сословий и званий.

4. Сравнять крестьянское сословие в правах со всеми другими. Мы, труженики, — кормильцы и содержатели целого дворянского сословия! Привилегии дворян — это отнятые у нас наши права.

5. Мы требуем настоящей Государственной думы — всенародного Учредительного собрания, в котором заседали бы и издавали законы только наши доверенные и излюбленные люди, а не помещики, дворяне, кулаки от крестьян, да мещане, купцы, как это хотят сделать теперь, — чтобы наши нужды и печали свободно доходили до правительства. Не­правду и ложь говорят те, кто утверждает, что мы настолько темны, что не можем постоять за себя, что не сможем высказать своих нужд.

6. Относительно помянутой в предыдущем пункте теперешней Го­сударственной думы, в которую войдут не наши представители, так как наших представителей будут выбирать четыре раза, через четыре сита будут просеивать их и ни один доверенный наш человек не попадет в нее, поэтому мы отказываемся выбирать кого бы то ни было в Государственную думу, мы отказываемся от нее.

* Так в документе.

7. Той Думе государственной, которую мы требуем, мы свободно заявим, что земля должна быть собственностью трудящегося на ней. На­конец, мы, согласно 2-му пункту наших постановлений, объявляем, что ни писарю, ни канцелярии, ни старшинам содержания от нас больше не будет. В заключение мы постановляем выразить глубокую нашу бла­годарность и сочувствие всем борцам и мученикам за нас, угнетенных и обездоленных, а тем невежественным, темным из нас, которые идут против них, — мы объявляем наше порицание.

Этот приговор наш мы постановляем пропечатать в газетах и предать народной гласности, дабы все знали, что мы перестали быть рабами да и рабочей терпеливой скотиной, но что и мы люди и у нас есть разум, совесть и душа.

Следуют подписи. Революция 1905—1907 гг. в России. Документы и материалы: Высший подъем революции 1905-1907 гг. 4.2. М., 1955. С. 80-82.

№48

1905 г. ноября 6. — Приговор крестьян д. Хотыницы Ям-бургского уезда Петербургской губернии в будущую Госу­дарственную думу

ПРИГОВОР

1905 года, ноября 6-го дня мы, нижеподписавшиеся крестьяне Ямбургского уезда, Княжевской волости, Хотыницкого сельского общества, деревни Хотыницы, быв сего числа на полном сельском сходе в числе 49 домохозяев, имеющих право голоса на сходе, в присутствии нашего сельского старосты Алексея Михайлова имели суждение о следующем:

Манифестом 6-го августа Государь Император призвал народных до­веренных, чтобы установить правду и порядок на русской земле. Но бо­имся мы, что в Государственной Думе крестьянских доверенных будет мало и попадут такие, которые будут угодны начальству, или будут стоять не за нас, бедных, а за богатых, поэтому мы решили довести до сведения будущей Государственной Думы о нижеследующих наших нуждах:

Во 1-х, мы страшно страдаем от больших налогов и считаем их тем более несправедливыми, что налоги всей своей тяжестью падают главным образом на нашего брата крестьянина, поэтому мы требуем отмены выкупных и оброчных платежей, а также всех налогов на предметы первой необходимости, как-то: на чай, сахар, водку, табак, спички и т.п., а взамен этого установления налога на доходы и капиталы и предметы роскоши; у кого много дохода и платил бы больше, а кто едва концы с концами сводит и совсем бы был освобожден от налогов.

Во 2-х, увеличить надел земельной площади; увеличение его мож­но произвести за счет земель государственных, удельных, кабинетских,

монастырских, церковных. Все эти земли должны быть переданы кре­стьянам в количестве, которое может обрабатывать крестьянский двор своими собственными руками, без наемного труда.

В 3-х, предоставить судам право понижать непомерно высокие аренд­ные цены и объявлять сделки недействительными, имеющими кабальный характер. Важно также принимать нам крестьянам участие в издании законов, в надзоре за тем, как и куда расходуются наши народные день­ги. Мы, крестьяне, составляем самую многочисленную часть населения в Российской Империи, поэтому и в будущей Государственной Думе наших представителей должно быть больше всего, а это возможно только в том случае, если к участию в выборах будут допущены решительно все, достигшие 20 лет и не опороченные по суду; одним словом, мы требуем, чтобы выборы как в Государственную Думу, а также и в земство производились на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голо­сования. Далее нужно полное изменение в постановке дела народного образования. Образование, особенно высшее и среднее, у нас в России доступно только дворянам, купцам, да богатым мужикам, а детям рядо­вого крестьянина дай Бог кончить низшую школу, а дальше уже ходу нет; поэтому мы требуем дарового и обязательного, общего и ремесленного образования для детей обоего пола; снабжения бедных детей пищей, одеждой, учебниками за счет государства; уравнения крестьян со всем остальным населением в правах перед судом и законом.

«Русская газета» 1905. 15(28) ноября.

№49