Культура далмации и хорватии 1 страница

Мощным центром ренессансной культуры стала в XV—XVI вв. Далмация — область на побережье Адриатики, где политически соперничали Хорватское королевство и Венеция. Среди городов Далмации особо прославился своей торговлей и богатством Дубровник, ставший фактически независимой аристократической республикой, город необычайной красоты и стилистической цельности, сформировавший свой неповторимый облик именно в эту эпоху. Культура Далмации развивалась под сильным влиянием итальянской культуры и была тесно с ней связана. С другой стороны, сельская славянская округа питала города, ставшие главными центрами Ренессанса, своим фольклором, славянской языковой стихией. Далматинская литература с латыни постепенно переходила на хорватский язык. Распространен был также итальянский. Собственно, в культуре Далмации возник романо-славянский синтез при обусловливающем стилистическом влиянии итальянского Ренессанса. Из Италии в Далмацию приезжали известные гуманисты, руководившие далматинскими школами, часто занимавшие видные посты в системе управления. Далматинцы учились преимущественно в Падуанском университете, часто становясь его ректорами, входили в различные гуманистические кружки Италии. Далматинских гуманистов на родине Ренессанса считали своими, так как они проводили значительную часть своей жизни в итальянской гуманистической среде. Гуманизм в Далмации развивался синхронно и параллельно с итальянским, однако постепенно приобрел славянский языковый характер с четко выраженным славянским самосознанием его носителей.

Далматинцы, особенно дубровчане, необычайно гордились своими городами, своим флотом и процветавшей морской торговлей, восхваляя их в звучных стихах. Купец и дипломат Б. Котрульевич в 1547 г. даже написал книгу «О торговле и совершенном торговце», где отразилось высокое социальное самосознание и гордость человеческой личности в ее новом, ренессансном понимании. Поэмы во славу своих городов слагали И. Цриевич, И. Болица, Г. Луцич, Ю. Баракович, Д. Раньина и другие выдающиеся поэты. «Флот дубровницкий прекрасный — всех морей владыка властный» был воспет М. Ветрановичем и А. Сасином, утверждавшим, что «славен тот, кто в море бродит, под дубровницким счастливо флагом жизнь свою проводит».

Другой центральной темой поэзии стала борьба с турецким завоеванием. Поэты не только оплакивали разорение родных мест (элегия Ю. Шижгорича), но и призывали к сплочению сил для отпора, часто используя библейскую символику. Так, М. Марулич прославился патриотическими поэмами «Юдифь» и «Давидиада».

В культуре Далмации доминировала поэзия. Ее жанры и формы необычайно многообразны и развиты, они были тесно связаны с эволюцией поэзии Италии. По своим эстетическим достоинствам далматинская поэзия не уступала среднему итальянскому уровню, что с удовлетворением отмечали сами итальянские гуманисты. Было лишь одно специфическое отличие: если на книжную поэзию Италии оказывала влияние народная итальянская поэзия, то в Далмации эту функцию выполнял славянский фольклор. Высокоученые поэты начинают записывать и обрабатывать эпические народные песни и любовную лирику (Д. Држич, П. Гекторович, Ю. Баракович, Д. Раньина). Место условных античных нимф, куртизанок и итальянских донн стали занимать «славянские вилы» — прекрасные девушки-соблазнительницы славянского фольклора. Боги античной древности закружились в славянском хороводе. Особо следует выделить поэму П. Гекторовича «Рыбная ловля и рыбацкие присказки», где автор-патриций не только воздал хвалу «чувствами богатым беднякам», чей «простонародный вид» «скрывает разум благородный», «мудрость и знание», что «даны немногим», но и поместил образцы рыбацкого фольклора. В этом сказался не только интерес ученого-гуманиста к формам народной культуры, это осознание общности славянской культуры, где книжное и народное, чужое и свое соединяется в единое культурное бытие нации, которое призвана поспевать «Славянская Муза» (программное стихотворение Ю. Бараковича). Славянское самосознание авторов лишь подчеркивает открытость их позиции, одинаково приемлющей народные основы и утонченную книжную образованность. Реальная жизнь также вторгалась в классическую атмосферу далматинской поэзии едкой социальной сатирой (М. Кабога, Д. Златарич), городской песней (М. Ветранович), актуальными политическими темами (А. Вранчич).

Среди литературных жанров, гораздо менее развитых, чем поэзия, выделялась историография. В 1532г. В. Прибоевич опубликовал (на латыни) «Речь о происхождении и успехах славян», содержавшую изложение «славянской идеи». Он считал, что все славяне составляют единый народ, происходящий с Балкан. Разносторонним историком был Л. Церва-Туберон. Его интересовали турецкие войны и внутренняя история Далмации и Хорватии, экономическое и социальное развитие. Удивительно, что этот аббат-бенедиктинец критиковал папу, отстаивал идеи веротерпимости, находил моральные достоинства у мусульман. Его труды показывают принципиально новое отношение к пониманию истории, отказ от канонов средневековых хроник.

Далматинская историография выработала концепцию, согласно которой часть античной истории и культуры оказывалась «древнеславянской», в том числе к ней относились такие фигуры, как Орфей, Аристотель, Александр Македонский, ряд римских императоров. Тем самым славянство включалось в контекст мировой истории как «славнейший народ древности», что при всей фантастичности этих псевдоисторических построений, безусловно способствовало росту этнического самосознания.

Далмация гордилась своими «согражданами, которые прославились эрудицией в области теологии, физики, поэтики, ораторского искусства, церковного и императорского права, возвышенному духу которых дивились даже в Италии», как отметил в 1487 г. Ю. Шижгорич. М. Марулича и И. Цриевича в Риме увенчали лаврами как лучших поэтов. Особенно возросло значение дубровницких гуманистов в Европе после Мохачской катастрофы (1526), когда они были вынуждены перенести свою деятельность подальше от угрозы турецких мечей. На всю Европу прославились Я. Баничевич (Баннизий) — один из образованнейших гуманистов и дипломатов начала XVI в.; Ф. Петришич (Патриций) — естествоиспытатель, оккультист, автор оригинального учения о свете как части всеобщей мудрости (пансофии) и сочинения «Новая философия о Вселенной», филолог, эстетик, историк, давший наставления по методологии истории («Десять диалогов о том, как следует читать и писать историю»). Ф. Вранчич (Фауст Веранций) прославился своими инженерными идеями (трактат «Новые машины»), в частности разработкой проблемы «летающего человека». Он также составил многоязычный словарь, включавший «далматинский» (т.е. хорватский) язык. Этот физик и филолог был близок общей интеллектуальной атмосфере пражского двора Рудольфа II и послужил одним из прообразов доктора Фауста.

«Летающий человек». Гравюра из книги Ф. Вранчича «Новые машины». 1616 г. Венеция

Многие хорватские гуманисты внесли существенный вклад в культуру Венгрии. Это Иван (Янош) Витез и его племянник, лучший поэт Венгерского королевства XVI в. Ян Панноний, а также А. Вранчич — примас Венгрии, наместник Габсбургов и в то же время коллекционер античных надписей и автор эротических стихов.

Если в XVI в. в Венецианской Далмации преобладала поэзия гуманистов-эрудитов, писавших на латыни, то в Дубровнике — единственном центре славянской культуры на Балканах после их завоевания Османской империей — расцвела поэзия на родном языке. Прославились известный своим буйным нравом, не помешавшим ему стать князем города, торговец и поэт женских прелестей Ш. Менчетич; клирик-отшельник М. Ветранович, сочинявший религиозные драмы, пасторали, плачи и развеселые карнавальные песни; Марин Држич — автор знаменитой комедии «Дундо Марое», где наследие Плавта и грубой сьенской комедии обогатилось социальными реалиями и народным юмором Дубровника. Лучшими поэтами конца XVI в. были Д. Раньина и Д. Златарич, во многом уже близкий маньеризму. По итальянскому образцу возникла «Академия согласных», выполнявшая функции широкого культурного и интеллектуального центра в условиях отсутствия в регионе университетов и центров книгопечатания. Из этой академии вышел Н.В. Гучетич — выдающийся эрудит, философ, политический писатель-тираноборец, автор трактатов по эстетике и естествознанию. Одну из лучших космографии Ренессанса написал А. Джурджич, стремившийся дать «описание всего мира» с позиций пансофического энциклопедизма.

Архитектура и изобразительное искусство Далмации и Хорватии были более консервативными. В них еще долго звучали традиции «праздничной» венецианской готики. Расцвету камнетесного и строительного дела способствовали большие запасы пригодного для этого камня. Дубровник, целиком сложенный из этого материала, как каменный цветок побережья, до сих пор хранит уникальность далматинской строительной культуры. Прекрасный Большой фонтан Дубровника (Онофрио де ла Кава, 1430-е гг.) воспел М. Држич. Крупнейший архитектор и скульптор XV в. Юрий Далматинец (собор в Шибенике, постройки в Сплите, Дубровнике и итальянской Анконе) обозначил переход от готики к ренессансным формам. Архитекторы и скульпторы Андрей Алеши и Николай Флорентинец украсили города Трогир и Шибеник произведениями церковного искусства уже всецело в новом вкусе. Образцы Кватроченто господствуют в творчестве крупнейшего живописца Далмации Н.Божидаревича. В XVI в. многие далматинские художники прославились в Италии. Причем они подчеркивали свое славянское происхождение, вводя в свое имя этноним «скьявоне» = «славянин». «Князем миниатюристов» в Италии XVI в. называли Ю. Кловича — создателя фантастических по технике исполнения маньеристических книжных миниатюр.

Культура Словении

В Словении, входившей в державу Габсбургов, ренессансная культура в начале XVI в. стала распространяться благодаря деятельности епископа Любляны К. Раубара — гуманиста, получившего образование в Падуе и хорошо знавшего итальянскую культуру. Импульс к становлению национальной словенской культуры дала Реформация. Протестант П. Трубар, автор религиозных поучений, в 1551 г. напечатал первую книгу на словенском языке. Над грамматикой родного языка трудился А. Бохорич. Юрий Далматин издал в 1584 г. перевод Библии на словенский язык. Тем самым Словения вошла в круг стран и народов с развитыми национальными литературными языками. Европейскую известность снискала музыка Я. Хандла (Галлуса) — автора месс, мотетов и мадригалов в стиле нидерландской полифонии. В других сферах Словения представляла собой славяно-немецкую провинцию с достаточно высоким культурным уровнем, но без ярких достижений.

Культура Словакии

Словацкая культура, развивавшаяся в рамках Венгерского государства, еще не обрела признаков аутоидентичности. Литературным языком стал чешский (так называемая библичтина). На территории современной Словакии в XVI в. существовало единое культурное пространство, в котором различные этносы, его составлявшие (венгры, словаки, немцы), сохраняя и развивая свое этническое самосознание, тем не менее придерживались идеи единого Венгерского королевства. Этнографические культуры не препятствовали созданию высокой метакультуры всего государства. Поэтому ряд литераторов-словаков, писавших не по-славянски, влился в общее русло литературы Венгерского королевства. Те, кто переселился в Чехию, вошли составной частью в ее культуру.

М. Раковский, автор латинских стихов, предстает как типичный ренессансный поэт и мыслитель, сторонник «золотой середины», поучающий правителей и ставящий природные дарования человека выше знатного происхождения. В чешской среде развивался талант Вавринца Бенедикта из Недожер, писавшего стихи по-чешски, но призывавшего словаков «к развитию и пестованию собственной речи». Я. Филицкий, латинский поэт, пробовал слагать стихи на родном наречии. Для его творчества характерно утверждение словацкого этнического самосознания и его защита от оппонентов. Главное достоинство своего народа поэт видел в том, что «словаки храбро могут сражаться, предков своих они не хуже ничуть».

Жанр духовной песни связывал высокую литературу и развитые формы религиозного сознания с широкой средой народной культуры. Знаменитыми авторами духовных песен были Я. Сильван, живший в Чехии, и Э. Лани. Их. субъективная лирика была близка личному пониманию Бога, столь характерному для религиозного сознания протестантизма. На словацких диалектах развивался такой фольклорный жанр, как историческая баллада — песня о недавних событиях, связанных прежде всего с турецкими войнами и феодальными усобицами («Песня о Муранском замке» и др.).

Изобразительное искусство Словакии дало в начале XVI в. скульптора Павла из Левочи. В его творчестве позднеготический натурализм переходил в ренессансный по сути интерес к многообразным состояниям и проявлениям человеческой личности, сочетаясь с наивностью народного религиозного чувства и «мужицкими» образами святых.

Готический облик городов постепенно сменялся ренессансным, особенно в богатых горнорудных городах (Банска Штявница и др.). Немецкие и итальянские зодчие участвовали в строительстве новых замков феодалов (Червены Камень, Зволен).

* * *

В целом, культура славянских народов, не имевших своей государственности (или имевших ее в ограниченных формах), в XVI в. восприняла ренессансные новации, освоив их с разной степенью глубины. Органичнее всего ренессансная культура проявила себя в Далмации, имевшей давние латинские корни.

Глава 14

БЫТ ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАН

В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ

История бытовой культуры в первую очередь предполагает изучение материальных условий жизни общества и форм повседневного общения в ту или иную эпоху. В центре такого исследования стоит человек, семья, домашний очаг. Первая группа вопросов связана с жилым домом. В нее входят организация интерьера, обстановка, утварь, техническое оснащение — все то, что обеспечивало потребности повседневной жизни обитателей дома, их комфорт, гигиену. Вторая группа вопросов лежит в области питания. Как питались люди, живя в различных географических условиях? Чем различалась пища горожан и крестьян, богатых и бедных? Как изменились со временем система питания, еда, напитки? Объектом внимания историка быта является и одежда: ее основные виды, компоненты, покрой, аксессуары, ткани и т.п. Историю костюма обязательно дополняет история прически, косметики, парфюмерии и других способов украшения внешности. Личная гигиена и элементарные заботы о поддержании здоровья входили в круг повседневных забот семьи и индивида и таким образом расширяют сферу проблематики истории быта, хотя нередко пересекаются с историей собственно медицины и здравоохранения.

Сложно провести разделительную черту между историей быта и другими сторонами истории общества. Домашний быт регламентировался материальными и техническими возможностями общества. Поэтому без изучения производительных сил, в том числе техники и технологии в ремесле, сельском хозяйстве, добывающих отраслях, без учета природного фактора история бытовой культуры потеряет свою основу. На самом деле трудно говорить о том, чем питался средневековый горожанин, не представляя себе, какие культуры выращивались в его местности. С другой стороны, за пределами своего дома человек повседневно сталкивается с условиями общественного быта, частью которого является он сам и в создании которого он принимал то или иное участие. Это относится к благоустройству улиц (освещению, канализации, водоснабжению), строительству и функционированию мест общественного пользования, продовольственному снабжению и др.

Однако материальными условиями не исчерпываются состояние, содержание и тенденции развития быта. В неменьшей степени можно говорить о его социокультурной наполненности. Так, средневековая бытовая культура отличалась ярко выраженной стратифицированностью. При этом речь идет не только о недоступности для одних слоев тех вещей, благ, удобств и удовольствий, которые были доступны для других, из-за разницы в их имущественном положении. Различные стороны быта — одежда, украшения, убранство жилища, структура питания, сервировка стола и многое другое — были помимо прочего средством выражения общественных функций и статуса человека, стремлением утвердить их или изменить. В средневековом обществе с его консерватизмом и традиционностью, корпоративностью и жестким регламентом бытия устанавливались и строгие нормы, в пределах которых человек соответственно своим возможностям и статусу имел право на самовыражение и самоутверждение через внешние формы повседневной жизни — через быт и вещи.

В организации быта, в вещах отражаются нормы и стереотипы поведения, религиозно-этическая обусловленность, эстетические устремления отдельно взятого человека и социума, к которому он принадлежал. Они же в свою очередь зависели от общественной психологии и ментальности, от господствующего мировоззрения эпохи. Действительно, негативное отношение к мирскому призванию человека, к плотским радостям, проповедовавшееся католической церковью в средние века, осуждение ею богатства не могли не сказаться на отношении людей того времени к быту, устройству домашнего очага, манере одеваться. И, напротив, осознание человеком своей индивидуальности и собственной значимости, признание им самим и обществом необходимости и полезности его земных трудов и радостное ощущение этого — то, к пониманию чего медленно шло средневековое общество, что было в полной мере пережито человеком Ренессанса и сформулировано в концепциях гуманистов — не могло оставить без изменений и бытовую сторону жизни. Реформация опять — но уже по-новому — ограничила возможности индивида к самовыражению на бытовом уровне.

Изменения в стереотипах поведения формировали моду: она проявлялась в прическе, одежде, планировке дома, кушаньях и т.п. Мода аристократии со временем в том или ином виде становилась достоянием более широких социальных слоев. Запреты на роскошь благополучно обходились. Влияние моды распространялось не только сверху вниз по общественной лестнице. Отдельные элементы народного быта, в частности одежды, воспринимались в высших слоях. Подражание было составной частью того механизма, с помощью которого формировалась бытовая культура эпохи и культура в более широком понимании. В то же время и на повседневном быте отражались общие художественные направления и стили эпохи, поздняя готика, ренессанс, барокко. Но вместе с общеевропейскими формировались региональные и национальные тенденции художественного стиля в бытовой культуре.

Вопросы истории домашнего быта и его организации выбраны для данной главы из всего многообразия и богатства истории бытовой культуры не случайно. Речь идет не только об обеспечении насущных потребностей человека, складывании комфорта, делавшего повседневный быт более легким и приятным. Значение этих аспектов подчеркивается тем вниманием, которое стали уделять в эпоху Возрождения и Реформации вопросам семьи, дома, домашнего досуга. Несмотря на усложнение общественной жизни и обогащение ее форм, жизнь стала более «домашней», а дом как средоточие внутренней жизни, личных интересов выступает на первый план. Возрос интерес всех и каждого — от государя до простого смертного — к своим владениям, дому, обустройство которых становится делом чести, престижа, проявлением индивидуальности.

При освещении истории быта следует принимать во внимание то обстоятельство, что хотя в эпоху Ренессанса жизнь стала более динамичной, технические новшества тем не менее случались редко, изменения в области быта происходили крайне медленно, и их трудно связать с данной, конкретной темой.

Среда обитания горожанина

Эпоха Возрождения повсюду в Европе отмечена подъемом жилищного строительства — и в первую очередь, в городе и его округе. Спрос на жилье превышал предложение. Поэтому городские власти поощряли строительство. Так, статутами 1415 г. право флорентийского гражданства предоставлялось любому просителю, который обязался построить в черте города дом, оцененный в 100 флоринов и выше. Постановлением 1489 г. владельцы новых домов освобождались на 40 лет от уплаты налогов.

Оживление строительства в XV—XVI вв. объяснялось не только потребностями в жилье, но и тем, что старые дома зачастую не удовлетворяли вкусам и запросам эпохи. Именитые горожане воздвигали новые великолепные дворцы, ради которых сносились целые кварталы. В таких случаях под снос могли попасть не только ветхие дома.

Городская застройка в Европе по-прежнему носила хаотический характер. Вследствие этого города представляли собой скопление тесно прилегавших друг к другу, почти соприкасавшихся верхними этажами домов. Городские улочки были узкими, извилистыми, темными, часто заканчивались тупиками. Однако при сносе старых кварталов, в случае пожаров, при расширении городского пространства городским властям предоставлялась возможность вносить элемент регулярности в планировку города. Тогда расширялись и выпрямлялись улицы, появлялись новые площади.

В городском строительстве эстетические представления переплетались с сугубо практическими соображениями. Наиболее грязные рынки и, как мы сказали бы сейчас, «экологически вредные производства» (бойни, красильные мастерские, кузницы), переносились на окраину города. В некоторых городах, например, во Флоренции с конца XIV в. на центральных улицах и площадях и вовсе запрещался проезд телег и торговля отдельными товарами, «дабы не нарушать красоту места». Среди новых тенденций урбанизации в ренессансной Флоренции можно назвать и стремление обустроить в городской черте зеленое пространство. По соседству с садами, украшавшими частные дворцы и дома, появляются общественные сады и парки. Они не только украшали, но и оздоровляли город.

Но такое положение дел являлось скорее исключением из правил. Города повсеместно в Европе оставлялись грязными. Мощеные улицы попадались редко. Водопроводами могли похвастаться жители лишь немногих городов. Фонтаны не только услаждали взор, но и снабжали питьевой водой. Воду набирали также в реках, колодцах, цистернах, в которых часто обнаруживали дохлых кошек, собак, крыс. Канализация отсутствовала. Сточные канавы на улицах издавали зловоние и служили источником заразы. Помои и нечистоты выливались хозяйками прямо на голову зазевавшимся прохожим. В Париже подобная практика, бывшая наиболее частым нарушением общественного порядка, была запрещена только во второй половине XVIII в. Несмотря на запреты властей, горожане продолжали держать в городе скот и устраивать у своих домов хлев. Нередко свиньи, удобно расположившись в грязной луже посреди улицы, загораживали проход и проезд. Уборка улиц производилась властями крайне редко — разве что после чумных эпидемий. Подобное событие в силу своей исключительности могло быть даже увековечено памятной медалью, как это случилось в Париже в 1666 г. Крайне плохое санитарное состояние городов было причиной частых эпидемий и высокой смертности населения.

Освещением в ночную и вечернюю пору служила обычно луна. Изредка темноту нарушали огни лампадок, установленных в нишах с изображениями святых, или факелы в руках слуг, сопровождавших какую-нибудь важную персону. Одно из первых упоминаний об освещении улиц фонарями относится к Флоренции XV в. В Лондоне же впервые в конце XVII в. одному лицу был выдан патент на исключительное право освещения улиц: в безлунные ночи с 6 до 12 часов он устанавливал фонари у каждой десятой двери.

Дом снаружи и внутри

Преобладание каменного или деревянного строительства в том или ином регионе в доиндустриальную эпоху зависело прежде всего от природно-географических условий и местных традиций. В Средиземноморье, где леса были рано сведены, кирпич и камень служили строительным материалом чаще, чем на севере Европы, в Скандинавии, Англии, лесистых районах Франции и Германии. Однако в то же время применение камня и кирпича означало и известный прогресс в строительстве. Так, во Флоренции дома из камня возобладали над деревянными уже в XV в. Париж в это время только начал «одеваться камнем». В Лондоне кирпич стали широко употреблять в строительстве при Елизавете, но окончательно он утвердился лишь после пожара 1666 г., уничтожившего третью часть города. Это были постройки на деревянном каркасе с глиняным наполнением. Они широко распространились как в деревенском, так и в городском зодчестве. Несмотря на успехи строительной техники, кварталы бедняков по-прежнему строились из ивняка, глины, плохого дерева.

Из кровельных материалов наиболее употребительными были черепица и гонт, хотя не было недостатка и в соломенных крышах — особенно в деревнях. Однако в городе соломенные крыши свидетельствовали скорее о бедности и представляли большую опасность из-за легкой воспламеняемости. Во избежание пожаров в некоторых городах Германии в XVI в. магистраты компенсировали часть расходов тем горожанам, которые заменяли крышу своего дома с соломенной на черепичную. Иногда погорельцам оказывалась помощь — но лишь в тех случаях, если их дом был покрыт черепичной, а не соломенной крышей.

Постройки с деревянным каркасом (фахверк): мельница, дома, амбары. Акварель А. Дюрера. Конец XV в.

Города эпохи Возрождения унаследовали от предыдущего периода как топографическую структуру, так и основные типы жилых построек, которые в свою очередь, как правило, восходили к местным разновидностям крестьянского дома. В Средиземноморье преобладали дома с плоскими крышами, к северу от Альп — с островерхими. Но и там и здесь дом выходил на улицу торцом, имевшим более двух — трех окон. Земля в городской черте стоила дорого. Поэтому обычные дома разрастались вверх (за счет этажей, антресолей, консолей, мезонинов, чердаков), вниз ( за счет полуподвалов и подвалов), вглубь (за счет задних помещений и пристроек). Комнаты даже одного этажа могли находиться на разных уровнях и соединяться между собой узкими лесенками, ступеньками, извилистыми коридорчиками. Дом рядового горожанина — ремесленника и купца — помимо жилых помещений включал в себя мастерскую и лавку. Тут же жили ученики, подмастерья, слуги. Таким образом, трудовая деятельность, рабочее время еще не вычленились из бытового, домашнего пространства и времени. Это происходит лишь в XVIII в. Поработав в мастерской на первом этаже, хозяин мог подняться отдохнуть в жилое помещение на втором этаже. Каморки подмастерьев и слуг находились этажом выше, в мансарде. Чердаки служили складами. Кухни обычно располагались на первом или в полуподвальном этаже; во многих семьях они одновременно служили и столовой. Нередко дома имели внутренний дворик, особенно часто встречавшийся в Южной Европе.

Такие жилые дома были распространены повсюду в Европе, что, однако, не исключало многообразия местных вариантов. Так, для массовой жилой застройки Венеции, испытывавшей особый дефицит в земельных площадях, были характерны блокированные дома с двухэтажными квартирами или секционные дома с одной или несколькими квартирами в одной секции. В таких квартирах комнаты группировались вокруг общих помещений.

Городские дома самых состоятельных и именитых горожан, частные дворцы отличались просторньми и многочисленными помещениями. Примером могут служить палаццо XV в. семейств Медичи, Строцци, Питти во Флоренции, дом Фуггеров в Аугсбурге (начало XVI в.), в котором, как и во многих других богатых городских домах знати и бюргерства по ту сторону Альп, отразилось влияние итальянских палаццо. Дом делился на парадную, рассчитанную на визиты, открытую для постороннего взора часть, и более интимную — для семьи, слуг. Пышный вестибюль соединялся с внутренним двориком, украшенным скульптурой, фронтонами, экзотическими растениями. Эта связь с природой —важный компонент жилого пространства ренессансного палаццо. На втором этаже находились залы, куда допускались гости и друзья. Этажом выше располагались женские и детские спальни, гардеробные, лоджии для хозяйственных надобностей и отдыха, кладовые. Комнаты соединялись друг с другом, уединиться было весьма трудно. Вся жизнь такого шумного, многолюдного дома проходила в больших комнатах, бывших одновременно гостиными и спальнями. В то же время в палаццо появляется новый тип помещения, предназначенного как раз для уединения: небольшие кабинеты («студиоло»), хотя в ХV в. они еще не получили широкого распространения. Как и прежде, дворцам подобно домам скромных обывателей недоставало расчлененности пространства, что отражало не только состояние строительного искусства, но и определенную жизненную концепцию. В этой связи уместно упомянуть,что жизнь палаццо не скрывалась и от глаз сограждан. Семейные праздники приобретали здесь общественную значимость и выплескивались за пределы дома, семьи. Для торжеств, например, свадеб, предназначались лоджии, которые сооружались на нижнем этаже домов или пристраивались к ним.

При всем многообразии региональных вариантов деревенские дома были в целом грубее и проще, архаичнее и консервативнее городских. Даже наиболее зажиточные из них обычно состояли из одного жилого помещения, служившего одновременно горницей, спальней и кухней. Помещения для скота и хозяйственных нужд располагались под одной крышей с жилым (например, во многих районах Италии и Франции, в Северной Германии) или обособленно от него (например, в Южной Германии, Австрии).

Приобретение горожанами земли за городом и строительство там домов —что стало характерным, в частности, для итальянских и южногерманских городов в XV—XVII вв. — привело к тому, что в ближайшей к городу сельской округе в большом числе появились дома смешанного типа. Такие виллы описывали итальянские гуманисты, восхвалявшие достоинства сельской жизни. Лукканец Джованни Санминиати писал в конце XV в.: «Вовсе не обязательно, чтобы жилые постройки возводились такими же высокими, как в городе, ибо здесь нет недостатка в пространстве... В доме должно быть не больше двух жилых этажей. Такие постройки сейчас широко распространены в деревне ... В таких зданиях кухни, а также многие другие подсобные помещения устраиваются в подвале... Кроме парадной залы нужен маленький салон, обращенный окнами к югу. Это — зимнее помещение. Рядом можно устроить помещение, где приготовляют фруктовые напитки и прочее, что употребляют в еду холодным. Кроме главных помещений на нижнем этаже размещают внутренние покои, кладовые, уборные и другие комнаты для удобства дам и господ. На верхнем этаже устраивают комнаты для семьи, гардеробную, помещения для хранения хлеба, фруктов, масла и других съестных припасов... С южной стороны можно построить открытую галерею или залу для обозрения окрестностей, а также для того, чтобы развешивать одежду и белье».