Г. ноября 2. €

1905 года ноября 2-го дня. Мы, нижеподписавшиеся Нижегород­ской губернии Арзамасского уезда, Пановской волости, села Казакова крестьяне от 218 домохозяев в числе 160 человек в присутствии сельско­го старосты Сергея Аверина обсуждали вопрос о предстоящих выборах в Государственную Думу представителей «доверием народа облеченных», как сказано в Манифесте 6-го августа. А что эта за Дума мы узнали, что Государю угодно собрать народ от всех сословий в эту Думу на совещание. От всей нашей губернии девяносто выборщиков, а из них попадут в Думу только 6, а нас-то, крестьян, будет меньше,*и то людей богатых. Вот и бу­дут обсуждать, как устроить так, чтобы лучше жилось бедному и рабочему люду и нам, мужичкам. Вот и стали думать: принесет-ли нам пользу такая Дума, куда попадут только люди с большим карманом: торговцы круп­ные, землевладельцы, священники, дворяне, но не мы, бедные люди. Что же нам ждать от этих людей? Ничего! Взглянем назад, что принесли нам люди богатые, какое добро сделали? Купцы стараются как-бы по­скорее набить себе карманы, наложить пошлины на товар: на сахар, чай, спички, керосин, а он возьмет да втрое товар начнет дороже продавать, вот и. выходит, что пошлину то мы, бедняки, и платим и от этого еще пуще беднеем. Помещики вскружили нас совсем; куда ни повернись — везде все их земля и лес, а нам и скотину выгнать некуда; зашла корова на землю помещика — штраф, проехал нечаянно его дорогой — штраф, пойдешь к, нему землю брать в аренду — норовится взять, как можно дороже, а не возьмешь — сиди совсем без хлеба: вырубил прут из его леса — в суд и сдерут в три раза дороже, да еще отсидишь. Чиновники разные нам то-же добра не желают, приедет в деревню последний ста­новой и пойдет кричать — подавай ему лошадей, хоть умри, а давай, а то случается и бьют. Попадешь, подвыпивши в участок, уж тут они все полные хозяева и полицейский, и становой, и исправник, так отлупят, что и света Божьего не взвидишь.

Священники только и живут поборами, берут с нас яйцами, шерстью, W\ коноплями, и норовят, как бы почаще с молебнами походить за деньгами, jf умер — деньги, берет не сколько дашь, а сколько ему вздумается. А случится год голодный, он не станет ждать до хорошего года, а подавай ему последнее, а у самого 33 десятины земли, и грех бы было — хлебом-то брать, строй ему дом за свой же счет на последние крохи, не построишь и служить не станет.

Выходит, что все эти люди живут на наш счет и на нашей шее, а нам от них толку никакого. Бились до 1861 года, когда еще крепостными были, кормили бар, работали на них, отдавали им своих жен и дочерей, проигрывали нас в карты, драли до полусмерти розгами, а теперь, как размножилось нас, жизнь наша не лучше стала, обливаем потом и кро­вью свою родную землю, а досыта не доедаем, не досыпаем, и живем в непролазной грязи и в беспросветном невежестве.

Разве скажут Батюшке Государю про нашу нужду и горе люди богатые да сытые? нет не скажут. Что ему сказали ли правду, когда начали войну с японцами? Одну только ложь. Выписали мы газету (у нас есть грамотные), стали читать про войну, что там делается и что за люди японцы. Оказалось, что они хоть народ и маленький, а так нас поколо­тили, что долго-долго не забыть такого урока. Разбили нашу всю почти армию, взяли — Маньчжурию, Ляодун, половину Сахалина и в щепки расколотили наш Флот! И за все это придется платить нам крестьянину и рабочему люду, в виде разных налогов. Вот мы и думаем, отчего же это все так случилось? А от того, что японцы-то умнее нас и начальники-то у них лучше, и с солдатом-то обходятся лучше и одевают, обувают лучше. Мы знаем, что Царь хочет нам добра, да где же ему одному за всем доглядеть, а чиновники-то его обманывают и не говорят правды. Сколь­ко легло наших солдат храбрецов в этой далекой Маньчжурии, сколько изувеченных вернутся домой? А сколько их томится в плену? Все это ляжет на крестьянскую шею.

И теперь мы знаем из газет и слышали Манифест, что война кон­чилась и слава Богу, довольно крови пролито. Многие матери, сестры, братья, жены и дети убитых долго будут оплакивать их. Кто же виноват в наших неудачах: в том, что послали негодный флот, растеряли армию, проиграли войну и лишили нас наших кормильцев? Да все те же чиновни­ки, которые все время войны обманывали Царя и набивали себе карман.

Вот и мы не ждем от Царской Думы ничего хорошего. Если в ней будут управлять не народ с Царем, то опять будем мы такими же неве­жами и бедняками, 17-го октября Государь Батюшка дал самую великую милость: назвал нас свободными гражданами, дозволил нам собираться, J где угодно и дал свободу совести. И вот стали добрые люди праздновать день великой милости, стали сбираться по городам великой России, а стражники, урядники, становые, исправники и все чиновники, кому не по мысли такая милость, а также духовные отцы и черносотенцы, ху­лиганы, нанятые толстосумами купцами начали подстрекать темный люд бить тех, кто нам желает добра, кто за нас сидел в тюрьмах, шел на ка­торгу и на виселицу. И пошла по всем городам резня. Никак не можем

понять, кто тут прав, кто виноват, суди Бог, да Царь Батюшка. А видим, что опутали его кругом разные чиновники и министры, не доводят до его ушей правды матки, убирают с дороги тех, кто хочет рассказать Ему Батюшке про нашу нужду беспросветную.

Хоть и не хочется нам делать выборы в Государственную Думу, где будут заседать люди с большим карманом и будет одно только совещание с народом, а не законодательство, да боимся нарушить волю Государеву и верим Его слову, что Он на этом не остановится, а утрет наши слезы и обрадует сердце, как обрадовал 17-го октября. Ведь он сам оказал, что «печаль народа — Моя печаль». Вот мы и избрали из среды своего народа наших односельчан выборщиков, какие нам кажутся почетнее и просим их представить и прочитать пред всеми о том, что у нас наболело. И высказываем письменно наши нужды: так, на словах можно много забыть.

А нужды наши большие: нужно нам, чтобы права наши были со всеми равные, нужно, чтобы не было ни дворян, ни купцов, ни духовных, а все люди и верные слуги Царя, нужно, чтобы суд был для всех один равный, для всех «скорый и милостивый», нужно, чтобы наши дети обучались все бесплатно не только начальному образованию, но и дальше, нужно нам, чтобы теперешние полицейские: стражники, урядники, заменились нашей выборной полицией.

Тяжелым камнем лежат на нас всякие поборы: выкупные платежи, акцизы и другие косвенные налоги, ведь мы не торгуем и промыслами крупными не занимаемся, а только обрабатываем землю. Нужно, чтобы эти налоги ложились на богатых, все равно они денег очень много тратят на свои удовольствия без толку.

А самая необходимая наша нужда — земли у нас очень мало; на 600 мужских душ только 1 697 1/2 десятин удобной и неудобной, а рядом с нами монастырская земля, которую он сам обрабатывать не мо­жет, есть земли Государевы, удельные и частновладельческие, одни можно бы и так прирезать, а другие купить с помощью банка. Нужно еще нам, чтобы нашим солдатикам жилось на царской службе получше и жалова­нья платили побольше, нуждаются и наши солдатки, у кого мужья легли в далекой Маньчжурии или пришли домой калеками, в скорой царской милости, а то вот год довел, а им — нет ничего — одни только обещания.

Нужно, чтобы в Царскую думу были выборы для всех богатых и бедных одинаковыми и прямо бы выбирались с места в Думу и чтобы никто из чиновников не мешал-бы нам обсуждать наши нужды.

Нужно нам, чтобы наши священники были на жаловании от казны, тогда не будет нам от них притеснения и обиды.

Если все это будет, то и мы постараемся всегда служить верой и прав­дой Царю-Батюшке. Обсудив сей приговор и высказав свои насущные нужды и необходимые, просим наших уполномоченных, ради Господа Бога и благоденствия России, не покривить перед Богом и своей сове­стью, прочитать перед всеми на сходе в волости этот приговор и передать его другим выборщикам в уезде, а те пусть передадут его в губернию, а оттуда в Государственную Думу. Копию с этого приговора решились

напечатать в газетах, чтобы видели все, что мы не скрываемся от добрых людей. Представляем право высказать уполномоченным и от себя, что мы забыли, но только то, что будет на общую пользу — матери России и Батюшке-Царю.

К сему подписуемся.

Следуют подписи. «Нижегородская земская газета» 1905. 19 ноября.

№40