Тов. Молотову для членов Политбюро 6 страница

И третье условие — чтобы не делать за это время политических ошибок. Конечно, если будем делать политические ошибки, тогда все хозяйственное строительство будет подрезано, тогда придется заниматься тем, чтобы вести споры об исправлении и на­правлении. Но если таких печальных ошибок не будет, то гвоздь в ближайшем буду­щем не в декретах и не в политике, в узком смысле этого слова, не в учреждениях, не в их организации — этим делом будут заниматься постольку, поскольку это необходимо, в кругах ответственных коммунистов и советских учреждениях, — а гвоздь для всей работы — это в подборе людей и в проверке исполнения. Если мы в этом отношении практически научимся, принесем практическую пользу, тогда мы снова все трудности преодолеем.

В заключение я должен коснуться практической стороны вопроса о наших советских органах, высших учреждениях и отношении к ним партии. У нас создалось неправиль­ное отношение между партией и советскими учреждениями, и на этот счет у нас полное единодушие. На одном примере я показывал, как конкретное мелкое дело тащат уже в Политбюро. Формально выйти из этого очень трудно, потому что управляет у нас единственная правительственная партия и жаловаться члену партии запретить нельзя. Поэтому из Совнаркома тащат все в Политбюро. Тут была также большая моя вина,

114__________________________ В. И. ЛЕНИН

так как многое по связи между Совнаркомом и Политбюро держалось персонально мною. А когда мне пришлось уйти, то оказалось, что два колеса не действуют сразу, пришлось нести тройную работу Каменеву, чтобы поддерживать эти связи. Так как в ближайшее время мне едва ли придется вернуться к работе, то все надежды переносят­ся на то, что теперь имеются еще два заместителя — т. Цюрупа, который немцами очищен, и т. Рыков, который ими совсем великолепно очищен. Оказывается, даже Вильгельм, император германский, нам пригодился, — я этого не ожидал. Он имел доктора-хирурга, этот доктор оказался лечащим т. Рыкова и вырезал ему худшую его часть, оставив ее в Германии, и оставил ему лучшую часть и прислал эту часть т. Рыко­ва совершенно очищенной к нам. Если этот способ будет применяться и дальше, то это будет совсем хорошее дело.

Но без шуток — насчет основных директив. Тут в ЦК согласие полное, и я надеюсь, что съезд отнесется к этому вопросу с большим вниманием и утвердит директивы в том смысле, что надо освободить Политбюро и Τ TTC от мелочей и повысить работу ответст­венных работников. Нужно, чтобы наркомы отвечали за свою работу, а не так, чтобы сначала шли в Совнарком, а потом в Политбюро. Формально мы не можем отменить право жаловаться в Τ TTC потому что наша партия — единственная правительственная партия. Тут надо пресекать всякое обращение по мелочам, но нужно повысить автори­тет Совнаркома, чтобы там больше участвовали наркомы, а не заместители, нужно из­менить характер работы Совнаркома в том отношении, в каком мне не удавалось это сделать за последний год: гораздо больше внимания обратить на то, чтобы следить за проверкой исполнения. У нас будут еще два зама — Рыков и Цюрупа. Рыков, когда ра­ботал в Чусоснабарме66, сумел подтянуть дело, и дело шло. Цюрупа поставил один из лучших наркоматов. Если они вдвоем максимум внимания обратят на то, чтобы подтя­гивать наркоматы в смысле исполнения и ответственности, то тут, хотя и маленький, шаг мы сделаем. У нас 18 наркоматов,

XI СЪЕЗД РКГЩ________________________________ 115

из них не менее 15-ти — никуда не годны, — найти везде хороших наркомов нельзя, дай бог, чтобы люди уделяли этому больше внимания. Тов. Рыков должен быть членом бюро ЦК и членом Президиума ВЦИК, потому что между этими учреждениями должна быть связь, потому что без этой связи основные колеса иногда идут вхолостую.

В связи с этим надо обратить внимание, чтобы комиссии Совнаркома, СТО были урезаны, чтобы они знали и разрешали свои собственные дела, а не разбрасывались на бесконечное число комиссий. На днях была произведена чистка комиссий. Насчитали 120 комиссий. А сколько оказались необходимыми? 16 комиссий. И это — не первая чистка. Вместо того чтобы отвечать за свое дело, вынести решения Совнаркому и знать, что ты за это держишь ответ, — прячутся за комиссии. В комиссиях черт ногу сломает, никто ничего не разберет, кто отвечает; все спуталось, и, в конце концов, выносится такое решение, в котором все ответственны.

В связи с этим надо указать, что необходимо расширить и развить автономию и дея­тельность областных экосо. У нас теперь деление России на областные районы произ­ведено по научным основаниям, при учете хозяйственных условий, климатических, бы­товых, условий получения топлива, местной промышленности и т. д. На основании это­го деления созданы районные и областные экосо . Конечно, частные исправления бу­дут, но надо повысить авторитет этих экосо.

Затем надо добиться, чтобы ВЦИК работал более энергично и правильно собирался на сессиях, которые должны быть более длительными. Сессии должны обсуждать про­екты законов, которые иногда наспех вносятся в Совнарком без обязательной надобно­сти. Лучше отложить и дать местным работникам внимательно обдумать и строже тре­бовать от составителей законов, чего у нас не делается.

Если сессии ВЦИК будут более длительны, они разделятся на секции и подкомиссии и сумеют проверить работу более строго, добиваясь того, что, по-моему,

116__________________________ В. И. ЛЕНИН

составляет весь гвоздь, всю сущность теперешнего политического момента: центр тя­жести перенести на подбор людей, на проверку фактического исполнения.

Надо сознать и не бояться сознать, что ответственные коммунисты в 99 случаях из 100 не на то приставлены, к чему они сейчас пригодны, не умеют вести свое дело и должны сейчас учиться. Если это будет признано и раз есть у нас достаточная к этому возможность, — а, судя по общему международному положению, у нас хватит времени на то, чтобы успеть выучиться, это надо сделать во что бы то ни стало. (Бурные аплодисмент ы.)

Газетные отчеты напечатаны

28 марта 1922 г.

в «Известиях ВЦИК» № 70,

28 и 29 марта — β «Правде» №№ 70 и 71

XI СЪЕЗД РКГЩ________________________________ 117

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ПОЛИТИЧЕСКОМУ ОТЧЕТУ ЦК РКП(б)

28 МАРТА

(Аплодисмент ы.) Мне прежде всего придется уделить некоторое время кри­тике тех замечаний, которые здесь сделали тт. Преображенский и Осинский. Я думаю, что тт. Преображенский и Осинский в самом главном и основном стреляли совершенно мимо цели, и как раз своими выступлениями они показали неправильность той линии, как они себе представляют политику.

Тов. Преображенский говорил о капитализме и о том, что по программе нам следо­вало бы учинить общую дискуссию68. Я думаю, что это была бы самая непроизводи­тельная и неправильная трата времени.

Прежде всего по вопросу о госкапитализме.

«Госкапитализм есть капитализм, — говорил Преображенский, — и только так по­нимать можно и должно». Я утверждаю, что это есть схоластика. До сих пор никто не мог написать такой книжки о капитализме в истории человечества, потому что мы это только впервые теперь переживаем. До сих пор сколько-нибудь путные книжки о гос­капитализме писались при таких условиях и при том положении, что государственный капитализм есть капитализм. Теперь вышло иначе, и никакой Маркс и никакие мар­ксисты не могли это предвидеть. И не нужно смотреть назад. Если вы будете писать историю, вы ее напишете прекрасно, а когда вы будете писать учебник, вы будете пи­сать: государственный капитализм, это — капитализм до такой степени неожиданный,

118__________________________ В. И. ЛЕНИН

никем абсолютно не предвиденный, — ведь никто не мог предвидеть того, что проле­тариат достигнет власти в стране из наименее развитых и попытается сначала органи­зовать крупное производство и распределение для крестьян, а потом, когда, по услови­ям культурным, не осилит этой задачи, привлечет к делу капитализм. Всего этого нико­гда не предвидели, но это же бесспорнейший факт.

В речи Ларина полная неясность представления, что такое новая экономическая по­литика, как к ней надо относиться.

Ни одного серьезного возражения не было сказано против того, что нужно было пе­рейти к новой экономической политике. Пролетариат не боится признать, что в рево­люции у него то-то вышло великолепно, а то-то не вышло. Все революционные партии, которые до сих пор гибли, — гибли оттого, что зазнавались и не умели видеть, в чем их сила, и боялись говорить о своих слабостях. А мы не погибнем, потому что не боимся говорить о своих слабостях и научимся преодолевать слабости. (Аплодисмен-т ы.) Капитализм, который мы допустили, необходимо было допустить. Если он урод­лив и плох, мы можем это исправить, потому что власть у нас в руках и нам бояться не­чего. Это признают все, и смешивать это с сеянием паники смехотворно. Если бы мы боялись это признать, тогда неминуемо погибли бы. Но что мы этому научимся и захо­тим учиться этому, показывают три-четыре-пять лет, когда мы научились более слож­ным вещам в более короткие периоды времени. Правда, тогда нас подталкивала необ­ходимость. На войне нас подталкивали чрезвычайно энергично, и, кажется, ни на одном фронте, нив одном походе не обходилось без того, чтобы нас не подталкивали: сначала к Москве подходили на расстояние сотни верст, подходили к Орлу, были за пять верст от Петрограда. Вот когда мы настоящим образом спохватились и начали и учиться и применять свои плоды учения и выгнали неприятеля.

В тысячу раз труднее положение, когда приходится иметь дело с неприятелем, стоя­щим здесь, в обыден-

XI СЪЕЗД РКП(б)________________________________ 119

щине экономической. Споры, которые в литературе до сих пор поднимались о государ­ственном капитализме, споры эти, в лучшем случае, могут войти в исторический учеб­ник. Я нисколько не отрицаю пользы учебников и недавно писал, что было бы лучше, если бы наши литераторы поменьше уделяли внимания газетам, политической трескот­не, а писали бы учебники , что превосходным образом сделали бы многие, в том числе и тов. Ларин. Там его качества чрезвычайно были бы полезны, тогда бы у нас была раз­решена задача, которую т. Троцкий хорошо подчеркнул, заявив, что основное дело сей­час — воспитание молодого поколения, а его не на чем воспитывать. В самом деле — на чем оно учится общественным наукам? На старом буржуазном хламе. Это — позор! И это тогда, когда у нас сотни марксистских литераторов, которые могут дать учебники по всем общественным вопросам, но не дают потому, что не тем заняты, не туда уст­ремляются.

Относительно государственного капитализма нужно знать то, что должно стать ло­зунгом для агитации и пропаганды, что необходимо разъяснять, добиваться практиче­ского понимания. Это — то, что государственный капитализм у нас теперь не тот, о ко­тором писали немцы. Это — капитализм, допущенный нами. Верно это или нет? Все знают, что это верно!

Мы приняли на съезде коммунистов решение, что государственный капитализм до­пущен нашим пролетарским государством69, а государство — это мы. Если плохо до­пустили, виноваты мы, нечего валить на другого! Надо учиться, добиваться того, чтобы государственный капитализм в пролетарском государстве не мог и не смел выходить из рамок и условий, определенных ему пролетариатом, из условий, которые выгодны про­летариату. И тут было верно указано, что мы должны были считаться с крестьянством, как с массой, и дать ему свободную торговлю. Всякий разумный рабочий понимает, что это необходимо для пролетарской диктатуры, и только т. Шляпников может шутить и издеваться над

Тов. Молотову для членов Политбюро 6 страница - student2.ru См. настоящий том, стр. 51—52. Ред.

120__________________________ В. И. ЛЕНИН

этим. Это усвоено всеми, достаточно разжевано тысячу раз, и вы просто не хотите это­го понять. Если крестьянину необходима свободная торговля в современных условиях и в известных пределах, то мы должны ее дать, но это не значит, что мы позволим тор­говать сивухой. За это мы будем карать. Это не значит, что мы разрешим торговать по­литической литературой, которая называется меньшевистской и эсеровской и которая вся содержится на деньги капиталистов всего мира.

Вот о чем я говорил, когда я упомянул о пулеметах, и тов. Шляпников должен был это понять. То, что он говорит, это — пустяки!

Никого вы этим не запугаете и никакого сострадания к себе не возбудите! (Ап­лодисменты. Смех.)

Бедный Шляпников! Ленин собрался на него пулеметы выставлять.

Речь идет о партийных мерах воздействия, а вовсе не о каких-то пулеметах. О пуле­метах речь идет для тех людей, которые у нас теперь называются меньшевиками, эсе­рами и которые делают выводы о том, что вы, мол, говорите об отступлении к капита­лизму и мы говорим то же: мы с вами согласны! Мы это слышим постоянно, и за гра­ницей идет гигантская агитация, что большевики хотят меньшевиков и эсеров держать в тюрьмах, а сами допускают капитализм. Конечно, капитализм мы допускаем, но в тех пределах, которые необходимы крестьянству. Это нужно! Без этого крестьянин жить и хозяйничать не может. А без эсеровской и меньшевистской пропаганды он, русский крестьянин, мы утверждаем, жить может. А кто утверждает обратное, то тому мы гово­рим, что лучше мы все погибнем до одного, но тебе не уступим! И наши суды должны все это понимать. Когда мы переходим от ВЧК к государственно-политическим судам, то надо сказать на съезде, что мы не признаем судов внеклассовых. У нас должны быть суды выборные, пролетарские, и суды должны знать, что мы допускаем. Члены суда должны твердо знать, что такое государственный капитализм.

Вот в чем политический лозунг дня, а не в споре о том, как понимали немецкие про­фессора государственный

XI СЪЕЗД РКГЩ________________________________ 121

капитализм и как мы понимаем государственный капитализм. С тех пор мы очень мно­го вынесли, и назад оглядываться совершенно не подобает.

До какой степени Преображенский политически совершенно глядит мимо, — это показывает его рассуждение об экономическом бюро или о программе70. Такая пре­красная вещь эта программа, и так мы ее искажаем! И как может это делаться? Это де­лается оттого, что читается буква за буквой и строчка за строчкой, а на дальнейшее че­ловек глядеть не хочет. Выдернул цитату и говорит: вот тут был спор. Говорят, пра­вильная линия была рабфаков и комячеек, а не тех, которые говорили: «Поосторожнее, поумереннее будьте с этими спецами». Что комячейки есть прекрасные комячейки и рабфаки есть прекрасные рабфаки, — это так, но они не застрахованы от ошибок, они не святые.

Да, комячейки есть представители нашей партии, и рабфаки есть представители на­шего класса, но что они делают ошибки и мы должны их исправлять, это — азбучная истина. Как тут поправлять, я не знаю, потому что лично в собраниях Τ TTC где обсуж­дался этот вопрос, не участвовал. Но я знаю, что пересол о нас имеется в смысле линии рабфаков и комячеек против профессоров. Но когда ЦК, рассмотрев дело со всех сто­рон, увидел, что тут был пересол и что по отношению к этим профессорам, чужим, представителям не нашего класса, нужно взять линию поосторожней, тогда является Преображенский, вынимает программу и говорит: никаких политических уступок это­му слою, иначе это — нарушение программы.

Если так начать управлять партией, то это приведет нас, наверное, к гибели. Не по­тому, что тов. Преображенский неправильно понимает политику вообще, а потому, что он подходит ко всему с тем, что составляет его сильную сторону: он теоретик, устрем­ленный на определенные рамки, привычные и обычные, пропагандист, который занят разными мерами, направленными к тому, чтобы пропагандировать. Все знают и ценят эту сильную сторону, а, когда он подходит с точки зрения политической и администра­тивной, выходит нечто чудовищное.

122__________________________ В. И. ЛЕНИН

Экономбюро создать?! Ведь только что все говорили и все согласились, и получилось полное единогласие (а это очень важно: от этого единства и действие зависит), что ап­параты партийный и советский следует размежевать.

Сделать это страшно трудно: людей нет! Вот Преображенский здесь легко бросал, что Сталин в двух комиссариатах71. А кто не грешен из нас? Кто не брал несколько обя­занностей сразу? Да и как можно делать иначе? Что мы можем сейчас сделать, чтобы было обеспечено существующее положение в Наркомнаце, чтобы разбираться со всеми туркестанскими, кавказскими и прочими вопросами? Ведь это все политические вопро­сы! А разрешать эти вопросы необходимо, это — вопросы, которые сотни лет занимали европейские государства, которые в ничтожной доле разрешены в демократических республиках. Мы их разрешаем, и нам нужно, чтобы у нас был человек, к которому любой из представителей наций мог бы пойти и подробно рассказать, в чем дело. Где его разыскать? Я думаю, и Преображенский не мог бы назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина.

То же относительно Рабкрина. Дело гигантское. Но для того, чтобы уметь обращать­ся с проверкой, нужно, чтобы во главе стоял человек с авторитетом, иначе мы погряз­нем, потонем в мелких интригах.

Тов. Преображенский предлагает Экономбюро, но тогда все, что мы говорим о раз­делении партийной и советской работы, пойдет насмарку. Тов. Преображенский пред­лагает будто хорошую схему: с одной стороны — Политбюро, затем — Экономбюро, Оргбюро. Но гладко это только на бумаге, а в жизни смехотворно! Я решительно не понимаю, как мог человек, у которого есть чутье к живой политике, после пяти лет су­ществования Советской власти, вносить и настаивать на таком предложении!

Чем у нас отличается Оргбюро от Политбюро? Ведь нельзя точно разграничить, ка­кой вопрос политический и какой организационный. Любой политический вопрос мо­жет быть организационным, и наоборот. И только

XI СЪЕЗД РКГЩ________________________________ 123

установленная практика, что из Оргбюро можно перенести в Политбюро любой вопрос, дала возможность правильно наладить работу ЦК.

Кто-нибудь, когда-нибудь предлагал иное? Никогда никто не предлагал, потому что иного исхода с точки зрения разумности предложить нельзя. Нельзя механически отде­лить политическое от организационного. Политика ведется через людей, а если будут писать бумажки другие люди, то ничего не выйдет.

Ведь вы знаете, бывали ведь революции, когда в парламентских собраниях писали бумажки, а проводили их люди другого класса. Получались щелчки, и их вышибали вон. Отделять организационные вопросы от политики нельзя. Политика — это концен­трированная экономика.

Тов. Косиор жалуется на ЦК, фамилии назвал (я всех их записал) — я лично не знаю и ответить не могу, но если вы, как партийный съезд, интересуетесь — ваша обязан­ность выбрать комиссии по каждому имени и учинить Косиору и соответственным ли-цам допрос с пристрастием . Здесь сущность дела в том, что если у Τ TTC отнимается право распоряжаться распределением людей, то он не сможет направлять политику. Хотя мы и делаем ошибки, перебрасывая тех или иных людей, но все же я позволю себе думать, что Политбюро Τ TTC за все время его работы сделало минимум ошибок. Это не самохвальство. Работа Политбюро проверяется не комиссиями, не теми людьми, кото­рые поставлены нашей же партией, но она проверяется белогвардейцами, она проверя­ется нашими врагами, доказательство этому — итоги политики, в которой крупных ошибок не было.

У Осинского сильная его сторона — с энергией и нажимом наступать на то дело, за которое он берется. Надо сделать так, чтобы эта сильная сторона была так обставлена, чтобы его слабая сторона была урезана (хотя Осинский будет кричать, он человек энер­гичный, — а все-таки надо это сделать, иначе он как работник погиб). Я думаю, что мы в ЦК приняли меры, чтобы сочетать его слабые стороны с сильными.

124__________________________ В. И. ЛЕНИН

Лучшим обвинительным материалом против Осинского, — если бы я хотел полеми­зировать с ним, а я не хочу этого, — лучшим материалом было бы — отпечатать и вы­весить на доске сегодняшнюю речь Осинского... Был человек...

Будучи замнаркомом и руководящим лицом важнейшего из наркоматов, находясь в передних рядах тех людей, которые по любому вопросу дадут платформу, — он, этот человек, предложил перейти к системе кабинетной . Я утверждаю, что этот человек навсегда абсолютно убит. Я не стану это разбирать, подробно полемизировать, интерес весь в том, чтобы такая громадная сила, как Осинский, была бы использована правиль­но. Если т. Осинский по-товарищески не отнесется к тем советам, которые ему зачас­тую давались в ЦК и в которых я немало повинен, и не умерит себя в этой части, то он неизбежно и абсолютно свалится в болото, как это случилось сегодня.

Это очень неприятно бывает людям, которые любят проявить свою натуру; это стремление законно, если у человека богато одаренная натура и он хочет ее проявить. Дай бог всякому. Но Τ TTC должен смотреть за тем, чтобы натура проявлялась с пользой. Τ TTC должен устроить так, чтобы рассуждение о кабинете обрезать, и даже если этот че­ловек, который подвергается, так сказать, обрезанию, и будет вносить жалобы. Это бу­дет полезно. Нужно свои способности умерить, чтобы в это болото не заезжать, и сове­товаться с товарищами по наркоматам и проявлять общую линию, а у нас хотя бы в од­ном наркомате сделано что-нибудь без спора? Не сделано.

«Улучшение системы управления и психологическая мобилизация масс». Это смер­тоубийство! Если бы на такую точку зрения политической реакции съезд встал, то это был бы вернейший и лучший способ самоубийства.

«Улучшение системы управления»?! Дай бог подойти к тому, чтобы выйти из той сутолоки, которая существует.

Мы системы не имеем? ! Пять лет лучшие силы уходили на то, чтобы создать эту систему! Эта система есть величайший шаг вперед.

XI СЪЕЗД РКГЩ________________________________ 125

Практический аппарат плох! Знаем ли мы, как дело обстоит? Не знаем! А Осинский говорит, как будто бы знает. Он ведь может сесть и в 10 минут написать систему управления, и если не ограничить этого желания, это будет вредно и будет политиче­ской ошибкой. При другой же обстановке, если он и впредь будет относиться с тем же рвением, с каким относится к работе сейчас, работа будет очень полезной.

Вот вам иллюстрация. Затем о том, что, когда я говорил насчет самого важного, Преображенский и Осинский это доказали, а Ларин это доказал сугубо. Посмотрите, что он сделал. Он обвинял меня и очень весело шутил и смеялся.

Это выходит у него великолепно, тут его сильная сторона. Если бы эта сильная сто­рона т. Ларина не была связана с тем, что ему приходится применять ее к государст­венной работе, тов. Ларин принес бы в тысячу раз больше пользы республике, потому что он человек очень способный и обладает большой фантазией. Эта способность чрез­вычайно ценна. Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассу­док! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрально­го исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности, но у тов. Ларина ее маленький избыток. Например, я бы сказал так, что, если бы весь запас фантазии Ларина разделить поровну на все число членов РКП, тогда бы получилось очень хорошо. (Смех, аплодисмент ы.) А пока мы этой опера­ции сделать не можем, до тех пор государственное, хозяйственное, плановое, экономи­ческое дело предоставить Ларину нельзя; было бы то же самое, что в старом ВСНХ, ко­гда Рыков еще не выздоровел, а работал и подписывался «Ю. Ларин» от имени всего Высовнархоза; было плохо не потому, что т. Ларин проявлял только свои худшие свой­ства, а наоборот, — лучшие способности, ибо в его преданности и знании дела и тени ни у кого нет сомнения, а дело было поставлено все же неправильно!

126__________________________ В. И. ЛЕНИН

Это я и говорил. Правда, это все прописи. Но насчет прописей еще Камков на съезде эсеров меня высмеивал. Камков говорил: «Ленин проповедует сегодня: «Не укради», а завтра прибавит: «Не прелюбы сотвори». Вот и вся премудрость Ленина». Это я от эсе­ра Камкова слышал еще в 1918 году74. И если Камков, который сопровождал эти дово­ды громом пушек, никакого впечатления не произвел, то тем паче не произведет и Ла­рин. Сейчас нужно применить эти задачи к основным моментам нашей новой экономи­ческой политики. Тут т. Ларин пытался вести партию по неверному направлению; а будь он занят тем делом, где у него проявится масса способностей и где он принесет большую пользу молодежи и где он не сделает такой штуки, какую сделал в Госплане, было бы совершенно другое. Там для молодого поколения остались бы следы т. Лари­на. Я сказал, кажется, достаточно ясно. И не было бы той путаницы, которую здесь внес Ларин75.

Я говорил, что Каменев внес в Политбюро предложение-директиву — признать ввоз продовольствия полезным и чтоб консервы покупались на советские деньги. Ларин тут сидел, все великолепно слышал и все великолепно помнит и сейчас же, взойдя на эту трибуну, сказал: «Ленин забыл, по болезни, — простим ему на этот раз, — что для тра­ты золотого фонда нужно войти в Политбюро». Если бы тов. Каменев предлагал, чтобы мы золотой фонд давали французским спекулянтам на покупку консервов, мы бы и слушать его не стали. Ни одной копейки золотой на консервы не давали, давали бумаж­ки советские и — представьте себе — купили. Вульфсон меня вчера уверял даже, что эти консервы хорошего качества (хотя они еще не пришли). Но я ему не верю, раньше попробуем, потому что тут еще может быть надувательство. Но дело в том, что тут Ла­рин сам спутал: ни одной копейки золотой не давали, а дали 160 миллиардов советских бумажек.

Конечно, было бы смешно и нелепо думать, что Ларин, говоря так, делает это из злых намерений; нет, не в этом дело, но у него фантазия летает за триллион километ­ров, и от этого получается то, что дело запутывается.

XI СЪЕЗД РКГЩ________________________________ 127

Далее он сказал, что Госплан предлагал сдать в аренду ЪЦ железнодорожного транс­порта. Хорошо, что он это сказал на партийном съезде, где Кржижановский тут же оп­роверг. Это не так часто бывает. А вы думаете, что попытка так говорить бывает только на партийном съезде? Угодно ли справиться в ЦКК, как они разбирали дело о дискус­сионном клубе Москвы76, почему вообще дело было о дискуссионном клубе Москвы, где тт. Ларин и Рязанов... (Рязанов с места: «Насчет золотого фонда не гово­рил там, говорили хуже».) Я не был в Москве, не участвовал в разборе этого дела, имел только краткое извещение. (Рязанов: «Не всякому слуху верить».) Я знаю это из беседы с тов. Сольцем, это не слух, а беседа с лицом, которое высшим партийным съездом назначено в ЦКК, и он мне сказал, и то, что он мне сказал, не может вызвать никакого сомнения. Назвать это слухом можно от большого легкомыслия. ЦКК разби­рала дело о поведении дискуссионного клуба, и ей пришлось единогласно указать на неправильность постановки дела. Для меня ясно, в чем неправильность. Сегодня Ларин мимоходом, потому что он увлекся, его собственная речь его подогнала, договорился, что сдают в аренду Ц железнодорожного транспорта, и Τ TTC исправил. Кржижановский говорит, что ничего подобного — Τ TTC не исправил и Ларин напутал. Так бывает посто­янно.

Мы не умеем за четыре года научиться такому делу, чтобы приставить полезного ра­ботника Ларина к настоящей полезной работе и отставить от той работы, в которой он против своей воли приносит вред.

Кажется, довольно противоестественно: диктатура пролетариата, террористическая власть, победа над всеми армиями в мире, кроме победы над армией Ларина. Тут пора­жение полное! Возьмется всегда за то, за что браться не нужно. Его громадные знания, уменье увлечь людей принесли бы насущнейшую пользу молодому поколению, кото­рое идет впотьмах. Его знаний мы не умеем использовать, поэтому начинаются трения, сопротивление; тут Политбюро, Оргбюро ЦК, пленумы ЦК, которые обвиняются в чрезмерной власти,

128__________________________ В. И. ЛЕНИН

оказываются имеющими недостаточно власти или авторитета, чтобы правильно рас­пределить всех товарищей.

Над этим надо подумать и серьезно обсудить этот вопрос. В этом центр тяжести ра­боты, это исправить нужно. Если это исправим, — мы из трудностей выйдем. Этого достигнем исправлением, а не тем, что будем говорить о новых задачах аграрной про­граммы, о чем говорили Осинский и Ларин. Я на нее написал рецензию в ЦК . О ней я сейчас говорить не буду: всякий член партии, который интересуется ею, имеет право это взять и прочитать в секретариате. Пожалуйста! Если правильно приложить силы Ларина и Осинского, при отсечении их неверных устремлений, мы получим гигантскую пользу от применения их сил.

Я заканчиваю несколькими словами о Шляпникове. Я хотел говорить о нем больше. Троцкий, который по поручению ЦК вместе с Зиновьевым в Коминтерне давал ответ на заявление 22-х77, исчерпал эту тему на 99 сотых.

Тов. Шляпников, во-первых, прикинулся не понимающим того, по поводу чего я го­ворил о пулеметах и паникерах; шутил, что меня, мол, так много раз судили. Товарищи, шутка, конечно, хорошая вещь. Без шуток, конечно, нельзя говорить на большом соб­рании, потому что люди устали; надо по-человечески понимать. Но есть вещи, которы­ми шутить непозволительно; есть такие вещи, как единство партии.

Когда мы врагами окружены со всех сторон, когда международная буржуазия доста­точно умна, чтобы Милюкова пересадить налево, а эсеров снабдить деньгами на изда­ние каких угодно газет, двинуть Вандервельде, Отто Бауэра, поднять кампанию по по­воду суда над эсерами, кричать, что большевики — звери; когда эти люди сотни лет учились политике, имеют миллиарды в своем распоряжении золотых рублей, франков и т. д., когда все это мы имеем против себя, — при таких условиях шутить, как тов. Шляпников шутит, что «меня в Τ TTC судили» и т. д., — это, товарищи, печально. Пар­тийному съезду надо сделать определенные выводы.

Наши рекомендации