Исторические формы и особенности регулятивной роли международного права

Современное международное право является продуктом длительного исторического развития, на разных этапах которого оно принимало различные формы .

На первой стадии своей эволюции международное право существовало в теологической форме. В Ассирии, Египте, Дагомее, Перу, государстве ацтеков применение международного права и права войны было уделом жрецов. Именно они освящали церемонии и ритуалы начала и окончания войн. Даже в тех случаях, когда правитель не принадлежал к числу религиозных иерархов, он был заинтересован в том, чтобы его воспринимали хотя бы отчасти именно в этом качестве. И Цезарь, и Август, сосредоточив в своих руках крупнейшие государственные посты, стремились предстать одновременно и как верховные главнокомандующие, и как великие жрецы.

Определенные пережитки теологической концепции междуна- родного права можно встретить и сегодня: например, в обычаях кровной мести, «священной войны» (джихад), праве священной мести (вспомним «дело» Салмана Рушди) и т.п.

В средние века концепция международного права приобретает метафизическую форму. Международное право конструируется на основе таких понятий и принципов, как абсолютное и незыблемое понятие суверенитета, право на завоевания, принцип первого окку- панта, династический принцип. Критерий суверенности сводится в конечном счете к праву на объявление войны любому государству и праву возможности, даже обязанности ответить на любой вызов извне. Межгосударственная граница понимается как линия, с которой можно отправиться на завоевание своего соседа, или с которой он сам нападает на вас. В остальном международное право и сегодня постоянно воспроизводит понятия суверенной власти, лиг и союзов, свободы навигации и т.п. Одним словом, подобные понятия практически не изменились со времен Фукидида и Полибия.

«Наши мирные договоры, соглашения об арбитраже, пакты о ненападении не более изобретательны, чем во времена Пелопонес- ской войны. Единственное новое понятие, добавленное метафизи- ческим правом к своему теологическому наследию, это принцип национальности (хотя его знали уже греки, отличавшие эллинов от варваров). Его генезис связан, вероятно, с реакцией на династичес- кую политику» (см. прим.6, с. 12).

Еще одна историческая форма международного права, роль которой так же велика и так же вредна, представлена антропо- морфным международным правом. По всей видимости, в ней находит отражение принцип абсолютизма, в соответствии с которым средневековое право делало из политического -суверенитета родовое благо, переходящее по наследству из поколения в поколение, а войны между государствами представали как ссоры между суверенами или споры династий. В наши дни периодически возрождаются проекты международных договоров, законов и судов, которые являются в некотором смысле воспроизведением антропоморфных канонов. Таковы, например, попытки запретить войны путем своего рода полицейской регламентации, то же можно сказать о некоторых современ- ных проектах арбитража, которые, не внося по сути ничего нового, фактически воспроизводят частное право, или даже феодальное пра- во, напоминая в чем-то придворные суды удельных князей.

Современное международное право определяется юристами как «особая система прав, функционирующая в международной системе»⁷, как «государственно-волевое явление; система юридических норм, регулирующих определенные общественные отношения», с указанием на ее обеспечение в необходимых случаях государственным принуждением8. Важным является уточнение, согласно которому «международное право есть совокупность прежде всего общепризнанных норм»9. Субъектами международного права являются прежде всего существующие государства, государства в стадии становления, МПО, некоторые государственно-подобные образования (вольные города, Ватикан и др.) (см. прим.8, с.27). Вместе с тем в последние годы субъектами международного права становятся и отдельные граждане, что является одним из важных проявлении демократизации современных международных отношении.

Действительно, 80-е годы XX века ознаменовались широким распространением либеральной демократии в мире, которое продолжается и сегодня. В эти годы произошло падание военных режимов в Латинской Америке (Аргентина, Бразилия, Чили) и Азии (Филиппины), начались демократические преобразования в Южной Корее, на Тайване, демократические выборы прошли в ряде африканских стран к югу от Сахары (Мали, Буркина Фасо и др.). Бурные перемены в Восточной Европе - начиная от перестройки» и падения Берлинской стены, обретения странами бывшего «советского блока» возможности самостоятельно выбирать свою судьбу и кончая достижением независимости бывшими республиками СССР - также вписываются в эту общую тенденцию. В то же время в них, вероятно, наиболее выпукло отражаются и противоречия как самой идеи либеральной демократии, так и международного права, которое издавна является ее неотъемлемым спутником.

В соответствии с указанной идеей между демократическими го- сударствами, использующими для разрешения возникающих между ними разногласий и споров прежде всего политические средства (переговоры, посредничество, международный арбитраж и т.п.), практически немыслимы вооруженные конфликты, а тем более войны. Для них характерны осуждение ксенофобии, соблюдение прав человека и национальных меньшинств на своей территории, отсутст- вие притязаний на территории соседних государств и т.п. Однако вопреки этому подобного нельзя сказать о «молодых демократиях» на пространстве бывшего СССР, в том числе и о государствах, добивающихся вступления в Совет Европы, Европейский Союз, присоединившихся к Европейской конвенции по правам человека, международным правовым обязательствам и встречающих благожелательную поддержку со стороны Запада. Дискриминацион- ные законы в отношении национальных меньшинств (Эстония, Лат- вия), нарушения прав человека, войны и вооруженные конфликты остаются практически без каких-либо серьезных международно- правовых последствий. Все это питает сомнения в действенности норм международного права, возможности правового решения проблем, возникающих в отношениях между независимыми госу- дарствами, дает аргументы сторонникам точки зрения о чисто «сим- волическом» значении права для функционирования международных отношении.

Исторически одной из первых попыток демократизации международных отношений явилась доктрина так называемого естественного права, которое может считаться определенным прообразом современного международного права.

Элементы естественно-правовой доктрины можно найти у древнегреческих софистов и стоиков, в учении Аристотеля, сочи- нениях средневековых теологов Фомы Аквинского и Августина, трактатах канонистов эпохи Возрождения (Ф. де Витория и Ф. Суарес), работах первых протестантских юристов (Г. Гроций), философии эпохи Просвещения. При всем различии социально- исторических основ этих идей в них имеется единое содержание. Как писал Г. Гроций, «мать естественного права есть сама природа чело- века, которая побуждала бы его стремиться ко взаимному общению, даже если бы мы не нуждались ни в чем... Однако к естественному праву присоединяется также польза, ибо по воде создателя природы мы, люда, в отдельности на самом деле беспомощны и нуждаемся во многих вещах для благоустроенного образа жизни... Но, подобно тому, как законы любого государства преследуют его особую пользу, так точно известные права могли возникнуть в силу согла- шения как между всеми государствами, так и между большинством их. И оказывается даже, что подобного рода права возникли в интересах не каждого сообщества людей в отдельности, а в интересах обширной совокупности таких сообществ. Это и есть то право, которое мы называем правом народов, поскольку это название мы отличаем от естественного права»¹⁰.

Таким образом, основатели современного международного права усматривали в естественном праве как средство, которое позволяет подчинить политическую жизнь неким сознательным правилам, сделать государственную власть ответственной за свои действия, так и источник права народов. Однако при всей привле- кательности отдельных положений концепции естественного права следует видеть и то, что ей свойственна тенденция сводить многообразие правовых основ жизнедеятельности (в том числе и в сфере международных отношений) всех государств и народов во все времена к единым рациональным основам, вытекающим из природы или божественных предустановлений. В действительности же попытки составить «вечный кодекс естественного права» представ- ляют собой перенесение на все человечество нравов и обычаев, свойственных европейской цивилизации, что является фактическим игнорированием существования плюрализма цивилизаций как во времени, так и в пространстве.

В политической практике опасность абсолютизации естествен- ного права, связана с вытекающей из него возможностью мораль- ного релятивизма. Поскольку сама природа не остается неизменной, порождая новые обстоятельства, постольку, следуя логике естествен- ного права, изменение ситуации влечет за собой необходимость из- менения критериев моральной и правовой оценки. Отсюда в марк- сизме, например, право фактически подменяется политической целе- сообразностью, в экзистенциализме - стремлением к свободе и т.п.

В то же время не менее верным остается и то, на чем настаивал еще Г. Гроций: без права нет справедливости, и только через право лежит путь к действительной выгоде государств в их взаимодействии друг с другом (см. прим. 10, с. 49-50).

Присущие концепции естественного права недостатки и противоречия находят отражение и в современном международном праве. Оно во многом остается основанным на западной либераль- но-демократической модели прав и обязанностей международных субьектов. Однако в мире не существует единого юридического пространства как универсальной системы, основные концепты которой (свобода, равенство, право и т.п.) имели бы один и тот же смысл для всех людей и народов. С другой стороны, международное сообщество все же располагает определенными инструментами воздействия на международные отношения. Главным из них является, как мы уже видели, ООН. Принятая Генеральной ас- самблеей ООН в 1948 г. Всеобщая декларация прав человека обра- щается «ко всем членам человеческой семьи», призывая их действо- вать в отношении друг друга в духе справедливости и братства. В 1966 г. Генеральная ассамблея принимает два пакта: один об эконо- мических, социальных и культурных правах, второй (в первых строках которого содержится положение о том, что все народы обладают правом распоряжаться своей судьбой) - о гражданских и политических правах. В отличие от Декларации, указанные пакты выступают как обязательные к исполнению каждым государством. Однако к ним присоединилась менее половины членов ООН, и толь- ко 20 из них ратифицировали Протокол, относящийся к гражданс- ким и политическим правам и предусматривающий рассмотрение обращений частных лиц. Кроме того, во-первых, указанные пакты не предусматривают никаких механизмов их реализации, а, во- вторых, противоречат седьмому параграфу второй главы Хартии ООН, запрещающей любое вмешательство во внутренние дела суверенных государств¹¹. Определенные противоречия свойственны и основным принципам международного права.